19–20 июля 427 года от н.э.с. Исподний мир. Продолжение
Этот голос Волчок уже слышал. Проводник, который вел их в Черную крепость первого мая, невысокий, чем-то похожий на болотника человек…
– Тебе придётся это сделать. Или завтра же Чернокнижник узнает, кто убил пятерых колдунят. Я ничего не путаю? Пятерых? Или уже больше? Чернокнижник узнает, кто водит гвардейцев по болотам, кто отвечает на мои вопросы… О, я вспомнил! Кто помогал пронести заразные трупы за крепостную стену Волгорода, а потом и в замок? Сколько жизней тогда получило болото? Кто помогал устранить наследника Волгородского князя? Я много могу рассказать Чернокнижнику. Ты этого хочешь?
– Понятно, что я этого не хочу. Но то, что вы требуете, – это гнусность. Это такое предательство, какое ни с чем не сравнится…
– У тебя был выбор, когда ты отдавал болоту колдунят, не так ли? У тебя и теперь есть выбор: можешь удавиться сам, можешь дождаться, когда это сделает Чернокнижник. А можешь выполнить мою маленькую просьбу. Болоту это понравится, вот увидишь. Болото, я думаю, особенно её ненавидит.
– Да, я слышу. Оно сохнет. Ему плохо.
– Вот. Значит, по-твоему, это должно быть доброе дело. Раз болоту оно понравится…
– Вы говорите то, в чём ничего не понимаете. Болото – это зло, настоящее зло, истинное, а не то, которое выдумали храмовники. Его зов непреодолим, он страшен. Он несёт смерть. От него не укрыться нигде. Я пробовал уехать в Кину, но там вместо зова болота слышал зов пустыни. В Лицце – зов моря. В Аруте, в Рухе, в Дерте – оно везде, и оно многолико. Мне не хватило сил побороть это зло…
– Никто не мешал тебе достойно умереть, вместо того, чтобы покупать себе жизнь ценой убийств и предательств. И я не вижу разницы между теми, прошлыми, предательствами и этим, новым. Кстати, за девочку обещана награда, высокая. На эти деньги ты можешь открыть зелейную лавку, хоть в Хстове, хоть в Дерте, хоть в Къире. И никто тебя не найдёт, даже искать не будут. Подумай. Что тебя держит в замке? Возможность колдовать в открытую? Я сделаю тебе такую бумагу, по которой ни в одном государстве ни один храмовник близко к тебе не подойдёт. Будешь заниматься любимым делом, воровать колдунят потихоньку, проживешь ещё несколько лет в покое и достатке.
– Я должен подумать.
– У тебя нет времени думать. Завтра, как только упадет туман, колдунья должна выйти из замка. И если этого не произойдёт, послезавтра тебя повесит Чернокнижник. Бежать я тебе не дам, замок окружен моими людьми.
– Но она может мне не поверить. Не послушать.
– Поверит, если ты захочешь, чтобы тебе поверили. Держи булавку. Да, если ты решишь удавиться сам, я всё равно расскажу о тебе Чернокнижнику. Так что не надейся спасти этим своё доброе имя. Иди, тебя проводят.
Болотник даже не заикнулся о том, что девочку охраняют. Словно вывести её из замка для него не составляло труда. Надо предложить Красену задержаться. Он согласится, он и ещё один вечер с радостью проведёт там, в своём Верхнем мире, с девушкой, в которую влюблен.
Ещё не поздно вернуться на Змеючий гребень. И пробыть там до завтра. Ночью сходить в замок, описать Славушу болотника, рассказать Спаске о булавке.
– Волче, Рыжик давно тебя заметил, – раздался голос Огненного Сокола из окна-бойницы. – Не уходи, я сейчас к тебе подойду.
Бежать не имело смысла, Волчок от досады прикусил губу.
– Подслушать меня незамеченным очень трудно. – Огненный Сокол появился из-за угла, широко улыбаясь. – Рыжик чует присутствие человека и даёт мне знать.
– Как вы догадались, что это я?
– А кто ещё? Ученый строитель? Шпион Чернокнижника? Из тех, кто находится рядом, только Красен хочет узнать имя моего человека в замке. И сам он подслушивать меня не побежит. Следовало бы тебя арестовать и допросить, чтобы Красену неповадно было… Но за план Укромной я тебя прощаю. – Огненный Сокол рассмеялся. – И больше шпионить за мной не пытайся, ладно?
– Как прикажет господин Красен, – усмехнулся Волчок.
– Жалко уезжать… – сказал Волчок по дороге на заставу. – В Хстове дождь…
– А что? – обрадовался Красен. – Может, отдохнем тут ещё денёк, а?
