Шестнадцать лет назад.
Доктор Лорна Колридж перевела взгляд с папки, которую держала в руке, на мальчика, который сидел перед ней с противоположной стороны стола. Его глаза были опущены, взгляд прикован к столу. Ничего сложного в ситуации не было, но позади был длинный день, и больше всего она хотела уйти домой.
— Попробуй ещё, Эмершан, — сказала она. Мальчик не шевельнулся. Лорна издала раздражённый звук, что-то среднее между щёлканьем языка и шипением. Теперь мальчик посмотрел на неё. Глаза его были мокрыми. Лорна вздохнула.
— Ты просил бумагу. И карандаши. Ты сказал, что если нарисуешь это, — она замолчала и подвинула на столе рисунок, чтобы мальчик его увидел, — то это поможет тебе сосредоточиться. Мы не просим от тебя большего, чем ты уже делал.
Она всего лишь раз видела полковника Риггинса. Подавляющее большинство его объектов «Чёрного крыла» были совершенно бесполезны с точки зрения тактики. Но не Эмершан. Если, конечно, ей удастся уговорить его сотрудничать.
Он снова плакал, в этом возрасте дети чересчур чувствительны. Лорна сжала двумя пальцами переносицу, где-то позади глазных яблок появился первый отголосок головной боли.
— Всё очень просто, Эмершан, — сказала она. — Либо ты соберёшься и у тебя всё получится, либо тебе придётся есть свою рыбу.
Её взгляд соскользнул с мальчика на поднос, который он оттолкнул от себя так далеко, что теперь вряд ли бы смог до него дотянуться. Еду принесли около часа назад. Рыба наверняка уже остыла.
— Я не люблю рыбу, — сказал Эмершан голосом, слишком тонким для рослого одиннадцатилетнего мальчика, сидевшего перед ней.
— Тогда соберись, — посоветовала ему доктор Колдридж. — Преврати её в то, что любишь..
Она дописала в его папку: «Отвлекают внешние факторы. Может потребоваться сенсорная депривация». Эмершан всё так же сидел, уставившись на стол. Рыба продолжала остывать. Головная боль Лорны уже была больше похожа на мигрень. Может, стоит вернуть его обратно, подумала она. Если Риггинс привезёт кого-то новенького.
~*~
Настоящее время.
Тут нужен был фокус, которому Дирк пока что не научился. Похоже, у Фары с этим вообще проблем не было. Во всяком случае, он ни разу не слышал, чтобы она заорала. Или взвизгнула. Или выругалась за закрытой дверью. А вот с Дирком, к его стыду, это случалось регулярно. И под словом регулярно он имел в виду постоянно. А под словом постоянно он имел в виду буквально каждый раз. Подряд.
— Бывало и похуже, — сказал он сам себе, но это, хотя и было правдой, никак не помогло ему решить проблему.
Может, не так уж ему и надо в душ? Прошло-то всего три дня. Подумаешь, ещё денёк. Ладно, кого он обманывает. Он не выносил, когда волосы становились жирными. Впрочем, ему стоило порадоваться, что в их офисе вообще есть водопровод, уж не говоря о техническом поддоне, вода из которого отлично утекала в канализацию — в их временной линии Фаре пришлось переделать туалет из кладовки, и там появился унитаз, а также зеркало и лампочки над раковиной. Как выяснилось, она была невероятно полезным сотрудником.
Разумеется, она категорически отказалась повторять что-либо подобное в этой временной линии, поэтому они пользовались туалетами автовокзала, расположенного поблизости, а душ принимали под приделанным Фарой к стене садовым шлангом, который был подсоединён к кранам над поддоном. И конечно, в этой временной линии не было нагревателя воды, а значит…
— Ах ты ж чёрт, — сказал Дирк, забираясь под исключительно бодрящую струю.
Напор воды тоже оставлял желать лучшего, из-за этого принимать душ приходилось раза в два дольше обычного, и при том, что Дирк не слишком усердствовал. Фокус был в том, чтобы постоянно двигаться, но это было сложно, потому что тело инстинктивно хотело свернуться в комочек, чтобы защититься от холода. Нередко лучшее, что он мог делать в этом случае, — это дрожать и покрываться мурашками.
