Плавание в ледяной воде на Исли никак не отразилось — с утра тот был здоров, как конь, и не подавал виду, что ночь прошла как-то необычно. Бекки тоже прекрасно перенесла свое дневное купание в океане.
Ригальдо проснулся сопливым, осипшим и с температурой. Ночное бдение в окне не прошло ему даром.
— Папа, почему у тебя такое красное лицо? — удивилась Бекки, прыгая у него на животе.
— Исли, забери ее, — только и смог прохрипеть он.
Пришел Исли, глянул, сдвинув брови, сказал: «Ой-ой» — и куда-то увел девочку.
Ригальдо сомкнул глаза, как ему показалось, на секунду, а когда с большим трудом приоткрыл, оказалось, что прошло два часа. Постель была залита ярким солнцем. Из коридора доносился детский смех. За окном, будто издеваясь, безмятежно чирикали лесные птицы.
Башка раскалывалась, нос был заложен, а в горло словно насыпали перца. Глаза чесались и текли. Вспомнив в подробностях ночевку, он сел в кровати и обнаружил, что Исли сидит рядом и пристально смотрит.
Ригальдо настороженно уставился в ответ.
Исли его изучал — спокойно и серьезно. Рот был сжат, щеки светлели несбритой щетиной. Ригальдо внезапно подумал, что за эти полгода у Исли стало больше глубоких морщин на лбу и в складках губ. После бессонной ночи он осунулся, но взгляд у него был внимательный и острый. Сейчас Исли выглядел, как человек, принявший какое-то решение, и Ригальдо покрылся испариной, представив варианты, каким оно может быть.
— Я сейчас, — прохрипел он на всякий случай, и, свесившись с кровати, попытался нащупать на полу свою обувь. — У нас там еще какие-то водопады…
Исли покачал головой:
— Я думаю, уикенд закончился. Ты себя видел? Надо скорее везти тебя обратно в Сиэтл.
— Дерьмо… — просипел Ригальдо, озираясь в поисках салфеток. Сопли текли неудержимо. — Может, вы с деткой без меня догуляете…
И тут Исли, глядя ему в глаза, сказал:
— Ригальдо, так дальше не может продолжаться.
И Ригальдо с мгновенной вспышкой паники понял, что речь идет вовсе не о поездке, и ему отчаянно захотелось сказать: да, да, я знаю; прости. За эту болезнь, за испоганенный уикенд, за мою слабость, за недоеб, за игру в молчанку, за эту жуткую ночь и за ту драку тоже. И, кстати, еще раз за недоеб.
Исли смотрел на него, выжидая.
Ригальдо плотно сжал челюсти, чтобы ни звука не вырвалось, сморгнул «песок» в слезящихся глазах и наконец извлек из себя совершенно другое:
— Мне надо оклематься до завтра. Я обещал сам отвести Бекки в школу.
Во взгляде Исли что-то полыхнуло. Он резким движением опрокинул Ригальдо обратно в подушки. Тот зажмурился, подумав, что Исли вполне может сейчас засветить ему в глаз.
А потом Исли положил ему на лоб свою сухую руку:
— Я принесу аспирин.
Он начал вставать, но Ригальдо ему не дал: перехватил за запястье, стиснул и потерся щекой. Закрыл глаза и замер, как бы говоря: ну что ты от меня хочешь.
— Ах ты упрямая деревяшка, — с непередаваемой интонацией сказал Исли и легонько погладил его по виску. — Долго ты еще будешь покрываться корой?
Ригальдо вспыхнул — такое его и бесило, и смущало.
— Давай-ка так, — Исли отошел от кровати и тут же вернулся с ноутбуком в руках. — Я принесу тебе чай, аспирин и виски, ты все это будешь творчески чередовать. Мы с Бекки уйдем гулять, пока она не раскатала гостиницу по бревнышку. А ты, когда отоспишься, посмотри пару сайтов. Я тут оставил закладки. По-моему, нам это может помочь.
Ригальдо, как бы хуево он себя не чувствовал, не смог не почувствовать, что настроение Исли изменилось. Он сел и послушно заглянул через плечо. Глаза слезились, но заголовки он разобрал.
— «Шумоизоляция в вашем доме»?.. «Тихо равно комфортно»? «Лучшие цены на лучшие материалы»?..
— Про лучшую цену — это, конечно, пиздеж, — уверенно сказал Исли. — Но это тебе наши маркетологи расскажут. Это так, для ознакомительного просмотра…
— Исли, скажи мне, это то, что я думаю? — перебил его Ригальдо, вцепившись в ноутбук.
— Зависит от того, что ты думаешь. Но… да. Я подумал, что, может быть, звукоизоляция спальни нас выручит. Если, конечно, дело в шуме, а не в том, что я тебе опротивел. Я же не могу поверить, что ты действительно меня проучить хочешь. Типа, вот что бывает, когда два мужика заводят ребенка, соси теперь во имя социальной ответственности…
Он произнес это так небрежно, что Ригальдо мгновенно понял — вот из-за чего Исли злится на самом деле.
