В «Хромом мустанге» аншлаг. Протиравший бокалы Билл кивнул на новенького громилу, что сидел в центре зала и меланхолично жевал отбивную.
– Слушай, Энди, – сказал я, – давай сегодня не будем.
– Поздно, – отозвался мой друг.
Мне же при виде мощного торса было плевать на ставки, принимаемые Биллом.
– Но ущерб… – пытался я возразить.
– Ты же его не допустишь.
В словах Энди имелся определенный резон, и я, пораскинув мозгами, кивнул.
Мы заняли привычное место в углу возле сцены. Билл принес по кружке «Кровавого глаза». Шепотом сообщил поставленную сумму. Я уверился в правильности решения. Энди же, сделав пару глотков, решил не тянуть бизона за вымя. Поднялся. В салуне воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая скрипом салфетки, которой Билл тёр стакан.
Я наблюдал за Энди краем глаза, другим краем упорно косясь в кружку. Не хватало, чтобы громила заподозрил нас в сговоре.
О приезде новичка, нарывающегося на неприятности, без принципов, но с увесистым кошельком, мне сообщили через полчаса после его заселения в «Хромой мустанг». Таких типов надо ставить на место и показывать, кто здесь хозяин.
– Извини, но это мой бифштекс.
Энди выхватил из-под носа громилы кусок мяса. Сегодня мой друг разыгрывал роль «обнаглевший щенок».
Громила очень удивился пропаже отбивной. Посмотрел на Энди.
И вскочил быстрее пули, вылетающей из кольта. Согласен, не очень удачное сравнение. Просто ожидаемого процесса вставания не было. Вот громила сидел, а вот уже стоит.
И сжимает в кулаке тяжёлый острый тесак.
Который сейчас опустится на голову Энди.
Как раз тут всё и произошло.
Я вскочил одновременно с громилой, и вдруг заметил: и громила, и Энди, да и вообще все, находящиеся в зале, замерли, причем в самых неудобных позах. За одно короткое мгновение увидел: физиономию Билла в ожидании кровавой развязки, которая, хоть и причинит ущерб, но поднимет популярность заведения; удивление Энди, переходящее в ужас; равнодушие мясника на красной физиономии громилы; прочие рожи – любопытные, жадные до зрелищ.
А среди жуткого безмолвия появилась фигура в чёрном плаще с капюшоном. Медленно подошла к Энди, взяла за руку и потянула.
– Нет, – говорю, а сам голоса своего не слышу.
Она повернулась ко мне, и из пустых глазниц веет сожалением.
А я всё говорю и говорю. Ты, мол, ошиблась, не за тем пришла, и вообще, Энди, он же мой друг, и я за него горой. Она то ли слушает, то ли нет, но руку отпустила. Я тогда мелкими шажками к ним подобрался, да и оттащил Энди от греха.
Слышу – хрясь! Стол на две половинки раскололся.
– Нарушение порядка, – говорю, а самого трясёт.
Дальше все как обычно. Доля от Билла. Штраф и арест громилы с последующим выдворением из города. Или я не шериф? Или городку нашему деньги не нужны?
– Там был кто-то ещё, да? – спросил Энди, когда мы вышли из салуна.
– Да, – хрипло ответил я. – Но он того… ошибся дверью. Ему надо было сюда.
Я кивнул на церковь, где священник совершенно безнаказанно три раза в день обирает мирных прихожан, ни центом не делясь с городскими властями.
0
0