В процессе он испустил несколько тонких писков, с облегчением выдохнув, когда шампунь полностью смылся с волос. И никакого бальзама. Ухаживать за волосами он будет, когда всё вернётся в норму. А сейчас он чувствовал себя чистым, и несомненно, намного приятнее пах, и этого было вполне достаточно для кого угодно. Дирк выбрался из поддона и дотянулся до полотенца.
Полотенце у него было всего одно, и не слишком хорошее — Фара была экономной до неприличия — но свою задачу оно выполнило, Дирк вытерся и надел своё последнее оставшееся свежее бельё. Фара по-прежнему работала за столом, когда он вернулся в комнату.
— У меня заканчивается одежда, — объявил он, подходя к стулу для блокировки двери, который одновременно являлся полкой для пластинок, и на его спинке висели брюки Дирка.
— Можем сегодня дойти до прачечной и постирать вещи там, если хочешь, — ответила Фара, не глядя на него. Дирк хмуро взирал на две рубашки, и его не устраивало состояние обеих, несмотря на то, что одна из них была новой.
— Может, нам стоит пустить некоторые средства на расширение гардероба? — спросил он. В его распоряжении было лишь два галстука, и всего одна куртка. Жёлтая, его любимая, но и грязь на ней было видно лучше всего.
— Нет, — ответила Фара, хотя Дирк был уверен, что она полностью увлечена чем-то на экране её ноутбука. — Всё, что мы могли бы потратить на одежду, ты потратил на пластинки.
Это был удар ниже пояса, но незаслуженным его назвать было бы неправильно. Дирк покосился на стул с пластинками на нём, и снова посмотрел на Фару.
— Если я пообещаю больше не покупать пластинки, можно мне будет купить новый галстук? — спросил он.
Вот теперь Фара на него посмотрела. Ну, значит, нет. Дирк повесил обратно рубашки, собираясь вместо них вытянуть из стопки с одеждой свою футболку «Мексиканских похорон». По понятным причинам он не надевал её с момента, как они очутились в этом… чем бы это ни было. А до этого она была чистой после их прошлого визита в прачечную. Дирк вывернул её наизнанку и надел через голову. Теперь он выглядел если и не элегантно, то вполне прилично.
— Ты не передумала? — осведомился он, перелезая через свежеприобретённые туристические матрасы и спальные мешки, чтобы добраться до своего места за столом. Его куртка висела на спинке стула. Фара в замешательстве подняла на него глаза.
— Я… не знаю, хорошо ли… То есть, нет ничего хорошего в том, что ты общаешься с Тоддом. Думаю, мне не стоит…
— Как мы собираемся это решить, если мы не используем наши главные преимущества? — перебил её Дирк. — Я же не прошу тебя приглашать её на ужин. Просто немного наблюдений.
Он постарался, чтобы это прозвучало чуточку авторитарно, будто это было одно из его предчувствий, а не просто попытка ухватиться за соломинку, но подозревал, что Фара на это не купится. В отсутствие более веских аргументов Дирк сделал умоляющее лицо. Фара сдалась.
— Ладно, но с одним условием, — сказала она.
— Всё, что угодно, — заверил Дирк.
— Больше никаких пластинок.
Она поднялась со своего стула и взяла куртку, и этим будто поставила точку в их разговоре. Её куртка была чёрной, и этот цвет намного больше подходил для длительного пребывания в альтернативных вселенных. Всё-таки она была права. Их сбережения были не бесконечные. Он был согласен, что нужно воздержаться от дополнительных трат. Но конечно, смотреть ему никто не запрещал. Бродить по магазинам, и если эти походы по магазинам будут включать в себя демонстрацию товаров и рекомендации консультантов, то хорошо, пусть так и будет.
— Замётано, — сказал Дирк, протягивая Фаре руку. Фара закатила глаза, но руку пожала. Её рукопожатие было таким же прочным, как и её слово.
~*~
Понедельник — мерзкий день.
Как ни банально это звучало, так оно и было. Понедельники были мерзкими, когда он поступил в колледж. Они были отвратительными, когда он ездил на гастроли с группой. Они были отстойными, когда он работал в отеле. И сейчас они продолжали быть дрянными. Казалось, сама вселенная постановила, что понедельники должны быть отвратными вне зависимости от того, чем занимается Тодд.
