Про день рождения Лаки и про то, что нужно перенести «родительскую встречу» с субботы, Ригальдо вспомнил уже вечером, дома. Звонить из какого-то малодушия не хотелось. Хорошо Исли — уехал, развлекается, а ему тут разгребать. Ригальдо постоял возле окна, глядя на темный лес, а потом все-таки набрал номер куратора Бекки.
Как только он начал говорить, она его перебила.
— А, мистер Сегундо! Как хорошо, что вы позвонили сами. Встречу и так надо было отменять. Ребекка болеет. Давайте созвонимся через неделю.
Ригальдо невидяще уставился на качающиеся за стеклом лапы сосен. Он вроде как должен был почувствовать облегчение от того, что в навязанном ему марафоне наметилась передышка, но на самом деле его захлестнуло внезапным пониманием: блядь, дети болеют, болеют намного чаще, чем взрослые, и когда девочка будет жить с ними, им придется иметь с этим дело самим — еще одна хуйня, в которую он вляпался ради Исли.
— Миз Вайзли, а я могу… — неуверенно начал он.
— Нет, мистер Сегундо, к сожалению, вы ничего пока не можете, — неожиданно строго перебила она. — Я понимаю, о чем вы хотите спросить, но не стоит. Вот когда получите официальное разрешение, вас будут пускать и в Харборвью, и везде.
Выслушав эту отповедь, Ригальдо напрягся. Он только собирался спросить, с кем им с Исли лучше связываться, чтобы по телефону узнавать о самочувствии ребенка, но резкий тон куратора по-настоящему его зацепил, сразу напомнив: даже после бесконечных проверок, которые они прошли, после всех собеседований, опросов, заполнения тысяч бумаг, предоставления данных о доходах и погашении налогов, несудимости, психическом здоровье, они все еще никто — и у них нет никаких прав. Всего лишь одни из потенциальных соискателей положительного судебного решения.
— Спасибо, я вас понял, — отрезал он. — Давайте созвонимся через неделю.
И только когда в трубке раздались гудки, он осознал, что она сказала: в Харборвью.
Кот терся о его ноги, басовито пел, требовал хозяйской любви. Ригальдо поднял его под живот, покачал и пересадил себе на плечо — под могучей тяжестью Симбы ему пришлось немного согнуться. Придерживая торжествующего зверя, Ригальдо левой рукой набрал на телефоне другой номер.
Клэр взяла трубку не сразу. На заднем фоне у нее слышался детский плач и радостный рев Лаки — «Сихокс» сегодня играли с «Ковбоями Далласа».
— Да? — спросила она немного встревоженно. — Что-то еще случилось с твоей секретаршей?
Ригальдо стало смешно. Боже мой, чем он тут занимается, пока Исли ублажает свой зад в Майами.
— Нет, это другое, это… личное, — проворчал он. — Мне нужна помощь, очень нужна, но дело не совсем законное, и я никого, кроме тебя, не могу об этом попросить.
***
— Порядок, — объявила Клэр, проведя его мимо охранника. Ригальдо поправил на груди выписанный ею пропуск и промолчал. Сейчас авантюра уже не казалась ему разумной. По-честному, его сюда загнало раздражение на соцслужбу и что-то похожее на ощущения вкладчика, чьи долгосрочные банковские вклады внезапно оказались под угрозой.
Ну и смутная тревога за девочку, потому что социальному обеспечению Ригальдо не доверял.
— Я посмотрела в базе — у нее всего лишь бронхит, — быстро говорила Клэр, поднимаясь по лестнице. Ригальдо смотрел в ее спину в зеленой робе и сжимал губы. — Правда, с обструкцией; я прочла, что у нее с рождения не очень хорошо с легкими. Не волнуйся, на пятом этаже отличная педиатрия, вылечат на раз-два. Жди здесь, — скомандовала она, оставив его в залитом солнцем атриуме с кожаными диванами и могучими растениями, разметавшими тяжелые глянцевые листья на полпомещения.
Стены в педиатрическом отделении были веселого салатового цвета, с большими стеклянными вставками, что позволяло наблюдать за детьми в боксах.
Бекки вывели к нему в атриум, когда Ригальдо уже перестал на что-то надеяться. Она зевала и подтягивала пижамные штаны; одна коса у нее расплелась, другая смешно торчала в сторону. Ригальдо показалось, что Бекки стала чуть ли не вполовину меньше с их последней встречи — может быть, из-за того, что лицо у нее похудело, а под глазами залегли круги.
Клэр предупредила его, чтобы не привозил ни еду, ни конфеты, Ригальдо не возражал: приносить сладости в больницу он отучился еще лет двадцать назад, с тех пор как притащил тетушке с диабетом торт. Но сейчас он даже пожалел об этом. А если ребенок начнет капризничать, как он будет его… утешать?
