С внеплановой встречи с директором будущей школы Ригальдо возвращался усталым, но окрыленным. Он ехал не домой — Исли сообщил, что забрал ребенка из сада и выгуливает в районе площади Первопроходцев. Ригальдо только вздохнул. Если он хоть что-нибудь понимал, гуляли они по магазинам, а в обществе Исли любой шопинг грозил превратиться в шоу. Обычно Ригальдо старался держаться от этой феерии подальше, строго следуя алгоритму: «пришел — проанализировал — купил». Сейчас же его тянуло в магазин как магнитом, и было глубоко все равно, что именно Исли там покупает для Бекки, хоть золотую корону, хоть крокодила.
Сегодня, когда Клэр спросила у него, что случилось, он мужественно сжал челюсти, чтобы не брякнуть: ничего, просто я скучаю по Исли так, что кишки в узел завязываются, и день ото дня становится все хуже и хуже, и я не знаю, блядь, что мне с этим делать.
Конечно же, он никогда не сказал бы ничего такого вслух. Но он не мог не думать, как же так получилось, что Исли превратился в гребаный айсберг с вежливым голосом и холодными глазами. Херово получилось, если честно.
Исли блистательно выполнил его пожелание взять тайм-аут — он полностью удалил себя из личного пространства Ригальдо, и в этом пространстве внезапно оказалась незаполнимая дыра.
Паркуясь в стороне от центральной площади, напротив маленьких магазинчиков, скрывающих в себе бутики, продавцов хэндмейда и суккулентов, тату-салоны и музыкальные кафе, Ригальдо старательно убеждал себя, что поступил правильно. Ведь все, чего он хотел, это защитить Бекки.
Что, в общем-то, никак не отменяло того, что он первым ударил Исли.
Мудак недальновидный.
Теперь Исли спал в комнате для гостей, рано вставал и поздно возвращался, мягко переводил любой личный разговор на рабочие дела, а если и улыбался, то улыбка была, как трещина во льду. Конечно, на Бекки это не распространялось. Вчера Ригальдо двадцать минут проторчал на втором этаже, не рискуя войти в ванную — подслушивал, как Исли смеется, запуская кораблики в пене, и как хохочет Бекки, брызгаясь в ответ.
Его подушка пахла одеколоном Исли, он снимал длинные светлые волосы со своего пиджака, в ящике с носками под руку постоянно попадались чужие, а когда из кладовой на голову Бекки свалился старый свернутый плакат, заставивший ее ахнуть — «Папа, почему у этого дяди солнце вместо головы!» — Ригальдо резко столько всего вспомнил — Магритт, «Принципы удовольствия», солнечный зимний день, довольную, вздрагивающую улыбку Исли, его руки на своих плечах, — что почувствовал лютую тоску.
Он привык считать Исли константой: ему казалось, что так и будет всегда. Тот иногда так раздражал, самоуверенный, насмешливый, жадный до удовольствий, что хотелось приглушить ему и звук, и сияние, но иногда Ригальдо смотрел на него — и забывал, как дышать.
Он как-то успел позабыть, что, кроме всего прочего, Исли еще и гордый. Ригальдо хотел бы донести до него свои извинения, но сдавать позиции насчет Бекки не собирался, а как в такой ситуации помириться без секса, он не знал.
И да, когда он пытался представить себе это перемирие, у него моментально вставал.
Уже потянув на себя дверь в магазин, на витрине которого был нарисован ковбой в шляпе, Ригальдо услышал смех Исли и загадал: если тот будет весел и благодушен, у них все получится. Они сегодня же вечером как-то поговорят.
А потом он шагнул за порог — и все пошло по пизде.
В стильно оформленном помещении почти не было посетителей. На стенах были развешаны лассо и шляпы, а над кассой висело внушительное седло. В одном углу дама гоняла из примерочной к зеркалу унылого мальчишку. Даме все время что-то не нравилось, движением пальца она заставляла сына крутиться и мерить все новые джинсы, а тот уныло косил обоими глазами в айфон.
В другом углу в кресле сидел Исли, заложив ногу за ногу, и развлекал сразу четырех продавцов-консультантов.
И улыбался. В отличие от строгой дамы, ему все здесь нравилось.
— Мы это возьмем, — говорил он, держа на весу чашку с чаем. — И вот те синие тоже. И те, с железными блямбами, и с бахромой. А с сердечками не возьмем.
Юноша с бейджиком заблеял про новую коллекцию. Исли поднял на него смеющиеся глаза, и мальчик внезапно покраснел.
— Бекки, ты хочешь на попе сердечки?
— Фу! — завопили из примерочной, которая ходила ходуном. — Гадость какая! Я хочу такие джинсы, чтобы везде были дырки! Папа, можно? Пожалуйста!
— С дырками на попе нельзя, — серьезно сказал Исли. — Мы никак не сможем объяснить социальной службе, почему на ребенке дырки! Так они, пожалуй, решат, что мы тебя держим в черном теле!
— Это очень крепкие джинсы! — обиделась девушка-консультант. Она отпихнула юношу и бочком подвинулась к Исли. — Смотрите, у меня точно такие же! Прорези очень аккуратные!
С этими словами она согнула ногу в колене, подсунув дырявую штанину под нос Исли.
Тот задумчиво оглядел джинсовое бедро и легкомысленно сунул мизинец в одну из дыр на колене. Дернул плотную ткань, проверяя на разрыв.
У Ригальдо потемнело в глазах.
