— Вы действительно считаете, что здесь подходящее место для практического воплощения вашей теории, Сергей Павлович? — спросил Валериан Альбанов, военный комендант острова Диксон, у своего собеседника, кряжистого молодого человека с волевым широкоскулым лицом.
Тот улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, располагающая.
— Теория ведь не моя, — ответил он. — За нее мы должны быть благодарны Константину Эдуардовичу.
— Циолковскому?
— Циолковскому. Все наше ракетостроение обязано в первую очередь ему. Я лишь развиваю тенденции, начало которым он положил еще при царе-батюшке. Гениальный был человек!
— Должно быть, так, — задумчиво ответил Валериан Иванович, наблюдая за строительством.
Эстакада, круто изгибаясь, поднималась в бледное северное небо на добрую сотню метров. Облепившие ее ажурное тело монтажники казались отсюда, с земли, суетящимися муравьишками. Рельсовые пути отблескивали полированным металлом, беря начало на стартовом столе посреди цветущей тундры в полутора километрах к югу от места, где стояли сейчас они с Королевым. Туго натянутая двойная струна рельсов уходила в самое небо, обрываясь в никуда.
— Но все-таки, почему именно здесь? — спросил Альбанов. — Не севернее? Не на Новой Земле, скажем?
Королев пожал плечами.
— Сотня-другая километров, и даже тысяча километров приближения к полюсу роли, по сути, не играет. Мы и отсюда, с Диксона вашего, туда доплюнем! — Он засмеялся. — Тут сейчас все определяет геополитика. Западнее старт размещать нельзя — всегда есть угроза захвата врагом. Северный морской путь сейчас небезопасен — германские рейдеры то и дело шалят, подводные лодки десанты высаживают… А здесь мы достаточно далеко от войны, и коммуникации хороши — конвои с востока и запада, подвоз оборудования по железной дороге до Красноярска и по Енисею — сюда… Мы с вами тут, уж простите за старорежимное сравнение, как у Христа за пазухой живем. Словно и войны никакой нет. По своим людям разве не видите?
— Да уж… — только и махнул рукой Альбанов.
Дисциплина на острове и впрямь хромала на обе ноги. Окутавшая остров атмосфера благодушия совершенно разлагающе действовала на персонал военной базы. Конвои шли один за другим, прикрытые с моря кораблями сопровождения, а с неба — авиацией, и слабо оснащенному гарнизону острова не находилось ровным счетом никакой работы. С другой стороны — много ли мог остров со своей единственной артиллерийской батареей из пары орудий да стоящими в бухте на якоре сторожевым кораблем и переоборудованным под военный транспорт пароходом противопоставить мало-мальски приличным силам врага, буде таковые случатся вдруг здесь, в самом сердце советской Арктики?
И даже внезапный запуск секретного ракетного проекта здесь год назад не привнес ничего существенного в размеренное течение будней островитян — ну разве что население увеличилось на сотню монтажников и техников, прибывших на Диксон вместе с главным инженером проекта, да пешие патрули усилили до трех человек, уплотнив заодно и график обходов… Да только от кого здесь, на богом забытом острове, охранять секретный объект? От песцов да медведей разве… Но секретность есть секретность — пусть всем и каждому, даже гарнизонной кухарке тете Глаше, известно, что отсюда, с Диксона, вскорости будут запускать ракету, целясь в полюс.
— Я ведь так понимаю, Сергей Павлович, проект ведь наверняка военное применение найдет в случае успеха? — спросил Альбанов, гоня прочь невеселые мысли. — Это уж я так, чисто из интереса спрашиваю, можете не отвечать. Тем более что наверняка подписку давали о неразглашении. Я вот давал, хотя в ракетном принципе разбираюсь на уровне общей эрудиции. Просто не могу представить себе мирного применения этой…штуки.
Валериан Иванович с опаской покосился в сторону нависшей над ними эстакады.