– Я не против. – Волчок равнодушно пожал плечами.
И всё складывалось как нельзя лучше, Красен собрался в Верхний мир и хотел вернуться на рассвете, но на заставе ему неожиданно передали записку, присланную с голубем. Волчок сразу заметил подвох, потому что Огненный Сокол отправил на заставу Муравуша и тот уже выходил от коменданта, когда к нему заглянул Красен.
– Ничего не выйдет, Волче, – вздохнул Красен, прочитав записку. – Мне завтра утром нужно быть в Хстове. Поехали.
– Это поддельная записка… – сказал Волчок. – Почему ты так думаешь?
– Её только что привез Муравуш. Огненный Сокол не хочет, чтобы вы и на этот раз сорвали ему операцию.
– Когда это я срывал ему операции? – невинно поинтересовался Красен.
– Когда сказали, что Живущий в двух мирах мёртв. Огненный Сокол не дурак. На Живущего в двух мирах ему было плевать, это приказ чудотворов, и никому, кроме чудотворов, его смерть не нужна. Но девочку-колдунью Храм хочет держать на своих землях.
– Записка написана Явленом. На языке Верхнего мира. И его почерк я хорошо знаю.
– Я могу написать записку любым почерком. И не один я умею это делать.
– Записку принес голубь. – Красен поднес свиток к носу. – От неё пахнет птицей.
– Вы отличите запах Рыжика от запаха почтового голубя?
– Пожалуй, нет. Но… в любом случае я не собираюсь срывать операцию Огненного Сокола, и ничего, кроме личных дел, меня здесь не держит. Так что правильней будет вернуться в Хстов.
Волчок не посмел спросить, почему Красен не хочет сорвать операцию Огненного Сокола. И ещё в карете завел разговор о двухдневном отпуске, чтобы съездить к невесте в Горький Мох, отдать подарок и поблагодарить за рубашку.
Если выехать из Хстова на рассвете, можно успеть добраться до замка к полудню. Придется ехать верхом, потому что попутчики в почтовой карете Волчка запомнят.
Он самоуверенно считал, что проедет двадцать лиг быстрей, чем почтовые лошади, и совершенно забыл, что замок окружен бригадой Огненного Сокола. Красен не возражал и даже предложил взять коня. От коня Волчок отказался – собирался менять лошадь на почтовых станциях, а кони Красена были много лучше и дороже почтовых.
В Хстов прибыли перед рассветом, под проливным дождем. Красен любезно заехал на Мельничный ручей и высадил Волчка на площади Восхождения. Только в «Пескарь и Ёрш» Волчок не пошел и долго стучался в «Семь козлов» – голубь доберётся до замка раньше, и если что-то пойдет не так, Славуш будет предупрежден заранее. Зорич зевал и ежился, открывая двери.
– Гвардейцы совсем обнаглели! – проворчал он нарочито громко. – Ни днём, ни ночью покоя нет.
Он закрыл двери за Волчком и посветил ему в лицо.
– Хочешь хлебного вина?
– Нет, – ответил Волчок. – Мне долго ехать верхом.
– Одно другому не мешает. Что-то случилось?
– Мне нужно отправить голубя. Только… Я ещё ничего не написал.
Зорич пожал плечами и достал из-под залавка «голубиную» бумагу, перо и чернила.
– Садись. – Он кивнул на стол. – А может, всё-таки вина? Да не спеши, не спеши. Отдышись, руки будут дрожать.
– Да, пока не забыл: дай мне золотую булавку, Змай тебе оставлял две штуки. А то вдруг потеряю булавку Огненного Сокола – тогда мне не отвертеться. – Волчок показал на воротник.
Волчок в самом деле слишком торопился и едва не выложил на бумаге разговор Огненного Сокола с болотником из замка. И только потом сообразил, что будет, если Рыжик перехватит голубя… Или до болотника дойдет содержание письма.
– Ты многих знаешь в замке, – сказал он Зоричу. – Если я тебе опишу человека, ты сможешь назвать его имя?
– Я знаю не всех. Но попробуй.
– Он… невысокий, носит волгородскую стёганку. Волосы русые, вьются. Бороду не бреет, а коротко стрижёт. Очень похоже, что у него чахотка, кашляет в платок.
– Не припомню. Ещё что-нибудь можешь сказать? Он колдун?
– Да, похоже, колдун. Бывал в Кине и в Лицце. А ещё… он улыбается хорошо.
– Так это Свитко! Его я знаю.
Свитко… Это имя Волчок где-то слышал…
– Точно? – переспросил он.
