Обычно Ригальдо просто подъезжал к воротам в общей очереди, терпеливо дожидался сигнала от школьного регулировщика и к нему выводили полностью собранную Бекки. Сегодня он приехал раньше, оставил «Мустанг» на стоянке и дошел до школы пешком.
— Папа! — Бекки влетела в него с разбегу, задрала голову, уперла острый подбородок. — Тебя опять вызвали?!
— Нет, — он почесал ее за ухом, как котенка. — Я просто пришел посмотреть, как ты тут.
Все знали. Должно быть, учительница расспрашивала родителей и детей насчет вчерашней истерики Бекки; Ригальдо ловил на себе чужие взгляды, сразу же ускользающие. Он помог Бекки застегнуть курточку — молнию опять заело — и проследил, чтобы она заперла шкафчик.
— Мистер Сегундо? — Сара Колхауз мялась у него за спиной, наверное, целую минуту. — На пару слов?..
Ригальдо посмотрел на нее, потом на часы. Что он умел, так это молча дать понять собеседнику, где его место.
Миссис Колхауз понесло. О нет, конечно, они не хотели, чтобы до такого дошло, очень жаль, что так вчера получилось с Ребеккой, вообще они с подругами из РУА за толерантность, у ее мужа, например, начальник-гей. Они ни на что не намекали, но вы же понимаете, у них мальчики; мальчики должны видеть исключительно эталон мужественности, чтобы у них сложилась верная идентификация…
Перед глазами Ригальдо, как живой, замаячил Исли — сильный, решительный и добрый. Не слушая, что там еще втирает мамаша Колина, он рассеянно думал, есть ли в этом городе что-то более эталонное, чем Исли Фёрст.
— Пап, пошли? — Бекки, уставшая ждать, некультурно подергала его за руку. Ригальдо погладил ее по голове.
— Миссис Колхауз, — перебил он словоизлияния Сары. — Достаточно. Вы не хотите, чтобы Колин дружил с Бекки, потому что эта дружба угрожает ему расстройством гендерной идентификации?.. Впервые слышу такую чушь. Или вы боитесь домогательств? Говорю вам прямо: в нашем доме детям ничто не угрожает. У меня гораздо больше шансов заинтересоваться вашим мужем, чем мальчиком; я скорее бы опасался за его репутацию. Если вы из этих соображений защищаете семью от общения с педиками, то не могу вас за это осуждать.
Лицо матери Колина пошло пятнами.
— А ваша девочка дикая, — выпалила она. — Асоциальная. Никто из нормальных семей не захочет с ней общаться. Если вы прямо сейчас спросите, кого из детей родители согласятся привезти к вам домой, то вы очень удивитесь…
— Без проблем, — спокойно произнес мужской голос. — Мне, например, не страшно за свою честь.
Ригальдо обернулся. Незнакомый мужчина у соседнего шкафчика весело смотрел на него.
— Извините. Я все ждал, чем это шоу закончится. Патрик Келли, полиция штата Вашингтон. А вас я знаю по общему чату РУА.
Ригальдо на автомате пожал протянутую руку, чувствуя одновременно и неловкое облегчение, и благодарность за жгучее разочарование, которое отразилось на лице миссис Колхауз. Даже если бы мужчина сейчас достал из кармана штраф за неправильную парковку, он был бы рад, что этот неприятный разговор в присутствии Бекки закончился. За спиной по-прежнему топталась мамаша Колина, но он решил, что и так уделил ей слишком много внимания.
У Бекки, видимо, были свои соображения насчет появления полиции. Она стиснула вторую кисть Ригальдо, шагнула назад и спросила тревожным шепотом:
— Вы пришли меня арестовать?..
«Полиция штата» с сомнением посмотрела на нее и поскребла щетину.
— Нет, разбойница. Но ты это, завязывай драться. Про твои подвиги знает вся начальная школа. Даже Сандра, — он указал на темноглазую девочку чуть выше Бекки. — Хотя она в другом классе.
Ригальдо задумался.
В течение двух месяцев все дети представлялись ему исключительно в виде строчек рабочей таблицы; в лицо он не знал никого, но Сандра Келли в таблице точно была. Все, что он знал о ней: мистер Келли ни разу его не задалбливал. Он был из таких родителей, которые только отмечались, что «прослушали информацию». Если бы не это, Ригальдо вообще усомнился бы, что тот читает чат хоть иногда.
Патрик Келли дождался, пока миссис Колхауз отойдет, раздраженно стуча каблуками.
— Попали под бойкот мозговых слизней? — сочувственно спросил он. — Это они вам мстят. У вас хорошо получалось строить их эти два месяца. Правда, вначале я думал, что родителям отвечает бот.
Ригальдо заржал и посмотрел на него с интересом. Все это время Бекки и Сандра молча ходили друг вокруг друга, как две кошки. При этом они таинственно переглядывались. Патрик тоже умолк и под любопытствующими взглядами других родителей и учителей улыбался немного неловко. Ригальдо колебался, потому что не очень хорошо представлял, как это вообще происходит. А потом рубанул с плеча:
— Мистер Келли, вы ведь просто так брякнули насчет гостей?
***
— Папа не любит людей, — важно сообщила Бекки, свешиваясь с толстой ветки головой вниз. — Поэтому раньше мы никого не приглашали!
Ригальдо едва не подавился своим кофе.
— Мой тоже не любит, — охотно откликнулась Сандра. — Поэтому мама с ним развелась. Он женат на своей работе!
— Засранки, — Патрик кинул в нее шишкой. — Мы все слышим!
Они неловко бродили вокруг костра, а вокруг был лес, застывший в осенней тишине, пахнущий глубоким сырым запахом прелой хвои и дымом, холодный, мокрый и значительный. Едва выбравшись из машины отца, Сандра пришла в буйный восторг. «Это настоящий дом в лесу! — теребя его за рукав, твердила она. — А какие звери у вас тут живут? Лисы, росомахи, олени, медведи, наверное? А совы, у вас есть совы, в таком доме точно можно было бы держать сову, мне кажется, я слышала уханье!» Бекки очень легко заразилась ее возбуждением. Уже через пять минут они прибежали показывать Ригальдо сово-ролики в «Инстаграме».
— Это идея-фикс — завести сову, — мрачно сказал Патрик. — Ну вот, теперь она будет и у твоей девочки тоже.
Ригальдо не оценил перспектив.
— Совы сожрут кота, — рявкнул он, отбирая у Бекки телефон. — Играйте на дереве, пока нет дождя, потому что когда он пойдет, праздник сразу закончится!
Наверное, он был не самым лучшим хозяином — в дом не приглашал, ничем не развлекал; если подумать, он даже не знал, о чем обычно разговаривают родители. От пива Патрик с сожалением отказался, поэтому Ригальдо просто сварил кофе на две чашки и вынес на улицу. Ему и так это все было непривычно — по сути, у них здесь никто никогда не бывал, кроме близких людей; Ригальдо осознавал, что никак не может блеснуть манерами.
Патрик все понимал и вроде как не скучал. Он с явным интересом осмотрел «ворота черной крепости» и чудовищный забор, похвалил систему охраны и расположение камер.
— Не дом, а крепость, — заключил он. — Здесь можно встречать апокалипсис!
Бекки и Сандра играли в лесу, между деревьев летал их довольный визг. Они несколько раз упали, поскользнувшись на прелой земле; колени Сандры стали черными, волосы растрепались. Когда они в очередной раз промчались друг за другом — в руках у Бекки был детский лук с присоской вместо наконечника, а Сандра размахивала пластиковым двуручником — Патрик задумчиво произнес:
— Я думаю, Колхаузы облажались, и скоро это поймут. Для пацанов тут рай.
Ригальдо скривился и наконец-то спросил:
— Почему ты вмешался?
— Не знаю, само как-то. Не люблю шейминг. Два папки — не самое страшное, с чем дети могут столкнуться в начальной школе. В Такоме вот вчера задержали паршивца, который распродавал таблетки матери. И это в нулевом классе-то!
— Ты толерантный коп?..
— Я коп, затраханный до полного нестояния. Начальство имеет нас ежедневно, если ты понимаешь, о чем я, поэтому мне уже давно все равно, кто с кем в Сиэтле спит. Ну, а ты, судя по всему, большой босс-вампир?