Он знал, что Исли относится к женщинам с восхищением и симпатией, знал, что у него их было не меньше, чем мужчин. Заинтересованных мужчин Ригальдо так и не научился вычислять, гей-радар у него не заработал, а вот красивые молодые женщины рядом с Исли одним своим присутствием заставляли насторожиться. Ему казалось, что они могут дать мужу что-то такое, чего не может он сам.
Исли видел его насквозь. Смеялся над его ревностью, обзывал ее «призраком Терезы». Ригальдо каждый раз чах и злился, слушая эти подъебки.
Девчонка в рваных джинсах Терезе и в подметки не годилась, но кто знает, что взбредет в голову вынужденному воздерживаться мужчине?
И Клэр была права. Исли все еще оставался охуенно красивым.
Ригальдо решительно прошагал к нему, сунул в руки мальчику с бейджем стопку джинсовой одежды, освобождая соседнее кресло, и демонстративно в него плюхнулся.
— Привет, — сказал он довольно громко, пододвигаясь ближе к Исли. — Я записал детку в школу. Внезапно — в нормальную. Там работает отец Клэр.
И торжествующе подумал: сосите.
По профессионально-приветливым мордашкам продавцов нельзя было понять, о чем они думают, а вот дама с сыночком внезапно оказалась разочарована.
Исли помедлил — и кивнул.
— Сложно было?
— Да, — признался Ригальдо, понизив голос, и радуясь, что они разговаривают нормально. У него над ухом кто-то прошелестел «чай-кофе-вода». — Сперва я будто побывал под допросом, а потом сорок минут слушал воспоминания о детстве Клэр. Когда-нибудь мы тоже станем такими же занудными пердунами, — он специально сказал это «мы». Исли улыбнулся краем губ, его глаза немного смягчились, и Ригальдо подумал: победа.
Тут из примерочной выпорхнула Бекки в джинсовом костюме, задрала штанину, показала осенние ботинки и яростно попрыгала в них. Ригальдо взглянул на ценник — в торговом центре напротив все можно было купить в три раза дешевле. Вот только Бекки не приближалась ни к одному торговому центру.
— Еще что-нибудь желаете? — деловито спросила консультант. — Обувь, головные уборы, сумки, коллекционные перчатки, украшения из кожи, цепочки…
— Подтяжки у вас есть? — спросил Исли. Перебивая его, Бекки звонко сказала:
— Ой, ничего не надо! Мы уже купили столько одежды, нам теперь ее не унести!
— Но это не страшно, — продавец стрельнула глазами в Ригальдо. — Вам, наверное, поможет второй папа. Главное, чтобы все это поместилось в твоей гардеробной, малышка.
— У меня нет гыр-де-робной, только шкаф в стене, как в поезде, — Бекки болтала ногами, пока продавец пыталась продеть ей ремень в шлейки джинсов. — А еще папа обещал мне сделать дом на дереве. Может, если все эти одежды не влезут в шкаф, складывать их прямо в комнату? Я тогда буду жить на дереве, а ко мне будут приходить гости с ночевкой…
— Бекки…
— Потому что комната для гостей занята. Там теперь живет папа Исли. Раньше они жили в одной спальне, а теперь спят в разных комнатах, и я к ним прихожу поздороваться…
— Бекки! — рявкнул Ригальдо.
Повисла неловкая тишина. Ригальдо поймал косой, понимающий взгляд консультанта.
История о разводе — вот как это звучало со стороны.
Он посмотрел на Исли — тот выглядел безмятежно. Сидел ровно, улыбался, следил за отбором вещей. Почувствовав на себе взгляд Ригальдо, он не повел и бровью. Только сказал:
— Пожалуй, достаточно. Упакуйте все это.
Из магазина Ригальдо вышел угрюмее, чем был утром.
Уже вечерело. На красных кирпичных домах в центре, на облаках, на асфальте лежал красно-желтый свет. Было безветренно и странно тихо, торжественно, как не бывает в центре мегаполиса. Через тротуар протянулись длинные тени — тень Исли с пакетами, тень самого Ригальдо и маленькая непослушная тень Бекки.
Бекки подергала его за штанину.
— А мы купили настоящий рыцарский замок, — похвасталась она. — Только его еще надо собирать. И альбом, и краски, и бусики, и выжигатель для дерева… Пап, можно я поеду в твоей машине? Я тебе все это покажу!
Чувствуя настоятельную потребность выматериться, Ригальдо остановился и сделал выдох-вдох.
— Исли, — сказал он, не оборачиваясь. — У меня просьба. Поужинайте сегодня в городе, чем хотите. Все равно дома ничего нет.
— Ладно, — медленно сказал Исли. — А ты как же?
— Я что-то не могу, — не кривя душой ответил Ригальдо. — Устал, похоже.
И он поехал прямо домой, сквозь теплый и сухой красно-желтый вечер, мимо залива, мимо смотровых площадок и видов на далекий Рейнир, мимо машин, бомжей и эстакады, и дома его встретил только кот. Ригальдо взял его на руки и долго стоял перед окнами, глядя, как алое солнце поглощается лесной темнотой, а потом негромко включил в спальне «Нацию Зет». Он слышал, как вернулись Исли и Бекки, но не стал выходить. Бекки повисла на ручке двери, но голос Исли произнес: «Оставь, он, наверное, уже спит», и ее торопливые шаги удалились.
Ригальдо заснул, прижимая к себе подушку Исли, а с утра обнаружил, что совершенно недостойно трется об нее стояком.