— Да нет, конечно, нет! — шепотом возопил он. Вышло гнусаво. — У меня просто все падает от мысли, что она может что-то услышать! Ну… фигурально падает…
Он беспомощно развел руками и снова ухватился за ноутбук, пристроил его на животе, как будто Исли мог отобрать у него этот шанс на перемирие.
— О господи, — вздохнул Исли. — Я тебя люблю, но ты такой дуб. Давай заведем тебе чурбак, будешь носить его, как Леди-с-поленом, и пусть он транслирует все, что ты не можешь сказать ртом.
Ригальдо подумал, что подберет достойный ответ в другой раз.
— Так что давай сделаем тебе тишину и комфорт в доме, — невозмутимо добавил Исли. И Ригальдо решил, что хер с ним, с его деревянным юмором.
— Ты думаешь, все получится? — осторожно спросил он.
Его головная боль словно бы притупилась. Он чувствовал неловкое облегчение из-за того, что Исли взял на себя ответственность за их примирение, позволив ему сохранить лицо. И дикую радость, что тот перестал изображать ебаный айсберг.
— Исли, слушай, я… Исли, ты…
— Я, — вздохнул Исли и поднялся на ноги. — Я, скажу тебе честно, собирался из принципа ждать, пока земля не треснет. Но ты вынуждаешь меня чувствовать себя кем-то, у кого… дупло зарастает. А с заросшим дуплом, дорогой, жить невесело, я же не ты, чтобы воздерживаться по двадцать семь лет…
— Пошел нахуй! — взревел Ригальдо. Шепотом, потому что горло саднило. И кинул в Исли подушкой.
Исли смеясь уклонился и кинул ее назад.
***
Недели через полторы Ригальдо укрепился во мнении, что с заключительным примирением Исли его наебал.
Сентябрь летел, как бешеный: «Нордвуд» проворачивал громадный проект по поставке ламинированной фанеры в Аргентину. Аргентина считалась «сложной» с точки зрения выхода на местный рынок и проблемной в плане регистрации иностранных компаний. Начало поставок стало возможным только после получения специального сертификата, выданного Аргентинским институтом. Исли жаждал этого гребаного сертификата всем сердцем, сильнее, чем конкистадор — знамения от Девы Марии, и наконец с честью двинулся на завоевание Нового Света. Ригальдо помогал ему в этом, как мог, зашиваясь по всем фронтам: у него один за другим сыпались сезонные свадебные заказы в ресторане, а у Бекки начались занятия в «нулевом классе».
Каким-то образом Ригальдо оказался включен в списки РУA — родительско-учительской ассоциации школы. Он был слегка травмирован этой новостью, в которой видел козни отца Клэр, и честно высказал Исли все, что думает об организациях такого рода — много глупых людей, много шума, много пустопорожних обсуждений, унылое утверждение внеклассных мероприятий, споры из-за объема благотворительности и обязательный родительский чат, порождение зла. На этом его передернуло. «Вся эта чудовищная доброжелательная социальность, — уныло говорил Ригальдо за завтраком, грея руки о чашку с кофе. — Эти безумные родители и их дети. Это же просто квинтэссенция всего, что я не люблю в жизни!»
Исли отнесся к его страданиям легкомысленно. «Ну может, ты все же сходишь на первое собрание, проконтролируешь все, что может как-то влиять на Бекки, — сказал он, облизывая ложку из-под джема. — Или, хочешь, я туда съезжу — думаю, дамы из ассоциации будут рады!»
Ригальдо недобро посмотрел на него и немедленно подтвердил по имейлу, что придет на собрание сам.
Вечером он вернулся оттуда задумчивый, долго отбрыкивался от просьб Исли поделиться новостями, и только когда по мессенджеру одни за другими пошли сообщения, раскололся. «Ты знаешь, это полный пиздец, — сказал он, сконфуженно глядя в окно. — Взрослые, блядь, семейные люди, а вели себя, как гагары. Если бы я их там не построил, они бы до ночи галдели. Пришлось, сука, всем раздать задания и обязать по ним отчитаться. Ничуть не труднее, чем в «Нордвуде». «Ты записался в помощники председателя?» — спросил его Исли с веселым ужасом в глазах.
«Нет, блядь, я и есть председатель, — сконфуженно признался Ригальдо, разведя руками. — Убей меня, я не знаю, как так вышло. Но, может, теперь там все будет решаться по школьному уставу».
Исли смеялся, как ненормальный, валяясь на диване и задрав ноги к потолку, так, что на шум прибежали и кот, и ребенок.
