Она понятия не имела, что содержалось в этой отредактированной главе. В этом и заключался весь смысл этого упражнения: удержать ее слишком смертный разум от познания всего, что описано в отредактированной главе. Однако она задалась вопросом. Она задалась вопросом, что это могло бы быть, что позволило Кроули так много выразить Азирафелю. Она задалась вопросом, как перспектива взять что-то красивое, сжечь его дотла, а затем утопить, могла иметь романтическое значение, которое Кроули и Азирафель явно в этом видели. Ей было интересно, что же произошло за это время между схваткой в Тэдфилде и их обедом в «Ритце». Она могла только задаваться вопросом.
Ей пришлось задаться вопросом, что же такое Кроули выразил в стихах, что, по-видимому, имело такое большое значение для них обоих. Ей пришлось задаться вопросом, как это вписывается в остальную часть изложения о травме, которое она теперь так хорошо знала. Ей пришлось задаться вопросом, какой была бы версия всего этого изложения о травме у Азирафеля, на что была бы похожа вся книга, если бы Азирафель написал её. Ей также пришлось задаться вопросом, что же произошло на самом деле, как бы выглядела история, если бы ее рассказывал кто-то, кто не участвовал в этих событиях, кто-то, кого они не травмировали. Ей пришлось задаться вопросом, какой была бы история недели, когда мир еще не закончился, если бы ее рассказал какой-нибудь всеведущий рассказчик, какой-то беспристрастный наблюдатель, который мог бы описать все это с бесконечной ясностью и точностью.
Она могла только задаться вопросом.
Обри Тайм не верила в существование такого беспристрастного наблюдателя. Она считала, что не жила в мире, в котором каждый был бы вправе рассказать историю целиком, изложить ее непредвзято. Она знала, Кто объявит Себя беспристрастной и непредвзятой зрительницей, но Обри Тайм отвергала это. Она отвергала Ее как авторитет, как беспристрастного рассказчика, как источник истины. Обри Тайм не верила, что живет в мире, где может существовать всеведущая книга, и, наблюдая, как Кроули и Азирафель держатся за руки над отредактированной главой, которую ей никогда не разрешат прочитать, она знала, что никогда не поймет всю их историю.
Она все это знала. Она также знала больше. Она знала, когда видела, как Кроули смотрел на Азирафеля, и как Азирафель смотрел на Кроули, когда она размышляла над всеми причинами, по которым Кроули отвергал слово любовь, защищал Азирафеля от этого шестибуквенного слова, когда она размышляла обо всем, что она знала о себе, её клиенте и его сверхъестественном партнере, она знала: как бы эта история ни выглядела, кто бы ни рассказывал ее, с какой бы точки зрения она ни была представлена, это наверняка была история любви.
Обри Тайм не верила, что она из тех людей, которые заслуживают быть свидетелем такой истории любви. Она чувствовала, насколько она её не заслуживала. Но она была благодарна. Она была благодарна и считала, что переживать такие моменты во время работы с таким клиентом, как Кроули, больше всего для такого человека, как она, похоже на благодать.
Обри Тайм была благодарна за роль, которую ей отвели в качестве наблюдательницы и свидетельницы.
***
Она попрощалась с Азирафелем. Она закрыла за ним дверь, а затем вернулась в свое компьютерное кресло, все еще стоящее напротив Кроули. Азирафель ждал еще пятнадцать минут, пока она и Кроули проводили последнюю проверку. Совместное занятие, подобное которому они только что провели, всегда лучше всего сопровождалось возможностью осмыслить то, что произошло.
«Все было не так уж и плохо», — сказал Кроули.
«Ага.»
«Думаю, все прошло хорошо».
«Конечно.»
«Я рад, что сделал это».
«Бинго», — сказала она. И улыбнулась.
Экспрессивная терапия
Комментарий к Экспрессивная терапия
Обри Тайм и Кроули переключают внимание на другую книгу.