— У вас десять минут, — предупредила медсестра, поглядев на настенные часы, и ушла на пост. Ригальдо чувствовал жгучую благодарность к Клэр: если бы она не уболтала дежурных, хрен бы у него что-нибудь получилось.
Бекки недоверчиво подняла на него глаза, внезапно просияла — и тут же закрутила головой.
Ригальдо правильно понял ее взгляд.
— Он в другом городе, малышка. Если бы он был в Сиэтле, он обязательно пришел бы к тебе.
Она кивнула и неуверенно сделала шаг к дивану, теребя фикус за глянцевый лист, и Ригальдо осознал: это первый раз, когда они видятся вдвоем, без сиятельного присутствия Исли, и даже без куратора, без психолога. Ему придется все сделать самому.
Часы отсчитывали минуты молчания. Девочка ковыряла дыру в фикусе. Ригальдо мучительно соображал, с чего начать.
Да блядь, подумал он. Так нельзя.
— Ну, иди сюда, — он похлопал по кожаному сидению. Подумал еще и выродил: — Расскажи мне, как ты тут?
Совершенно внезапно ее глаза наполнились слезами. Ригальдо пришел в ужас — он понятия не имел, что делать с плачущими детьми. И тут Бекки шагнула к нему и высоко подняла руки.
Он рефлекторно наклонился, и эти руки сошлись у него на шее. А в следующую секунду уже оказалось, что она стоит коленями у него на коленях и дышит в ухо.
— Так плохо? — спросил он, придерживая ее за спину. От растрепанной головы пахло потом, шея была влажной. — Что у тебя болит?
— Попа, — шмыгнула она носом. — Доктор сказал, надо колоть еще пять дней…
Она отвернулась в сторону и вдруг зашлась кашлем, прикрыв рот. Ригальдо вздохнул, отстранился — и вытер ее лицо ладонью.
— Как это ты умудрилась подхватить бронхит в мае?
— Не знаю… — Бекки смотрела на него виновато. — Зато можешь послушать, как я булькаю!
Она притянула его за шею к своей груди. Хрипело и булькало впечатляюще.
— Меня водят дышать через маску, — важно сказала она. — И на массаж. Это мне очень нравится, а уколы ужасно болючие. А ты можешь попросить, чтобы мне их поменьше кололи? Раз ты тоже мой папа… Ну, почти…
Ригальдо покачал головой, и она пригорюнилась.
— Зато я принес фломастеры и раскраски, — спохватился он, и она ожила. — И еще вот это, — он неловко ткнул ей в руки мягкого зверя, которого тоже купил по дороге. Первого же попавшегося, который не показался ему слишком слащавым. Зверь смотрел на мир огромными, грустными, антрацитово-черными глазами, как будто страдал от этой жизни, как сам Ригальдо. Уже в машине, вспомнив «хтонических зайцев», которых покупал Исли своему внуку, Ригальдо начал мучиться — может быть, он опять пожмотился, и нужно было выбрать что-то побольше и поярче?..
— Кажется, это тюлень.
— Это нерпа, — Бекки потрогала усатую морду. — Я смотрела по телевизору, видишь пятнышки на спине? Какая она бархатная… А глаза какие…
Она повертела нерпу и спросила с надеждой:
— А ты завтра опять придешь?
Ригальдо не ожидал такого вопроса. Ему-то казалось, он выполнил свой долг. И разве ей с ним… не скучно? Без Исли?
— Нет, — честно ответил он. — Я же пока не твой папа, по-настоящему. И, Бекки… Будет лучше, если ты никому не станешь рассказывать, откуда у тебя нерпа, а то нас с Исли перестанут пускать на «свидания».
Он договорил — и подумал, что слишком многого хочет от ребенка, которому еще даже не исполнилось пяти лет. Но Бекки кивнула неожиданно серьезно:
— Я понимаю. Спрячу ее в свой рюкзак, а если спросят, откуда, скажу, подарили волонтеры!
Ригальдо восхитила ее находчивость.
Она все вертелась у него на коленях, и Ригальдо поймал себя на том, что это совсем не противно — как будто у него завелся новый кот, только немного тяжелее и неуклюжее старого. За две минуты она успела рассказать ему, что привозят на завтрак и обед, какая медсестра делает уколы больно, а какая — терпимо, и что в соседнем боксе есть девочка, у которой торчат трубки прямо из носа. У него создалось чувство, что она рассказывала бы еще и рассказывала, но ее скрутил кашель. Ригальдо машинально постучал ее по спине, наклонив вперед, и вдруг поймал себя на мысли, что вытащил это движение откуда-то из недр памяти. Так поступала Маргарет, когда он болел.
В атриум заглянула медсестра:
— Бекки, тебе пора на ингаляции.
Девочка тут же соскочила с колен Ригальдо.
