Ночью он спал как убитый, несмотря на то, что соскучившийся кот все время пытался пристроить тяжелую шерстяную задницу ему на голову, выражая протест против долгого отсутствия хозяев. В первой половине дня позвонил Исли, похвастался удачной сделкой и признался, что хочет в командировке навестить Лорелею с Джессикой. Сару месяц назад взяли на испытательный срок в крупную фармацевтическую фирму в Нью-Йорке, она давно уже не жила с матерью, а Джессика занималась в балетной студии и пригласила Исли на генеральную репетицию. Ригальдо ворчливо дал ему свое благословение и потащился на совещание по согласованию программы экспорта. С Клариссой он сегодня толком не разговаривал — она была бледна, тиха и занималась звонками, а перед самым совещанием проскользнула в дверь конференц-зала; тихо, как мышка, уселась за спиной у Ригальдо и принялась стенографировать.
А в полдень ему позвонила Клэр.
— Я в двух шагах от вашего главного офиса. Ты там? Нет планов на ланч?
Планов на ланч у него не было, а если бы даже были, он отменил бы их ради нее. Этой весной они, кажется, стали меньше общаться; Клэр извинялась, что ее поглотила резидентура. В душе Ригальдо чувствовал себя мудаком — он до сих пор тянул со своим родительским каминг-аутом, хотя это вроде как было не очень по-дружески — скрывать такие вещи от друзей. Или нет? Он не знал, но, когда он об этом думал, внутри появлялось какое-то ссаное чувство.
А в этот раз Клэр вдруг пришла сама, и он обрадовался так, что, минуя лифты, бегом спустился на улицу. Как курьер, а не вице-президент «Нордвуда».
Она стояла напротив кофейни и читала меню на стекле. На ней были черные штаны, сидящие, как вторая кожа, и черный пиджак. В соломенных волосах будто запуталось солнце. Толпа обтекала ее, многие оборачивались, но, заметив идущего к ней Ригальдо, разочарованно отводили глаза.
— Ты как Наташа Романова, — сказал он, клюнув ее в щеку. — Красивая и суровая. Опять добиралась на автобусе? Когда вы с Лаки перестанете валять дурака, у вас же есть какой-то пикап?!
— Мы с Лаки члены движения «Сиэтл против пробок». Многие люди сейчас осознанно пересаживаются на городской транспорт. К тому же я люблю пройти пешком пару кварталов, когда не надо ни перед кем трясти погремушкой.
— Вы ненормальные. Ты видела, сколько на улицах бомжей?..
— Видела, — призналась она, — И я пахну почти как они: я с дежурства и, кажется, сейчас испекусь в этих штанах заживо. А еще я хочу каких-нибудь углеводов — и кофе.
Ригальдо с сомнением посмотрел на вывеску перед ней:
— Ты хочешь зайти сюда? Недавно их закрывали, потому что один человек отравился крысиным ядом.
Клэр засмеялась:
— А, да. Так написано на стекле и обыграно в блюдах спецпредложения. Видел, какие смешные названия? «Лавандовый раф с цианидом», «Перцовое какао с кураре»…
— Уписаться, как смешно, — буркнул Ригальдо. — Дивный маркетинговый ход.
Она посмотрела на него с сочувствием:
— Ригальдо, взрослому человеку очень сложно отравиться крысиным ядом. Для этого надо как минимум работать на его производстве. В кафе проще подцепить токсикоинфекцию…
— Но если человек все-таки его съел? И чуть не истек кровью?
— Но не случайно же! Ты представляешь, как много его надо употребить? Конечно, если человек и без того имел склонность к гипокоагуляции, симптомы проявят себя вернее. Но вообще мой преподаватель судебной медицины говорил, что отравление крысиным ядом — это отживший штамп.
Ригальдо постоял, переваривая эту мысль, и почувствовал, что его мозг тоже начинает спекаться на солнце.
— Давай я отвезу тебя в проверенное место? — в последний раз рискнул он.
