– Гомик! – трагичнейшим шепотом сообщила сестра, глядя на гремящего посудой у мойки Аравийского так, словно тот ее оскорбил в лучших чувствах… то есть, судя по внезапному выводу, именно что оскорбил, и в самых лучших!
По счастью, за шумом воды и собственным вполне музыкальным мурлыканьем тот ее не услышал, по крайней мере, ни интонации мурлыканья, ни выражение спины не изменились.
– Как есть гомик, – горестно продолжила Янка. – Что ж за подлость-то?!
– С чего ты взяла? – так же тихо спросила я.
Сказать, что я поразилась, значит, не сказать ничего. Хоть стреляй меня, а ничего голубого в нем не было! Голос, внешность, еще что-то неуловимое, запах, что ли? – все это выдавало настоящего, стопроцентного альфа-самца. Прямо хоть в Палату Мер и Весов выставляй, как эталон одного гетеросексуала. Я уже молчу, что на Янку он глядел в точности как сама Янка – на торт, а теперь сестрица такие фигвамы лепит?
– Завтрак приготовил, – буркнула Янка, с несчастнейшим видом подтянула к себе блюдо с последним куском тортика и драматично вонзила ложечку в крем.
Я так и поперхнулась.
– Мало ли кто готовит? Может, он в благодарность за лечение! Или хвост перед тобой распускает. Дуришь, Преображенская!
– И посуду моет, – прокурорским тоном продолжила сестра, сверля взглядом остатки шоколадно-творожно-малинового великолепия.
Я вздохнула. Ну да, посуда… посуда – это серьезно. Мамуля часто вспоминает, как когда-то папуля готовил для нее завтрак, но вот к грязной посуде он и не прикасался никогда.
– Пол подмел. – Янка загнула три пальца и предъявила мне получившуюся фигуру. А потом добила совершенно неотразимым: – И постель заправил!
– Да он же тебя взглядом так и облизывает! – неуверенно запротестовала я.
Вместо ответа сестрица с яростным фырканьем натянула футболку на груди. Очень даже красивой груди… нулевого с половиной размера.
Что, конечно, само по себе ничего не значило, и Янку даже красило! Но вот вкупе со всем прочим? И какой мужик готовит на завтрак аж целый торт? Да еще такой вкусный… это вам не Мишель со звездами! Я посмотрела на Хоттабыча, вытирающего тарелки и составляющего их аккуратной стопочкой, совсем другими глазами. Надо же, до чего внешность бывает обманчивой!
Именно этот момент он и выбрал, чтобы обернуться к нам с солнечной, словно пустыни родного Ливана, улыбкой. Увидел Янкину трагическую морду, резко погас, вопросительно глянул на меня.
Я отвела взгляд. Ну… была у меня, конечно же, мысль спросить напрямую: признавайся, мол, ты по мальчикам или по девочкам? Благо, Клавдия Никитишна после завтрака променяла нашу компанию на компанию неполотой свеклы и некормленных курей. Но как-то… Ну как-то неправильно задавать такие вопросы. Невежливо.
Впрочем, кое-какие вопросы ему задать все равно надо.
С вопросами Хоттабыч меня опередил. Вполне спокойно снял фартук, повесил кухонное полотенце и сел напротив.
– Чем я вас огорчил, милые леди?
Янка фыркнула, так и не поглядев на него, и набила рот тортиком.
Ну вот что это, а? Иногда моя сестра ведет себя, словно ей пять лет. Еще бы губы надула!
– Ничем, – за обеих соврала я, и Хоттабыч точно понял, что соврала. Но протестовать не стал, лишь чуть грустно улыбнулся, чем разозлил меня еще сильнее. – Как ваша голова, Фарит?
– Намного лучше, чем могло было быть. Примите мою благодарность, прекрасные леди, – сдержанно кивнул он. – Вы спасли мне жизнь. Ведь вы – медики?
– Я медик. Хирург-травматолог. Кружится? Тошнит? – не дала ему сбить себя с толку я.
– Немного кружится, не тошнит. В глазах не двоится. Затылок почти не болит. У вас легкая рука.
– Скорее уж это был легкий кирпич, или чем там вас стукнули.
– Или очень твердый череп, – пробурчала Янка, с ненавистью глядя на оставшуюся четверть кусочка торта. Видимо, не лезло, даже если утрамбовать и попрыгать.
