Простившись с Лаки на проходной, Исли вернулся в дом. Походил по пустому первому этажу, поднялся наверх и поскребся в дверь гостевой комнаты.
Днем отсюда хорошо просматривались горы — высокая снежная гряда, цепляющая верхушками облака. Исли украдкой огляделся. Они с Ригальдо еще ни разу толком не обсуждали, в какой комнате будет жить ребенок. Гостевых спален наверху было две, и второй пользовались Лаки и Клэр. А эта комната стояла пустая, и, кроме Джоанны и кота, туда редко кто заходил. Исли считал, что в ней царит почти операционная чистота, а в шкафах не может быть ничего интереснее чехлов со старыми зимними куртками, которые хорошо было бы сдать в «Гудвилл», но Ригальдо зачем-то их хранил.
Он ожидал чего угодно, но не того, что его муж будет лежать на кровати с какой-то серой тряпкой на лице. Свет не горел, по комнате гулял сквозняк из незакрытого окна. Первое, что Исли сделал, войдя — это перекрыл ледяное проветривание, затем скинул ботинки и влез к Ригальдо на кровать.
Тот был в домашних джинсах и легкой футболке, но будто не чувствовал царящего в комнате холода.
Исли двумя пальцами приподнял «вуаль».
— Привет, принцесса. Ты в порядке? Много нашел предосудительного разврата?
Взглядом, которым Ригальдо наградил его, можно было вскипятить озеро.
— Ага. Сапфировую анальную пробку «сердце океана». Не тупи, все, что есть, лежит в той коробке. Журналы, видео, хуйцы.
Будто отвечая ему, коробка зашуршала, задвигалась по полу. Видимо, Симба мгновенно поддался инстинкту «видишь территорию — захвати». Но Исли тут же забыл о коте, разглаживая серебристую материю. Он наконец опознал таинственную вещь:
— Это же…
Ригальдо молча дернул платье у него из рук. Но Исли был настойчив и потянул тряпку к себе:
— Нет, погоди, это же мое… А что ты с ним делаешь?
— Хватит! — Ригальдо повысил голос. — Я просто задумался, рассматривая это старье. Понятия не имею, как оно здесь оказалось.
Он ловко метнул скомканное платье в коробку, а потом, будто ставя точку в разговоре, решительно повернулся на левый бок. Исли хмыкнул. Как будто его когда-нибудь останавливало то, что Ригальдо поворачивался к нему жопой. Вовсе даже наоборот.
— Ну разумеется, — он ненавязчиво пододвинулся ближе, прижался к Ригальдо всем телом, пристроил подбородок на плечо. — Это совсем не то, чем кажется, агент Купер. Не компромат и не фетиш никакой. Любой серьезный взрослый мужчина имеет право держать в гардеробе вечернее платье. Мы помним агента Дениз Брайсон, правда?..
Ригальдо фыркнул, и Исли, прижавшись еще теснее, повозился, притираясь к нему бедрами. Он повернул голову, прихватил губами мочку уха, а потом со вздохом уткнулся лицом в волосы. Жесткая, будто железная спина, казалось, напряглась еще больше, Ригальдо пошевелился, как будто собрался высвободиться — и не стал. Его пальцы медленно обхватили запястье Исли и переложили кисть на живот. Исли немедленно воспользовался этим, чтобы просунуть ладонь ему под джинсы. У него у самого потеплело в низу живота, член отвердел и распрямился, уперся Ригальдо между ягодиц. А тот откинул голову ему на плечо и первым подставил шею под его губы.
Они так и лежали на боку, при выключенном свете, в плотных, холодных сумерках гостевой комнаты, и совершенно беззвучно ерзали по кровати, вжимаясь друг в друга стопами, бедрами и коленями. Ригальдо медленно гладил Исли по руке, и в то же время ритмично двигал тазом, так неторопливо потираясь о его стоящий член, что Исли только тяжело сглатывал — будь они раздеты, он бы уже вогнал этому нахалу, чтобы не томил. У того тоже стоял — Исли просунул руку ему в трусы, обхватил горяченный ствол. Ему ужасно хотелось знать, о чем Ригальдо думал здесь, пока он отвлекал Лаки на озере, но еще больше он хотел самого Ригальдо.
Ему мешали тесные джинсы, и Исли задергал ремень, наощупь принялся высвобождать Ригальдо из штанов.
— Погоди немного, — вдруг вывернулся тот из-под его руки. — Я быстро.
Он торопливо вышел в коридор. Исли вздохнул, разделся и вытянулся на постели, слушая, как гремят ящики в спальне. Ригальдо неплотно закрыл дверь, и из коридора на стену падал узкий, неровный прямоугольник света. В далекой ванной полилась вода.
Ригальдо явился рекордно быстро, распространяя запах геля для душа — без джинсов, в трусах и футболке, липнущих к мокрому телу. Он молча бросил презервативы и смазку на подушку, но лечь почему-то не спешил, так и стоял рядом с кроватью, опираясь коленом на матрас.
