«Утром я проснулась в ужасном настроении. Всю ночь снилась какая-то бешеная блондинистая баба, громко вопящая нечто вроде: «Шеат мой! Теперь я избавлюсь от тебя навсегда!»
Я пыталась не придавать этому значения, но… Пропало кольцо. То самое кольцо, подаренное Шеатом еще в самом начале наших странных отношений. Рука без крупного камня казалась мелкой и худой. А еще внутри бурлило что-то такое… Страшное и невероятно сильное.
Я боялась этого чувства. Каждый раз, когда оно появлялось, у меня случались приступы и провалы в памяти. А потом оказывалось, что под властью камня безумия я творила такое, о чем нормальное разумное существо не помыслит никогда! И сейчас я ощущала это преддверие безумия. Сильное, много сильнее, чем обычно. Провал грозил быть долгим, какой-нибудь мир – уничтоженным.
До обеда я металась до дому как тигр в клетке. Сломала несколько стульев. Запиналась о быльца кровати. Почему-то отрастила хвост. Чувство злости и раздражения все росло и ширилось. Я с ужасом ожидала продолжения.
Покинуть дом не получалось. Телепорт почему-то не открывался. Дверь не поддавалась на уговоры, магический замок перестал признавать во мне хозяйку дома, раздраженно мигая красными переливами. Шеата дома не было. Казалось, еще немного, и я разнесу к чертям здесь все. Накопленная непонятно как энергия требовала выхода, при чем здесь и сейчас. Каждая секунда промедления только оттягивала взрыв. Но он все равно грянул…
Шеат вернулся лишь вечером. Отметил странности замка, мое бешенство и попытался меня запихать в подвал. Увы, это ему не удалось, он лишь разозлил меня еще больше. Красная пелена застила глаза…
Я помню, как толкнула его. Как в ответ получила мощный удар уже покрывшейся чешуей рукой по лицу. От этого я свалилась на пол и несколько секунд тупо лежала так, пытаясь восстановить восприятие и попытаться понять, что же спровоцировало обычно спокойного и даже флегматичного дракона на этот поступок…
Но понять не смогла. Внутри разгорался пожар. Мысли метались как тараканы в сковородке. «меня ударили!», «мне посмели причинить вред!», «на мое тело покусился тот, кто обещал меня оберегать всегда!» И ярость хлынула…
Я поднялась. Сейчас для меня не существовало Шеата. Сейчас была только я и мой враг, посмевший меня ударить. Предать меня, предать свои обещания. Я двинулась вперед. Безумие хлестало сквозь каждую клетку. Ненависть, злоба, раздражение слились в единый поток мощи…
Шеат отходил от меня шаг за шагом, как будто уводя куда-то. Я наступала, отбросив абсолютно все мысли. Наконец, дракон был зажат в углу рядом с кроватью. Он смотрел не на меня, а как будто куда-то в сторону, будто видел или чувствовал что-то такое, что мне не было доступно. Смотрел с таким обреченным видом, словно уже все для себя решил. А затем тихо и молча опустился на колени.
Мой озверин вылился наружу. Я схватила нож, валяющийся на прикроватной тумбочке. Это комната Шеата, здесь много оружия. Почему не выпустила когти, не знаю. В тот момент меня переклинило и происходящее казалось чем-то далеким. Чем-то таким, что делает кто-то другой, а не я.
Лезвие ножа прошлось по еще целой и гладкой коже дракона. Нежная, белая кожа… ммм… От всколыхнувшегося возбуждения не осталось и следа, оно исчезло, полностью поглощенное злобой. И нож нанес первый разрез…»
Дальнейшее я помню. Возможно даже слишком хорошо. И не хочу вспоминать еще раз. Эти самые всепрощающие глаза великомученика, мою злобу и красную пелену перед глазами. Возможно, я что-то говорила, возможно, он отвечал. Это не важно. Я знаю, кто это сделал. И знаю, зачем. Это все, чего я добивалась от своей памяти.
Таким образом разрушили не одну «неправильную» пару между моральным уродом и праведным существом. Пары были разного пола, разных рас, разного возраста. Но большинство закончили одинаково – один погиб, а второй… Второй участник этой драмы отправлялся в тюрьму для особо опасных существ. На закрытую планету, выбраться из которой подчас невозможно, не сбросив свои прегрешения или не восстановив связь с собой прошлым.
Я теперь примерно знаю, кто именно «заказал» именно нашу пару. Та самая блондинистая дракоша из рода золотых, у которой были свои претензии к Шеату. Вот только ты просчиталась, дорогуша. Ты моими руками уничтожила его, наслав на нас пелену безумия. В дополнение к моему камешку – отличная вещь. То, что сносит крышу сразу и надолго. Смертельно. Ты лишила меня тела, взбудоражив наш совет и заставив принять крайнюю меру – заключение в закрытом мире-тюрьме. Ты отобрала у меня все.
А еще сверхи, с которыми спелась эта мадам. Такие же жестокие и беспринципные существа. Те, кому я и Шеат очень сильно насолили, каждый по-своему насрав в тапки. Я – регулярными убийствами, и Шеат – регулярными спасениями.
Так вот, я не спешу. Времени у меня полно. Тело я восстановила. Силенок прибавляю с каждым разом все больше и больше. Новые способности и возможности открывают передо мной новые двери. С каждым днем я все сильнее и сильнее. И, не смотря на это, каждый день я учусь. У простых смертных, у биоников, у эльфов, у демонов, у ангелов, у иных рас, у тех же сверхов…
Учиться быть доброй и держать себя в руках трудно. Учиться контролировать свои растущие силы труднее. Учиться решать конфликты без помощи оружия, унижая и издеваясь над противником гуманными методами – вообще искусство. У меня впереди тысячи лет, чтобы научиться всему этому. Правильно говорилось в одной мудрой книжке – убивать не тяжело, тяжело остановить занесенную руку и не убить врага.
Прощать своих врагов я не собираюсь. Я еще не дошла до той степени милосердия и веры в карму. Но и просто поножовщиной они не отделаются. Я придумаю им что-нибудь такое же зверски изощренное и жестокое, как и они мне. Заставлю потерять все то, что им дорого и любимо. Даже у драконов есть больные места. Даже сверха можно убить. Уважаемые высшие не представляют, какую свинью подложили себе сами.
Позволь они Шеату найти лекарство от безумия для меня, все закончилось бы совсем не так… Но увы, они выбрали этот путь и эту линию Судьбы. И мы все вместе её пройдем. Те, кто сотворил меня как чудовище, и те, кто приложил руку, чтобы сделать из меня ЧЕЛОВЕКА.
Примечания:
Итак, последний кусочек встал на место. По правде говоря, он лежал записанным уже давно, другие картинки прилетали позже. Но этот кусочек так органично подходит к концовке, что я решила его оставить на закуску. Поскольку уже довольно долго ничего из воспоминаний мне не показывают, то я решила завершить этот текст. Ну, такой уж перфекционизм, подбешивают меня незаконченные тексты.
Если что-то из этой оперы появится еще — закину уже в новый рассказ, чтоб не портить здесь концовку.
P.S. Лечение от камня безумия одно — смерть. Либо носителя камня, либо того, кто пытается вылечить этого носителя. Другого выхода нет и не будет, но герои тогда еще верили и пытались его найти. Сейчас уже знают, что только смерть может убрать эту гадость.