Она ткнула его пальцем под ребро:
— У тебя замечательный ресторан, но к нему добираться через все пробки Сиэтла. А мне все равно потом надо в Белвью, забрать Заки у няни.
— Тут нет свободных столов, — пробормотал Ригальдо, разглядывая толчею внутри. Многие лица были ему знакомы. То ли «кураре» шло на ура, то ли оголодавшим менеджерам «Нордвуда» было уже все равно.
— Не будь занудой, — тряхнула Клэр волосами. — Я сейчас. Если не хочешь туда, можем сидеть у тебя в машине.
Они так и сделали. Ригальдо подогнал «Мустанг» к самым дверям кафе. Как только Клэр появилась, неся в обеих руках бумажные стаканы, над которыми возвышались огромные сливочные шапки, белоснежные, как нетающие снега Рейнира, он придержал перед ней дверь. Когда он переставил машину на парковку, Клэр счастливо замычала и откинулась на сидение:
— Боже, как хорошо, что здесь климат-контроль!
— Хорошо, — согласился Ригальдо, и они стукнулись стаканчиками.
— Тяжелое дежурство?
— Вроде того. Было и ножевое — я зашивала, а ответственный хирург ассистировал, и аппендицит, и скальпированная рана — мужчина из загородного дома похвалялся перед семьей, что сам нарубит дрова для камина, и топор соскользнул с топорища. А потом были магнитные шарики из Икеи.
— Магнитные шарики?..
— Они меня доконали. Я так надеялась, что мне поможет кто-то из старших врачей, но они только улыбались и страховали. «Пожалуйста, приступайте, Фёрст».
— Кто-то опять проглотил магнитики?
— Если бы проглотил, — печально вздохнула Клэр. — Они сдавили между собой слизистую прямой кишки, и я думала: если провожусь долго, начнется некроз, — а когда вынула петлей два, рентген показал еще несколько слипшихся…
— Вот пидорасы безмозглые! — возмутился Ригальдо. — Пихают в себя все подряд!
— Но-но, — строго сказала Клэр, но по ее лицу было видно, что ее душит смех. — Надо быть толерантнее. Гетеросексуальные люди тоже чего только в себя не пихают.
Ригальдо фыркнул, и шапка из взбитых сливок угрожающе закачалась перед ним. Он не любил сладкое, но ради Клэр был готов на все.
— Давай уже, а не то я испытываю искушение съесть все сама, — поторопила его Клэр, и он, вздохнув, аккуратно прихватил губами крем, желая поскорее добраться до кофе. И проворчал:
— Мне кажется, тебе бы не помешало поспать. Лаки не хочет сегодня взять «червяка» на себя?
— Лаки сегодня на верфи, а вчера они были вместе весь день. Мне кажется, у них наконец-то наступил симбиоз. Слинговый.
— Лаки ходит в слинге?..
— Ну да, а что? — она зевнула. — Ему не тяжело.
Ригальдо отвел глаза. И тут Клэр буднично произнесла:
— Кстати, в субботу его день рождения. Мы собираемся провести весь уикенд в домике в горах. Пройти какой-нибудь красивый несложный хайк. Поедете с нами?
Ригальдо поборол порыв тихо застонать. Конечно же, середина мая, день рождения Лаки. Они, кажется, обсуждали это в апреле, но он забыл в этой пучине дел, стопроцентно забыл, и даже не был уверен, что укативший в Майами Исли помнит. Клэр, умница, им напомнила, потому что иначе…
Он тихо чертыхнулся.
— Прости, мне тут надо перепроверить…
— Конечно, — она отвернулась к окну. Лезть при ней в органайзер было неловко, как будто он такой супербольшой босс, что не может выделить один уикенд для друзей, но он был почти уверен, что с их везучестью…
Ну да, разумеется, он не ошибся. Суббота была помечена как «р. встреча». Ригальдо сморщился, как будто хлебнул уксус.
