После ужина, проводив гостей, они втроем валялись на ковре. За окнами сгустилась бархатно-черная темнота, поглотившая лес и озеро; иногда в стекла бились мохнатые бабочки. Кот ушел на веранду, выслеживать подкатывающихся к крыльцу ежей. Ригальдо и Бекки играли в лото, а Исли читал промышленные новости. Бекки чирикала, как птичка, Ригальдо довольно угукал.
— А тетя Клэр — она кто?.. — вдруг спросила Бекки, наклонив голову к плечу.
— Жена твоего дяди Лаки, — ответил Ригальдо, раскладывая карточки. — Ну то есть, конечно, он не то чтобы прямо твой дядя, а… кто он?
— Условно двоюродный брат?.. — предположил Исли, не отрываясь от экрана.
— Брат? — удивилась Бекки. — Он что, маленький?
— Нет, он лосяра, — Ригальдо хмыкнул и похлопал по ковру, подзывая ее. — А что это ты вспомнила про Клэр?
— Она красивая, — протянула Бекки. — И у нее серебристый купальник. А этот ее малыш совсем глупый! Он сосет шишки и камни и подбирает кошачий корм с пола!
— Он просто естествоиспытатель, — обиделся Исли за внука. А Ригальдо, заложив руки за голову, сказал:
— Господи, Бекки, как хорошо, что ты уже не в том возрасте, чтобы есть Симбин корм.
— Я пробовала — он невкусный, — бесхитростно ответила его дочь. — И пахнет противно… Что?..
Пока Исли ржал, а Ригальдо объяснял про микробов и заворот кишок, Бекки сидела насупившись и ковыряла выбившуюся из ковра нитку. Ригальдо умолк и протянул руки:
— Иди сюда.
Вместо того чтобы забиться под бок, как она делала с Исли, Бекки плюхнулась ему на живот. Ригальдо застонал и согнул ноги:
— Полегче!
— А то кишки завернутся, как пончики? — деловито спросила Бекки, подскакивая вверх. — А правда, что у человека много киш-ш-ков?..
— Спроси у Клэр… Ох!.. Она все про кишки знает!.. — Ригальдо морщился при каждом новом прыжке, но когда он смотрел на Бекки, его лицо светилось. Исли, читавший про то, что власти Онтарио выделили три с половиной миллиона на поддержку «Коламбия Форест», загляделся на них и потерял нужную строку. Вытянувшийся на ковре Ригальдо выглядел, как хищный зверь, играющий со своим детенышем. Исли осторожно вытянул в его сторону ногу, поставил босую стопу на бедро. Ригальдо повернул голову, встретился с ним глазами. Он раскраснелся, белая полоска зубов во рту влажно блестела. Исли почувствовал, как потяжелело в паху, и стратегически расположил ноутбук на коленях. Ригальдо пошевелился и скинул его ногу.
Бекки подпрыгнула в последний раз, выбив из него воздух вместе с неразборчивым стоном, и вдруг замерла, задумалась и спросила:
— Папа, а что у тебя такое вот здесь?
И показала ему на грудь и живот, будто рисуя на одежде длинные полоски.
Ригальдо замер, его лицо напряглось. Исли мгновенно оказался рядом и снял с него девочку:
— Знаешь, уже немного поздно. Пора чистить зубы и…
— Нет, погоди, — перебил его Ригальдо. — Чего уж теперь.
Исли подумал: да, черт возьми, он прав. Глупо включать задний ход после того, как сам заставил Ригальдо раздеться на озере перед всеми.
Ригальдо вытянул из-за ремня футболку и приподнял край над животом:
— Смотри, тут нет ничего страшного. Просто старые следы. Такие остаются, если где-то была рана.
Она кивнула, как зачарованная, рассматривая белые рубцы. Потыкала пальцем:
— Где ты так много поранился?
Ригальдо опустил футболку.
— Это было давно. На меня однажды напал плохой человек. Все обошлось, но вообще-то было опасно. Хорошо, что рядом были Клэр, Лаки… и твой папа.
Исли не выдержал — отвернулся.
Он и забыл, что бывает такой стыд. Ригальдо спокойно говорил обо всем этом, но от воспоминаний о Присцилле во рту сразу стало гадко и кисло.
— Болит? — спросила Бекки шепотом.
— Нет, — усмехнулся Ригальдо. — Иначе я не стал бы играть с тобой в батут. Но ты и так намяла мои бедные кишки, будто прессом. Придется мне, наверное, в отместку тебя съесть.
И с этими словами он зарычал и, потянувшись к Бекки, опрокинул ее на ковер. Она завизжала и уцепилась за Исли. Они повалились в кучу-малу — не поймешь, где чьи руки, чьи ноги. Через минуту Ригальдо опомнился и рявкнул:
— Десять часов! Быстро в ванну и спать!