«- Б-болото! – я раздраженно пнула огромную серо-зеленую лягушку размером с доброго кота и сплюнула в мутную жижу. – Сколько можно уже здесь шататься?
— Потерпи немного, — Шеат размеренно шагал впереди, не обращая внимания ни на грязь, которой здесь хватит затопить немаленькую армию, ни на полчища не менее жирных, чем лягушки, комаров, ищущих пропитание.
Шатались в этом вонючем безобразии мы уже довольно долго. День был в самом разгаре, а подошли к болоту еще когда не рассвело. Дракон что-то искал, то и дело дергая редкие деревца у еще более редких камней. Деревья здесь были мелкие, покрученные, с коричнево-черной или бело-черной полосатой корой. Мне хватило такой продолжительной прогулки, чтобы изгваздаться по самую макушку, наесться комаров до отвала (сами на меня садятся, я не виновата, тем более комары не вкусные) и от нефиг делать начать считать лягушек. Их было так много и они были так ленивы, что просто грешно не пнуть эту зеленую пакость под жирный зад. Отъелись на здоровенных комарах, ничего не скажешь.
Я пнула очередную лягушку и она со звонким «плюх» свалилась в оконце мутной зеленоватой воды. Вот уж откуда пить никому не порекомендую, даже драконам… Меня бесило многое – бесил чистенький беленький Шеат, которого хоть сейчас вынимай из болота и веди на бал. Бесила грязь и тина, налипшая на тело и делавшая из меня кикимору болотную, бесили осточертевшие тупые комары, бесила медленно нарождающаяся жара. Еще немного и меня накроет с головой…
Отмываться было бесполезно – стоило сделать неверный шаг и после непродолжительного ныряния снова такая же грязная. Ловить комаров тоже бесполезно – сколько их не жри, туча мелочи не уменьшается. Попытаться вымазать дракона – абсолютно бестолковое занятие, его белые штаны, кажется, намертво заточены под чистоту и прочность, и с ними ничего не сделается, даже если макнуть дракона в вулкан…
— Подожди-ка, — Шеат махнул рукой и я остановилась на кочке, вяло отгоняя тучу мошки. Эти были еще хуже комаров – мелкие, незаметные, норовили залезть под одежду, в глаза и в рот. Мне-то не страшно, а вот каково дракону?
Впрочем, наблюдение за драконом выдало следующий результат – мошка и комары облетали его за пару метров и, разочарованно звеня, возвращались ко мне. Ну не сволочь, а?
Тем временем Шеат легко и просто вытащил из мокрого грунта маленькое деревце, слегка подвинул камень, возле которого он возился и поманил меня пальцем.
— Иди сюда, поможешь.
В чем заключалась помощь стало понятно сразу. Требовалось поднять камень и переложить его подальше от небольшого квадратного люка. Крышка с ручкой настолько выделялись на фоне кочек, булькающей тины и жирной чуть желтоватой травы, что казалось, будто они принесены из другого мира.
Я переместила камень и люк стал доступен полностью. Шеат потянул за ручку, внутри что-то натужно заскрипело.
— И ты дергай, — он кивнул, сдвигая руку, чтобы оставить мне немного места. Моей руке не за что было ухватиться – ручка слишком маленькая, будто для ребенка, потому я воспользовалась щупом.
Думается, дракон и сам мог бы справиться со всем этим кладоискательством, но зачем-то потащил в болота и меня. Возможно, причиной было нежелание оставаться в одиночестве – я часто замечала, что Шеат найдет хоть какую компанию, хоть котейку подберет, хоть пичужку, лишь бы не сидеть в пустой комнате или не идти в путь одному. А возможно он не хотел меня оставлять одну, опасаясь по возвращении снова обнаружить руины дома, кровавую кашу или размочаленных жителей какого-нибудь городка.
После инцидента с башней мага, Шеат старался держать меня на виду и далеко не отпускать, но я все равно находила приключения на свою задницу. Но как же божественно горела эта башня!
Я облизнулась и со всей силы рванула люк. Что-то хрустнуло, крышка отлетела в сторону и, выскользнув со щупа, плюхнулась в болото, моментально исчезнув в трясине. Шеат раздраженно стер несколько капель грязи с бледного лица и принялся ворчать:
— Ты хоть предупреждай, что ли… Так же и убить кого-нибудь можно. И вообще, зачем было выбрасывать?
— Она сама выскользнула, — тоже бурчу я. Ссориться с драконом было решительно невозможно – он еще ни разу не накричал, хотя поводов было более, чем достаточно. — А убивать здесь некого, одни жабы.
— Ладно, раз такая умная, стой тут, а я кое-чего достану.
Шеат скользнул в квадратный лаз столь быстро, что я успела заметить только мелькнувшую косу. Ждать было скучно. Комары и мошка продолжали свое наступление, лягушки так далеко от любимой трясины не отходили, а если самой пойти на поиски лягушек, то так и заблудиться недолго. Болота здесь обширные, шикарные, все практически одинаковые, потеряться тут раз плюнуть, а жрать кроме лягушек и комаров нечего. Пить воду из болота побрезгую даже я, больно уж много в ней всякого. Переварить переварю, но пойдет ли это мне на пользу?
Солнце медленно катилось к закату, я села на убранный валун и принялась чертить когтем какие-то линии и завитушки. Убиваю время. Смешно звучит, правда. Время – вечность. Время и все эти миры были за много миллионов лет до меня и столько же будут жить после меня. Исчезнут мои царапины на камне, исчезнет сам камень и это болото, может и сам мир раскрошится… А время останется. Почему же мы его так бездарно тратим на всякую ерунду? Ну вот какого хрена нужно колупаться в болоте, когда можно спокойненько где-нибудь жить?
Наконец, когда я обрисовала весь камень, переловила добрую половину комаров и даже заманила одну лягуху к себе на камень, из лаза показался Шеат. Волосы этого чистюли были запорошены пылью и каменной крошкой, на руках обнаружились быстро подживающие царапины, а за пазухой держал он что-то большое и круглое.
— Смотри, — он вытащил из-за пазухи большой синий камень размером с добрую голову. – Это – сигирский камень, очень хороший проводник магии.
— И на кой он тебе сдался?
— Будем исправлять то, что ты натворила. Зря испортила башню и выбила магов, старик с учеником тебе ничем не мешали. Поэтому мы найдем городу нового мага, а ему подарим этот камень.
Дракон отряхнулся, по ходу дела убирая весь сор с себя и своих драгоценных белых одеяний, и молча зашагал обратно через болото. Я тихо взвыла, ведь день подходил к концу и перспектива шариться здесь в темноте не вдохновляла… На предложение воспользоваться телепортом или экраном Шеат только рассмеялся и принялся переплетать косу. Непробиваемое существо!»
Я завариваю чай. Парни и девчонки, собравшиеся на эту неформальную встречу, переговариваются между собой. Кто-то приносит с кухни еду, кто-то сам создает. Шеат трескает банан (для разнообразия, а то от ананасов уже мозги пухнут), Зера вместе с розововолосым демиургом-практикантом из их Академии яростно обсуждают химические формулы своих драгоценных отрав и чертят что-то на салфетках и скатерти. Син меланхолично смотрит в окно, где на лесных просторах Шаалы прыгают по веткам разноцветные птички. Теаш на полу вместе с Ирмом азартно рубятся в карты. Испортили ребенка, гады… Тэвлин залипает в экране, попутно жуя всухомятку пряники эльфийского производства. Между прочим, очень вкусные и сытные, их даже на экспорт производят и в свежем виде доставляют во все наши шесть миров, да и по самой Шаале распространяют хорошо.
