Что-то вылетело из-за края крыши, мягко и увесисто бумкнуло меня по голове и плечам, скатилось и застыло на черепице, как злобный школьный рюкзак из детской страшилки. Одеяло. Скрученное в узел. А следом через желоб крыши перелетел-упал второй тряпичный ком и третий. Пока я тупо смотрел на перелетные узлы, черепица недовольно зашуршала-заскрипела под чьими-то уверенными шагами.
— Крыши – твой фетиш, что ли? – спросил Славка. – Который раз тут сидим?
Не знаю, что бы я на такое ответил, но отвечать и не пришлось. Одеяло развернулось, потом, в несколько движений умелых рук, вновь свернулось, уже вчетверо, и улеглось на крышу, как бы намекая, что оно не против сыграть роль подушки. Вторая «подушка» пристроилась рядышком. А третий узел, развернувшись, обнаружил в себе неожиданную начинку. Бутылки были местные, опутанные для сохранности футлярчиком из цветной травы, но когда Славка вытащил пробки, содержимое довольно заметно задымилось.
— Глинтвейн, — пояснил мой странный напарник, протягивая мне одну бутылку. – Рискнешь пробовать?
Говорил он спокойно и по-дружески, будто никто и не орал на него полчаса назад. Сбитый с толку, я все-таки молча взял бутылку. Если когда-нибудь поверю, что Славка будет меня травить, то не в этой жизни.
— Первый раз его здесь варю. Корицу еле нашел, гвоздика какая-то странная, лимона вообще нет. Да и вино местное не слишком выдержанное.
Славка с интересом попробовал собственное творение и вслушался в ощущения.
Я тоже осторожно отхлебнул дымящееся варево. Что бы там напарник не намешал, но опыт вышел удачный. Чуть заметная горчинка причудливо мешалась с медовой сладостью, запах корицы переплетался с едва ощутимым ароматом «перца», а все вместе оказалось пряным и вкусным. Горячий глоток провалился куда-то в живот и стал разрастаться там мягким теплом…
— А твой фетиш – алкоголь? – неожиданно вырвалось у меня. Для действия градусов было еще не время, да и сколько их там, этих градусов… – В Тахко с пивом на крышу полез, теперь вот с глинтвейном.
Славка фыркнул:
— Рассчитывал получить в напарники абсолютного трезвенника?
— Ну, если и так, то с этим ты меня обломал, – я отхлебнул еще глоточек. – Вкусно.
— Так и задумано, — напарник уже улыбался. Такой спокойный… Неужели мне даже извиняться не придется?
— А, так это твой коварный план… Споить меня и узнать тайные планы?
— Ага, планы по производству пуговиц и мясорубок!
— Между прочим, еще и субпродуктов! – «праведно» возмутился я такой недооценкой моих способностей. – Ну, пои, изверг. Я знал, что этот мир моя погибель!
Славка поперхнулся:
— Что? Откуда ты знаешь?
— Что знаю? Минутку, ты о чем?
Осознав свою ошибку, напарник спрятал лицо за бутылкой и, судя по виду, очень жалел, что не может в нее нырнуть с головой.
— Слушай, Слав… — глинтвейн грел изнутри, и дело было не в градусах, нет. А в том, что ведь не уткнулся он в свою работу после ругани. Не отвернулся. Нет, повозился, сварил, пришел… одеяло вот принес… не только шкаф у нас общий. И вовсе не градусы заставили меня сказать, — Слав, ты извини за тот бред, что я нес.
— Проехали, — поспешно проговорил напарник. – Я и сам… не очень.
Я отхлебнул еще глоточек.
— А давай все-таки друг другу не врать? Я вот обещаю. А?
— Принято.
— Так о чем я там догадался?
Неужели все так просто?