***
— Ты просмотрел документы, которые я привез? — спросил Ригальдо, когда Бекки была уложена. Он возился у шкафа, скрытый темнотой; Исли не мог разглядеть его, хотя ему очень хотелось.
— Да, просмотрел. Ты все хорошо подготовил.
— Спасибо Люсиэле, она очень мне помогла.
— А как твоя новая секретарша? — спросил Исли, просто чтобы послушать его голос. Последние два дня они общались урывками, и рядом всегда находился ребенок. Ребенок был темой их споров, ребенок перебивал и постоянно вклинивался между ними, ребенок занял все время, которое они обычно посвящали друг другу, и все немалое пространство «фазенды». Исли не видел в этом проблемы — он был счастлив и полон планов, ему все нравилось. Но прямо сейчас ему хотелось побыть с Ригальдо. Как можно ближе, и чтобы ничего не мешало. Поэтому он залез в постель сразу, как они поднялись наверх, и теперь терпеливо ждал, пока тот закончит копаться.
Из темноты донесся короткий смешок.
— Новая помощница вышколенная, грамотная, аккуратная — и унылая, — Ригальдо рылся на полках в шкафу. — Я немного скучаю по своей недотепе.
— Поверить не могу. Ты признаешься, что скучаешь по Фортисью?
— Все познается в сравнении, — Ригальдо, наконец, справился, захлопнул дверцы шкафа. — Я чувствую себя сержантом, выпустившим возмужавшего новобранца. Теперь никто не роняет в приемной стремянки, но и наорать тоже не на кого. Несброшенный стресс возрастает, как давление в котле.
— Ты всегда можешь ей позвонить, — сказал Исли, улыбаясь. — Я почему-то думаю, она очень тебе обрадуется. А стресс можно снимать другим способом. Иди сюда, покажу?..
Ригальдо помолчал полминуты, потом выдавил:
— Я хочу в душ.
И плотно закрыл за собой дверь.
Исли свесился с кровати, на ощупь нашел в нижнем ящике ленту презервативов и сунул все это богатство себе под подушку. Фоновое возбуждение, не оставлявшее его целый день, усилилось и плескалось, как алкоголь, хотя Исли не пил за ужином — было жарко, а он не хотел разомлеть и уснуть. Прикрыв глаза, он слушал негромкое гудение воды в ванной и думал о разном: о мохнатых белых бабочках, колотящихся в окна, о том, какими черными кажутся ели на фоне неба, о том, что хорошо бы им всем троим попасть на фестиваль индейских пирог в следующие выходные — о чем угодно, лишь бы не вспоминать, как Ригальдо раздевался на берегу. Тот медленно заходил в лесное озеро, погружаясь в золотисто-зеленую воду, и она поднималась все выше, пока не достигла бедер, покрытых короткими темными волосками, и нижнего края трусов. Исли помнил — когда вода коснулась паха, Ригальдо вздрогнул, и в тот момент Исли почти ощутил эту дрожь. Вода скрыла плоский твердый живот, черную поросль, белые линии шрамов. Ригальдо не дал ей коснуться груди — он оттолкнулся от дна и ровно погреб на глубину.
От этих мыслей у Исли встал так же крепко, как и на озере. Он сунул руку в трусы, обхватил напряженный горячий член и подумал: ну что, что можно делать в ванной столько времени.
Ригальдо проторчал там почти пятьдесят минут. Когда дверь наконец приоткрылась, Исли пытался читать «Фейсбук».
Дом крепко спал — из радионяни не доносилось ни звука, и даже кот не ходил по комнатам, не скребся в спальню, требуя его впустить.
Услышав шаги Ригальдо, Исли посветил экраном в его сторону. Ему хотелось увидеть, как тот выйдет — в халате или в одном полотенце, с уложенными или встопорщенными волосами, распаренный, порозовевший и пахнущий гелем для душа, а вместо этого он увидел, какое растерянное на мгновение стало у Ригальдо лицо.
— Не спишь? — спросил тот после паузы.
Исли помотал головой и откинул одеяло, будто говоря: не видишь, тебя жду. Разглядев, что он голый, Ригальдо раздул ноздри:
— Я надеюсь, дверь заперта?.. — а после чинно сел на свою половину кровати, отвернувшись от Исли. Взял телефон и принялся выставлять будильник. На нем были пижамные штаны и футболка, и Исли вздохнул. Ригальдо не выйдет больше в полотенце, у него новая идея-фикс. Он вытрахал Исли мозг историями о строгости социальной службы и вынудил дать обещание, что тот будет носить гребаную тонкую пижаму и зимой, и летом, потому что ребенок приходит к ним в комнату, потому что они — взрослые мужчины, мало ли что она там может увидеть…
Но, блядь. Сейчас-то они были вдвоем.