Огромный пузатый чайник громко свистит, подавая сигнал, что электрическая плитка справилась со своей работой. Син отрывает взгляд от птичек и пристально смотрит на меня.
— Кто тебя научил готовить? – синерианин достает из воздуха чашку и первым протягивает за кипятком.
Сбоку матюгнулся оставшийся в дураках Ирм.
— Частично – он, — я кивнула на Шеата. Дракон хмыкнул, чмыхнул носом и расхохотался.
— Ты хоть помнишь, как это было? – он отложил банан и протянул мне чашку. От чашки Сина она отличалась повышенным гигантизмом и простенькой абстрактной расцветкой.
— Помню…
Руки разливают чай по чашкам, а душа вспоминает…
«На самом деле это было мучительно. Шеат стоял над душой и запрещал мне использовать способности.
— Зачем кипятить воду силой мысли? Вот, у нас есть огонь, ставь воду туда.
Палец дракона указал на доисторическую печку, чья прародительница наверняка повидала сказочного Емелю. Там медленно набухал жар, огонь постепенно поглощал дрова…
— Зачем? – раздражалась я.
— Потому что я так хочу, — буркнул дракон и демонстративно уселся рядом с печью на пол.
Объяснять логично он, видимо, устал. Да и я не принимала все эти доводы про антимагические зоны, специфичные кандалы, металлы, лишающие способностей и разномастные яды. Не спорю, вселенная велика и вполне возможно, все это где-то существует. Но какого хрена нужно так извращаться, чтобы просто попить чаю в снятом на ночь домике?
Шеат все еще сидит и ждет. Я покорно сую наполненный водой глиняный горшок в печь. Дикость! Варварство! Но надо. Иначе оба будем без чая, зная вредный характер дракона.
Руки обдает жар, немного горячих искр попадает мне на ноги.
— Заслонку закрой, — посоветовал он и предвкушающе потер руки.
Пока вода греется, Шеат достал мешочки с травами и разложил на маленьком деревянном столике.
— Выбирай, что мы сегодня будем пить.
— Ну вот, — я ткнула пальцем в ближайший мешочек.
— Нет, так не пойдет, — качает серебристой головой дракон, — ты по настоящему выбирай.
И как их выбирать? На ощупь что ли? Или считалочкой воспользоваться? Я придирчиво осмотрела каждый мешочек, понюхала скрученные листики, пощупала… Все как обычно, ничего примечательного, заварить можно любой.
— Давай этот, он пахнет прикольно, — указываю на средний мешочек с чуть красноватыми листочками внутри.
— Попробуем, — дракон извлек из магического кармана пару чашек, похмыкал, насыпал в каждую по щепотке листьев. – Ты, малая, когда в следующий раз будешь мыть посуду, то и наружу тоже мой. А то видишь – пятна?
Он ткнул меня носом в коричневатое пятно. Ну и что тут такого ужасного? Удаляю пятно с чашки. Дракон хмурится и сам лезет в печь за горшком. Залитые кипятком листья развернулись и маленькую комнатку заполнил вкусный, неповторимый аромат…
Я поболтала в чашке красную жидкость вперемешку с листьями и отхлебнула. В принципе прилично, пить можно.
— Эх, темнота! – Шеат отбирает мою чашку, достает из своих закромов еще пару, а за компанию к ним – маленькое ситечко. Процеженный через него чай светлее и красивее смотрится.
— Теперь поняла? – дракон садится за стол, двигает к себе вторую чашку.
— Нет, — мотаю головой.
— Ладно, объясняю на пальцах, — он прикрыл глаза и вдохнул аромат. – Ты зависима от своих способностей, от своей силы. Представь, что тебя ее лишили, не важно каким способом. Может поместили в соответствующую камеру, может заковали в кандалы, может отравили блокатором каким-нибудь. Не важно. Просто представь.
Я представила. Снова быть слабым беспомощным бесформенным куском плазмы? Снова зависеть от кого-то? Снова становиться чьей-то игрушкой? Нет уж, дудки!
— Это плохо и неприятно, — признаюсь со скрипом.
— Вот! – салютует мне чашкой дракон. – А чтобы не впасть в панику и окончательно не слететь с катушек, ты должна уметь действовать и без них, руками, ногами, зубами и всем, что у тебя есть просто так. Поэтому будь добра, возьми вторую чашку и процеди мне чай. Руками.
Я беру. И даже получается. Пролилась всего пара красных капель, которые я втихаря впитываю рукой. Не зачем ему, великому, видеть косяки своей ученицы…»
— Он меня вообще в печке заставлял воду кипятить, — пожаловалась я Сину.
Впрочем, от этого товарища сочувствия не жди. Син расхохотался и хлопнул Шеата по плечу, от чего тот согнулся и чуть не подавился чаем.
— Молодец! Надо запомнить такой способ.
К несчастью его веселость была тут же прервана Зерой, булькнувшей Сину в чай какой-то реагент по чистой случайности и из-за природного рукожопия. Из чашки повалила густая коричневая пена, сильно напоминающая отходы организма, народ вскочил из-за стола…
Син безразлично уничтожил пену вместе с чашкой и замаранной скатертью. Я кинула на стол новый отрезок ткани, в новой чашке повторно заварила чай. Тэвлин, казалось, ничего не заметил, увлеченно читая новости из мира демиургов. Свою чашку он держал в воздухе, как оказалось не напрасно. Зера тихонько проскулила что-то извинительное, а ее товарищ громко объявил:
— Простите, мы больше не будем.
Хотя в это верилось с трудом.
Дурдом на выезде продолжил посиделки, ожидая еще желающих присоединиться.
Примечания:
Ну чтоб никто не говорил, что я пишу одни кошмары и ужастики. Приятные моменты и хорошие воспоминания тоже бывают.
— Мне всегда не везло в жизни, — говорит дракон и прихлебывает ананасовый сок из высокого стакана.
Мысленно морщусь – если Шеат начал изливать душу, то на пару часов нужно отложить все (абсолютно все!) дела и слушать. Иначе обидится смертно и влезет в какую-нибудь авантюру и не факт, что мы сможем его вытащить. Но сейчас время есть, можно и подставить жилетку парню. Не оставлять же в таком настроении его?
— С самого начала… да, думаю с самого начала не повезло. Дурацкая первая жизнь! – он стукнул стаканом по столу и обхватил голову ладонями, медленно провел по лицу. – Вот скажи, ты когда-нибудь хотела переиграть все? Изменить свою жизнь?
Я задумалась, медленно откусила яблоко. Ночные откровения на кухне не совсем то, чем положено заниматься порядочным людям по ночам, но раз уж начали… Поспать сегодня не даст точно.
— Думаю да. Есть две ключевые точки, которые могли бы радикально изменить мою жизнь.
— И какие же? – второй стакан появился в тонкой руке. А ничего так, потихоньку наращивает мясцо. Сунула ему в прикуску пирожные, чтоб зря свой ананас не жевал.