К тому же, по понедельникам в магазин приходил Альфредо. Иногда он болтался по офису. Иногда перекладывал пластинки в ящиках. Но в основном он торчал за стойкой и смотрел, как Тодд работает. Если бы Альфредо когда-нибудь решил уволить Тодда, наверняка это случилось бы в понедельник.
Не всё было так плохо. В магазине было спокойно, клиенты были слишком заняты собственными понедельниками, чтобы покупать пластинки или выбегать за кофе. Часто это позволяло Тодду нормально пообедать вместо того, чтобы повесить табличку «перерыв 5 минут» и метнуться через дорогу в местную забегаловку. Иногда Альфредо оставался подольше, и у Тодда был целый час на обед — даже больше, чем в Перриман Гранд. В такие дни он находил для обеда тихое местечко, откуда он мог позвонить Аманде и собраться с духом, чтобы принести извинения. Пока что у него это ни разу не получилось, но если когда-нибудь получится, то наверняка в понедельник.
— Захватить что-нибудь для тебя? — спросил Тодд, надевая свою куртку. Альфредо, зарывшись в очередной музыкальный каталог, только мотнул головой.
— Мне не надо. Давай, иди, съешь что-нибудь полезное, — ответил он. Тодд хмыкнул и направился к двери.
Он открыл дверь наполовину, когда она ударилась обо что-то снаружи. Подняв взгляд, он увидел по другую сторону стекла сморщившегося от боли Дирка Джентли. Дирк отступил, инстинктивно прижимая ушибленную руку к груди. До Тодда дошло, что случилось.
— Блин, прости. Прости, пожалуйста, — сказал он, выходя на тротуар. Дверь позади него захлопнулась. Тодду показалось, что Дирк почему-то смотрит на него с удивлением.
— Тодд, — сказал он так, будто бы не Тодд только что чуть было не сломал ему руку и он не держал её, прижав к груди.
— Честное слово, я тебя не увидел, — сказал Тодд, хотя сам не мог понять, как это вышло. Одна только куртка Дирка сразу же выделяла его в толпе, а сегодня он был особенно заметным. Тодду понадобилось несколько секунд, чтобы понять, почему: вместо рубашки и галстука, которые Дирк носил обычно, на нём была потёртая чёрная футболка, которая казалась смутно знакомой. Тодд заключил, что Дирку она очень идёт.
— Да всё нормально, — сказал Дирк так, будто его постоянно кто-то зашибал дверями. Тодд помотал головой.
— Нет, не нормально. Ну-ка, дай я посмотрю, — сказал он, дотягиваясь до травмированной руки Дирка. После краткого сомнения Дирк позволил Тодду взять его за руку.
Тодд повернул руку Дирка вниз ладонью, осторожно ощупал его пальцы. Вроде бы переломов не было. И не похоже, чтобы ушибленное место распухло — рука Дирка лишь едва заметно подрагивала, и это, наверное, означало, что Дирку всё ещё немного больно.
— Тут через дорогу продаётся лёд, нужно…
Остаток фразы рассеялся, Тодд поднял взгляд на Дирка и обнаружил, что тот смотрит прямо на Тодда, и у него такое выражение лица, которое больше всего похоже на нежность. Тодд не мог припомнить, когда кто-то последний раз так на него смотрел. Может, никто в жизни. На одну короткую сумасшедшую секунду Тодд решил было воспользоваться тем советом Аманды. Но вместо этого он отпустил руку Дирка.
— Спасибо, Тодд, но я уверен, что в этом нет необходимости, — успокоил Дирк. Он пошевелил пальцами, продемонстрировав их Тодду. — Уже не больно.
При этих словах он слегка прищурился, взглянул на музыкальный магазин и снова на Тодда, будто лишь сейчас понял, что Тодд не в магазине.
— Ты что, уходишь? — спросил Дирк. Тодд был практически уверен, что в голосе Дирка прозвучала тревога.
— Нет, — ответил Тодд намного быстрее, чем это предполагает обычная беседа между двумя едва знакомыми людьми. — Я просто собрался купить себе поесть.
