Тэдфилд, 2019 год часть 5
Пока Кроули спал, Азирафаэль устроил его поперек груди и завернул сначала в пуховое одеяло, а потом в густо покрытое перьями крыло, и в результате получился тот самый вид тепла, который демон в последний раз ощущал на склонах Везувия 23-го октября 79-го года. Как раз перед тем, как всё пошло наперекосяк и стало разваливаться.
Кроули утыкается лицом в плечо Азирафаэля.
— Как долго я спал?
— Всего час или около того.
Кроули поднимает голову и смотрит на Азирафаила.
— И все это время ты…
— Присматривал за тобой. — Азирафаэль улыбается ему, его пальцы пробегают по волосам Кроули. — Ты же знаешь, что когда ты спишь, ты…
Он останавливается на полуслове под тяжёлым и предостерегающим взглядом Кроули, который знает, что ангел собирается сказать о том, как очаровательно он выглядит спящим. Кроули — демон, он не очень-то мил и уж точно не очарователен. И слышать этого он точно не хочет.
— И кроме того, я никогда по-настоящему не нуждался во сне. И всё равно больше нечем было…
Азирафаэль быстро обрывает себя, но уже слишком поздно, и Кроули оглядывает свою спальню заново, словно видя её глазами ангела. Тёмные стены, отсутствие каких-либо украшений или мебели, кроме кровати. Ни единой книги, ни настольной лампы, ни маленького столика у локтя, на котором можно было бы поставить чашку чая или кружку какао. Совсем не похоже на уютную домашнюю обстановку его книжного магазина, и Кроули медленно произносит:
— Тебе здесь не нравится.
— О нет, — слишком быстро протестует Азирафаэль, хотя его щеки тут же начинают предательски краснеть. — Я этого не говорил. Я только имел в виду…
Но Кроули уже приподнялся на локте, чтобы посмотреть на стены, пока они медленно не посветлеют до голубовато-серого цвета того самого жилета, что ангел носит с 1880-х гг. Прикроватный столик подтягивается к дальней стороне кровати, он сделан из бледного дерева с крошечными свернувшимися змеями для ручек ящиков, и вставшая на него настольная лампа бросает теплый свет на голое плечо Азирафаэля.
— Кроули, это вовсе…
В углу комнаты появляется книжный шкаф, и Кроули бормочет:
— Я куплю тебе ещё книг, ангел. Первые издания. Или новые. Всё, что ты захочешь.
— Мой дорогой… — Азирафаэль смотрит на него так, словно Кроули — настоящее чудо. — Спасибо.
Кроули ещё не закончил; он утыкается лицом в горло Азирафаэля и вдыхает тёплый запах ангела, чувствуя головокружение от внезапной искры вожделения. Вслепую он щёлкает пальцами в сторону дальней стены, и там раздается приглушенное «фвумп», когда по ней, от потолка к полу, разворачивается гобелен. Азирафаэль задыхается, слегка потрясенный, его пальцы подрагивают в волосах Кроули, и Кроули поднимает голову и смотрит.
На картине изображен пышный сад, полный деревьев и кустарников, цветов и фруктов, с пылающим мечом и яблоком, лежащими на траве. Вокруг границы стоят маленькие ангелы и демоны, сцепившиеся в борьбе. Или что-то вроде этого.
Это не вина Кроули. По крайней мере, не совсем; возможно, ему не следовало пытаться сотворить это чудо, лежа обнажённым в постели с Азирафаэлем. Азирафаэлем, чьи голые бёдра покоятся между бёдрами Кроули, чей запах наполняет нос Кроули, и с которым Кроули даже не начал вычеркивать пунктики из бесконечного списка плотских удовольствий.
— Остановись. — Азирафаэль ловит его за запястье. — Кроули, остановись.
В нижнем правом углу бордюра изображена пара, сплетенная в особенно сложную композицию; Азирафаэль проследил за взглядом Кроули и покраснел.
— О боже! — еле слышно бормочет он, глядя на путаницу конечностей, на выражение крошечных лиц, которые равно могли быть агонией или экстазом. — Да, конечно. Возможно, позже мы могли бы… но, Кроули… — Он отводит взгляд и смотрит на Кроули сверху вниз. — Я разбудил тебя, потому что мне пора идти. Уже почти рассвело, и мне, наверное, не стоит выглядеть… ну, ты понимаешь. Как будто я провел здесь всю ночь.