— Ну первая ключевая точка – нужно было не жрать камень безумия. Тогда всего этого просто-напросто не было бы, — я обвела рукой крохотную кухоньку «для своих», в которой мы и устраивали свои посиделки в Приюте, чтобы не мешать работать и отдыхать остальным сотрудникам отделения «для иномирян». – Вторая точка – нужно было не убивать тебя. Стоять на месте, орать, лупить по стенам, но не трогать тебя… Тогда бы мы переждали приступ и снова занялись поисками лекарства.
— Не помогло бы, — помотал головой Шеат, подчищая тарелку с шоколадными пирожными. Внутри для большей удобоваримости находились маленькие кусочки ананаса. – Я бы все равно умер года через три. Все же снимать проклятие с… а, впрочем, не важно…
Он помусолил последнее пирожное, откинул прядь в кои то веки распущенных волос и продолжил философствовать.
— Мне почему-то кажется, что я сейчас сплю. Или лежу где-нибудь в лаборатории нашего главы, чтоб ему там заикнулось, и ловлю качественный глюк от убойной дозы экспериментальных препаратов. Иначе я не могу объяснить всей той легкости, с которой ты рулишь по жизни. Драконы? Подать их сюда! Демиурги? Дайте, побольше, побольше. Миры? Тоже все сюда, всех облагородим, всех обустроим и живите счастливо. Не бывает так гладко! Просто не бывает…
Шеат откинулся на спинку стула и закутался в пижаму. Протянул тонкую руку, и я ее слегка сжала в своей руке. Так ему будет легче высказаться. Может быстрей дойдет до сути того, что хочет сказать.
— Сколько себя помню – мне всегда мешали. Мешали жить, учиться, мешали любить… особенно любить. Мешали с мирами и сокровищами. Постоянно ставили палки в колеса. Собственные соклановцы, золотые урроды! Да и демиурги со сверхами не церемонились. За что бы я не взялся – все мои начинания шли прахом. Раньше или позже, все шло к одному – дело всей моей жизни, весь мой смысл исчезал в пучинах разрушенных миров, те, кто был мне дорог, умирали, зачастую жестокой и мучительной смертью… а я… я всегда был последним. Всегда меня заставляли наблюдать, как рушатся надежды, как умирают мои родные… нет, не кровные родственники, а те, кого я считал родными…
Дракон внезапно уткнулся носом в мою ладонь и застыл на несколько секунд, переживая не самые приятные воспоминания. Его спина содрогнулась, и я принялась наглаживать это худенькое тельце, пересчитывая позвонки. Да уж, ему еще расти и расти. Это только с виду он такой крутой герой, способный завалить всех одной левой. А вот в душе это нежный ранимый мальчик, которому нужно много любви и тепла. Шеат подавил всхлип и продолжил, не разгибаясь.
— С женщинами мне тоже не везло. Не смейся, ты самая удачная попытка в этом кошмаре.
— Я и не смеюсь, — тут нет ничего смешного, в самом деле.
— Их было много, не отрицаю, очень много. Многих убили, большинство – на моих глазах. Это было… мучительно… — он поднял лицо и закусил припухшую губу, по подбородку в мою ладонь стекла капелька крови и легко впиталась.
— Все, закругляйся. Сейчас ночь, нужно поспать… Днем будет тяжело, — пересаживаю его себе на колени и прижимаю дракона к груди, запускаю руку в густые волосы, почесываю и наглаживаю – он от этого балдеет как кот. Второй рукой держу нашего Кощея, чтоб не свалился.
— Нет! Я скажу… не могу держать все в себе, извини. Это очень больно — держать в себе ВСЕ.
Несколько минут он просто лежит на моем плече, собираясь с духом, потом отстраняется и встает, выглядывает в ночь за окном. Там нет ничего – ночь время отдыха в Приюте, поэтому рынок, магазины и лотки не работают. Единственные места, в которых и ночью кипит жизнь – больничные отделения, где круглосуточно лечат, осматривают и помогают страждущим. Все остальное спит мертвым сном.
— У меня было две жены, — дракон снова бередит себе душу, — и дети. Сейчас, скорее всего, уже никого нет в живых. Да и не в том дело… Просто… да, все слишком просто. Они были мне дороже всего, и враги знали, на что нужно давить. И ни разу не прогадали. После этого я старался держать себя в руках и ни разу больше не брал себе никого в жены, хотя были желающие да…
Я слушала это откровение души, заедая яблоком. Цинично, скажете вы? Обычно, скажу я. Дракон ест только пока рядом с ним кто-то жует или когда смотрит фильмы. Тогда в него можно запихать что-то вкусненькое, кроме ананаса. В противном случае этот паразит тощий есть отказывается.
— И ты представить себе не можешь, как же я удивился когда встретил тебя… сначала не понял ничего, слишком был занят своими проблемами. Мой очередной приют сносили, моих друзей захватили в плен… А тут ты с окровавленными руками в доме и с мордахой, перемазанной в крови и еще чем-то… — он уселся на подоконник и свесил ноги вниз. Не убьется, в крайнем случае обратится и порадует жителей Горного города драконьей ипостасью побольше знаменитого Боинга…
— Потом прислушался к своим ощущениям… Знаешь, это было странно. Настолько странно, даже не знаю, как тебе передать… Вот будто ты стоишь на эшафоте, рядом палач с секирой, сбоку толпа жаждущих твоей крови и головы врагов, а рядом… рядом идет что-то волшебное, чуждое этой кровавой вакханалии и одновременно родное ей.
— Сказать тебе я не смог. Слишком ты была… не в себе. Да и смысл? Я смотрю ты и сейчас не богата на эмоции, но уже получше, чем тогда. По крайней мере, твои слезы и страхи искренние и настоящие. А тогда и вовсе рассмеялась бы мне в лицо и ушла громить каких-нибудь жалких смертных, как любят пафосно выражаться мои бывшие родичи… Тогда я сказать не смог…
— Я пытался… пытался найти лекарство для тебя. Перерыл несколько магических библиотек, растормошил затворников, сходил даже на поклон к нашему знакомому Библиотекарю демиургу… И везде был один ответ – это безумие сможет убрать только смерть… — дракон вымученно рассмеялся. – Я думал, что смерть твоя, поскольку все известные на тот момент носители камней безумия были уничтожены. Но только в последний момент догадался… Как видишь, помогла и моя смерть. Камня в тебе нет. И безумия тоже.