На этом моменте вполне можно было распрощаться. Убедиться, что с рукой Дирка в самом деле всё в порядке и направить Дирка в магазин пообщаться с Альфредо, ведь у Тодда не было исключительных прав на обслуживание Дирка. Он знал, что в его отсутствие Дирка обслуживали Амир и Мара. Может быть, дело в самом Дирке. Может, он просто такой невероятно дружелюбный человек, которому нравится общаться с разными людьми. Может, он так на всех смотрит, как смотрел сейчас на Тодда, а Тодд напридумывал себе лишнего. Может, права была Аманда: Тодд просто слишком долго одинок и отчуждён, и ему не хватает того, чего у него, по сути, никогда и не было.
А может, он просто трус. Трусливый мудак, который не заслуживает, чтобы очаровательный британец с великолепным музыкальным вкусом заметил его, учитывая, что большую часть жизни Тодда вообще никто не замечал.
А может, Аманда была права. Может, лучшее событие его прошлой недели не было простой вежливой беседой. Да пошло оно, подумал Тодд. Что самое плохое может случиться?
— А ты не голоден? Может, ты хочешь…
Внезапно самым плохим, что могло случиться, стали вытаращенные в ответ глаза Дирка, как будто Тодд совершенно перешёл грань, как будто Дирк просто был вежливым, как будто Тодд понял его абсолютно неправильно.
— Извини, забудь, — сказал Тодд, думая лишь о том, как сбежать от Дирка и скрыться за углом, потому что теперь ему даже есть расхотелось. Всё, чего он хотел, это побыть минут десять в полном одиночестве, чтобы как-то свыкнуться со своей тупостью.
— Нет, погоди, — сказал Дирк немного громче, чем это требовало расстояние между ними. Тодд замер, нервничая так сильно, будто бы они с Дирком не были знакомы всего ничего. Очень медленно он взглянул на Дирка. Тот неотрывно смотрел на него с изумлением.
— Я… эээ… Я… принимаю твоё приглашение.
В некоторых случаях, сосчитать которые не представлялось возможным, — причём сейчас именно такой случай и был — Тодд не мог понять, то ли Дирк вежлив до эксцентричности, то ли всё дело лишь в том, что он британец. Вероятнее всего, и то, и другое вместе. Дирк по-прежнему выглядел очень удивлённым, но теперь выражение его лица смягчилось, будто предложение Тодда поесть вместе стало для него важным событием, будто ему в самом деле хотелось провести время вместе с Тоддом. Тодд даже не знал, кого это больше удивляет: Дирка или его самого.
— Ты не обязан, всё нормально, я просто… — уточнил Тодд, потому что последнее, чего бы он хотел, это чтобы Дирк согласился пообедать с ним из жалости.
Лицо Дирка снова выражало сплошную нежность, и Тодд мог поклясться, что его нижняя губа дрогнула. На секунду он подумал, что Дирк сейчас с облегчением откажется, раз уж Тодд предоставил ему возможность сделать это, не нарушая приличий. Вместо этого Дирк помотал головой.
— Я не ожидал, но да, я с удовольствием пообедаю с тобой — разумеется, если ты всё ещё хочешь пообедать со мной.
Вообще-то уже была половина третьего пополудни, и время обеда закончилось — к тому же, Дирк наверняка уже поел, — но он согласился пообедать, и теперь смотрел на него будто бы с надеждой, словно приглашение Тодда удивило его, но в хорошем смысле, в таком, что теперь Тодд размышлял, что, может быть, он всё-таки понял поведение Дирка правильно.
Он подумал, что теперь Аманда точно от него не отвяжется.
— Тут за углом подают прекрасные обеды, — сказал Тодд. Там было местечко, где весь день можно было заказать завтрак, а ещё там были настоящие молочные коктейли со взбитыми сливками и вишенкой сверху. Как раз такое место, где можно увидеть людей, носящих жёлтые куртки; как раз такое место, куда Дирк, по мнению Тодда, отлично впишется.
Дирк, который всё ещё выглядел несколько ошарашенным, коротко кивнул и слегка улыбнулся. Тодд счёл это за согласие. И пока он совсем не потерял самообладание, он повёл Дирка в направлении кафе.