— Ты понимаешь, — сказал он хрипло, — что когда сюда переедет ребенок, такого не будет? Нельзя будет трахаться на всех поверхностях в доме, просто потому что у тебя встал.
Исли решил не зацикливаться на этом «у тебя». Он смотрел на Ригальдо — взъерошенного, нервозного и возбужденного, несмотря на все его страхи, и чувствовал, как его прямо-таки затопляет волнами нежности, широченной, как Пьюджет-Саунд.
— Я все понимаю, — он похлопал рядом с собой. — Но пока здесь никого нет, кроме нас. Иди сюда, обновим эту кровать. Если сюда кто-нибудь переедет, все равно придется менять обстановку.
И тогда Ригальдо наконец упал на матрас рядом с ним. Исли поймал его все еще мокрые после мытья руки, завел их ему за голову, наклонился к лицу и поцеловал в крепко сжатые губы. Грудь Ригальдо вздымалась; он будто хотел что-то сказать, но промолчал. Исли задрал на нем футболку и пошел спускаться ниже и ниже, стараясь не пропустить ни дюйма влажной чистой кожи. Член оттопыривал трусы, высовывался из-под резинки. Отверстие крайней плоти блестело от предъэякулята, скользкого и соленого. Когда губы Исли вобрали головку, с подушки послышался вздох. Ригальдо опустил одну руку, Исли почувствовал его вздрагивающие пальцы. Ригальдо пропускал сквозь них пряди его волос, а потом сжал кулак — не грубо, а будто в знак благодарности.
Исли прикрыл глаза — и взял до горла.
Ригальдо над ним задохнулся. А потом с короткими жадными стонами пошел вбиваться, нетерпеливо вскидывая бедра, и его член во рту Исли быстро сделался еще тверже, хотя казалось, куда больше-то.
Исли не дал ему кончить — отстранился с очередным толчком и мягко нажал на бедро, предлагая перекатиться на бок.
Они снова легли, как ложки в коробке. Ригальдо завел руку назад, сжал бедро Исли, потом погладил, неожиданно бережно. И все время, пока Исли возился с презервативом и смазкой, не переставал поглаживать, как будто говоря — я здесь, ты мне нужен.
Исли заставил его поднять выше согнутую в колене ногу и перехватил, не давая опустить. Его смазанный член вошел в Ригальдо, как в масло. Это было привычно и удобно — вот так брать его сзади, плотно прижимаясь. Это было каждый раз как-то по-новому хорошо. Он размеренно двигал бедрами, а сам целовал Ригальдо, куда попало — в плечо, в шею и в ухо, везде, куда мог дотянуться.
Ригальдо вдруг повернул голову, поймал его губы ртом.
Сердце у Исли застучало сильнее, он отпустил ногу, которую держал, позволяя Ригальдо плотнее сомкнуть бедра, а сам накрыл рукой торчащий член, задвигал кулаком. Дрочить и трахать в таком положении было не сложно. Ригальдо, выгнувшийся в его руках, дрожащий, мокрый, кончил первым. Исли догнал его в несколько быстрых толчков.
Потом, сменив простыню, они лежали, натянув до ушей гостевое одеяло — в комнате сразу сделалось как-то особенно холодно. Кот возился в коробке, ритмично скребся и, кажется, вил гнездо из предназначенного на выброс платья. Ригальдо часто и громко зевал. Исли мысленно отматывал назад сегодняшний день.
— Спасибо, — признался он, собрав мысли в кучу. Ригальдо повернул голову, взглянул с подозрением:
— За что это?
— За все, что ты делал днем, — не покривил душой Исли. — За то, что вообще относишься к этой идее… серьезно.
Ригальдо издал губами не совсем приличный звук.
— Тю, — сказал он наконец. — Да еще бы не серьезно. Я каждый день придумываю все новые сценарии нашего позорного провала.
Исли вздохнул. Господи, что бы такое ему сказать.
— Детка, завязывай психовать, — наконец попросил он. — Мы же с тобой не какие-нибудь распущенные психи. Мы не обидим ребенка, не научим ее плохому. Столько всего случилось за эти годы, ты только вспомни… Всякого опасного и сложного дерьма, всяких тревог было… Так неужели мы не справимся с чем-то хорошим? Ригальдо?
На этот раз Ригальдо очень долго молчал. Исли считал, что он переваривает пассаж про «хорошее», но когда тот открыл рот, то ворчливо пробормотал:
— Насчет распущенности — и этого мужика я ебал в платье на столе?
Исли засмеялся.
— Да ну, боже мой… Ты только вспомни всех остальных фриков с того мальчишника… Там были чуваки и пожестче!
Ригальдо заметно поколебался — и наконец осторожно фыркнул:
— Куда катится этот мир. А ведь в нем еще есть Даэ! Рядом с ним мы унылые и правильные, как белый штакетник!
— Ну! — Исли стиснул его, прижал, обнимая. — А ведь он просто диккенсовский дядюшка! Миллионер, плейбой, филантроп!