— Приходи, когда я выпишусь в приют, — она прижала раскраски к животу. — Приводи с собой того другого папу.
Ригальдо разрешили проводить Бекки до помещения с ингаляциями. Он еще немного постоял в дверях, глядя, как она сажает нерпу на стул рядом с собой, а медсестра закрепляет ей на лице маску.
***
«У тебя галстук съехал. Попроси Фортисью поправить».
«Отстань».
Исли покачал головой, наблюдая со стороны, как Ригальдо печатает сообщение.
Прошла уже неделя после шутки с видео, а тот все еще немного морозился. Исли извинился уже несколько раз и в конце концов слегка обиделся: что он, не человек, что ли, все время терпеть. Он, между прочим, старался, вложил в эти съемки тело и душу. Про то, что он все это устроил, потому что в Майами ему было одиноко, и говорить не стоило. Серьезно: посетив все свои запланированные мероприятия, повидав Лорелею и Джессику, погуляв на пляже и накидавшись коктейлями, он почувствовал хандру и желание оказаться в Сиэтле как можно скорее. Настолько сильные, что какое-то время он деланно повздыхал об утраченной полигамности, ни мгновения о ней не сожалея. Тогда ему пришла в голову мысль, что хорошо бы им с Ригальдо немного встряхнуться. Ну и встряхнул, чем мог.
Ригальдо шипел на него по телефону, как варан.
Исли вернулся ровно ко дню рождения Лаки, и уикенд они провели в горах севернее ущелья Колумбия, пройдя тропой до Водопадного ручья. Там ему было хорошо — лучше, чем в Майами. До сих пор, закрывая глаза, он мог представить все это: облезший на солнце нос Клэр, Лаки с рюкзаком на спине и болтающимся на груди ребенком, неестественно-яркая майская зелень, пружинящие под ногами мхи. Сырой запах леса и рев воды, срывающейся со скал, пронизанная лучами высокая водяная взвесь и брызги на губах. И ненормально красивый и строгий Ригальдо в спортивной куртке и синих бриджах, обтягивающих его задницу так, что это хотелось законодательно запретить. Даже смотреть на то, как он задирает ногу, чтобы перебраться через очередной поваленный ствол, было непросто, и в какой-то момент Исли утащил его за руку в лес — мириться, и ночью в шале, в котором они ночевали, снова мирился всеми доступными способами. Тогда Ригальдо снизошел к нему, опрокинул на спину и по-королевски выдрал, зажимая рот, и Исли мог только ошеломленно моргать, глядя в бревенчатый потолок, пока его пялили на деревянной кровати под стук изголовья. Почему-то в этот раз Ригальдо совершенно не беспокоило, что о них думают ночующие в другой половине домика Лаки и Клэр. А после возвращения в город Ригальдо опять стал дерганным и сердитым, сворачивался колючками наружу, с головой погрузившись в дела. Исли полюбовался на это несколько дней — и забил.
Сегодня был первый день ASFW: на пяти этажах торгового комплекса развернулась демонстрация всех отраслевых технологий лесной промышленности, а также измерительного и тестирующего оборудования, инструментов, компонентов и сопутствующего программного обеспечения. Здесь можно было потеряться между станками, метизами, текстилем, бревнами, светильниками, прессованными плитами и машинами.
«Нордвуд» торжественно занял свою почетную нишу: они предоставили решения для всего цикла производства, от поставок сырья до готовых изделий, и под их стенд был выделен целый пресс-тур. Честно говоря, здесь у Исли почти не было свободного времени: он дал несколько интервью и подписал договор на сотрудничество с водно-энергетическим альянсом, поучаствовал в круглом столе, посвященном коммерческому развитию, потом послушал, как Ганес рекламирует их инновации, полюбовался на девочек у стенда и оказался втянут в розыгрыш мебельных призов. Во время кофе-брейка он ускользнул от пикета экологов и, прячась за гофрокартонной инсталляцией, наслаждался холодной минералкой — пока не увидел Ригальдо. Тот сидел, весь такой неприступный и суровый, на аналитической сессии, озаглавленной «Обзор текущего состояния лесной отрасли: рынки сбыта, продажи, инвестпроекты, проблемы и прогнозы», и ни хрена не слушал докладчика, потому что листал романчик в мягкой обложке, а рядом с ним притулилась Фортисью — и тоже что-то читала с планшета. Время от времени они начинали шептаться. От Исли их отделяла стеклянная перегородка, поэтому он не имел возможности лично поломать им идиллию. Исли подумал — и начал закидывать Ригальдо сообщениями.
Подсматривать за тем, с какой осторожностью тот их открывает, точно боясь, что в любой момент оттуда вылетит дилдо, было забавно.
«Как мебельные тенденции?»
«Лажа».
«Зачем ты тогда тратишь на это время?»
«Исли, я сейчас занят. Я кое с чем разберусь и приду».