~*~
Само собой, это была плохая идея.
Она знала об этом ещё до того, как Дирк предложил. Аманде незачем видеть её. В этой временной линии — или как там Дирк это называет? — Аманда даже не знала о существовании Фары. И Фара не собиралась возникнуть на её пороге и…
И что? Сказать: «Привет, ты меня не знаешь, но я знаю тебя, ну то есть другую версию тебя, так что я заскочила убедиться, что с тобой всё хорошо, ну и позадавать тебе кучу разных бестактных вопросов в надежде выяснить, в чём же разница, чтобы мы смогли устранить причину, повлиявшую на прошлое, и восстановить ту временную линию, а в результате ты вообще больше не будешь существовать, но зато другая ты — которую я знаю — снова появится, потому что я так скучаю по тебе, и мы только начали сближаться, и как же мерзко, что я этого лишена» ?
В общем, ничего такого она точно не собиралась говорить.
— Мэм, — окликнул водитель такси, вырывая её из задумчивости.
— Что, простите? — до неё дошло, что она настолько погрузилась в мысли, что не расслышала его вопрос.
— Я спросил, вы собираетесь выходить? — повторил он, указывая через лобовое стекло на дом Аманды с заросшим палисадником и давно не крашенными стенами. Фара помотала головой.
— Нет. Нет, не собираюсь. Можете везти меня обратно, — ответила она, не обращая внимания на то, как он вытаращился на неё, будто подумал, что она какая-то сумасшедшая. Что вполне возможно. Вообще-то она провела целый час, сидя в такси у дома Аманды. Ну что же, почему бы не извлечь из этого выгоду?
— Можно задать вам вопрос? — спросила она, как только они отъехали от обочины. Водитель взглянул на неё через салонное зеркало заднего вида. — Кто был первым человеком, ступившим на Луну?
Последовала продолжительная пауза, водитель всё так же рассматривал Фару через зеркало. Видимо, размышлял, не отвезти ли её в ближайшую психиатрическую лечебницу. Фара ждала.
— Ммм… Вроде бы это был кто-то из русских. Кажется, Леонов. Точно не помню, я ещё маленький был.
Фара не стала уточнять, что того космонавта звали Алексей Леонов — именно это имя она прочитала сегодня утром, и из своих уроков истории она помнила, что первым ступил на Луну совсем другой человек. Что бы они ни наделали, повлияло это не на одних Тодда и Аманду.
Каким-то образом, сами того не желая, они запутали всё на свете.
~*~
— Слушай, вроде бы ты никогда не упоминал, как зарабатываешь на жизнь, — заметил Тодд, пока они ждали свой заказ. Одно дело болтать с Тоддом через стойку музыкального магазина, и совсем другое — общаться с ним за совместным обедом. Ну что ты будешь делать? Дирк подозревал, что Фаре это совсем не понравится.
Но всё же это было не свиданием, а скорее обычным дружеским обедом, ведь Дирк знал Тодда — своего Тодда, так или иначе — достаточно хорошо, и был в курсе, что Тодд не встречается с мужчинами. Он совершенно точно никогда не хотел отношений с Дирком, потому что Дирк, хоть и не говорил об этом прямо, то и дело всячески демонстрировал свой интерес, а Тодд никогда — ни разу — не замечал знаков внимания Дирка и не отвечал на них.
К тому же, он и представить не мог, что могло произойти в этой временной линии такого, чтобы в результате Тодд стал интересоваться мужчинами. А значит, это не было свиданием. А если было, то, выходит, он совершенно неправильно понимал своего Тодда.
Впрочем, он не собирался развивать эту мысль. Так и с ума сойти недолго, поэтому он отпил свой молочный коктейль и начал отвечать на заданный Тоддом вопрос.
— Вообще я холи… частный сыщик, — сообщил Дирк. У сидящего напротив Тодда сверкнули глаза.
— Серьёзно? Это так круто!