Он поднял руку, провел сверху вниз по спине Ригальдо. Тот рефлекторно выгнулся и тут же дернул плечом. Исли усилил нажим, умело выискивая чувствительные места вдоль позвоночника. Вот так, детка, так тебе всегда нравится…
— У меня завтра утром пожарная инспекция в ресторане, — угрюмо сказал Ригальдо. — Я каждый раз волнуюсь, как девственница перед свадьбой.
От неожиданности Исли замер, но тут же фыркнул и нагло подвинулся на другую половину кровати. Прижался грудью к напряженной спине.
— Все будет отлично, — он совсем не лукавил. — Ты мальчик-задрот, я уверен, у тебя все в полном порядке. И документы, и огнетушители и… шланги…
Ригальдо убрал его руку из-под резинки штанов.
— Клэр за обедом делилась историями из детства, и Бекки сказала, что хочет ходить в школу! Не знаю, может, мы делаем ошибку, оставляя ее в детском саду? Может, этот психолог не так уж прав, и ей надо развиваться вместе со всеми?.. У меня голова пухнет. Я не знаю, что делать.
— Если хочешь, обсудим завтра, — пообещал Исли, опрокидывая его на простыню.
Он навис над Ригальдо, задрал на нем футболку и поцеловал в грудь. Тот лежал, глядя в потолок, и будто не замечал приставаний, продолжая трепаться непонятно о чем:
–… а еще тебе пришло приглашение на «Вудтурнинг». Это волонтерская выставка непромышленных токарных изделий из древесины. По-моему, это даже мило…
— О да, я тот еще токарь, и в древесине разбираюсь, как никто. Сними штаны, я тебе устрою выставку достижений.
— Исли, я не хочу, — прозвучало в ответ. К этому времени Исли уже самозабвенно вылизывал Ригальдо живот.
Он поднял голову. В сумерках было видно, что Ригальдо смотрит на него, плотно сжав губы. Стоило Исли, поколебавшись, отстраниться, тот тут же подтянул к себе одеяло и накрылся им до груди.
— У тебя что-то болит? — прямо спросил Исли. — Нужно звонить доктору Петерсу?
Петерс был хирургом-проктологом. Исли с ним познакомился сто лет назад после не самого удачного эксперимента со случайным партнером, и с тех пор обращался только к нему, если требовалось. Проблемы случались редко, но иногда требовалась консультация, особенно после какой-нибудь крышесносной ебли в несовместимых с жизнью условиях. Ригальдо эти визиты искренне ненавидел, поэтому Исли приходилось быть настороже за двоих. Если его муж внезапно просил тайм-аут, это могло означать, что его надо спасать.
— В жопу твоего Петерса, — отрезал Ригальдо, и Исли осторожно фыркнул, оценив каламбур. — Мне просто не хочется. Я чего-то устал. Мыслей столько, что они не вмещаются в голову…
— Окей, детка, — Исли воспрял и подтянулся к нему поближе, прижался грудью к плечу. Если Ригальдо был в порядке, развести его было не так уж сложно. — Так бы сразу и сказал. Давай сделаем, как улитки, а утром по-настоящему?.. А хочешь, я тебе пососу?..
Ригальдо зашипел: «Тише, тише!», и начал выкручиваться, но только запутался в одеяле. Пользуясь этим, Исли обнял его, вжал в подушки и бесцеремонно принялся целовать, все больше увлекаясь. И щупал так, что и у мертвого бы встал.
Ригальдо довольно чувствительно оттолкнул его.
— Хватит, — рявкнул он шепотом. — Какое из слов «не хочу» ты не понимаешь?!
Исли моргнул.
Ригальдо сейчас не играл. Ему на самом деле ни капли не хотелось.
— Принести аспирин? — спросил он после долгого молчания.
В темноте было слышно, как Ригальдо вздохнул. Он собирался что-то сказать, но тут в дверь спальни отчетливо поскреблись. Они с Исли замерли.
— Ну вот, разбудил!..
— Это кот! — прошептал Исли. Царапанье повторилось, а затем «кот» позвал тонким голосом:
— Папа?.. У меня опять сырая пижама…
Ригальдо подбросило из постели. Он не включил свет, так и метался по комнате в темноте. Исли за это время молча натянул штаны. И сказал в темноту:
— Только не ругай ее, ладно?
Ригальдо задохнулся. Он включил свет и покрутил пальцем у виска.
— Ты дебил? За кого ты меня принимаешь?.. — и, повысив голос, сказал: — Детка, я уже иду! Мы с папой сейчас все исправим.
Он вышел из комнаты, а Исли остался сидеть на постели.