— Занято? — понимающе сказала Клэр. — Ну, ничего страшного. Можно придумать что-то другое в какой-нибудь другой день…
— Нет! — рявкнул он. — Черт, так нельзя, нельзя положить болт на все на свете, у меня уже крыша едет и невроз с болями в животе, скоро я начну чесаться на ровном месте…
Он осекся. Клэр смотрела в окно, и лицо у нее было странное. Она ни о чем не спрашивала. Вообще ни о чем.
— Ты знаешь? — с тяжелой уверенностью предположил он.
Она не стала отпираться, просто кивнула.
— Давно?..
— Скоро два месяца.
— Исли разболтал?!
— Нет, — она наконец посмотрела на него — с огромным сочувствием, как ему показалось. — Лаки сам догадался.
Ригальдо с трудом сдержался, чтобы не застонать. Господи, даже Лаки уже догадался, а он все пытается соблюдать какую-то конспирацию.
— И ты ничего не захотела узнать у меня? — возмутился он. Да даже Фортисью не постеснялась задать ему свой вопрос!
Клэр пожала плечами.
— Мне показалось, ты пока не очень хочешь рассказывать.
Боже, какие тактичные у них с Исли друзья, подумал он, вертя ключи зажигания. Возможно, то, что он принимал за тотальную занятость Клэр, на самом деле было желанием не беспокоить его в такой, мать вашу, ответственный момент жизни.
Когда он прямо спросил об этом, она засмеялась:
— В те дни, когда у меня нет дежурств, я обычно приезжаю в ординаторскую в 4:30, в 4:45 собираю сведения о своих больных у ночных медсестер, в 4:55 осмотр самых тяжелых, в 5:30 получаю задания от главного резидента, в 5:45 утренний обход, в 7:00 семинар, в 9:00 тесты на кафедре, в 10:00 моюсь на первую операцию…
Он замахал руками:
— Все, понял, ты героиня, а я обидчивое говно.
Клэр фыркнула и ткнула его кулаком в бедро.
Кольцо с ключами соскользнуло с пальца и улетело куда-то под пассажирское сидение. Ригальдо бессильно выругался, а Клэр хитро вывернулась и принялась шарить внизу, запустив руку за кресло:
— Ну вот, это из-за меня. Не злись, я найду их…
Глядя в ее макушку, Ригальдо сказал:
— Клэр, я поеду с вами в горы. Мои дела можно отложить.
— Я рада, — отозвалась она, не прекращая своего занятия. — Черт, не могу подцепить, здесь что-то катается и мешает… На, — она пихнула ему в руки то, что ей удалось вытащить из-под сидения. — А вот и ключи.
Довольная, она распрямилась и протянула ключи на ладони.
Ригальдо не сразу потянулся их забрать. У него на коленях лежала слегка запылившаяся бутылка с расслоившимся оранжевым содержимым, покрывшим стены мелким налетом. Он содрогнулся, посмотрев на нее, живо вспомнив, как это все было: блюющая кровью Фортисью, эта бутылка, зажатая в ее пальцах, заляпанный рвотой и землей офисный костюм…
Он бездумно открутил пробку. Пахнуло противно, каким-то застарелым металлически-лекарственным духом, а вовсе не скисшим запахом остатков фруктового сока.
Все верно. После того, что случилось в Челане, он мыл салон сам — ему почему-то казалось стремным сдать в мойку такой грязный «Мустанг», как будто в нем кого-то убивали.
Клэр сморщилась:
— Фу! Вот урна, выброси.
— Подожди, — перебил он ее, помахивая бутылкой. Подумал — и сунул ту в пустой пакет. — Подожди, Клэр. Вот так. Пусть она пока здесь побудет.
— Ригальдо, — сказала Клэр с жалостью. — Тебе очень надо в горы и отдохнуть там неделю от любых дел. Ты еще не стал отцом, но уже дошел до ручки, по-моему…
— О да, — он нахмурился, глядя, как люди входят в кофейню, — заебаться на ровном месте — это как раз то, в чем я не сомневаюсь.