— Спасибо… — тихо шепчу, снимая дракона с подоконника. – Глупо, да, говорить простое спасибо в ответ на такое, но мне нечего больше сказать и нечего тебе дать. Это был бесценный дар…
— Нечего дать? – вскинулся Шеат, хватая меня за плечи. – Нечего? Дорогая, да ты дала нам всем больше, чем мы могли мечтать! Каждое утро я просыпаюсь с ужасом от того, что этого всего может не быть. Мне кажется, что вся эта распрекрасная жизнь всего лишь сон и иллюзия, а я сам снова в пыточных застенках…
— Пошли спать, — беру дракона за руку и отвожу в комнату, меняю свою одежду на аналогичную пижаму. – Уже два часа ночи, нужно выспаться. Завтра у нас с тобой много работы…
Нет, я не бесчувственная скотина. Просто мне нечего сказать на его откровения. Мне нечего ему дать. Да, можно скинуть к его ногам все эти миры и насоздавать новых хоть тысячу, хоть миллион… Ха, миллион миров! Да мы поимеем всех демиургов в разных позах с таким богатством! Но это все мелочи и не стоит чужой жизни. Жизни этого почти святого существа. И я не заслуживаю его любви, хотя уже вижу знакомое свечение и огоньки в глазах. Мне жаль, древний дракон…
— Хочешь, я скажу тебе, почему у меня получилось? – подбиваю подушку и обнимаю Шеата. Тот укладывается головой на свою руку и преданно смотрит в глаза. – Потому, что меня, как и когда-то давно всю мою расу, никто не принимал в расчет. Ну бегает себе там где-то дурной кусок плазмы, ну гребет себе биоников в одной вселенной, подумаешь… Ну подумаешь, привела в порядок один магический мир и скидывает туда все, что собрала. Подумаешь, лупит паразитов любимых. Подумаешь, общается с отступниками, у нас тут интриги поважнее есть. А потом, когда пригорело в попе, стало уже поздно. Сейчас им уже поздно метаться. Им нечего сделать больше, кроме как затеять войну и не факт, что уважаемые демиурги победят. Ведь каждый день к нам приходят бедные демиурги с детьми и предлагают себя и свою помощь в нашем деле. У нас скоро будет больше тысячи драконов, которые, став хотя бы подростками, будут затыкать демиургов за пояс, потому что будут готовы. Обучены, натренированы, сыты и довольны. И наши демиурги будут такими же. А мы вместе с ними будем такими сильными, что тебе ТОГДА даже не снилось… Ведь мы учим их не умирать во благо родины, а ЖИТЬ. Теперь спи.
Я поцеловала дракона в лоб и укрыла одеялом. Ночи здесь прохладные, а кое-кто забыл закрыть окно. Шеат завозился, зевнул и сонно пробормотал фразу будто из стиха какого-то:
— И слабый станет сильным, и бесчувственный заплачет…
Но добиться внятного ответа от спящего не получилось.
Уютная комната в полумраке, оформленная в коричневых и кремовых тонах. Столик, накрытый для двоих. На коричневом столике, покрытом кремовой скатертью, расставлены снежно-белые чашечки с ароматным чаем, маленькие, аккуратные вазочки с вареньем, тонкие и ажурные ложечки. Невесомые блюдечки подрагивают в такт разговору двоих.
За столом сидит Шеат и еще кто-то. Он скрыт в тени, его лица и фигуры совсем не видно. Слышно только его голос – звучный, громкий и как будто обволакивающий. Этот мужчина отставил свою чашечку, что было понятно по еле слышному звону и проговорил:
— Ты хорошо поработал, мой мальчик! Но видимо недостаточно постарался, потому будет тебе еще одно задание…
Дракон вдруг внезапно с силой ударил кулаками по столу. Чашечки подпрыгнули и звякнули, часть чая пролилась на нежно-кремовую скатерть. Одна из ложек свалилась на пол.
— Да сколько ж можно уже издеваться! – кричит Шеат, сверкая огромными зелеными глазищами. Сейчас он выглядит совсем взрослым, серьезным и каким-то… опустошенным. – Я ее люблю, а вы такое творите!
Дракон хватает неизвестного за шею и вмиг ее сворачивает, словно там была тряпичная кукла. Мелодичный сигнал тревоги пронзает пространство. В комнату врываются двое охранников, одетых в черные куртки и штаны. Шеат, в серо-зеленых штанах и болотного цвета рубашке смотрится на их фоне неожиданно бредово, но это не мешает ему убивать охрану.
Да, он не картинно и показушно дрался, он просто убивал. Первого охранника он встретил мощным ударом в живот и тот улетел в стену, снеся собой солидный сервант, заполненный маленькими разноцветными, преимущественно темными, чашками. Второй попытался вырубить дракона, но промахнулся, получил подсечку под ноги и был просто раздавлен мощным ударом о стену. Голова охранника лопнула, обдав дракона и стены кровавой кашей с мозгами.
В это время первый охранник выбрался из осколков посуды и обломков серванта, вытащил из руки тонкую щепку и попытался напасть на Шеата сзади. Но не преуспел, дракон вывернулся, впечатал кулак охраннику в район солнечного сплетения, а после и вовсе свернул шею, как кутенку.
Шеат отпихнул труп на пол и вдруг заметался по разгромленной комнате, перевернул стол с посудой, словил брызги горячего чая в лицо, добил второй сервант теперь уже со светлыми чашками, чуть покрупнее. Дракон то ли со злости, то ли намеренно громил комнату. Осколки чашек и стеклянных витрин хрупали под его ногами. Несколько ударов в стену оставили внушительную вмятину, с потолка посыпалась штукатурка.
Внезапно он остановился, замер на секунду и подобрал единственную уцелевшую в этом бедламе чашку. Крупная, по сравнению с остальными, светло-коричневая чашка была украшена стилизованным изображением витражей – квадратики синего, красного и желтого цвета располагались в произвольном порядке.
— Нужно взять на подарок, она очень любит чашки… — пробормотал дракон, испаряясь из комнаты.
Примечания:
Я не знаю, что здесь было показано — далекое прошлое, глубокое будущее, параллельный вариант реальности или еще что-нибудь. Я не знаю, к чему это и что, собственно, здесь произошло. Просто леплю сюда этот кусочек, поскольку боюсь его потерять, а он может быть важным.
«Открываю глаза из-за призрачного серебристого света. Где я? Вопрос как обычно неуместный. Опять занесло куда-то благодаря слетевшей башке…
Стена с рисунком в мелкий сиреневый цветочек. Окно с открытой створкой, откуда и льется свет. Подо мной кровать со скомканной простыней и подранной подушкой. На ткани побуревшие капли крови… Опять…
Смотрю на свои руки – в кровавых разводах. Снова я натворила что-то такое, от чего хочется кинуться в бездну. Жаль, нет такой бездны, где я бы реально умерла. Разве что в черную дыру залезть, может тогда уже наверняка сдохну…
Медленно поднимаюсь, приводя свой прикумаренный организм в норму, ползу в ванную и застываю напротив зеркала. Окровавленная рубашка с чужого плеча, скорей всего мужская, помятая физиономия, на губах засохшая кровь – видимо плазме уже не лезла эта органика…
— Ты что, опять? – суровый окрик оторвал меня от задумчивого созерцания себя в зеркале. Зеленая кожа тускло мерцала в отсветах магического светильника. – Мелочь, мы три часа, как прибыли в этот мир! Имей совесть!
Шеат уже даже не злой. Усталый, задерганный и какой-то… не знаю, будто из него все силы выжали и он держится только на своем ослином упрямстве.
— Да, — просто говорю я и сую голову под струю воды из замысловато выкованного крана с вентилем в виде бантика.
— Меня не было два часа. Всего лишь два часа, — дракон сел на бортик ванны и устало опустил плечи. Вся его фигура будто померкла, скукожилась и он стал таким беззащитным…
— Да, — снова говорю я, смывая с рук кровь и вытирая мокрой ладонью лицо. – Вот такая я скотина. Убей уже меня, а? Мне самой тошно…
— Нет, — помедлив отвечает дракон и закрывает лицо ладонями. На его пальце тускло блестит кольцо – витая змейка с прозрачным камешком-глазом. – Не могу, понимаешь, ты, чертово созданье?! Не могу я тебя убить…
Он так и сидит с закрытым лицом. Мне жалко его. Он взвалил на себя слишком непосильную ношу. Слишком уж я специфична, слишком уж он добрый. Ну почему мне не попался какой-нибудь маньяк? С моей-то удачей вполне мог попасться. Ан нет, свела ж судьбинушка с драконом пацифистом, спасающим утопающих. Вот только мне спасение даром не надо, мне нужна быстрая смерть и избавление от всего этого… Проклятья…
Сажусь рядом на холодный кафельный пол, обнимаю его за ногу – высшая степень моей признательности.
