18 мая 427 года от н.э.с. Вечер (Продолжение)
Мален подошёл к письменному столу и выдвинул ящик, показывая Йоке многочисленные рукописи.
– У меня даже есть переплетённая книга с моими рассказами, только рукописная. Мы с мамой сами её переплетали. Оказывается, это такая сложная работа! Мама переписывала её два раза, а в ней больше трехсот страниц! Хочешь посмотреть?
Йока пожал плечами. Мален снял книгу с полки: она почти ничем не отличалась от старинных книг из отцовской библиотеки. На кожаной обложке золотым тиснением было выбито: «Дмита Мален. Свет лунных камней».
– Смотри, а это мама придумала мне мой собственный герб с вензелем. У меня есть свинцовая печатка с этим гербом и большой штамп, для книг. Ну, что-то вроде подписи.
Йока вспомнил, как сам делал себе оловянную печатку, – герб Малена был явно солидней, рисунок тоньше и сложней. Но позвать на помощь маму Йоке бы в голову не пришло… Впрочем, как и отца. Нет, он даже представить себе не мог, как бы мама помогала ему в этом!
Неужели плавила бы олово в маленьком тигле? Или советовалась с ним, как лучше прочертить ту или иную закорючку? Нет, представить такое было невозможно.
– Послушай, а ты собирался писать книгу о Ламиктандре. Ты её закончил? – спросил Йока.
– Что ты! Я думаю, что закончу не раньше, чем через год!
– Ничего себе! Я думал, это быстро.
– Я пока собираю материал и написал всего страниц сорок. Самое начало. Послушай, мне кажется, что мне надо уйти. Если чудотворы не застанут меня дома, у них возникнут подозрения.
– Да, конечно.
– Камни погаснут. У мрачунов нет единого поля вокруг Обитаемого мира, как у чудотворов, и лунные камни не могут гореть сами по себе. Я, конечно, мог бы держать поле и на расстоянии, но, если среди чудотворов будет хоть один мрачун, он это заметит.
– А среди них может быть мрачун. Профессор Мечен.
– Мечен? – Глаза Малена распахнулись, и он присел на стул. – Директор Брезенской колонии?
– Ну да. А что ты так испугался?
– Это один из самых сильных мрачунов на службе у чудотворов. Знаешь, какие ужасы про него рассказывают? Про его колонию я вообще не говорю…
– Да ну? А я припечатал его к стенке… – усмехнулся Йока. – И больше он мне не грубил.
– Ты? Припечатал Мечена к стенке? – Мален засмеялся. – Йелен, это здорово! Я же говорил, что буду гордиться дружбой с тобой! Я уже сейчас могу этим гордиться! Ты потом расскажешь мне, как это было?
– Чего ж не рассказать, – пожал плечами Йока, тут же вспомнил Стриженного Песочника и озабоченно спросил:
– Слушай, Мален, а он не распозна́ет в тебе мрачуна?
– Нет. Если я сам себя не выдам. Но я же не дурак, правда? А даже если и распознает – это уже ничего не значит. Они и так догадываются, что я мрачун. Только им не в чем меня обвинить, поэтому я пока просто «человек со способностями мрачуна», а их пруд пруди. Ладно, я пойду. Ты запри дверь изнутри, хорошо? Я зажгу все лунные камни здесь, когда можно будет открывать. А ты можешь поспать пока, а то в темноте скучно сидеть… Если захочешь раздеться – тут пижама в комоде. А если не захочешь – есть шерстяной плед.
Мален извинялся ещё минут пять, а когда ушел, комната на самом деле погрузилась в полную темноту. Даже осенней ночью не бывает такой темноты… И потом, Йока привык к ночнику. Он ощупью добрался до кровати, но ложиться не стал: всё равно бы не уснул.
Надо было подумать как следует, переварить всё то, что произошло за этот день. Темнота мешала и сбивала с толку. Переваривать не хотелось. Одно только воспоминание о кобре казалось Йоке таким страшным, что он предпочел бы думать, будто это ему приснилось. Или привиделось. Или… как там говорил Веда Страстан? Что им отводят глаза.
Фокусник в цирке тоже отводит людям глаза, и те видят совсем не то, что есть на самом деле. Или не видят того, чего не надо видеть. Но… Неужели Змай может показывать такие фокусы, какие и в цирке-то никто делать не умеет?