— А как же полеты к иным мирам? — пошутил Королев, но сразу посерьезнел. — Сейчас война, Валериан Иванович. Все мы работаем на войну, просто каждый по-своему. Все изобретения и разработки в первую очередь изучаются с точки зрения возможности создания оружия победы, и не только у нас. Немцы через Ла-Манш свои смешные ракеты пускают, за океаном ходят слухи о некоей супербомбе… Вот и наши с Цандером ГИРДовские еще разработки вдруг пригодились — то, на что прежде иначе как на игрушки никто не смотрел, сейчас получили шанс найти практическое применение.
— Это вот те ваши ракеты с крылышками? — спросил, прищурясь, Альбанов. И добавил, видя, как напрягся собеседник: — Да вы не волнуйтесь, Сергей Павлович. Я, как комендант острова, должен быть информирован обо всех прибывающих грузах, пусть даже самых секретных. Даже если и не понимаю, что это такое и для чего служит. А что до иных миров… Отчего бы не помечтать? Тем более что на всей Земле звезды толком только отсюда, из Заполярья, и видны-то. Отчасти за это Север и люблю. А отсюда и до самой Антарктиды облачность небо застит…
— Ну, теперь-то ответ на вопрос о происхождении вечного облачного полога, мучивший поколения древних, мы знаем — и во многом благодаря той вашей экспедиции, — улыбнулся Королев.
— Ну, полноте, Сергей Павлович, — отмахнулся Альбанов. — Нам повезло быть первыми, вот и все. Открыл бы кто-то еще, годом ли позже, десятью ли годами…
— В этом и суть первооткрывательства, Валериан Иванович — раньше прочих прикоснуться к неведомому.
И на сей раз Альбанову показалось, что Королев не шутит.
Воды Гиперборейского океана, закручиваясь в гигантской воронке полярного мальстрёма, устремлялись в расплавленные недра планеты и, удерживаемые незримым туннелем магнитных полей, проходили их насквозь, каким-то образом минуя твердь земного ядра — а потом выбрасывались, разогретые до огромных температур, сквозь контрапертуру в земной коре, расположенную в южном полушарии, в Антарктике.
Конрапертурой этой был величайший на планете вулкан Эребус, на деле оказавшийся гейзером, ледяной конус которого скрывался в облаках низкого неба царства вечных сумерек — Антарктиды. Извергаемый Эребусом чудовищный столб раскаленного водяного пара окутывал туманами все южное полушарие и половину северного большую часть года. Горные хребты всех континентов, выступая в роли ребер радиатора, конденсировали на себе влагу, возвращая ее по речным руслам в океан и обеспечивая круговорот воды в природе.
Все это Альбанов знал. Теперь — знал, вместе со всем остальным человечеством.
Но не переставал удивляться этому знанию, чувствуя нескромную гордость от своей причастности к открытию одной из великих тайн мироздания — и немного сердясь на себя самого за это неподобающее тщеславие.
— Есть теория — пока лишь теория, Валериан Иванович, и нам в скором будущем предстоит подтвердить ее или опровергнуть самым действенным, экспериментальным, путем — что наша планета, выступая чем-то сродни гигантского магнетрона, представляет собой, по сути, один огромный прямоточный реактивный движитель, который захватывает все на своем пути— межзвездный эфир, космическую пыль, мелкие небесные тела — сотканной из искажений магнитного поля воронкой у северного полюса и отправляет в топку недр в качестве рабочего тела, которое выбрасывается через гигантскую дюзу Эребуса в межпланетное пространство и двигает Землю невесть куда и зачем, — доверительно склонившись к собеседнику, говорил меж тем Королев. — Смысл этого явления ученым пока недостаточно ясен, но если это предположение окажется истинным, многие общепринятые положения пошатнутся. Я сейчас имею в виду прежде всего коперниковскую систему мироздания и законы движения планет Кеплера. Мы стоим сейчас на пороге настоящего переворота в науке — да ведь вам это не впервой, Валериан Иванович, верно?