— Ну чего ты мучаешься? Ты же даже не вспотеешь, достаточно одного заклинания. Ты же можешь, ты сильный… — я тихонько наглаживаю его ногу через светлую брючину.
— Кто это был? Ты помнишь? – дракон сует руку под кран и холодной водой умывает лицо. Капли падают мне на голову.
— Какая разница, кто? Ну мужик какой-то, помню смутно. Все равно его уже нет.
— Как и половины города на той стороне этого мира. Остановись! – желто-зеленые глаза, полные боли, впиваются мне в лицо. Тихо опускаю веки.
— Убей, — подставляю грудь, содрав грязную рубашку. Делаю плазму прозрачной, чтобы было видно пульсирующий сиреневый камень. Вот оно, мученье. – Ну? Давай, не томи.
— Не могу, — Шеат встал, оттолкнув меня на пол, и вышел вон.
Я растеклась по прекрасному холодному голубоватому кафелю… Зачем такая жизнь? Ну вот зачем? Я самый бесполезный элемент в этом мире. Самое ничтожное и ненужное существо. Они здесь тысячи веков жили без меня и еще тысячи проживут. Их жизни намного ценнее, чем одна моя. Там, возможно, были ученые, алхимики, воины, крестьяне, торговцы, возможно, умные люди. И где они теперь? Уничтожены, съедены, раздавлены моей бесконтрольной дурью. И их больше нет.
А я есть. И почему этот дракон уже две недели меня таскает на собственном горбу, когда я с самого первого дня попросила его сделать одолжение? Ему ничего не стоит произнести какую-то свою абракадабру и пуффф! Нету меня. Нет этой холодной зеленой лужи без формы и вида. Нет бестолкового существа, живущего только потому, что у кое-кого рука не поднимается.
Собираюсь в кучку, принимаю обычную форму. Что ж, если дракон не хочет сделать доброе дело, рано или поздно я найду того, кто прервет эту идиотскую жизнь.
Решительно поднимаюсь и выхожу из дома. Говорят, у них там где-то маг в башне обитает. Пожалуй, пойду проведаю. Вдруг маг не будет таким чистоплюем, как дракон?»
Я помню эту сцену слишком хорошо, чтобы удачно ее описать. Мне было слишком… не знаю, как подобрать слова. Страшно? Вероятнее всего. Дико? Очень. Непривычно? Более чем. Я прежде вроде не сталкивалась с сугубо человеческими партнерами, пусть даже совсем другой расы. А если и сталкивалась, то никогда раньше не заботилась о них самих, их чувствах и желаниях. Впрочем, как никто и никогда не заботился о моих чувствах.
«В доме дракон преспокойно отвел меня в свою комнату, хотя до сих пор мне было запрещено сюда заходить. Я и не рвалась, поскольку хорошо знала, что бывает, когда нарушишь запрет мужчины. Кратон очень крепко вбил в мою голову одну вещь. Ослушалась? Получай такое наказание, которое тебе еще и не снилось. И хотя Шеат ни разу не ударил меня (клянусь, я частенько заслуживала хорошей затрещины), ощущение тревоги постепенно переросло в страх.
Простенькая комната без изысков. Столик у окна, кровать у стены, мини-шкаф напротив кровати. Ничего лишнего и не нужного. Мы здесь ненадолго, вряд ли будем тут дольше недели, так что обживаться капитально нет никакого смысла. Минимум вещей, минимум груза и возможности оставить след…
Я убрала свой комбинезон и бестолково застыла посреди комнаты. Садиться куда-то не решалась, занимать кровать тем более. До сих пор этот странный парень, дракон, не проявлял никакого мужского интереса, и я надеялась, что все обойдется. Не обошлось. Очень жаль. Но может быть если я заартачусь, он быстрей меня убьет? Вполне может быть. Главное, чтоб не пытки, особенно не кислота…
Вошедший Шеат со стаканом сока в руке поперхнулся.
— Что, так сразу? – удивленно осмотрел меня, как диковинный экспонат. Как ни странно, обычного для этих гуманоидных рас отвращения он не испытывал, только удивление.
Я сковала все свои эмоции, чтобы не было видно на лице ничего, чтобы он не знал, насколько сильно я боюсь всего этого с трезвой головой, и спокойно ответила:
— А чего тянуть?
Жаль, очень жаль, что дракон не держит где-нибудь в шкатулке или в сумке что-нибудь одурманивающее. Еще больше жаль, что я не умею сама делать такие препараты-наркотики. Так можно легче перетерпеть, иногда даже покайфовать, словив конкретный глюк. А сейчас придется делать морду кирпичом и терпеть. Что же такого особенного ты заготовил, а, парень?
Представив «нечто особенное» от Кратона, я мысленно передернулась и понадеялась, что моих судорог не заметно.
— Верни одежду и садись, — дракон махнул рукой в сторону кровати. Очень странное повеление, но ослушаться я не могу. Сама поспорила, самой и получать.
— Странно у вас все, ребята.
Он присел возле меня, сунул в руку стакан с соком. Я поневоле пригубила ярко-желтую жидкость. Ананас. В принципе съедобно и не отравлено. А жаль.
Дракон осторожно прошелся ладонью по мои волосам, будто желая пригладить непокорные пряди. Началось… Я уничтожила пустой стакан и плотно закрыла глаза. Чтоб ни одной щелочки света, лучше сюда, во тьму. Чтоб хотя бы не видеть происходящего…
Теплые губы осторожно коснулись щеки, легонько прошлись по виску. Сенсоры уловили спокойное равномерное дыхание, ласковые пальцы на плече нежно касаются шеи. Зачем он это делает? Какой смысл? Не лучше ли покончить со всем сразу и убедиться в продолжении кошмара?
Но кошмар все не наступал и похоже не собирался. Постепенно под ласковыми касаниями и легкими поцелуями тело расслабилось. Плазма, убедившись в отсутствии плохих намерений в ее сторону, прекратила замирать и продолжила свое нормальное течение по разным потокам. Никаких опасностей, значит можно не сжиматься и не превращаться в бесформенный клубок, так ненавидимый Кратоном.
Чуткие пальцы тронули ворот комбеза, осторожно отодвинули, будто боясь, что там скрываются шипы. Можно, конечно, его попугать таким образом, но какой смысл? До сих пор Шеат не сделал ничего, за что его руку следовало проткнуть шипом. А дракон чуть усилил напор и слегка стиснул мою голову, притягивая ближе к себе.
Дыхание мужчины участилось. Непривычно, странно, не понятно. На этот раз поцелуй был уже серьезнее. Тепло чужих губ, осторожность и в тоже время – напор. А через некоторое время и чужой язык. Поначалу у меня возникло обыкновенное желание откусить или растворить его, дабы было неповадно и не вызывало воспоминаний о всяких гадостях.
Но язык не спешил превращаться в толстый щуп, пронзающий мою многострадальную голову насквозь для большего эффекта. Скорее всего дракон и не мог такого сделать. Или не хотел. Он просто медленно и с каким-то странным удовольствием исследовал мой рот, прошелся по зубным отросткам (настоящие зубы я тогда еще не умела воссоздавать), аккуратно коснулся губ и все.