— Я вампир, — согласился Ригальдо, — и питаюсь кровью продавцов, мелких менеджеров и промоутеров. Но самый большой босс здесь не я.
— Это ясно, — серьезно кивнул Патрик. — Не обижайся, но я проверил, с кем учится моя девочка. Чтобы учитывать, так сказать, риски.
О, в этом Ригальдо прекрасно его понимал. Был бы у него доступ к базам, он бы тоже пробил всю школу, всех членов РУА, в своем неистребимом желании держать все под контролем. А спустя совсем немного времени до него дошло: Патрик знает о них все. И про теракт, после которого у них появилась Бекки, и про семью Исли, и про Хеллоуин, и про Присциллу.
Он сдвинул брови, а потом подумал: хуйня. Зато не надо ничего объяснять. Покосился на Патрика и осторожно сказал:
— У меня там, в лесу, стрелковый бустер.
Тот отставил в сторону кофе:
— Так. Это требует тщательной проверки.
Через десять минут они вдвоем увлеченно палили из ружей. Бекки и Сандра ходили поодаль и ныли, что хотят мультики, какао с зефирками и кота, и что это вообще за люди, которые держат их голодными.
— Сейчас, — пробормотал Ригальдо, прицеливаясь, забыв о том, что не собирался вести их в дом. — Сходите сами, включите чайник.
— Как хорошо, — Патрик довольно щурился. — Не надо отчитываться за каждый патрон.
Он отвернулся, чтобы перезарядить ружье, и замер.
— А вот и «большой босс».
Ригальдо оглянулся через плечо: оказалось, что в нескольких шагах от них стоит Исли. Его волосы были распущены, на плаще оседала роса. Увидев, что его заметили, он отлепился от сосны и неслышно пошел к стрельбищу. В вечернем тумане и в клубах порохового дыма он выглядел, как лесной дух.
— Папа пришел! — завопила Бекки и с разбегу прыгнула на него. — А у нас на «фазенде» гости! Это Сандра Келли и ее папа Патрик!
— Ну наконец-то, — спокойно сказал он, держа ее на весу, и пожал руку Патрику. — Где-то в лесу явно сдох один нелюдимый вампир. Я вижу, что вы тут хорошо проводите время. А что насчет миссис Келли?..
— У нее другая семья. Сандра живет по два месяца то у меня, то у нее.
— Простите, — Исли присел на корточки перед девочкой. Она заметно смутилась и оперлась на пластиковый меч. — Я ужасно рад, что нас посетила такая воительница. Только почему она холодная и мокрая — ты что, весь черничник собой обтерла? Тебя надо срочно накормить и согреть.
Когда он ушел, позвав детей пить какао, Патрик собрал с земли гильзы. И, протирая ствол ружья, задумчиво сказал:
— Ревнивый мужик — это опасно. Я был уверен, что он сейчас засветит мне в глаз.
— Кто? — Ригальдо завис. — Исли?! Да он похуист, каких мало!
— Ага, такой же, как я балерина. Он меня просканировал до трусов. У моей жены был такой же взгляд, уж я в этом разбираюсь.
Ригальдо потряс головой. Патрику показалось. В его картине мира Исли был абсолютно безмятежен. Они могли шутить об анальном рабстве, о ревности к порнушке, о пещерных инстинктах, но в целом Ригальдо всегда считал — такому человеку, как Исли, не придет в голову никого ревновать.
Позже, уже посадив Сандру в машину, Патрик выпрямился и спросил:
— А почему все-таки «фазенда»?
— А они не рассказывали? — Исли подошел, оперся о плечо Ригальдо, так естественно-небрежно, что Ригальдо не стал отодвигаться. — Даже Бекки уже эту историю знает. Это старая шутка, а мы продолжаем по привычке так говорить. В то лето, когда мы купили дом в лесу, Ригальдо добыл для «Нордвуда» поразительно выгодный контракт с бразильцами, это была бомба. Его тогда в офисе за глаза стали называть «король-плантатор», но недолго, не прижилось прозвище. А «фазенда» осталась.
Ригальдо закатил глаза. Ебаный Кронос и его шуточки. Как хорошо, что тот давно не работает в «Нордвуде».
— А, — Патрик кивнул. — Я-то думал, может, вы тайком выращиваете коку между папоротниками. Ну тогда чао-адьес, кавальерос!
— Папа! — вдруг высунулась Сандра. — Мы же сюда еще приедем? Приедем?..
Исли опередил Патрика:
— Приезжайте, — сказал он быстро и очень серьезно. — Бекки еще не показала тебе озеро.
Когда «корвет» семьи Келли выехал со двора, на прощание мигнув фарами, Исли дернул Ригальдо ближе.
— Устал? — сочувственно спросил он.
— Терпимо, — подумав, решил Ригальдо. — Знаешь, в итоге я рад, что здесь побывала Сандра, а не Финчи или Колхаузы. Вряд ли Сара Колхауз оценила бы предложение развлечься стрельбой в кустах.
***
Ночью Исли трахал его, закинув ноги на плечи. Ригальдо выгибался над простынями, надрачивая себе. Когда Исли, кончив, упал на него, вздрагивающий и жаркий, Ригальдо набросил ему на спину одеяло и медленно вытянул разведенные ноги. После сокрушительного оргазма в теле плескались ленивая истома и слабость, как будто все кости вдруг стали резиновыми, было лень шевельнуть даже пальцем. Он мысленно уговаривал себя через силу сходить в душ. Поэтому он удивился, когда Исли немного поерзал, подышал ему в шею и вдруг вобрал кожу в рот. Медленно, с удовольствием, вжался зубами и пососал.
— А-а, что ты делаешь! — Ригальдо схватился за шею. — Здесь гематома будет! И высоко, над рубашкой видно!
Исли быстро глянул на него и опустил ресницы. Никакого раскаяния у него на лице не наблюдалось. Ригальдо стукнул его в бок.
— Ты чем-то недоволен? — проворчал он. — Я опять что-то не так сделал?.. — внезапно он вспомнил слова Патрика и его осенило. — Ты что, ревнуешь, что ли? К этому полицейскому папке?!
Он даже приподнялся на локтях, чтобы удобнее было смотреть на Исли.
Тот шумно выдохнул и положил ему руку на грудь, укладывая обратно.
— Нет, я очень рад, что у детки появилась подружка, которая станет ходит к ней домой, — Исли прижался вплотную, так, что Ригальдо чувствовал, как его ресницы задевают кожу на виске. — И я доволен, что ты мирно общаешься с гетеросексуальным мужиком.
— Чего?.. — Ригальдо моргнул. — Я много с кем нормально общаюсь. С Клэр, с ее пати в игре… С Лаки… Но он наш пиздюк, так что не считается… С Галатеей, с Рубелем, с Тони…
— Ну да, ну да… Твой Тони не в счет, он голубой, как небо над Каскадными горами.
— Откуда ты знаешь? — Ригальдо снова попытался приподняться, и Исли снова его уронил. — Исли, ты что, серьезно?..
Тут Исли перевернулся и навис над ним.
— Ну разумеется, — он опасно сощурил глаза. — Я ревную тебя ко всем. Всякому нужен такой «король-плантатор», — он принялся обцеловывать лицо, шею, грудь Ригальдо, спускаясь все ниже. — Умный, злой, смелый, состоятельный… С первой мишленовской звездой… И многочисленными премиями лесной промышленности… Спаситель Фортисью и приятель Ирены Квиксворд… И стреляет метко, и член ничего такой…
— Прекрати, у меня сейчас встанет, — Ригальдо забил ногами. — Папаша Сандры не оценит, если у меня будет рефлекторно вставать при стрельбе! Пошел ты нахуй, Исли, ты все испортил!
— Таков был план, — довольно сказал Исли и замолчал, потому что ему нашлось, чем занять рот.
***
Через три дня Сандру опять привезли, и она стала регулярно появляться у них дома. Часто Патрик оставлял ее и уезжал. В другие разы они с Ригальдо пили глинтвейн или пиво на улице, наблюдая, как девочки носятся вдоль озера в резиновых сапогах. Однажды ее привезла миссис Келли, недовольная, что бывший муж не обсудил с ней контакты ребенка. К счастью, Ригальдо в тот день был на открытии торговой выставки и не успел испортить ей впечатления. Дома был Исли, который включил все свое обаяние, и мать Сандры уехала, очарованная и согласная на все.