Альбанов, захваченный перспективами, лишь намеченными ракетостроителем, мог лишь невразумительно хмыкнуть.
— Но ближайшей нашей задачей является изучение возможности вывода на орбиту вокруг земли искусственного тела, спутника, с наименьшими затратами энергии. Баллистические ракеты, которые используют германцы, пока все еще маломощны для этой цели, и нескоро еще станут пригодны для космических полетов. Мы незначительно опережаем немецких ракетчиков — но у нас иной подход: использовать естественный внутренний реактивный двигатель Земли для разгона нашего аппарата до первой космической скорости. По сути, мы только и должны, что забросить свою ракету в центр открытого вами мирового водоворота. Всего-то и дел!
Королев довольно прищелкнул пальцами.
— А почему именно ракета? — спросил Альбанов, чувствуя себя отчего-то преглупо. Вот в такие моменты и осознаешь вдруг, что стал настоящим ископаемым, реликтом прошлого, подумал он, человеком из того времени, когда мир был необъясним, а оттого прост и понятен. Будь неладен этот мальстрём, водоворотом закруживший его не готовое к переменам в мировоззрении сознание два десятилетия назад!
— Ну-ну, товарищ Альбанов! — Королев шутливо погрозил пальцем. — Вы же были там. Это же ад кромешный. Сконденсированная в град влага из верхних слоев атмосферы, рассыпающиеся кометы, метеорные тела, захваченные аппертурой воронки магнитного поля — все, что кормит реактивный двигатель недр нашей планеты, да еще вихревая турбулентность взбаламученной магнетизмом атмосферы, да пар из этого адова котла… Воздухоплавание в приполярье абсолютно невозможно, и мы не можем просто зависнуть над центром водоворота и опустить туда наш космический аппарат. Конечно же, ракета! Именно и только ракета! Для того мы здесь и трудимся.
Альбанов только и мог, что кивнуть. Королев продолжал:
— Овладев принципами орбитальной навигации, мы сможем доставить заряд любой мощности в любую точку Земли — но это лишь задачи ближнего прицела, диктуемые военным временем. А уж потом, когда победим окончательно и бесповоротно — тогда дело за изучением иных миров. Планеты, которые мы отсюда, из-под облачного щита атмосферы, и разглядеть-то до сих пор толком не можем даже в самые мощные телескопы, окажутся совсем рядом — рукой подать! Грядут великие дела, Валериан Иванович, дорогой — и я совершенно уверен, что в скором будущем мы с вами станем им свидетелями.
До рассчетных сроков ввода объекта в эксплуатацию оставалась неделя, когда «Адмирал Шеер», тяжелый крейсер Кригсмарине типа «Дойчланд», действуя в рамках операции Вундерланд, атаковал Диксон, появившись из тумана, словно призрак, и ударив из главного калибра по гарнизонному городку и кораблям в бухте.
Подавив огонь береговой батареи и выведя из строя сторожевик и пароход «Революционер», «Шеер» спустил на воду катера с десантом. Ни у кого не возникло сомнений, что целью германцев был именно ракетный объект команды Королева.
Бойцы гарнизона готовились принять неравный бой. Крейсер продолжал осыпать берег шрапнелью, прижимая защитников острова к земле. Альбанов, легко раненый осколком, из блиндажа КП видел, как один за другим гибли в траншеях его люди. Крейсер выставил радиопомехи, и неизвестно было, услышали ли на Большой Земле сообщение, посланное в эфир прежде, чем радиоузел был уничтожен прямым попаданием вражеского снаряда.
Внезапно в грохот разрывов вплелся новый звук. Мощный басовитый рев донесся из глубины острова, словно странно продолжительный громовой раскат. В этих широтах, неспокойных из-за близости к вечной электромагнитной буре приполярья, грозы бы ли очень часты. Альбанов видел, как на звук поворачиваются бледные пятна лиц скорчившихся в окопах людей.
