Старуха умирала мучительно долго. Колдовская сила, исправно помогавшая ей всю жизнь, теперь мешала отойти в мир предков. Эх, если бы рядом был кто из родных, кому она могла бы передать способности! Или односельчане приподняли бы крышу, освободив путь мятежной душе. Но нет. Все соседи кому она помогала, попрятались, как крысы в норах.
За окном гудела злая, жалящая метель. Вороватый ветер стучал в окна и выл в трубах. Половицы скрипели, словно по ним скакала в дикой пляске бесы.
Старуха с трудом поднялась с постели. Села на краю койки и, цепляясь крючковатыми пальцами в хромированную перилку, попыталась встать.
В груди захлюпало, заскрипело. Перед глазами повис багряный туман. Но бабка не сдавалась. Как была босой, в одной заношенной нижней рубахе, шаркая по засаленному полу, она двинулась к дверям, еще пару шагов – и сенцы, а там и до улицы рукой подать. И свобода.
Алый лепесток свечи, освещавшей комнату, вдруг потух, слизанный языком тьмы.
Что-то загромыхало в сенях, дверь со скрипом отворилась, и на фоне звездного неба возник черный силуэт.
— АААААА! – вопила Леся, отползая к стене.
— ИИИИ! – вторила ей рассказчица Поля.
Щелкнул выключатель, комнату залил теплый электрический свет.
Дед Мирон хмуро взирал на внучку и ее подружку:
— Чего разорались, окаянные? – сердито спросил он. — На кой свет потушили, мне что, на ощупь в дом пробираться?!
— Деда, это ты? – Поля бросилась обнимать старика. – Дед, прости, я тут Леську пугала.
— Леську пугала, — передразнил Мирон, — а что тогда сама визжала?
— За компанию, — Поля потупила взор.
— Ага, как же! — возмутилась Леська. — Тоже перепугалась, ну скажи, испугалась, да?
— Прям, — Поля убрала за ухо каштановую прядку. — Я эту историю тысячу раз слышала.
— Опять про мать мою на ночь глядя вспомнила? – дед нахмурился. – Сколько тебе говорить, неча мертвых беспокоить.
– Что ты у меня такой суеверный? — возмутилась Поля.
Дед коротко глянул на внучку и, молча подойдя к столу, налил себе в глиняную кружку со щербинкой ароматного травяного чаю.
— Поль, а чем все закончилось-то? – прошептала Леся, зябко поведя плечами.
— Пропала прабабушка, — так же шепотом ответила подруга, и Леська, ойкнув, прикрыла рот ладошкой.
— Так, хватит! — дед со стуком поставил кружку на стол, вытер усы и со вздохом сказал: – Не дури, Поля, мать моя не пропала. Точнее, пропала, конечно, по осени, да только по весне все ж отыскалась. Ушла из дому, зачем – не спрашивайте, не знаю, видно, в забытье была. А в тот год зима ранняя наступила. Так она до кромки леса добралась в одном исподнем-то, а там села на пень и замерзла. – Мирон провел ладонью по лицу, словно отгоняя былое.
— Это вы ее нашли? – робко спросила Леся.
— Не я – соседи. Я в городе жил тогда. — Дед махнул рукой. — Схоронили чин по чину, на местном кладбище. Вот и весь сказ.
— Дед, а про то, что она ведьмой была, — тоже бабкина сказка?
— Не ведьмой, а повитухой, — огрызнулся дед. — Роды принимала, в травах знала. Умела кой-чего, значит. А ведьмой злые языки прозвали. Все, а теперь шасть в койку, и чтоб до утра шепотков не слышал!
Кровать скрипела, стоило лишь повернуться на другой бок. Леся старалась не вертеться, но мысли, заползшие в голову после рассказа, мешали спать.
— Что ты крутишься? – сонно проворчала Поля, толкая подругу острым локтем.
— В туалет хочу, — ляпнула Леся.
— Ну так иди, он слева от дома, синенький такой, – девушка сладко зевнула. — Только куртку накинь, холодно.
Леся осторожно встала с кровати и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Подсвечивая мобильным, она сунула ноги в Полькины резиновые сапоги, белые в красный горох, накинула куртку и выскользнула из дома.
Луна в небе прилипла, точно начищенный пятак. Круглая, блестящая, окруженная радужными кольцами.
— К дождю или к морозу? – постаралась вспомнить Леся, но не смогла, вместо этого вспомнились оборотни да прочая нечисть, вылезающая в полнолуние.
Запахнув куртку, она поспешила добраться до будки, уважительно нареченной туалетом. Зашла в темную клетушку, прикрыла дверь. Устроила на полочке мобильный вверх фонарем. Вроде спокойнее стало.
Присев на холодный пластиковый круг, Леся поежилась. Вот уж деревенская романтика.
По дорожке к туалету послышались шаги. Кто-то шаркал за дверью, приближаясь.
Леся замерла: неужели Полинке приспичило или деду?
Между тем невидимка остановился у самой двери в ожидании.
— Сейчас выйду! — крикнула Леся, и тут дверь заходила ходуном. Тот, кто стоял снаружи, требовательно дергал за ручку.
— Выхожу! — снова крикнула Леся, но дверь продолжала трястись.
Поправив куртку и схватив телефон, Леся звякнула щеколдой.
За порогом никого не было. Только липкий туман клубился у самой земли, да круглощекая луна равнодушно взирала с небес.
— Это просто ветер, — прошептала Леся, освещая темноту фонариком, — налетел и тряс старую дверь. А я как маленькая испугалась. – Она нервно сглотнула и, ухватившись пальцами за шершавый косяк, шагнула вперед.
Ничего не случилось. Так же дышала холодом осенняя ночь, в воздухе витал аромат яблок, да тоскливо выл вдали пес.
Глубоко вдохнув, Леся опрометью бросилась к дому, и тут ее окликнули.
— Эй, девонька, а девонька, ты чья будешь? – голос дребезжал, как треснувший стакан в пригородном поезде
Леся медленно повернулась и встретилась взглядом со старухой.
Бабка в ночной рубахе сидела на скамье подле избы и, подслеповато щурясь, разглядывала девушку.
— Эт-то в-вы мне? – заикаясь переспросила Леся, не в силах повернуться к старухе спиной.
Бабка закивала. – Я в гости приехала, – ответила она, словно оправдываясь.
— К Мирону? – строго уточнила бабка. Налетевший ветерок растрепал ее седые космы, скрыв сморщенное, как печеное яблоко, лицо.
— К внучке его, – промямлила Леся, шаря за спиной по двери в поисках злополучной ручки.
— К внучке, — протянула бабка, словно провыла. — К внучке, — повторила она, Лесю зазнобило
— Каррр! – распорол ночную тишь птичий крик. Ручку наконец-то удалось нащупать, и Леся живо влетела в дом.
Сердце колотилось о ребра перепуганной птахой, зубы стучали и все никак не получалось вдохнуть полной грудью.
Наконец в ушах перестало бухать. Скинув куртку и сапоги, Леся поспешила нырнуть под бок к подруге и, прижавшись к ней, забылась тревожным сном.
0
0