Все было хорошо, а потом подошло время благотворительного конкурса «пончиков для пап». Бекки под руководством Джоанны испекла невероятно страшные пончики и, ужасно гордая собой, отвезла их в школу.
— Они закапаны красным сиропом поверх глазури так, словно их окропили кровью, — делился Ригальдо с Исли уже в офисе. — Может, у меня с головой не все в порядке, но ассоциации самые недвусмысленные. Помнишь птичку Уолдо из «Твин Пикс»?
— Помню мозги этого Уолдо, разбрызганные по пончикам, — фыркнул Исли. — Но, надеюсь, не все из родителей такие фанаты Линча, как мы с тобой!
К обеду внезапно оказалось, что они не договорились, кто из них поедет на конкурс. Ригальдо уехал из «Нордвуда» по ресторанным делам, Исли был плотно занят с директором производства. Улучив время, они созвонились и всласть переругались. «Ты должен мне сообщать о своих планах!» — «А ты мне не должен, получается?.. У меня нет возможности одному тащить на себе чертову школу, я не хозяюшка!» — «Я тоже не мальчик, который может все бросить, чтобы загладить очередной твой прокол, у меня тут обсуждается многомиллионный проект!»
На этом Ригальдо бросил трубку, прошипев: «Пшлнах». У него тоже было запланировано расширение — предзаказы и заказы онлайн, и это сейчас занимало все его внимание. Он гордо проигнорировал два звонка, думая, что это снова Исли с полыхающей жопой, но это был Патрик:
— Папаша, конкурс уже полчаса как закончился. Кровавые пончики твоей девочки голосованием большинства отцов получили второе место. Они так натурально смотрелись, мне хотелось их упаковать как вещдоки.
Ригальдо почувствовал, что лицо у него краснеет.
— Скажи Бекки, что я сейчас приеду, — пробормотал он. — И, Патрик… Сможете с Сандрой еще немного побыть с ней?
— Да без проблем, — было слышно, как на заднем фоне болтает Сандра. — Пригляжу за девчонками, чтобы они здесь все не разнесли. В обмен ты должен будешь купить все пончики моей дочери, что она, зря старалась, что ли.
Ригальдо почувствовал двойной укол совести. Он тоже должен был быть там, жрать невкусные пончики и нахваливать, а они проебали деткин праздник, два херовых бизнесмена, да еще и не забрали ребенка из школы.
Шел дождь, и Сиэтл был серым и унылым. Ригальдо ехал в плотном потоке машин, стиснув зубы, думая, что Исли снова легко отделался — пьет кофе в сухом, теплом офисе, пока Ригальдо тут изображает подмокшую курицу-наседку, а вечером приедет на «фазенду» с новой игрушкой и, таким образом, останется «хорошим» отцом.
Первое, что он увидел на стоянке — белый «Брабус».
Как два дебила, они с Исли сперва не хотели ехать, а потом оба притащились. Еще и припарковались рядом и одновременно вышли из машин, хлопнув дверью. Исли холодно посмотрел на Ригальдо и раскрыл зонт, да еще отставил руку в сторону, предлагая встать рядом. Ригальдо задрал подбородок и обошел его. Ебал он эту принудительную вежливость.
В гулком школьном коридоре людей было мало — праздник закончился, почти все дети и родители разошлись, но еще бродили учителя и волонтеры. Ригальдо сразу увидел девочек, сидящих у вещевых шкафчиков прямо на полу, и скучавшего рядом Патрика. Бекки совсем не выглядела расстроенной. При виде их с Исли она просияла, вскочила на ноги и отряхнула руки.
— Ура, вы приехали! Смотрите, что у меня есть!
Ригальдо споткнулся на ровном месте.
Бекки шла к нему под взглядами всех присутствующих людей, счастливая — и неотвратимая, как всадник Апокалипсиса. В руках она несла длинную ярко-розовую орхидею в горшочке. Толстые выпуклые цветки на изогнутом стебле насмешливо склонили головки в сторону Ригальдо, будто спрашивая — ну, что ты сделаешь?
— Что это? — остолбенев, спросил Ригальдо. Исли у него за спиной приглушенно ахнул.
— Это моя награда за второе место по пончикам, а Колину дали кактус…
Она протягивала ему свою розовую бомбу, продолжая что-то говорить. Ригальдо не слышал, что именно, потому что Исли мертвой хваткой вцепился ему в руку и потащил прочь. Ригальдо смотрел, как радостный свет на лице Бекки меркнет, вытесняемый непониманием и обидой.
Он вырвал руку и подошел к своей дочери.
— Ты умница, — сказал он, наклоняясь и целуя ее в макушку. — Я так жалею, что опоздал. И у тебя очень красивый приз.
С этими словами он осторожно принял из ее рук орхидею, не прикасаясь к самому цветку, и тут же передал Исли. И быстро пошел на улицу, стараясь дышать реже.
Патрик догнал его на лестнице:
— Эй, все нормально? У вас такие стремные лица…
— Нет, не нормально, — Ригальдо вытер нос, из которого уже текло. — У меня аллергия. Там, на парковке, машина, и в бардачке лекарство…
— Блядь! — рявкнул Патрик, выдергивая ключи из его рук.
Посреди школьного двора с шестидесятых годов лежала местная реликвия — кусок гигантской сосны, отполированный штанами сотен ежедневно взбирающихся на него детей. Предыдущий директор хотел убрать его, но родители не позволили, написав петицию в городской совет. Став новым директором, отец Клэр распорядился построить над ним навес.
Ригальдо, постояв под дождем, добрел до навеса и сел прямо на это бревно, прикрыв глаза. Противно зудели глаза, губы и нос; веки отекли. Хлопнула школьная дверь — это прибежал Исли, привел с собой медсестру. Патрик вернулся, впихнул в рот Ригальдо две таблетки. Медсестра настаивала на том, чтобы вызвать скорую помощь.
— Не надо, — вяло отбрехался Ригальдо. — Должно подействовать и так.
Подействовало, и довольно быстро. Медсестра два раза измерила ему давление, понаблюдала и ушла, и они с Исли долго сидели на улице, дыша холодным воздухом и глядя на протянувшиеся с крыши дождевые струи. Толстые капли выбивали фонтаны на каменных плитах, в лужах вскипали пузыри. Ригальдо сидел, привалившись к твердому плечу Исли, сморкался в салфетки, а тот не выпускал его руку.
Пришла Бекки с опухшим носом и красными глазами, уткнулась лицом в колени Ригальдо, как виноватый щенок:
— Папа, прости!
Ригальдо закатил глаза. Этого еще не хватало.
— Ты ни в чем не виновата. Расскажи ей, — попросил он, не прекращая поглаживать Бекки по голове. Исли кивнул и принялся рассказывать про аллергию, коротко и по делу, а в конце упомянул про первый букет. Бекки заметно успокоилась и только недоверчиво пробормотала:
— Ты правда подарил папе орхидеи?
— Да, целых пять веток. От души.
В итоге решили, что орхидея останется у Сандры, которой уже пора было домой, и Бекки убежала прощаться. Когда они остались одни, Ригальдо сжал руку Исли. Тот повернул голову — замерзший и усталый. И спросил:
— Откуда у тебя в бардачке таблетки?
— Я их все время вожу с собой, — прикрыв глаза, ответил Ригальдо. — С того самого раза.
— Они же просроченные, — брякнул Исли несусветную глупость. — Восемь лет прошло.
— Дурак, что ли? — покосился Ригальдо. — Я обновляю каждые два года, по рецепту.
Его муж помолчал и сказал:
— Ты меня поражаешь.
— Я просто пытаюсь быть готовым к любой хуйне.
Ботсвана
— Нет, вы только посмотрите! — воскликнула высокая африканка, скрестив руки на груди. — Эдвард Чейз собственной персоной!
— Тамара Дефенде!.. — произнес Чейз, подходя ближе. Они посмотрели друг на друга с явным подозрением… и обнялись.
— Эдди! — Тамара сжала друга так крепко, что смялась его кожаная куртка. — Здорово, что приехал!
— Да, давненько не виделись, — прохрипел Чейз. — Ну все, Ти-Ди, можешь отпустить меня. Легкие мне еще пригодятся.
Нина и София обменялись взглядами.