Звук вдруг рывком приблизился и сделался оглушительным, но несколькими мгновениями раньше небольшое продолговатое тело стремительных очертаний взвилось к облакам над морем на столбе чадного пламени — а потом камнем рухнуло в океан. Громыхнул разрыв, и над свинцовой серостью волн раскрылся цветок дымного огня.
Обстрел прекратился.
Альбанов и его подчиненные смотрели вслед поспешно уходящим в открытое море десантным катерам. Вдали от берега, там, где совсем недавно маячил хищный силуэт крейсера, среди волн все еще что-то горело, испуская клубы черного дыма.
Рядом взрыкнул автомобильный мотор, скрипнули тормоза. Хлопнула дверца, и Альбанов услышал за спиной:
— Принимайте объект, товарищ военный комендант!
Королев ослепительно улыбался.
— Будем считать это незапланированными испытаниями в условиях, максимально приближенных к боевым, — улыбнулся в ответ Альбанов. — Объект принят.
— Это, конечно, вышло, что называется, из пушки по воробьям, — сказал Королев и досадно поморщился. — В прямом смысле — ближний прицел. Совершенно не космический масштаб. Расстояния не те. Очень сложно было телеуправлять полетом, помехи эти, да и баллистическая кривая абсолютно безобразная вышла… Ну да ладно! Уж если в таких экстремальных условиях все у нас получилось, то когда война закончится, и мы к процессу наконец подойдем с толком и расстановкой, успех просто неминуем! А, Валериан Иванович?
Королев подмигнул.
— Конечно, Сережа, — ответил Альбанов, чувствуя, как касаются кожи лучи нежаркого северного солнца. — Все впереди. Все получится. Не может не получиться.
1961г. Красноярск. Звезды
Валериану Ивановичу Альбанову было семдесят пять лет, когда первый искусственный спутник Земли сказал свое знаменитое «бип-бип» из динамиков сотен миллионов радиоприемников по всему миру.
Ему исполнилось семьдесят восемь, когда со стартового стола на Диксоне взмыли в небо, чтобы, пройдя сквозь воды мирового водоворота и пекло земных недр, совершить семнадцать витков вокруг Земли, космические собаки Белка и Стрелка.
Теперь ему все еще было семьдесят восемь, и этим апрельским днем он как никогда отчетливо осознавал стремительность течения времени, которое неслось мимо все быстрее и быстрее.
Возраст, подумал Валериан Иванович. Конечно же, это все возраст. Не время ускоряется, а сам ты живешь все медленнее, не поспевая за молодыми.
Человек в космосе. Надо же. Не чаял дожить, а поди ж ты…
Коляска неспешно катила его вдоль по улице, полной веселых, ярко одетых улыбающихся людей, которые искренне радовались погоде, весне и тому, что их Родина — лучшая страна в мире, и снова доказала это, послав своего сына в межзвездный эфир космического пространства.
— Как прекрасна наша планета! — доносился до Валериана Ивановича из репродукторов молодой голос, искаженный треском помех. — После головокружительного падения сквозь центр Земли, после полета сквозь царство расплавленного камня и облачный полог я первым из жителей нашей родной планеты отчетливо вижу звезды. Они холодны и далеки, и Земля мчит им навстречу. Отсюда, из космоса, она напоминает огромный ракетный корабль, который на гигантском столбе водяного пара возносится к звездам вместе с другими планетами, несется неизвестной пока нам цели. Мы, люди, экипаж корабля по имени Земля, должны объединить наши усилия, чтобы сохранить наш дом таким же прекрасным, каким он видится мне сейчас. Когда мы научимся управлять этим кораблем, нам откроется дорога к другим мирам…
Конечно же, откроется, думал Альбанов.
Иначе и быть не может.
Что ждет нас там? И — кто нас там ждет?
Скоро узнаем. Теперь совсем уже скоро.
Хорошо бы дожить.
Хорошо бы…
0
0