Фортисью почти прислонилась к плечу шефа, сосредоточенно тыча пальцем в планшет. На глазах Исли Ригальдо медленно кивнул, а потом вынул фирменную ручку и что-то подчеркнул прямо в книжке.
«И что ты там вычитал?»
Не отвечая на сообщение, Ригальдо поднялся на ноги и вышел из зала, увлекая секретаршу за собой. Та что-то жалобно говорила, а Ригальдо огрызался.
Исли обогнул инсталляцию с другой стороны и неспешно приблизился, вслушиваясь.
–…сказали, бутылка все равно вся захватанная: мной, вами, Сидом…
— И Клэр.
— Да. Это ничего не доказывает. Просто грязная бутылка, в которой остатки химического вещества, предположительно того самого… И даже то, что конфеты с тем веществом. Сначала я расстроилась, но… Ой, лучше, наверное, не здесь, вам надо работать?..
— Нет. Продолжайте.
–… в том частном агентстве мне посоветовали начать с папиного нотариуса. Чтобы вообще, ну, выяснить законную сторону наших отношений с Миатой…
— Ну слава богу. Наконец-то вы это услышали.
— Ой, что это с такими жуткими лезвиями?..
— Пыточный станок. Простите, это все книги вашей мачехи.
— Там, кстати, была одна про колесование в подвале… Ну вот, этот нотариус, он был странный. Он очень нервничал и так ничего мне и не показал. И выгнал меня, как только… Здравствуйте, мистер Фёрст!
— Здравствуйте, Фортисью, — ласково сказал Исли, перекрывая им путь к отступлению. — Как вам выставка?
— Интересная, — выпалила Кларисса. — Я еле успеваю раздавать наши каталоги.
— А что это вы такое увлекательное обсуждаете? — обаятельно улыбнулся Исли. Обычно его улыбка одинаково действовала на всех женщин — кроме, возможно, работниц социальных служб и Ирены Квиксворд.
Кларисса печально потупилась, и Исли был вынужден констатировать: не сработало. Ригальдо, не дрогнув, пихнул ему в руки книгу с кричащей обложкой.
— На, можешь при случае ознакомиться. Это детектив, называется: «Смерть в святом городе». Главная героиня — убийца… Не делай такие глаза. Это не спойлер; героиня как Декстер, только противная.
Мимо них рекой текли посетители выставки. Не смотря на мощные кондиционеры, в пиджаке было жарко. Запах металла, машинного масла и дерева ввинчивался в мозг. Исли решил, что нечего тут торчать у всех на виду, и сделал Ригальдо знак отойти за стенды. Там он раскрыл книгу и прочитал подчеркнутое место:
— «Она сделала глоток и вдруг заметила надпись на салфетке: «В твоем стакане яд, которым травят крыс, как ты и заслужила». Послушница бросилась к ведру со святой водой и начала жадно пить. Горло палило огнем, во рту появился странный привкус, она корчилась от спазмов в желудке. С трудом она выползла на лестницу и перегнулась через перила. Потоки крови хлынули из всех отверстий в ее теле, и с печальным криком она перевалилась через перила и рухнула, разбившись о камни монастыря. В это самое время леди Матильда, нежившаяся в своей ванне, посмотрела через витражное окно на часы на городской ратуше и подняла бокал. «И так будет с каждым посмевшим переступить мне дорогу», — прочитал он и поднял глаза на Ригальдо:
— То есть, по-твоему, это интереснее, чем обзор новых высокомаржинальных продуктов?
Ригальдо схватил его за руку, бросив через плечо печальной Клариссе:
— Я запрещаю вам сходить с этого места.
Затащив Исли за вертикально стоящие паллеты, с глубоким вдохом сказал:
— Ты не в курсе всего. «Послушница» — это прообраз Фортисью. Это ее травят.
И он прямо вывалил на Исли поток охуительной информации, морщась так, словно дилетантство «леди Матильды» наносило глубокую травму лично ему.
Конечно, все это звучало фантастически и ужасно, но Исли помолчал, а потом по-новому взглянул на Ригальдо:
— И давно ты тоже начал заниматься спасением одноногих котят?..
Тот предупреждающе зарычал. Исли махнул рукой:
— Да все нормально. Это приходит со временем. Становишься мягче, начинаешь понемногу опекать свой ближайший круг…
— Хуй, — веско сказал Ригальдо, тряхнув длинной челкой. — Моя секретарша — мой рабочий инструмент, моя собственность. Покушаться на нее — все равно что устраивать диверсию на пилораме. Конечно, и ту можно заменить, но это энерго- и времязатратно. Понимаешь?
— Понимаю, — задумчиво кивнул Исли. И добавил: — Пойду-ка я успокою нервы придирчивым изучением наших конкурентов и постараюсь не думать о том, кто ты у меня: добрый ангел или мудак.