— С тобой такое тоже случалось? — прошептала Нина.
София кивнула:
— Загадочные женщины по всему миру? Угу.
— Ти-Ди, это доктор Нина Уайлд. — представил Эдди свою спутницу. От Нины не ускользнуло, что он не упомянул, в каких отношениях они находятся. — Это София Блэквуд. Нина, София — это мой хороший друг Ти-Ди.
Любопытный взгляд Ти-Ди говорил, что она знает о том, какую роль сыграла София в жизни Эдди, но африканка воздержалась от комментариев. Напротив, она крепко пожала руки обеим женщинам.
— Рада познакомиться.
— Откуда вы знаете Эдди? — спросила Нина напрямую.
Чейз бросил предупреждающий взгляд — как решила Нина, ему не хотелось выдавать все военные секреты. Ти-Ди ухмыльнулась:
— Я пилот. У меня собственный самолет. Эдди и его ребята нанимали меня, чтобы долететь до… — Она снова ухмыльнулась и посмотрела на Чейза, у которого чуть не начался нервный тик, и лишь потом позволила ему немного расслабиться. — До разных рабочих мест по всей Африке. Думаю, вы догадываетесь о характере работы!
— Не важно, — вмешался Чейз. — Теперь я только сижу за столом.
— Как не стыдно! — Акцент Ти-Ди являл собой мелодичную смесь западноафриканских интонаций с французскими и голландскими вкраплениями. — Надеюсь, ты не успел заржаветь к старости?
— Стараюсь не терять кондиции, — ответил Чейз, не удивляясь замечанию о собственной старости. — Ты все приготовила?
— Все готово и ждет в самолете. Пойдемте. — Ти-Ди большим пальцем указала в сторону потрепанного «лендровера», стоявшего поблизости. Было тепло, около двадцати пяти градусов, угнетающая жара еще не наступила. — Твоя посылка тоже там. Я впечатлена — не знала, что огнестрельное оружие можно посылать курьерской авиапочтой!
— Работа на ООН имеет свои преимущества. Например, разрешение на провоз без таможенного досмотра и наклейки «Не подвергать воздействию рентгеновских лучей».
Они подошли к «лендроверу». Нина шла позади их небольшой группы. Мимоходом она оглядела Ти-Ди с ног до головы. Это была не первая международная «подруга» Чейза, с которой Нине приходилось сталкиваться. И хотя, по-видимому, ни с одной из женщин отношения у Чейза не вышли за рамки дружеских, Нина всегда удивлялась, чем он мог заслужить такую их преданность. Тем более что иногда способен запросто вывести собеседника из себя.
Может быть, дело именно в этом? Он никогда не оставался с ними надолго и не сводил с ума.
Ти-Ди определенно обращала на себя внимание. Ростом более ста восьмидесяти сантиметров, в ковбойских сапогах на толстом каблуке. Да еще, чтобы от ног нельзя было оторвать глаз, в шортах, таких коротких, что являлись шортами лишь условно. Костюм дополняла обрезанная рубашка, демонстрирующая стройную талию. Длинные волосы заплетены в косички, спадающие на спину из-под красной бейсболки, повернутой козырьком назад. Нина не сомневалась в том, что не один мужик оборачивался ей вслед как и в том, что Тамара сама решала, кому из них ответить взаимностью. Единственным предметом одежды Ти-Ди, который подходил под описание «скромный», была потертая джинсовая куртка, под которой — наверняка! — пряталась кобура с пистолетом.
Сели в машину, и Ти-Ди направилась в аэропорт Габороне, столицы Ботсваны.
— Ты не дал мне времени как следует подготовиться, — сказала она Чейзу. — Двадцать четыре часа на все — это круто!
— Но у тебя получилось, я надеюсь?
— Конечно! Я тебя когда-нибудь подводила?
— Только в плане романтических отношений. — Чейз улыбнулся.
Ти-Ди рассмеялась.
— С пропусками для репортеров пришлось повозиться, — продолжила она серьезно. — Без информации, которую ты прислал, я бы их не достала. Пришлось бы давать взятку, но за такой короткий срок мне столько не собрать. Откуда ты все знаешь?
— Это моя заслуга, — вмешалась София. — В компании мужа у меня по-прежнему остались друзья. А у них есть доступ к его компьютерной сети.
— Спасибо! Мне всегда нравилось, когда кто-то облегчает другим жизнь, особенно с такой работенкой!
Они подъехали к ангарам, старым конструкциям без окон, в которых стояли легкие самолеты.
— Вот мой самолет, — гордо объявила африканка.
Нина усомнилась, что этим следует гордиться — двухмоторный самолет с фюзеляжем, раскрашенным, словно такси, в желтый цвет, причем давным-давно. Вообще колымага выглядела так, будто ей лет пятьдесят.
Страница 44 из 133
— О, не волнуйся! — сказала Нине Ти-Ди, правильно прочитав мысли на ее лице. — Я очень забочусь о моей птичке, и она в ответ заботится обо мне!
— «Пайпер твин команч», — добавил Чейз. — Достаточно маленький, чтобы приземлиться практически где угодно, хоть в буше. Достаточно большой, чтобы перевезти отряд со всем обмундированием. А у этой птички в корпус встроены кое-какие хитрости на случай, если придется быстро удирать. После того как мы потолкуем с Юэнем, мне кажется, это будет нелишним.
— Только проследи, чтобы в перекрестном огне не погиб президент Молове, — предупредила Ти-Ди, открывая люк. — Я за него голосовала.
— Не волнуйся, я осторожно. У меня уже есть смертные приговоры в двух африканских странах. Третий мне не нужен.
— Что у тебя есть? — выдохнула Нина.
— Беспокоиться не о чем, — быстро заверил ее Чейз.
Тут Нина кое-что заметила в крыле самолета:
— Это что? Дырка от пули?
— Да ладно, ерунда!
Ти-Ди переправила их за четыреста пятьдесят миль к северу от Габороне. Курс пролегал над обширными пустынными равнинами и высохшими перелесками Калахари. Приземлились они на частном аэродроме в пятидесяти милях к западу от городка Маун.
Чейз сидел на месте второго пилота. Нина в изумлении смотрела из-за его плеча на огромную пелену дрожащей зеленой массы у горизонта.
— Дельта реки Окаванго, — подсказала Ти-Ди. — Самая большая континентальная дельта в мире. Одновременно крупный заповедник. Если бы вы приехали не по делам, я бы отвезла вас туда на экскурсию.
— Как-нибудь в другой раз, — ответил Чейз. — Кроме того, если видел одного разозленного носорога, то на других уже смотреть не хочется.
Ти-Ди перебросилась по радио парой фраз с землей и получила добро на посадку. Самолет заложил вираж, поворачивая на запад. Удаленная красота дельты реки сменилась на…
— Лучше бы я родился слепым, — пробормотал Чейз. — Вот уродство.
— Боюсь, идеи партии зеленых и добыча алмазов — вещи несовместимые, — произнесла София.
Нина была согласна с ней на двести процентов. Впереди, быстро увеличиваясь в размерах, поскольку самолет снижался, показался алмазный прииск Юэня — колоссальный кратер, выдолбленный в земле. Желтые машинки ползли вверх и вниз по серпантину, ведущему с поверхности на дно гигантской ямы. Со второго взгляда Нина сообразила, что до самого глубокого места им все еще ехать несколько километров, просто размеры грузовиков так же ужасающи, как и сам карьер.
Возле кратера теснились многочисленные складские помещения и цилиндрические башни невообразимых пропорций. Промышленный комплекс растянулся на несколько километров, а отдаленные заборы вокруг выработки говорили, что большая часть территории еще не исследована.
«Пайпер твин команч» совершил посадку, подпрыгивая по взлетной полосе, и в самом ее конце остановился, после чего был направлен в обширную зону стоянки самолетов в стороне от взлетного поля. Там уже находились всевозможные летательные аппараты — от маленьких двухместных до больших корпоративных аэробусов. Мероприятие ожидалось не менее масштабным, чем место его проведения. С соответствующими мерами безопасности.