Йока вспомнил раскрытую пасть кобры, впившуюся зубами в руку чудотвора… Если это была настоящая кобра, то он теперь умрёт? Укус кобры смертелен для человека, это не гадючка из Беспросветного леса… И где Змай её держал? За пазухой? Такую огромную? Никакого мешка у него с собой не было. Или он снова отводил всем глаза?
А вот Мален, наверное, обрадуется, если узнает, что куратора Брезенской колонии укусила кобра. Йоку это почему-то не радовало, хотя Веда Страстан с самого начала вызвал у него неприязнь. А после того как ударил Змая, и вовсе казался последней дрянью. Если Брезенской колонией управляют два таких гнусных типа, неудивительно, что о ней ходят самые мрачные слухи.
Мысли Йоки вернулись к занятиям с профессором Меченом, и неожиданно он вспомнил их спор о гадюках… И ведь Мечен оказался прав: гадюки в мае ещё спят. И кобры, наверное, тоже… В первый раз он видел гадюку возле шалаша Змая, в Беспросветном лесу. И имя «Змай» так похоже на змея…
Темнота раздражала и словно выедала глаза! Какие глупые мысли! Лучше уж почитать рассказы Малена! И тут Йока вспомнил о карточке, лежавшей во внутреннем кармане. Вот что нужно посмотреть обязательно, когда зажжётся счёт! Он взял карточку в руки, но не увидел даже собственных пальцев. Что же в ней такого страшного, что Змай не сразу решился её отдать? Неужели это пострашней кобры?
Если лунные камни может зажигать даже неинициированный мрачун, то что говорить о Йоке, припечатавшем к стенке самого страшного мрачуна на службе чудотворов?
Он вспомнил, как катил в сторону Мечена импульс непонятной ему самому силы. Нет, чего доброго, от такой штуки лунные камни разлетятся вдребезги… Мален говорил, что это поле… В общем-то, Йока только представил себе поле вокруг себя, как вдруг в комнате вспыхнули все лунные камни разом. И совсем не так, как это получалось у Малена – медленно и постепенно: Йока даже зажмурился от яркого света.
И… понял, что это поле выходит далеко за пределы этой комнаты. И даже за пределы дома… Ничего не стоило сузить его до размеров одного лунного камня. Действительно, просто!
Йока попытался зажечь все лунные камни по очереди и остановился на том, что висел над письменным столом. Получилось не очень ярко, но вполне достаточно для того, чтобы читать. В карточке не оказалось ничего интересного: в ней были собраны данные на какую-то давно умершую мрачунью. Разве что лицо её показалось смутно знакомым, но Йока так и не вспомнил, где мог видеть похожее.
Сначала он думал, что отец нашел мать Врага, но женщина умерла за шесть месяцев до его рождения, а значит, быть ею не могла. К тому же Йока уже знал, что Врага родила не женщина, а росомаха. И Враг больше не интересовал его – никчемное существо.
Жаль, он не успел рассказать об этом отцу – его комиссии это очень помогло бы, и все бы давно успокоились. Может, стоит написать отцу письмо? Он сложил карточку и спрятал обратно во внутренний карман. На него снова навалилась тоска: может быть, всё ещё можно изменить? Исправить? Вернуться?
За стенкой послышался какой-то стук, и пол дрогнул – словно уронили шкаф. Чудотворы? Какие, однако, здесь толстые стены! Вот выйти к ним сейчас и сказать, что он вовсе не хотел убегать. Он просто испугался. Может человек испугаться, сделать ошибку?
И пусть будет Брезенский лицей… Пусть. Главное, он не будет чувствовать себя… предателем? Нет. Врагом чудотворов. Будет вместе с ними помогать людям… Потому что он не враг чудотворам, не враг!
Инда прав, надо учиться смотреть на мир шире, а не только с точки зрения своих личных интересов. Отец никогда не использовал своё положение в личных целях. Только… Только сегодня, в библиотеке… Защищая его, Йоку.
Значит, и он не видел в Брезенском лицее ничего хорошего? Но почему и он, и Змай решили что-то за него, Йоку? Почему не спросили его самого? Вот выйти прямо сейчас. Назло всем. Всё ещё можно изменить… Сказать, что Малены ни в чем не виноваты… Он уже сказал, что Стриженый Песочник ни в чем не виноват.
Чудотворы и без него знали, что Стриженый Песочник ни в чем не виноват! И тогда Дмита Мален отправится в Брезенскую колонию. А его мать… Нет, Стриженого Песочника вполне достаточно! Нужно уйти от Маленов потихоньку, а потом вернуться домой. Или сразу отсюда идти в Тайничную башню.