— Может откроешь глаза? – тихий шепот в районе уха, которого там нет. Всего лишь ровная кожа, если так можно ее назвать.
— Зачем?
— Я хочу видеть тебя, а не твои веки.
Еще одна странность. Да ты меня тут уже столько раз поразил, что мне придется ишачить на тебя, наверное, с полгода, чтобы выполнить все желания.
— Ладно, будем считать, ты выиграл. Все. Удивил так удивил, нечего сказать, — я действительно открыла глаза и посмотрела на мужчину. Ничего особенного, кроме легкого румянца на обычно бледном лице.
— Похоже тебе не понравилось, — он скептически всмотрелся мне в глаза, не нашел того, что ожидал увидеть и разочарованно отвернулся.
— Я не понимаю – зачем это все? Целовать, гладить? Зачем тебе это?
– Так положено. Неужели вы, дикие существа, не знаете ласки? Любви? Да хоть каких-то чувств?!
На каждый мой удивленный кивок он повышал голос. Да, соглашусь, нет у нас этих дурацких чувств, нет. И не будет никогда. Потому что мы чертова раса подражателей, у которых даже собственной формы без жителей других планет не было бы никогда. Не встреть мы чужих астронавтов и не познакомься с ними, так бы и жили в виде бесформенных комков. Не способные без наркоты и всякой химической дряни ощутить ни радости, ни удовольствия, ни счастья. Только страх и боль, только ненависть, только это можно чувствовать самостоятельно. И то, лишь тогда, когда на собственной шкуре понимаешь, что такое боль. За болью приходит страх, за страхом – паника, а после нее просыпается ненависть к мучителю. И я на все тысячу процентов уверена, что ни один наш в жизни бы не догадался в трезвом уме поцеловать женщину. Как и женщина в жизни бы не догадалась до такого же.
Примерно так же, только в более экспрессивных выражениях я это все ему и высказала. Но реакция дракона была странной. Он не ударил, нет. Он обнял меня и принялся гладить по спине. Снова с какой-то странной аурой… с непонятной эмоцией. Неужели это… сочувствие?
— А хочешь, я научу тебя всему, как положено?
— Какой смысл? Я просто кусок плазменного дерьма, трясущийся за свою никчемную жизнь и одновременно желающий побыстрее сдохнуть.
— Нет, так просто ты не умрешь. А смысл… — он задумался на несколько мгновений, плотнее прижимая меня к себе, будто боялся, что я сбегу. – Смысл в том, чтобы получать удовольствие без отравы. Без всех этих ваших… препаратов.
— Думаешь такое возможно? – так странно я еще себя никогда не чувствовала. Неужели он прав? Неужели можно жить без всей химии?
— Попробовать стоит. Ты ничего не теряешь, и я ничего не теряю.
— Ладно, наставничек… Учи. Только учти, я не знаю, чего именно ты от меня хочешь добиться, потому могу сильно разочаровать.
— Я подскажу, — губы дракона скользнули по моей шее, он опустился ниже, коснулся складки, имитирующей ключицу, — а ты не бойся и расслабься. Я не сделаю ничего из того, чего ты так боишься.
— Откуда тебе знать, чего я боюсь? – ради интереса касаюсь его серебристой косы. Мягкие пушистые волосы. Просто волосы.
— Ты боишься реальности, — дракон осторожно потянул застежку на комбезе, — ты настолько ее боишься, что готова выпить и съесть любую гадость, лишь бы не видеть настоящего мира. Уверен, этот камень, — его правая рука нежно скользнула по моей груди, — ты тоже съела, надеясь на уход из реальности.
Несколько минут он молчал, проверяя какие-то свои гипотезы и одновременно просто гладил меня. Как кошку или собаку, как домашнего любимца, заставляя привыкать к рукам, к его силе и возможностям.
— Ты боишься прикосновений. Вот, сама проверь, — он спокойно притянул мою руку и уложил мне же на бедро. – Видишь? Там внутри ты дрожишь и боишься, твоя плазма замирает и ожидает любого подвоха. А его нет. Ты разочаровываешься еще больше и еще больше боишься, потому что впереди – неизвестность. Страх неизвестности – самый сильный страх всех живых существ.
— А что чувствуешь ты? Почему не боишься?
— Мне нечего бояться. Я знаю, что будет, мне не страшно. Вот попробуй, — он приложил мою руку к своей груди. Всего лишь теплая кожа, ровное и сильное биение сердца. Всего лишь тело. Не страшно. Он не чувствует боли или злости. Ему… комфортно в данный момент.
— Но… если я вдруг захочу повредить тебе… Я не смогу сдержать свой камень, — обреченно касаюсь груди. Да, вот эта гадость, пульсирует в такт току плазмы, переливается внутри…
— Не думаю, что тебе такого захочется. А пока привыкай, — и снова мягкие теплые губы касаются шеи, обдают ее своим дыханием, руки ласково гладят спину и плечи… Странно, но если ему так нравится, что ж. Усиливаю рецепторы на шее, кажется, сейчас действительно не стоит ожидать боли, а значит можно позволить своему телу чувствовать немножко больше, чем раньше. Все равно тот же Кратон умудрялся пробить любой барьер и растормошить любую блокировку сенсоров.
Шеат не спешит. Нарочито неторопливо, сам, без всякой помощи, извлекает меня из комбеза. Причем действует столь ловко, будто каждый день пачками таскает плазменные тушки. Хотя… кто его знает, чем он занимался до встречи со мной. Возможно, как раз изучал плазменных, раз так хорошо разбирается в наших проблемах. Точнее, пытается разобраться. О плазме он знает многое, а вот о самом обществе и царящих там порядках – очень мало.
— Жаль, что у тебя нет груди, — дракон рассматривает худощавое подобие гуманоида, которое я пытаюсь изображать. Но грудь уж точно делать не буду. Меня заставляли отращивать всякое ненужное, а после жестоко это уничтожали. Обойдется.
— Зачем она мне?
— Глупые вопросы задаешь, мелочь. Хотя ты и ушами не озаботилась, — он провел ладонью по моему абсолютно голому виску.
— Мне они не нужны. Как и грудь и все остальное.
— Очень жаль, я бы мог показать тебе гораздо больше, — в ответ на мой протестующий взгляд и мгновенно сжавшееся в комок тело он поднял руки и слегка отодвинулся. – Все, понял, эту тему больше не затрагиваем.
И действительно больше никогда дракон не заводил разговоров о смене моей внешности.
Дракон все так же продолжал свои простые, но, между тем, действенные ласки. Мое тело привыкло к нему, мне понравился такой подход. И я решила ответить ему тем же, повторить на нем примерно тоже самое, что и он на мне. Инициатива была встречена с радостью, Шеат очень быстро снял свои одежды. Такая поспешность меня немного охладила, но все же решимость не угасла…
Бросив взгляд вниз, я мысленно выдохнула с облегчением. Это был обычный мужчина с обычными органами, характерными для большинства гуманоидных рас. Ни щупалец, ни шипов, ни каких-либо посторонних отростков. Обыкновенный мужской член среднего размера, что радовало чрезвычайно. Я даже позволила себе робкую улыбку, которая, вероятно, была неверно истолкована Шеатом, поскольку он тут же приступил к продолжению банкета.