Было невозможно понять, почему в этот раз Тодд совершенно иначе реагирует на попытки Дирка сблизиться — по-дружески, чисто по-дружески: из-за того, что Дирк появился в момент, когда жизнь Тодда более-менее стабильна, или потому, что сам Тодд чем-то значительно отличался от его Тодда. Между прочим, нынешний Тодд ни разу не кидался в него ботинком. Но с другой стороны, Дирк и в его квартиру не влезал через окно. Ещё этот Тодд вряд ли стал бы орать на Дирка посреди улицы, но ведь и с тройкой Роуди этот Тодд не встречался.
— Погоди, так ты сейчас расследуешь что-то? Ты поэтому постоянно заходишь в музыкальный магазин? — предположил Тодд. Прозвучало это с некоторым подозрением, но в большей степени восторженно, как в тот раз, когда Тодд просил Дирка угадать тот рисунок с ковбоем. Может, это не самый лучший пример, и Дирк точно не собирался уходить от ответа, как тогда. Тем более, что Тодд задал вполне разумный вопрос, на который был вполне разумный ответ.
Ну, был бы, если бы Дирк счёл, что честный ответ имеет какие-либо преимущества. Он ненавидел обманывать Тодда, но в противном случае…
— У меня одно дело закончилось, а другое ещё не началось, и я наслаждаюсь заслуженным отдыхом, — ответил Дирк.
Это был не совсем правдивый ответ, но и откровенной ложью он тоже не был. У него ведь и правда то дело кончилось, а другое…. Нерешённое дело, из-за которого он тут и оказался, и следующее, которое он должен был разгадать, чтобы вернуться. Причём он был совершенно уверен, что оба эти дела разрешатся одновременно, но Тодду обо всём этом знать было необязательно, и выходило, что Дирк его ни в чём не обманывает.
Взгляд Тодда напротив стал совершенно восторженным. Дирк изо всех сил старался не показывать свою досаду. Теперь он понимал, что отправляться обедать с Тоддом было не лучшим планом.
Тем временем им принесли заказ.
— А какие дела ты обычно раскрываешь? Если об этом можно рассказывать, конечно, — спросил Тодд, когда официантка отошла от их столика.
Вот такого Тодда Дирк знал. Которому всё любопытно. Который мог вечерами напролёт расспрашивать Дирка о его предыдущих делах, о том, как он был в «Чёрном крыле», о том, что Дирк хотел рассказать, и о чём не хотел. Это его Дирк назвал своим лучшим другом, это он искренне симпатизировал Дирку. Тот самый Тодд, которому Дирк нравился, даже здесь, даже когда он совершенно забыл, как они на самом деле познакомились.
Дирку было мучительно интересно, что было бы, если бы в этой временной линии они познакомились бы при таких же обстоятельствах, как тогда. Было бы это иначе?
Впрочем, такое вряд ли бы произошло. Хотя бы потому, что Дирк не обнаружил в этом мире никакого упоминания о Патрике Спринге. Казалось, что Захария Уэбб никогда не отправлял в будущее свою машину времени, никогда не отправлялся за ней, никогда не становился Патриком Спрингом, у него не появилась дочь по имени Лидия, и он так и не был убит котёнком-акулой в номере отеля, так что ему не пришлось нанимать Дирка. Иногда его поражало, как одно небольшое изменение может повлечь за собой столько последствий внутри временной линии.
— Если честно, — ответил Дирк на вопрос Тодда, — в основном всякая скукота. Пропавшие собаки и так далее.
Он всё отдал бы, чтобы вместе с Тоддом расследовать одно из его нынешних дел, то единственное, которые они так и не расследовали вместе. Но всё-таки этот Тодд не был его Тоддом. И что ещё важнее — этот Тодд ничего не знал о взаимосвязях вселенной. По правде говоря, чем дальше, тем больше Дирк считал, что и он тоже ничего об этих взаимосвязях не знает.
По крайней мере, что касается этой временной линии.
Нынешний Тодд всё так же смотрел на него, и брови его были приподняты, будто он ни единому слову не поверил.
— Нет, правда? Пропавшие собаки? — переспросил он.
— Ну, разумеется, тут уже действует принцип неразглашения информации, — пояснил Дирк. — Хотя как-то раз в одно моё дело была вовлечена лошадь…
Потом он наверняка пожалеет о своей откровенности. Но ему было слишком трудно помнить о необходимости сохранять дистанцию, потому что он безмерно скучал по смеху своего Тодда.