Чейза, Нину и Софию — Ти-Ди осталась в кабине — встретила группа неулыбчивых вооруженных людей. Частная охрана, не вооруженные силы Ботсваны. Чейзу хватило единственного взгляда, чтобы понять: армейскую выучку они прошли. Манера стоять, держать оружие и осторожность в глазах выдавали их с головой. Подходя к ним, Эдди сознательно изменил походку, постарался выглядеть как разгильдяй с гражданки и небрежно бросил на пропускном пункте две тяжелые сумки для осмотра.
Один из досмотрщиков протянул руку к сумкам, второй тут же слегка изменил положение, чтобы не спускать глаз с прибывших.
— Добрый день, добро пожаловать на алмазный прииск Игем, — заученно произнес он. — Предъявите, пожалуйста, пропуск посетителя и паспорт.
С ним заговорила София, вкладывая в свой аристократический выговор как можно больше властного тона.
— Добрый день. Меня зовут София Блэк. Я из новостного бюро Си-эн-би в Кейптауне. Это Эд Кейс, мой оператор, и Нина Джонс, звукооператор. — Она протянула документы, приготовленные Ти-Ди.
Досмотрщик проверил списки, прикрепленные кнопкой к стенке стойки, и удовлетворенно хмыкнул.
— Спасибо, — произнес он, возвращая документы.
Второй проверяющий провел вдоль тела каждого из троих прилетевших электронным зондом, но обнаружил только безобидные вещицы типа ключей и монет.
Тем временем первый досмотрщик занялся багажом.
— Включите, пожалуйста, — попросил он, обнаружив громоздкую видеокамеру в одной из сумок Чейза.
Эдди подчинился, и камера ожила. Охранник на всякий случай посмотрел в видоискатель и даже открыл отдел, куда вставлялась кассета.
— Камера, аккумуляторы, запасные кассеты, подвесной микрофон, бутерброды… — перечислял Чейз, по очереди показывая пальцем на предметы. — Ребята, вы не против, если я вас немного поснимаю? Может, получится вставить в сюжет.
— Против, — твердо заявил проверяющий.
Страница 45 из 133
Пока Чейз упаковывал аппаратуру, он осмотрел небольшой рюкзачок Нины и нашел только блокнот. Без всякого интереса перелистал несколько страничек с записями, затем вернул тетрадь владелице и скучным голосом сообщил:
— Руководство прииска Игем обязано напомнить посетителям, что кража алмазов — серьезное преступление, которое наказывается по всей полноте уголовного и гражданского законодательства Ботсваны. Спасибо, проходите. Там можно подождать автобус. — Он указал на скамейки возле дороги, на которых уже сидело несколько человек.
— Пока, приятель! — Чейз подхватил сумки. — Эд Кейс? — прошептал он Софии, когда они отошли на некоторое расстояние. — Очень остроумно. Совершенно идиотская фамилия.
— Просто я так пошутила.
— По крайней мере нас пропустили, — произнесла Нина.
— Да, повезло. — Чейз опустил руку на плечо Софии. — Здорово постаралась.
Она улыбнулась:
— Спасибо.
Через несколько минут подкатил автобус, и пассажиры — все принадлежали к международной журналистской братии — дружно в него погрузились. Чейз занял место на предпоследнем сиденье, София села рядом; чувствуя себя брошенной, Нина устроилась сзади. Через несколько минут появилась очередная группа журналистов, и автобус тронулся в путь.
Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Чейз достал из сумки трубчатый подвесной микрофон и, нажав на рычажок, открыл его. Внутри скрывался боевой пистолет «уайлди» в разобранном состоянии и кобура. На сборку оружия ушло всего несколько секунд. Потом Эдди нацепил на себя кобуру, поместил туда пистолет и застегнул кожаный костюм, чтобы не было видно.
— Тебе же больше не нравится стрелять в людей, — заметила София.
— Это как диета — сначала сидишь на ней, а потом… — пошутил Чейз, но сразу принял серьезный вид. — А после того, что произошло с Ниной, кое-кто заслужил смерти.
Нина промолчала, несколько оскорбленная тем, что Эдди вспомнил про нее в первый раз за все время.
Автобус затормозил. Посмотрев через переднее стекло, Нина обнаружила, что они подъезжают к воротам в высоком заборе из гофрированной стали, который окружал участок выровненной бульдозером земли. Однако привлекало внимание другое.
— Танки?
— Должно быть, часть президентской охраны. Демонстрация силы, чтобы все знали, как надежно охраняется прииск, — предположил Чейз.
Два танка, раскрашенные в желто-коричневые пятна под цвет пустыни, стояли по обеим сторонам ворот. Это были «леопарды», довольно старая немецкая модель, которую на Западе уже давным-давно заменили. Но выглядели они грозно.
— Ничуть не удивлена, — прокомментировала София. — Три четверти экспорта Ботсваны — алмазы.
Чейз хмыкнул:
— Никогда не понимал, что в них такого. «Ой, посмотрите, как они сверкают!» Ага, а сколько стоят!.. С тем же успехом можно отполировать кусок стекла.
— Конечно, — саркастически заметила Нина. — Подари любимой стекляшку, и она твоя!
— Не знал, что тебя волнует подобная ерунда. Мне казалось, ты умнее, — резко ответил ей Чейз.
— Эдди! — предупредила София.
Чейз нахмурился и замолчал.
За забором автобус двинулся вдоль дороги, опоясывающей край гигантской воронки. Нина никак не могла привыкнуть к ее реальным размерам и ее уродству. Миллионы и миллионы тонн земли были вырваны из планеты, а массивные экскаваторы вгрызались все глубже. Рабочие в ярких оранжевых жилетах направляли автобус в сторону от основного потока гигантских самосвалов. Нина решила, что они высотой с дом.
«Либхерр Т282В», самый большой грузовик в мире, имеет в высоту восемь метров и в длину без малого шестнадцать. Он способен поднять до шестисот тонн груза и стоит свыше трех миллионов долларов. На прииске Игем их было тридцать, и все они вереницей спускались по огромному серпантину на дно, а потом поднимались к перерабатывающему заводу. В алмазной промышленности «больше» всегда означает «лучше»: чем больше земли и камней можно вывезти за одну ходку, тем больше алмазов будет добыто и тем больше будет прибыль.
Чейз заметил пустой многотонный грузовик, спускавшийся в кратер неожиданно быстро и лихо для такой махины.
— Черт, они не так уж плохи, эти самосвалы!
Автобус миновал баннер с флагом Ботсваны, логотипом «Игем» и девизом: «Самые большие и самые лучшие — единство и процветание». За баннером скрывалась конечная цель поездки — крытая сцена, возведенная возле административных зданий, перед которой были рядами расставлены стулья. Чуть-чуть поодаль стоял шатер, вокруг суетились официанты и официантки в белоснежной униформе.
Чейз взглянул на часы.
— Когда должно начаться мероприятие?
— В два, — подсказала София.
— Значит, у нас есть час на то, чтобы найти Дика. Потом он поднимется на сцену вместе с президентом, и наедине с ним не пообщаешься. После церемонии он тоже не будет околачиваться в одиночку.
— Да, — согласилась София. — Если первоначальный сценарий не поменялся, мой муж должен покинуть Ботсвану сразу после выступлений. Для него подготовлен вертолет, чтобы доставить в аэропорт, а там стоит аэробус компании.
Страница 46 из 133
— Куда вы собирались потом? — спросил Чейз. — То есть если мы его не найдем, значит, мы облажались. Надо иметь в виду вторую попытку.
— В Швейцарию. Но с тех пор как я сбежала, планы могли поменяться.
Автобус остановился возле главного входа в шатер. Чейз поднял сумки. Когда пассажиры вышли, их направили в огромную палатку. На стенах висели плакаты, расхваливающие технологические достижения алмазодобывающей индустрии в Ботсване — самые большие в мире самосвалы, еще большие экскаваторы, охранные системы слежения, даже самолет для геологоразведочных полетов над Окаванго. Внутри шатра за столиками сидело около двухсот человек, которым официанты подавали напитки. В глаза резко бросалось социальное разделение: две трети присутствующих составляли приглашенные представители средств массовой информации, а более значимые гости собрались в дальнем углу, отделенном лентой с надписью «Для особых гостей».
— Ого! — тихо произнес Чейз, пробираясь сквозь толпу, наклонив голову и жестом приказывая Софии сделать то же самое. — Ты видишь?
— Вижу, — ответила она.
Нина оглядела палатку и за головами увидела смеющегося Юэня в небольшом кругу людей в отгороженной зоне. И заметила еще кое-кого.