– И очень твердый череп, – покладисто согласился лось арабский. – Я понимаю, вас интересует, что случилось и чем вам это грозит.
– Угу, – синхронно ответили мы с Янкой, и я продолжила: – Думаю, стоит обратиться в полицию.
– Не стоит. Вряд ли полиция чем-то поможет.
– Мы хотим знать правду, Фарит. Для начала, кто вы такой на самом деле.
Несколько мгновений Хоттабыч смотрел на меня с глубокой укоризной, словно говоря: ну как же такая милая девушка может быть настолько недоверчивой! Разумеется, взгляда я не отвела. Потому что – может. И будет. Доверчивые в нашей Раше не выживают.
– Для начала обращайтесь ко мне на ты, Анна. Вы слишком официально. И если я вам скажу, что я майор Интеллиджент Сервис Лоуренс Аравийский, вы же мне не поверите, не так ли? – очень-очень печально спросил он.
Наступила наша с Янкой очередь молча таращиться. Янка даже поперхнулась от такой наглости.
– Не похож, – вынесла я вердикт.
– Какая жалость, – пожал плечами наш нахальный лось. – Тогда придется довольствоваться тем, что есть. Фарит Хоттабович Аравийских…
– Сын турецкоподданного, – пробурчала Янка.
– Эм… почему турецкого? – не догнал лось.
– Потому что похож, только белого шарфа не хватает, – окончательно запутала его моя добрая сестра.
– Ничего не понимаю. – Лось обхватил голову обеими ладонями, словно это могло помочь его мозгам не взорваться. – Кажется, я поторопился сказать, что все хорошо. Может быть, у меня бред и галлюцинации?
– Сам ты бред и галлюцинации, – фыркнула Янка. – Фарит Хоттабыч Аравийских, это ж надо придумать!
– Яна, неужели ты думаешь, что я бы сам назвался так? Добровольно?!
У него стали такие несчастные глаза, а в голосе прозвучало такое неподдельное возмущение, что я поверила. Безоговорочно. В смысле, что сам бы не назвался так ни за какие коврижки.
– Ладно, допустим… Но если тебе так не нравится твое имя, почему не поменял?
– Не мог. Видите ли, у меня такая семья… очень традиционная. Они бы не поняли, если бы я сменил имя. – Он тяжело вздохнул. – Хотя Лоуренс Аравийский нравится мне намного больше. Кстати, я веду блог именно под этим именем.
– Покажи! – потребовала Янка.
Суда по мрачному тону, она твердо была уверена, что увидит в этом блоге минимум совместные фотки с Борей Моисеевым. Ну или с сэром Элтоном Джоном.
– Если вы одолжите планшет, непременно.
Планшет я ему одолжила. И блог Лоуренса Аравийского, доктора востоковедения, почетного члена десятка научных обществ с непроизносимыми названиями и выпускника почему-то Кембриджского университета, нашелся. На фотографиях действительно был наш Хоттабыч, то где-то в Гималаях с даосскими монахами, то в Андах с перуанскими индейцами, то на каких-то вполне европейских конференциях. На одной из фоток Хоттабыч, разодетый в смокинг, получал грамоту из рук смутно знакомого пожилого дядечки…
– Эрнст Мулдашев, – пояснил Хоттабыч скромно, – весьма заинтересовался кое-какими моими исследованиям…
Мы с Янкой недоверчиво переглянулись. Как-то не ожидали, что Хоттабыч окажется серьезным ученым, хоть и уфологом. Скорее уж очередным пустомелей, снимающим скандальные видосы на тему зеленых человечков.
– И что же вы делаете в Энске? Странное место для поиска НЛО.
– Не НЛО, а следов контакта с древними, возможно внеземными цивилизациями, – поправил меня Хоттабыч. – Я уверен, Аненербе не просто так организовало в Энске свой штаб. Но вообще я приехал сюда за компанию с другом. Грег – историк, пишет работу о партизанском движении времен Второй Мировой. Я вас непременно с ним познакомлю, Грег – очень интересный человек, он вам понравится.
На слове «друг» Янка тяжело вздохнула, и звучало в этом вздохе «я же говорила, гомик!». И – нет, Янке он точно не понравится. Мне тоже. Из солидарности.
– Это ему ты звонил? – продолжила я допрос, замяв для ясности тему друга-историка. – Почему он не приехал за тобой?