[2] Левит — третья книга Пятикнижия, Ветхого Завета и всей Библии. Посвящена религиозной стороне жизни народа Израиля.
[3] Кинцуги — японское искусство реставрации керамических изделий с помощью лака, полученного из сока лакового дерева, смешанного с золотым, серебряным или платиновым порошком.
[4] Песнь песней Соломона — книга, входящая в состав еврейской Библии и Ветхого Завета. Может интерпретироваться как история любви царя Соломона и девушки Суламиты.
[5] Скиния — в основном употребляется в значении походного храма евреев, скинии собрания, использовавшегося, согласно Библии, как место принесения жертвоприношений и хранения ковчега завета до постройки иерусалимского храма, созданного строго по образу скинии.
[6] Авраам и Исаак — Бог потребовал от Авраама принести в жертву его сына Исаака.
[7] Илия — библейский пророк в Израильском царстве в IX веке до н. э.
[8] Факсимиле — точное воспроизведение.
[9] Книга Бытия — первая книга Пятикнижия, Ветхого Завета и всей Библии. Книга рассказывает о происхождении мира, древнейшей истории человечества и происхождении еврейского народа.
[10] М25 — кольцевая автомобильная дорога длиною 188 км в Великобритании, расположенная вокруг Лондона.
Заключительная фаза терапии, согласно трехфазной модели травмы, часто называется Восстановлением связи. Именно на этом этапе основное внимание в терапии уделяется вопросам значения и ценности. Именно на этом этапе пережившему травму дается возможность продумать множество доступных ему вариантов и те ценности, которые он хочет структурировать в своей жизни. Именно на этом этапе переживший травму поощряется видеть себя больше, чем пережившим травму, чтобы научиться определять себя и свою жизнь не только ужасными вещами, которые с ним случились.
Конечно, трехфазная модель травмы дает только абстрактное представление о том, как на самом деле работает терапия травмы. Эти три этапа не так однозначны, как может показаться. Вопросы смысла и ценности входят практически во все виды терапии, включая первую и вторую фазы работы с травмами. Определенно так же считала и Обри Тайм, пока она работала со своим клиентом Энтони Дж. Кроули. Однако теперь, когда его изложение о травме было завершено, пришло время более полностью обратить их внимание на эти сложные и трудные вопросы: Ради чего ты хочешь жить? Кем ты хочешь быть?
Как правило, во время третьей и последней фазы терапии травмы Обри Тайм позволяла себе занять более экзистенциалистскую позицию по отношению к своим клиентам. В конце концов, экзистенциалистская терапия полностью сосредоточена на том, что человек выбирает для себя, какие ценности он примет и использует для управления своей жизнью. Это не всегда была наиболее четко сформулированная форма терапии и не всегда позволяла легко определить цели лечения, но она могла быть полезной. Для людей могло быть полезно взглянуть на жизнь через призму экзистенциализма.
Проблема, с которой столкнулась Обри Тайм, заключалась в следующем: экзистенциализм построен на единственном, центральном, фундаментальном предположении. Экзистенциалистская терапия всегда, всегда начинается с этого: Твоя смерть неизбежна, так что ты хочешь делать с оставшимся временем?
Определенно, экзистенциализм был терапевтическим подходом, разработанным для смертных. Все люди умирают. Обри Тайм умрет. Не было никаких ресурсов, никаких практических руководств, ничего о том, как приблизиться к смыслу жизни без предположения о неизбежной смерти. Что значит жить хорошей жизнью, когда нет ни рождения, ни смерти, чтобы подпереть время, остаток которого будешь ходить по Земле?
По профессиональному мнению Обри Тайм, было достаточно сложно осмыслить всю свою жизнь, когда тебе осталось жить в лучшем случае 60 лет. На что может надеяться такая смертная, как она, помогая человеку разобраться в более чем 6000-летней личной истории и в будущем, которое может длиться бесконечно?