И посреди всей этой круговерти Ригальдо был внезапно поражен осознанием: они с Исли до сих пор спят порознь. Исли не только упорно продолжал уходить в комнату для гостей — он там еще и аккуратно закрывался. И если вначале Ригальдо все списывал на простуду — он ведь и правда несколько дней захлебывался соплями, чувствуя, что у него не нос, а слоновий хобот; кто захочет всю ночь слушать его кашель и храп — то продолжающаяся и после его выздоровления добровольная изоляция Исли стала для него неприятным сюрпризом. Он не стал ломать голову и в рамках программы «не быть бревном» решил для разнообразия прямо спросить, как это понимать. Бекки как раз не было рядом — она вертелась на кухне, мешая Джоанне, которая вышла из отпуска, так что Ригальдо счел это подходящим моментом.
Исли, читавший в гостиной, вскинул на него невинный взгляд.
— Мне так удобно.
— А мне не очень, — Ригальдо упер руки в бока. — Я чувствую себя странно из-за того, что ты запираешься. И меня бесит, что, если я хочу поговорить с тобой вечером, мне приходится звонить в соседнюю комнату!
— Переберусь, как только закончим с ремонтом, — сообщил Исли и снова уставился в книгу.
Ригальдо раздул ноздри. Такой ответ его не устраивал. Ему хотелось, чтобы все скорее стало, как раньше.
— Какое отношение ремонт имеет к месту ночевки? — сердито спросил он, поглядывая в сторону кухни. — Я хочу сказать… в смысле, это же не подразумевает, что непременно надо вести себя громко. В смысле, что должен быть секс. Громкий секс. В смысле… блядь.
Исли закрыл книгу, заложив страницу пальцем, с любопытством посмотрел ему в лицо. Ригальдо же вдруг загляделся на его пальцы, как будто увидел их в первый раз.
«Блядь», — повторил он уже про себя, чувствуя щекотание в брюхе.
Исли по-прежнему любовался на него с улыбкой Джоконды. И наконец сказал:
— Я не уверен.
— В чем? — резко спросил Ригальдо.
— В себе, — терпеливо ответил Исли. И так откровенно мазнул по Ригальдо взглядом, сверху вниз, от макушки до носков туфель, что Ригальдо почувствовал себя куском пирога. — Видишь ли, дорогой, я не уверен, что у меня хватит сил не покушаться на твою честь.
«Ну охуеть», — подумал Ригальдо. А Исли добавил, видимо, чтобы его добить:
— Хотя, конечно, мне не хватает возможности спать с тобой рядом. И тоже бесит необходимость звонить в соседнюю комнату, когда нужно поговорить. Но я, в отличие от некоторых, не железный. И не могу каждый раз бегать в озеро охлаждать пылающий член.
Наверное, если бы Ригальдо был героем комикса, на этом месте он подумал бы восклицательный знак. И, сука, следом три вопросительных. В голове стало пусто. Щеки горели.
— Джоанна не очень довольна, что теперь ей приходится убирать не одну, а две спальни, — пробурчал он наконец, чтобы прервать тяжелую паузу.
— Джоанне придется смириться — или искать другую работу, — отрезал Исли. И по тому, как это прозвучало, Ригальдо понял, что разговор окончен. Он насупился и затоптался на месте. А Исли вздохнул, протянул руку и ласково перебрал его пальцы.
Щекотание в животе превратилось в конкретное ощущение наливающегося теплом хуя. Приток крови к паху почти покалывал иглами возбуждения.
— Я перееду, как только звукоизоляция будет доделана, — твердо сказал Исли и отпустил его кисть. Расположился на диване с прежним удобством и снова уткнулся в книгу. Ригальдо не успел выдать в ответ ничего искрометного. Бекки вбежала в гостиную и повисла на его шее, болтая ногами.
— Джоанна подарила мне куклу-хранителя, чтобы я больше не просыпалась мокрая! А еще она сказала мне не пить перед сном молоко и каждый вечер есть кусочек соленого хлеба! А еще — что раз я уже хожу в школу, то не должна забираться к вам с папой в постель, потому что это только для маленьких бебе! А я уже большая сеньорита, потому что бебе нельзя играть в доме на дереве!
— Да, — раздался строгий голос Джоанны, и она обвела их суровым взглядом. — Ужас, до чего вы, сеньоры, разбаловали хорошую девочку! Дети не должны приходить к родителям в спальню, кроме как перед сном и утром в воскресенье!
Она снова ушла на кухню, покачивая головой и повторяя, что вырастила троих детей и восемь внуков, и никто из них не глотал лекарства, никого из них никогда не водили к психологу.
— Она такая строгая, — шепнула Бекки в ухо Ригальдо. — Ты ее не боишься, папа? Если тебе будет ночью страшно, приходи ночевать ко мне в детскую.
— Беру свои слова назад, — подал голос с дивана Исли. — Я никуда и никогда не отпущу Джоанну.
Ригальдо решил, что ему лучше немедленно вернуться к вопросам звукоизоляции, пока он с ума не сошел в этом доме, в котором только кот не высказывал соображений, как, где и с кем он должен спать.