– Да, ему. Не приехал, потому что… – теперь уже нахмурился Хоттабыч. – Честно говоря, это я попросил. Здесь происходит что-то крайне странное и опасное. Я не хотел, чтобы его увидели возле вашего дома.
Мы с Янкой недоуменно воззрились на Хоттабыча. То есть насчет странного и опасного, творящегося вокруг усадьбы, мы и сами поняли.
– Но причем тут твой друг историк?.. – озвучила наше общее недоумение я.
– Меня подкараулили, когда я фотографировал заброшенную усадьбу. Это были не местные алкоголики. Я думаю, они хотели меня убить, но что-то их спугнуло. А это значит, что за мной следили и вполне могут сейчас следить за Грегом.
– Так-так. Сколько их было, как они выглядели? – потребовала подробностей Янка.
– Четыре. Хорошая подготовка, вероятно – бывшие военные.
Бывшие военные? Тренер, он же Дмитрий, он же старший сержант запаса. Совпадение? Ой, не нравится мне такое совпадение!
Видимо Хоттабыч по моему лицу понял, что я что-то об этом знаю. Нахмурился и властно спросил:
– Анна, что вы делали в этом опасном месте среди ночи? Вы не журналисты и не детективы, но я вижу, что приехали сюда не просто полюбоваться местными красотами. Что вы ищете?
Упс. Вот как он так умудрился из допрашиваемого превратиться в дознавателя? Может, не врал на тему Ми-6, и звать его на самом деле Бонд, Джеймс Бонд?
– Само собой не просто так мы приехали, – сердито вклинилась Янка. – Ты фамилию нашу слышал, господин историк? Пре-об-ра-женские мы. Эта усадьба принадлежала нашим предкам. Вот мы и приехали на нее посмотреть. Думали, обычная деревня, тишина и благодать, а тут – кошмар какой-то! Выборы, балаган приезжает, волки воют, призраки шастают, а до кучи НЛО летают!
– Не очень удачное время для осмотра достопримечательностей, – кивнул Хоттабыч. – Мне бы не хотелось так быстро с вами расставаться, но вам разумно было бы вернуться в Москву. В безопасность. Две нежные девушки – легкая добыча для негодяев.
Мы – легкая добыча? Уехать? Да он издевается!
– Ну нет, – заявила Янка. – Мы не собираемся сбегать! Подумаешь, зеленые человечки.
– И вообще их не бывает. Клавдия Никитишна говорит, это все наркоманы и алкаши, – поддержала сестру я.
Вот странное дело, всего минуту назад я всерьез обдумывала, а не свалить ли нам отсюда. Уж если такого здоровенного лося, как Хоттабыч, завалили, мы им вообще на один зуб. Но стоило ему воззвать к нашему благоразумию, и оно куда-то делось. Подозреваю, трансмутировало в ослиное упрямство.
– Но хотя бы не ходите туда одни! И тем более ночью!
– Ну что ты, Аравийский, – усмехнулась я. – Мы ни за что не попремся на болота ночью, когда силы зла властвуют безраздельно. Только днем и исключительно вдвоем.
– Яна, ваша сестра всегда такая упрямая?
– Ну что ты, Аравийский, – скопировала систер мой тон. – Только когда ее называют легкой добычей и не пускают пострелять из пулемета. Обычно она – милая и покладистая, а упрямая зараза тут – я.
И Янка так улыбнулась, что я бы точно поверила в упрямую заразу с пулеметом. Конечно, если бы не знала точно: моя сестра именно такая и есть. Разве только пулемет ей не нужен, языком отбреет – костей не соберешь.
Вот честно, именно тут я поняла, что Хоттабыча стукнули намного сильнее, чем мне показалось. Потому что вместо того чтобы быстренько сбежать, пока Янка его не покусала, он поглядел на нее с неподдельным восторгом и обожанием.
– Вы обе милые упрямые заразы, – улыбнулся Хоттабыч, но тут же опять скривился, словно от боли, и потер затылок. – Вы позволите остаться у вас? Мне ужасно неловко затруднять вас, но идти в больницу… или в полицию…
– Позволим. Клавдия Никитишна обещала открыть нам еще одну комнату, вот в ней и будешь спать, – сказала я.
– Один, – обиженно добавила Янка, явно не готовая ему простить ни сэра Элтона Джона, ни какого-то там историка по имени Грег.
– Хорошо. И я бы хотел просить вашей помощи. Видите ли, мне нужно кое-что забрать на почтамте.