Приняв решение, Йока почти успокоился и раскрыл книгу, лежавшую на столе. Которая – ну как назло! – называлась «Свет лунных камней». Первый же рассказ потряс его до глубины души. Мало того, что Мален писал почти как настоящий писатель, что само по себе было удивительным… Это был рассказ о призраке.
Призрак был мальчиком, пробирался к мрачуну сквозь сумрачный, незнакомый ему мир, и мрачун зажигал путеводный лунный камень, чтобы мальчик не заблудился. Мрачун был для него добрым духом, который даёт силу. Мальчик нёс эту силу домой, в Исподний мир, нёс бережно, боясь расплескать по дороге, и люди Исподнего мира приветствовали его – у них было очень мало сил. А потом мрачуна арестовали и повесили, а мальчик блуждал по сумраку чужого мира и не мог найти своего доброго духа. Натыкался на других духов, просил у них хоть немного сил для своего мира, но духи боялись его. И повсюду зажигали ядовитые жёлтые лучи, губительные для мальчика.
Рассказ был грустным, а Йока любил такие. И на последней странице с рассказом Йока увидел знакомый росчерк и строчку, написанную синими чернилами: «Это одна из самых правдоподобных моделей Исподнего мира, которую я когда-либо встречал. Профессор Важан».
Вот это да! Важан так редко хвалил кого-то из учеников, что Йока даже позавидовал Малену. Даже проникся к нему некоторым уважением. И тут же вспомнил книгу о призраках, которую дал ему Важан. Не запрещенную.
Йока изучил её вдоль и поперек и только сейчас решил сопоставить приходы призраков к людям и мрачунов, которые жили поблизости. А ведь было, было несколько историй, где прямо говорилось, что рядом не могло быть мрачуна, потому что его арестовали за несколько дней до появления призрака! Вот оно как!
Правдоподобная модель? Значит, они вовсе не абсолютное зло! Значит, чудотворы лгут! Лгут много лет! Нет сомнений, книга Малена и есть та самая запрещённая книга… Йока представил себе танцующую девочку, которая пробирается сквозь сумрачный, незнакомый ей мир, чтобы найти его, Йоку. Чтобы получить от него ту самую, необходимую Исподнему миру, силу, и несёт её назад, боясь расплескать…
Ему стало жалко её до слез, и он решил попросить у Малена один лунный камень, чтобы зажигать его по ночам, – тогда танцующей девочке будет легче его найти. Нет, не с призраками надо бороться! Не с призраками! Зачем мрачунам запрещают с ними встречаться? Зачем?
Призраки не ходили бы по Верхнему миру в поисках обычных людей, если бы могли встречаться с мрачунами! Неужели чудотворы этого не понимают? Ведь не дураки же они, в самом деле! Наверное, возвращаться к чудотворам с повинной ещё рано. Сначала надо поговорить с Важаном. Вот кто знает об этом не меньше Мечена! И, наверное, даже больше.
В конце концов, Йока столько лет верил чудотворам. Может быть, пора выслушать точку зрения противоположной стороны? Йока успел прочитать еще шесть рассказов, когда в комнатке разом вспыхнули все лунные камни: пора выходить.
– Йелен, ты, наверное, устал ждать? – Мален протиснулся в комнату.
– Да нет. Мне было скучно, и я читал твои рассказы.
– Читал? Но…
– Да ты оказался прав: зажигать лунные камни – это очень просто!
– Так вот оно что! – Мален грустно и снисходительно улыбнулся. – То-то они искали так упорно! Мечен говорил, что засек всплеск поля, но всплеск был столь сильным и поле таким широким, что он не мог точно сказать, в доме находился мрачун или за его пределами. Или даже в роще. Они ушли. Мы можем спуститься и поесть.
– Мален… А твои рассказы – это правда? Или ты всё это выдумал?
– Вообще-то правда… Только самый первый – это я придумал сам. Мне приснился сон, как будто я призрак, – он снова улыбнулся.
– Ты настоящий писатель, Мален. – Йока хлопнул его по плечу.
– Спасибо. Профессор Важан говорит, что у меня есть талант, но мне надо очень многому научиться. Я учусь.
Они вышли из комнатки, и Йока едва не присвистнул: в зале всё было перевернуто, со стен срезаны гобелены… А посередине лежал развалившийся шкаф.
– Это ничего, – будто извиняясь, сказал Мален. – Главное, они тебя не нашли. Пойдем вниз. Мама ждёт.