– Чахоточных в замке несколько, некоторые небольшого роста. Стёганки носят многие. Но в Кине бывал только Свитко, и не один раз. А что?
– Это человек Огненного Сокола, болотник.
– Нет, это невозможно. Ты в своем уме? Свитко – и вдруг болотник! Да все болотники калеки и уроды! Они и жертвы болоту приносят, чтобы жизни себе купить.
– У него чахотка. Он давно должен был умереть…
– Свитко – лучший травник на Выморочных землях! – возмутился Зорич. – Если не во всей Млчане!
Вот где Волчок слышал это имя! Спаска говорила о нём. Называла учителем. Это ещё хуже, учителю она поверит…
– То-то Огненный Сокол пообещал ему зелейную лавку в Къире… – процедил он сквозь зубы.
20 июля 427 года от н.э.с.
Змай всегда стоял на краю обрыва, когда Важан и Йока спускались вниз, за свод. Не потому, что он боялся дождя и ветра, а из-за того, что сверху лучше было видно, не приближается ли кто-нибудь к Йоке.
Идея выпить воронку смерча не понравилась профессору, он сказал, что Йока к этому пока не готов. Хотя был очень и очень впечатлен рассказом о шаровых молниях.
Йока боялся, что Важан ему не поверит, но оказалось, что это видели и Змай, и Цапа. А Йоке было мало обычного за сводом ветра и дождя, не хватало дрожи земли – он и к рассвету не чувствовал насыщения, он мог брать гораздо больше! И Важан в конце концов согласился на новый эксперимент.
Ночи были уже довольно темны, чтобы можно было приблизиться к месту схождения чёрных воронок – неподалеку от аккумуляторных подстанций чудотворов, в трех лигах от домика. Вышли в сумерках, Змай предложил не рисковать и не брать лодку – слишком легко чудотворы могли бы проследить их обратный путь.
И, признаться, к концу пути Йока сильно устал – шли напрямик, сначала через лес, а потом по голой полосе вдоль свода, изъезженной вездеходами чудотворов. И к нужному месту вышли далеко за полночь.
Несмотря на то, что десять дней подряд Йока выходил за свод, он ощущал лишь ещё большее нетерпение, ещё большую жажду. При виде молний за сводом его била дрожь, он был готов бегом бежать вниз, а не тащиться вдоль свода под мелкий дождичек и лёгкий ветерок.
Важан предусмотрительно держал его за руку.
– Йелен, твоя задача сейчас не выпить воронку, а остаться живым и по возможности здоровым… – заметил профессор, когда впереди показалась аккумуляторная подстанция. – Воронка должна зацепить тебя только краем, ближе к центру ветер поднимет тебя в воздух и швырнёт на камень. И, уверяю тебя, если ты не сломаешь шею или спину, не разобьешь голову, это всё равно будет очень неприятно.
– Йока Йелен, я буду держать тебя за руку, – вставил Змай. – Чтобы ты не улетел слишком высоко.
– Смерчу всё равно, сколько людей поднимать с земли и бросать вниз, – сказал Важан.
– Ему достанет силы и не на такое…
– Да, Йока Йелен, ты не видел, а нам с Цапой довелось посмотреть, как ветер тащил за собой вездеход. Ты как раз был внутри него.
– Но я ведь возьму часть его энергии… – попробовал возразить Йока.
– Да, и это будет примерно десятая часть. Оставшихся девяти хватит на то, чтобы тебя убить, – кивнул Важан. – Я тоже буду держать тебя за руку, но не для того чтобы не дать взлететь, а, чтобы ты не вздумал сделать лишний шаг вперёд.
Йока призадумался… Получалось, что и Змай, и профессор будут рисковать точно так же, как он сам, и уверенности у него немного поубавилось.
– Я должен сказать, профессор… Тогда, возле вездехода… Когда я пил молнии… В общем, чудотворы ждали приближения смерча гораздо позже. Они еле успели влезть в вездеход. И шаровые молнии летели ко мне, помните?
– Да, я помню. Именно поэтому я и не соглашался на эту авантюру. И уповаю я на то, что движение воронки подчиняется определённым физическим законам и лишь отчасти – неизвестной мне силе, которая заставляет стихии Внерубежья искать встречи с тобой.
– Заметьте, профессор, что аккумуляторные подстанции притягивают ветер не хуже Йоки Йелена… – Змай показал рукой вперёд.
– Вот мы и посмотрим, кто из них притягивает ветер сильнее, – проворчал Важан, вглядываясь в сполохи молний за сводом. – И не забудь – в этот раз ты должен брать и отдавать энергию одновременно.