— Черт! — прошептала Нина, опуская голову и прячась за спину Чейза. — Это он, тот бандит, который забрал остаток книги!
Эдди осторожно проследил за ее взглядом.
— С хвостиком?
— Это Фан, — сообщила София. — Фан И, работает на мужа. Кроме как «киллер», и слова не подберешь.
Нина присмотрелась внимательнее. Фан стоял чуть в стороне от Юэня. Что-то в его поведении и языке тела выдавало скрытое нетерпение. Он ждал, когда босс закончит беседу. В одной руке он держал любимую черную трость, а в другой — портфель, ручка которого — у Нины возбужденно забилось сердце — была пристегнута наручниками к запястью. Точно так же, как члены братства привезли «Гермократ» в Нью-Йорк.
— Господи!.. — тихо слетело с ее губ. — Страницы у него в портфеле!
— По крайней мере там нечто важное. — Чейз продолжал осматривать шатер. — Вот невезуха. К нему просто так не подберешься. Слишком много прихвостней. — За лентой, огораживающей ВИП-зону, гостей охраняли несколько секьюрити, все с пистолетами.
— Можно попробовать перехватить Ричарда перед мероприятием, — предложила София. — Я его знаю, он захочет уйти на несколько минут помедитировать и надеть чистую рубашку. Скорее всего останется один в административном здании.
— А значит, нам нужно выбираться отсюда и каким-то образом попасть в административное здание, — заметил Чейз. — Ладно, давайте проверим вход к которому подвозят продукты. Может быть, проскользнем там. Скажем, что захотелось в уборную или что-нибудь в этом духе.
— Очень хитрый план, — прокомментировала София, следуя за Чейзом.
Чейз убедился, что никто не смотрит в их сторону, и собирался было прошмыгнуть в дверь.
— Подожди! — остановила его Нина. — Смотри! — Она махнула в сторону ВИП-зоны.
Юэнь наконец закончил беседу, и Фан отвел его в сторону. Он расстегнул замок и открыл портфель.
У Нины перехватило дыхание, когда она увидела, как Юэнь осторожно вытаскивает что-то из портфеля, отвернувшись от публики. Чтобы догадаться, что в его руках, Нине не нужно было вглядываться.
Украденная часть «Гермократа» Платона. Остаток карты, ведущей к гробнице Геркулеса.
— Вот она! — горячо зашептала Нина, едва сдерживаясь. — Она здесь, ее все-таки привезли!
Нина с трудом перевела дух и снова посмотрела на Юэня и Фана. Юэнь изучил страницы, затем положил их в портфель и что-то сказал своей «правой руке». Фан кивнул, закрыл портфель и ушел. Охранник посторонился, пропуская его к заднему выходу из шатра.
— Нужно идти за ним! — решила Нина. — Отберем книгу!
Чейз нахмурился:
— Подожди, мы приехали сюда из-за Юэня, помнишь?
— Нет, Эдди, она права, — возразила София. — Книга у Фана, и сейчас он без помощников. Вся охрана сосредоточена вокруг Ричарда. Мы можем забрать книгу, и больше ничего делать не придется. Сразу вернемся к самолету.
Чейз перевел взгляд с Юэня на выход через который ушел Фан, затем сквозь стиснутые зубы проговорил:
— Ну ладно, возьмем его. Нужно пошевеливаться, чтобы догнать. — Он поставил на землю сумки и нырнул за дверь.
Они выскочили к фургончикам, доставлявшим блюда для гостей. Двое грузчиков без интереса взглянули на них и продолжили свое занятие. Причина отсутствия любопытства вскоре стала очевидной. В шатре курить запрещалось; судя по многочисленным окуркам, здесь было единственное место для курения.
Чейз двинулся вдоль шатра и заглянул за угол. Возле двери, через которую вышел Фан, стоял еще один охранник, но спиной к Чейзу — он присматривал за двумя рабочими, несущими деревянную лестницу на круглую открытую площадку, огороженную белой лентой. Готовились к приземлению вертолета президента Молове.
Фан удалялся к ряду белых «лендкрузеров», припаркованных возле административного здания.
— Я вижу его, — доложил Чейз спутницам. — Кажется, собрался уезжать.
Страница 47 из 133
— Что же делать? — обеспокоенно спросила Нина. — Если он уедет в аэропорт…
— Тогда поедем за ним, — решила София.
Чейз убедился, что охранник поглощен другим делом, затем пробежал несколько метров и спрятался за бульдозером, стоявшим первым в ряду однотипной техники. София и Нина быстро присоединились к нему.
Фан подошел к одному из «лендкрузеров» и достал из-за солнцезащитного козырька машины ключи. Запустил двигатель, на крыше засветились мигалки.
Пригибаясь, Чейз поспешил вдоль ряда землеройного оборудования, пока не достиг последней машины. Он высунул голову и увидел, что Фан уже отъезжает. «Лендкрузер» обогнул взлетную площадку — поблизости имелась еще стоянка для вертолетов с готовым к полету «Джет-рейнджером», украшенным логотипом «Игем», — и скрылся из виду за шатром.
Чейз расстегнул кожаную кобуру и махнул Нине и Софии поторопиться к ближайшему «лендкрузеру». Пока женщины перебегали через открытое пространство, он не спускал глаз с охранника, на всякий случай держась за рукоятку пистолета. Убедившись, что обе подруги в безопасности, Эдди таким же манером присоединился к ним.
— Так, — произнес он, открывая дверцу, — я за рулем. — София села на переднее сиденье, снова не оставляя Нине вариантов, кроме как устроиться сзади. Забравшись в машину. Чейз опустил солнцезащитный козырек, и ключ выпал ему в ладонь. — Похоже, здесь нет проблем с угоном. У нас в Англии открытая машина с ключом не простоит и шести секунд, я уж не говорю о минуте.
— До ближайшего города двадцать миль, — заметила София.
Чейз усмехнулся и завел мотор.
Нина откашлялась. Чейз и София обернулись и увидели, что она протягивает им два белых шлема.
— Так будет меньше подозрений.
Софии идея понравилась.
— Правильно! — Она надела предложенную пластиковую каску.
Чейз с кряхтеньем попробовал натянуть вторую. Нина нацепила третью, когда они уже отъезжали.
Чейз боялся, что потеряет след Фана, но его «лендровер» оказался на виду сразу же, как только они миновали палатку и соседнюю сцену.
Ехали, не превышая скорости в тридцать километров в час и следя за движущимися навстречу грузовиками. Однако на дорогу в аэропорт Фан не свернул.
— Эй, куда это он?
Нина проследила, куда ведет дорога.
— Похоже, мы едем к выработке.
Чейз сбросил скорость, чтобы не подъезжать к Фану вплотную. Кроме нескольких самосвалов, на дороге никого не было.
Он обернулся к Софии:
— Что там, внизу?
— Понятия не имею, — ответила она. — Или ты думаешь, что раз у меня на голове каска, то я стала экспертом по добыче алмазов?
Они продолжили спускаться по длинному серпантину. Самосвалы ехали по более длинному и плавному спуску, а Фан на внедорожнике местами срезал переезды между уровнями. Чейз держался в нескольких сотнях метров от него.
Дно прииска становилось все ближе, и пейзаж не отличался разнообразием. Неимоверных размеров экскаваторы, по сравнению с которыми даже самосвалы выглядели карликами, вгрызались в стены ямы огромными вращающимися ковшами, напоминающими дисковую пилу. Отколотые глыбы земли попадали на конвейер и транспортировались в загрузочную воронку, а оттуда сотни тонн высыпались в ожидающие своей очереди грузовики. Шум стоял невообразимый, в воздухе, по кругу гулявшему внутри искусственного кратера, стояли клубы пыли.
— Господи! — произнес Чейз, аккуратно следуя за Фаном среди машин-колоссов. — Теперь понятно, где снимали «Войну роботов»!
— Только не приближайся. — Нина съежилась от страха, когда кусок камня с металлическими прожилками, по размерам превосходящий их «лендкрузер», упал в кузов самосвала. — Не хочу, чтобы от меня осталось пятнышко на чьем-нибудь свадебном кольце!
— Получился бы настоящий «кровавый алмаз»! — прокомментировала София, чем вызвала смех Чейза.