Кроули помогает Азирафаэлю одеться, потому что это позволяет ему украдкой касаться и целовать обнажённую кожу ангела, даже когда он помогает её прикрыть, и потому что Азирафаэль так восхитительно отвлекается на наготу Кроули. Наконец с сожалением Кроули щелчком пальцев вызывает свою собственную одежду и следует за Азирафаэлем к входной двери, где он отрывает руку Азирафаэля от щеколды и притягивает его к себе для последнего обжигающего поцелуя.
Его крылья широко раскинулись, темные на фоне красоты ангела, и плотно сомкнулись вокруг них обоих, и Азирафаэль уступает его поцелуям и с энтузиазмом возвращает их.
— Мой дорогой… — наконец произносит Азирафаэль, шепча Кроули на ухо, поскольку тот уткнулся лицом в шею ангела, пробуя на вкус кожу под воротником. — Тебе действительно придётся меня отпустить.
Кроули неохотно поднимает голову и убирает руки с талии Азирафаэля.
— Моя контора вряд ли будет медлить.
— Нет. — Азирафаэль бледен и, кажется, впервые нервничает. — И моя тоже.
— Они придут за мной. Скорее всего, сегодня утром. Может быть, даже первым делом.
— Да.
Кроули делает глубокий вдох и пытается расслабиться, но его крылья отказываются складываться, всё ещё собственнически обвиваясь вокруг Азирафаэля.
— В таком случае, — мягко говорит он, — это тебе придётся меня отпустить.
— Почему? О. — Азирафаэль моргает, но соображает быстро. — Да. Да, конечно.
— Прямо сейчас. — Кроули кладет руку на затылок Азирафаэля, и их лбы соприкасаются.
У людей есть определенное представление о том, как происходит одержимость демонами, и обычно это не самый приятный процесс, включающий в себя много криков, мучительную ломку и корчи. Но реальность для них обоих очень отличается от общепринятой и гораздо мягче: спустя шесть тысяч лет Кроули знает Азирафаэля так же хорошо, как самого себя, его сильные и слабые стороны как в уме, так и — после прошлой ночи — в теле. Азирафаэль — нежная душа, мягкая и дружелюбная, но грозная, когда она пробуждается; Кроули согласен пережить все муки Ада, нежели чем причинить вред своему ангелу, и поэтому он только закрывает глаза, опасаясь малейшего вздрагивания Азирафаэля. Он сознательно ослабляет свою хватку на этой форме и сосредотачивается на Азирафаэле, тёплом и податливом в его руках.
На краткий миг у него кружится голова, шорох крыльев проносится мимо, а потом Кроули моргает, глядя в свои собственные жёлтые глаза.
— Ну вот, — говорит он, а Азирафаэль пожимает плечами и моргает. — Как-то так.
Азирафаэль медленно складывает крылья, и Кроули выскальзывает из его объятий.
— Встретимся в обычном месте, в десять, — говорит он. — Если меня там не будет, ты это прекрасно поймёшь.
— Да, — решительно кивает Азирафаэль. — Аналогично.
— Если они причинят тебе боль, — жёстко говорит Кроули. Если бы он был в своем собственном теле, он бы зашипел, но вместо этого он просто берет манжет чёрного рукава Азирафаэля и крепко сжимает его. — Если ты не вернёшься, я… я найду бочонок святой воды, клянусь, и отнесу его туда, и…
— Они не смогут. — Азирафаэль нежно дотрагивается до его лица, и Кроули на мгновение закрывает глаза, чтобы запечатлеть это в своей памяти. — Не волнуйся, мой дорогой. Всё будет хорошо. Доверься мне.
Отвернуться — тяжелая задача, почти непосильная, но Кроули открывает входную дверь и уходит, в последний раз ободряюще сжав руку ангела. Прошло очень много времени с тех пор, когда он во что-то или кому-то верил, но какие бы обрывки веры ни оставались у него на сегодняшний день, теперь они всецело принадлежат Азирафаэлю.