Несмотря на другие заботы, Нина почувствовала раздражение оттого, что Эдди воспринял не шутку, а лишь ее продолжение.
Впрочем, он давно уже перестал смеяться над ее шутками…
Все эти мысли исчезли в одно мгновение, когда Чейз произнес:
— Тормозит.
Нина прищурилась и через патину пыли на лобовом стекле разглядела, как автомобиль Фана снижает скорость перед входом в тоннель, ведущий к самому центру грязной ямы, вдали от ревущих машин.
— Шахта? — озадаченно спросила София. — Зачем шахта в карьере?
— Ты вроде к экспертам себя не относишь, — поддела ее Нина, не скрывая сарказма.
— Нет, но что такое «карьер», мне известно. — Тон Софии был насмешливым. — Шахты тут быть не должно.
— Тем не менее она есть, — подытожил Чейз. — И он собирается в нее войти.
Фан, по-прежнему с портфелем в руке, надел каску и быстро подошел ко входу в тоннель, где его встретил другой человек. Они обменялись парой слов и вместе исчезли внутри.
Чейз подрулил к автомобилю Фана.
— Ну, что будем делать? Подождем, когда выйдет, и отберем карту, или пойдем за ним?
— Пойдем за ним, — твердо заявила София. — Что бы там ни находилось, оно как-то связано с деятельностью моего мужа. Слишком подозрительно, и это не случайность. К тому же Фан может передать страницы другим людям. Если сейчас упустим, потом можем не найти.
Страница 48 из 133
— Хорошо. Но вы обе останетесь ждать меня здесь.
— Ни в коем случае, — запротестовала Нина, показывая на экскаваторы. — А если подойдет бригадир и спросит, что мы тут делаем? Вызовет охрану, и нам конец.
Чейз кивнул:
— Хорошо. Только будьте осторожны. Если произойдет что-нибудь неприятное, бегом возвращайтесь к машине и уезжайте.
— Что? Бросить тебя одного?! — воскликнула Нина.
Чейз вытащил пистолет и покровительственно посмотрел на нее:
— Я в состоянии за себя постоять.
— А я нет? Когда ты сбежал, у меня выбора не было.
— Не думаю, что сейчас подходящее время для ссор, — вмешалась София.
Она открыла дверцу и вышла наружу, тем самым прекращая дискуссию. Чейз нахмурился и тоже вышел.
Оставшись одна, Нина гневно стукнула кулаком по сиденью, после чего последовала за остальными.
Вход в тоннель был шириной метра три. С потолка лился слабый свет. Нина вспомнила о подземельях Нью-Йорка и вздрогнула.
— Ты в порядке? — спросил Чейз, легко коснувшись ее руки.
— Все нормально, — ответила Нина, отстраняя его руку и поправляя рюкзак. — Пошли. Мне нужна карта!
Темно-зеленый лендровер, который с такой неподражаемой лихостью Джейн вела по узким берлинским улочкам, был похож на те знаменитые виллисы, что полвека назад возили по покоренной немецкой столице победителей – русских, американцев, англичан. Сейчас в машине были двое – русский и англичанка, и они действительно были победителями. И дело было не в объединенной Германии – бог с ней, с Германией и всеми прочими странами, вместе взятыми.
В кафе на Александерплатц Кирилла узнали какие-то молодые немцы, видевшие его спектакль. Немцы говорили о том же, о чем говорили сейчас молодые люди в России – о свободе и переменах. Футболки с Горби продавались на каждом углу. Русские были в моде. Один из немцев сунул Маркову визитку с адресом какого-то клуба, где собирались актеры, музыканты и прочие творческие личности.
– Теперь будем знать, куда податься в случае нужды! – сказал Кирилл.
– Оставь, – сказала Джейн, – они наивные и скучные. Я люблю искусство, но я не выношу пустых разговоров о нем. К тому же сейчас все разговоры приобретают политический оттенок.
– Но это нормально в нынешних условиях! – заметил Марков, которому происходящее в Германии казалось удивительно мирным на фоне событий российской истории и не только ее – много ему довелось повидать бунтов и революций. – Вы, товарищ Болтон, говорите крайне несознательно!
– Я хорошо знаю этих людей, – усмехнулась Джейн, – вчера они протестовали против социализма, завтра начнут протестовать против засилья капитала – они не могут жить без протеста.
Кирилл покачал головой.
– Откуда, мадам, этот неприличный в вашем возрасте цинизм?
– Это профессиональное, – улыбнулась Джейн.
Они не возвращались в разговорах к той страшной ночи в Белградской крепости. Они шутили и пили вино. Они были свободны и счастливы. Распад труппы наметился вскоре после югославской поездки. И причиной распада был не Марков и его приключения в Белграде, которые, кстати, прошли мимо внимания госбезопасности. Сначала кто-то из труппы был уличен доблестными сотрудниками гэ-бэ в краткой, но все равно порочной связи с немкой, которая к тому же оказалась гражданкой ФРГ, тогда еще отделенной от ГДР и прочего соцлагаря высокой берлинской стеной – той, чьи куски теперь продавались в качестве сувениров предприимчивыми торговцами. А потом был еще целый ряд незначительных происшествий, которые положили конец гастролям, а вместе с ними и труппе. Ветер перемен сводил с ума.
К тому времени Кирилл не без помощи Джейн познакомился с одним из западных импресарио, затевавшим грандиозный международный проект. Маркову затея показалась немного сомнительной в художественном плане, но он согласился, решив, что это все же лучше, чем возвращаться сейчас на родину, где его никто не ждет. Ну, разве что Вадим… Джейн, как и сам Марков, не сомневалась, что Домовой его поймет и простит.
«Дезертирство» Кирилла за рубеж прошло без последствий. Советская пресса уже начала перестраиваться, и теперь побег выглядел не как измена родине, а лишнее свидетельство неспособности этой родины удержать лучшие свои – передовые, так сказать, кадры.
Имя Маркова на афишах соседствовало с именами французских, немецких и еще бог знает каких актеров. Труппа была интернациональной. Ее успех оказался неожиданным даже для самого Маркова, которого модные европейские концепции шокировали не меньше, чем совсем недавно советских критиков-ортодоксов шокировал его модернистский «Гамлет». В Берлине же они застряли, судя по всему, надолго – обстановка была самая благоприятная, и в спектакль были внесены кое-какие изменения на злобу дня. Кирилл успел уже получить несколько новых предложений, в том числе, от одного из французских кинопродюсеров, однако решил коней на переправе не менять.
– Нет. Принцем Датским мне, увы, не быть! – строка Элиота, подвернувшая случайно, но так к месту, вертелась у него постоянно в голове.
Призраку Гамлета суждено было исчезнуть из его репертуара надолго. Может быть, это было и к лучшему. Марков и так вынужден был существовать одновременно в двух ипостасях. Кроме того, в нем проснулось тщеславие, без которого, как уверял коллега Юрий, и актер – не актер. Хотелось дальнейшего развития, других ролей.
– Хотя, если подумать, мне жутко повезло, – объяснял он Джейн. – Для стольких актеров сыграть Гамлета – недостижимая мечта! А я получил ее с ходу, как подарок…
– Или как компенсацию! – сказал Джейн.
Ей был приятен успех любимого. И очень хотелось привезти его в Британию. Русский актер! Русский диссидент – это, конечно, звучит гордо, но сейчас их много расплодится – диссидентов. А вот русский актер – совсем другое дело. Это как титул – на все времена. Только титулы бывают покупные, как у Ротшильда, в то время как актерское звание не продается и не покупается ни за какие деньги.
Как и настоящая любовь.
К вечеру они возвращались в маленькую уютную гостиницу на окраине западного Берлина. Хорошо побыть хотя бы вечером на своей планете – где только двое и за дверями не слышно ничьих шагов, потому что здесь ложатся чертовски рано. Он наслаждался этим отдыхом, даже Невский перестал его тревожить, словно тоже решил дать другу небольшой отпуск. Что там с ним сейчас?! Марков беспокоился тем сильнее, чем дольше длилось их расставание. Стоило закрыть глаза, и перед внутренним взором вставало обветренное возмужалое лицо Евгения.
А еще британские просторы. Как он мог сказать Джейн, что его тянет, неудержимо тянет на ее родину, что она уже стала для него вторым домом, как стала домом для Невского. Но та, «его», Британия для нее недосягаема, потому что лежит по ту сторону времени. Он столько раз думал об этом и не находил решения.
– Ты помнишь Николаса Никльби? В какой-то момент он становится актером, совершенно случайно. Я похож на него – жизнь бросает меня то в одну сторону, то в другую и конца края этому не видно.
Джейн наморщила лоб, припоминая имя.
– Чарльз Диккенс, – сказал он. – Ваш великий романист.
– Я помню! – улыбнулась она. – Однако, похоже, что в вашей стране он теперь популярнее, чем у себя на родине.
– Это из-за переводов, – объяснил Кирилл. – Просто современный перевод ближе русскому читателю, чем англичанину архаичный слог оригинала.
– Мне кажется, дело не только в этом, – сказала Джейн. – Видишь ли, нужно обладать особым менталитетом, чтобы продолжать воспринимать все эти истории всерьез, после всего, что творилось и продолжает твориться в мире. Менталитетом немного наивным…
– Да, – вздохнул Кирилл, – я сразу понял, что это не комплимент!
– Извини! – улыбнулась Джейн. – Мне очень нравятся твои соотечественники, но, вот увидишь, эти годы тотального контроля рано или поздно им аукнутся…
– Знаешь, если хотя бы половина того, что пишут в газетах – правда, – Кирилл покачал головой, – то уже аукаются!
– Не слишком верь газетам, это еще одна забавная черта у русских. Вы все еще не поняли, что написать и напечатать можно все что угодно.
– Что-то ты раскритиковалась, милая! – удивился Кирилл.
– Просто мне страшно, Кирилл! – сказала она. – Мне кажется, что мир начинает разрушаться, и если бы речь шла только о коммунистическом строе, сам понимаешь, я бы не очень переживала. Но происходит что-то гораздо более серьезное!
Да, Кирилл тоже часто вспоминал слова маршала. Пророчество, мрачнее которого, как ему казалось, он не слышал ни в одном из своих миров. Одно из тех пророчеств, которые лучше не знать, потому что как предотвратить их исполнение все равно неизвестно, и приходится мучиться в ожидании неотвратимого.
Джейн до сих пор порывалась вернуться в Югославию и выяснить все до конца. Кирилл признавал, что это логично, но не очень разумно.
– Нонсенс! – восклицала Джейн, и ее тень на стене превращалась в суетливую птицу. – Что логично, то и разумно!
– Ничего подобного! – мотал головой Кирилл. – Это совершенно разные вещи! Это было бы логично, учитывая имеющиеся у нас факты, а точнее – нехватку фактов. Но, исходя из наших возможностей, или лучше сказать, при отсутствии оных – совершенно неразумно!
– Ты меня совсем запутал! – жаловалась она. – Скажи проще, что испугался призраков!
– Я не трус! – сказал на это Кирилл, не желавший в такой вечер ни о чем на свете говорить серьезно. – Но я боюсь! Кроме того, что мы можем сделать – разрушить крепость до основания в поисках потайных ходов и залов?!
Встреча с Тито не только не принесла Джейн никаких дивидендов в плане карьеры, но и поставила на этой карьере крест. С какой бы любовью сэр Арчибальд ни относился к Джейн Болтон, поверить в то, что она рассказала, не мог, хотя самое невероятное – ночную погоню и то, что она увидела на лестнице в крепости, – в докладе не было упомянуто.
– Рациональное мышление, – говорил он, поднимая палец, – вот главное, чем должен обладать агент!
Он был склонен считать, что во всем виноват стресс, пережитый Джейн во время недолгого пленения советскими контрразведчиками. Винил себя за то, что поручил ей это дело, вместо того, чтобы отправить загорать на Бермуды, и не обращал никакого внимания на показания другого свидетеля – Кирилла Маркова.
Столкнувшись с полным непониманием начальства, Джейн предпочла оставить разведку. Арчибальд не пытался удерживать ее на службе. Это немного задело ее самолюбие, но его можно было понять. В истории с Тито он возлагал на Джейн определенные надежды, однако ее поездка их не оправдала. Больше никаких сообщений от покойного маршала не поступало, и опытный разведчик пришел к выводу, что Джейн с Марковым стали пешками в непонятной игре, в которую кто-то пытается втянуть его ведомство.
Он делился теперь с ней минимумом информации, но Джейн знала, что разведку лихорадит. После падения Берлинской стены и начала реформ в России множество специалистов оказались не у дел, империя, против которой они воевали, уже практически исчезла с карты мира, и процесс этот был необратим. Ситуация была смутной, МИ-6, как и МИ-5 – служба контрразведки были в таком состоянии, которое сэр Арчибальд охарактеризовал как кризис жанра.
– Ты, моя девочка, вовремя ушла, – сказал сэр Арчибальд в одной из приватных бесед, – очень вовремя.
Джейн с юмором рассказывала о своих спорах с начальством. Несмотря на то, что ее дороги с разведкой разошлись, шутки у них с Кириллом еще долго вертелись вокруг ее профессии.
– Отстукивала шифровку в центр? – спрашивал он, когда она возвращалась из ванной. – Смотри, не обесточь отель!
Джейн однажды поведала ему старый анекдот из истории спецслужб. Одна храбрая английская агентша едва не влипла в одной из азиатских стран, подключив приемник к сети отеля. После этого свет вырубился по всему зданию, и ей пришлось срочно передислоцироваться.
Шутки шутками, но ситуация казалась Кириллу двусмысленной.
Они сами так и не пришли к консенсусу – (еще одно модное слово!) относительно случившегося в Белграде. Марков на следующий день после их встречи с маршалом или кем-то, кто выдавал себя за маршала, посетил Белградскую крепость. Джейн не могла пойти с ним – они и так сильно рисковали накануне. Как он и думал, никаких подтверждений тому, что они увидели, в крепости не оказалось.
Кирилл спустился по лестнице к воде, прошел вдоль стены, пытаясь обнаружить следы потайного хода. Ничего!
– Думаю, они вполне могли нас одурманить! – она снова и снова возвращалась к этой теме.
– Кто?
– Те, кто вызвал меня в Белград.
Джейн злило нежелание Кирилла согласиться с ее выводами насчет подмешанных в пиво наркотиков. Это была защитная реакция. Ведь стоило лишь допустить, что все, ими увиденное, было реально…
И тогда придется признать, что она очень многого не знает об этом мире, как и большинство его обитателей. А признавать этого не хотелось. Слишком страшно!
– Одинаковых галлюцинаций не бывает! – продолжал настаивать Марков.
– Может, это была не галлюцинация, а гипноз, например. Даже в Советском Союзе признавали существование психических феноменов. А гипноз вполне может быть массовым…
Кирилл с сомнением покачал головой. Настаивать, однако, не стал.
– Не бойся! Сон это или явь, но я тебя никому не отдам.
– Я знаю, – сказала она. – Но я боюсь, Кирилл. Боюсь, что ты окажешься прав! Что мы видели Тито, что за нами гнались какие-то твари! Мы ведь даже рассказать никому не можем!
Ее рука, державшая сигарету, слегка задрожала.
– Пожалуй, это был самый крупный провал в моей карьере… Но я не жалуюсь! Тем лучше!
Кирилл понял, что последняя фраза относилась к нему, и взял ее за руку. Они уже давно научились понимать друг друга с полуслова – искусство знакомое влюбленным.
– Когда вечер торопится выйти на улицы… – пробормотал он, возвращаясь от воспоминаний о Белграде в Берлин, в день сегодняшний.
Они сидели в маленькой комнате, освещенной свечами. С электричеством в гостинице все было в порядке, но им обоим нравилась атмосфера безвременья, которая возникала, стоило выключить свет. Только иногда с улицы, из-за высокой ограды и деревьев, доносился автомобильный гудок, напоминая о том, что все это только иллюзия.
На стене за спиной Джейн темнел маленький бронзовый барельеф с задумчивым Христом. Как и Христос, Джейн была задумчива, она смотрела на Кирилла, картинно склонив голову на плечо. При свечах ее локоны казались медными.
Сумерки – нежное тихое слово. Слово для двоих, не для шумной компании. Кириллу нравилось и английское мягкое и доверительное “twilight”. Сейчас он ощущал себя гражданином мира. Пожалуй, в прежние времена такой космополитизм ему бы дорого обошелся…