Впрочем, дальше застопорился уже сам дракон, когда в ходе взаимных ласк выяснилось, что это не бронетрусы на мне такие, а родная кожа. Гладкая кукольная промежность мужчину не удовлетворила совершенно. Видя его полное разочарование, я постаралась максимально точно воспроизвести то, над чем так долго бился Кратон. Кожа прогнулась внутрь и втянулась, образовав широкое отверстие с длинным тоннелем внутри тела на тот случай, если щупальца все же появятся.
Шеат недовольно поморщился снова и сказал, слегка растягивая слова:
— М-да, малая… К твоим предыдущим парням у меня очень много вопросов… Пожалуй, сделаем так, — он уселся сбоку и принялся наглаживать мне ногу, — я сейчас даю тебе мысленно картинку, ты все повторяешь в точности и усиливаешь там чувствительность до предела. Идет?
— Можно попробовать, — соглашаюсь. Почему бы и нет?
Полученная картинка была странной. Да уж, такого от меня еще никто не требовал, но тем интереснее было воспроизвести в собственном теле эту непонятную щель, кучу складок и странный бугорок. Неужели у драконьих женщин все устроено именно так?
Я ожидала всего, чего угодно – удара, окрика, гнева, как обычно бывало у Кратона, но только не этого. Дракон нежно коснулся складок, осторожно провел по ним пальцами, скользнул одним из пальцев внутрь тела, будто бы что-то искал. Да уж, растворять его я бы точно не стала, особенно во время такой интриги.
— Пожалуй, нужно добавить еще кое-чего, — Шеат продолжил свои манипуляции и, как ни странно, мне это понравилось. Довольно приятные ощущения и ничего не болит. – Ты же умеешь выделять слезы? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.
— Да, конечно. Я должна плакать? – вот, пожалуйста, начинаются извращения.
— Нет, что ты! Просто нужна смазка. Сможешь выделить жидкость погуще слез и скользкую? Или не умеешь?
— Попробую, — странности дракона никак не заканчивались.
Плазма в точности воспроизвела заказанное, выделив на живот, как на самую большую свободную площадь тела, обильную порцию жидкости.
Дракон рассмеялся. До сих пор я не слышала еще у него такого искреннего, неподдельного, настоящего смеха. Утерев выступившие слезы, Шеат прокашлял горло и сказал:
— Все правильно, солнце, только смазку нужно выделять вот здесь, — его пальцы вновь скользнули мне между ног. – А с живота убери, будь добра, я ж так и навернуться могу.
Наконец все манипуляции были сделаны правильно. Кажется, я поняла смысл всей этой подготовки. Дракон привык к тому, что его дамы от поцелуев и поглаживаний выделяли нужную порцию жидкостей. Естественно, это облегчало дальнейший процесс. Жаль, что раньше я этого не знала. Думаю, переносить большинство неаппетитных процедур в скользком виде было бы легче. И из силовых наручников можно было бы вытечь… Но все мы умны задним умом.
Ловкость и пластика мужчины были поистине змеиными. Только что сидел и смеялся и вот, пожалуйста – уже нависает надо мной, склоняя голову к моей шее. Фетиш у него такой, что ли – шею целовать? Я касаюсь его волос, осторожно, чтобы не вырвать клок, почесываю, разглаживаю. Растрепанная серебристая коса сползает на подушки, где переплетается с моими оранжевыми прядями.
— И помни, — шепот прямо над лицом, — меня не есть. Вообще. Если голодная, я тебе фруктов дам.
— Я не голодная… — хотелось еще спросить, для чего все эти разговоры, но дракон просто закрыл мне губы поцелуем, оградившись от телепатической связи.
Теплое, живое, немного тяжеловатое тело медленно опустилось на меня. Шеат слегка прогнулся, помогая мне и себе подстроиться под новые формы. Ну вот, а я ожидала чего-то… наверное, в большей степени неприятного, но проникновение было легким. Вот так все просто, без ругани, криков и унижения.
В ходе дальнейшего процесса я все же поняла, чем отличался Шеат от Кратона и всех прочих. Кратон считал меня вещью, собственностью и распоряжался мною так, как ему хотелось. Он получал всегда то, чего и хотел, а если не получал… Что ж, он делал абсолютно все, чтобы получить. Бил, лишал воды и любой мало-мальски пригодной еды, заковывал в неудобных, подчас нереальных позах, использовал пруты и стержни из различных металлов. Особенно сильно он любил разнообразные кислоты и едкие вещества…
Другие, мимолетные… Они всего лишь брали то, что им причиталось. В наркотическом дурмане, в пьяном угаре они не видели ни себя, ни меня, получая сиюминутное удовольствие, и тут же кидаясь в погоню за новым, еще более экзотическим, неизведанным и способным пробить их глухую броню бесчувственности. Скорее всего они даже не видели меня, созерцая перед собой совсем иное существо из своих галлюцинаций.
Шеат… он отдавал. Отдавал всего себя без остатка. И брал так же все, но был настолько нежен, что этого даже не чувствовалось. Даже сейчас он заботился, подкладывая мне руку под голову, чтобы не коснулась металлических былец кровати, или убирая неосторожно попавшую под локоть прядь волос раньше, чем я успевала почувствовать неудобство. Он не скрывал и не экранировал свою энергию, и она свободно скользила по мне, а моя – по нему, переплетаясь и многократно усиливая обоих…
Ток плазмы еще больше ускорился, практически до пульсации. Несколько мгновений ничего не происходило, только равномерные, плавные движения тел. Я полностью подстроилась под дракона и даже иногда изображала дыхание, раз уж ему это важно. А дальше… был фейерверк. На несколько секунд я утратила контроль над собой, по телу прошла волна, чего раньше я никогда не ощущала. А может, если и чувствовала что-то подобное, то сразу забывала благодаря одурманиванию тела.
Шеат слегка отстранился, пристально всмотрелся мне в только теперь открытые глаза и вдруг крепко прижался ко мне всем телом, пряча лицо в моих волосах. Его тело слегка выгнулось, плазма отметила появление небольшого количества вполне съедобной жидкости.
Кажется, теперь все, вполне можно разбегаться. Ах да… он еще не загадал желание.
— Ладно, как я уже сказала – ты выиграл. Действительно смог удивить, куда уж дальше, — я попыталась отпихнуть сразу потяжелевшую тушку, но дракон только крепче меня стиснул. Благо костей у меня нет.
— Желание, говоришь… — он чуть отстранился, долго крутил мою прядь волос и только когда я уже хотела напомнить, продолжил: — А знаешь, есть у меня одно желание! Повторим?
— Опять? – в притворном ужасе вскинулась я. – Хотя… можно!»
Сижу, уткнув нос в сложенные на столешнице руки. Любила ли я тогда Шеата? Думаю, нет. Дорожила им, интересовалась, порой волновалась или скучала, но не любила. Люблю ли я его сейчас? Сложно сказать, возможно и не люблю вовсе, просто держу свое, выстраданное и дорогое рядом.
Любила ли я вообще кого-то в жизни? Скорее всего – нет. Я без колебаний пойду убивать тех, кто тронет моих супругов или того же Шеата. Буду пробиваться по трупам, отрывать головы и выдирать сердца. Но я вряд ли когда-нибудь уже скажу им эти простые слова… И если они умрут, я не умру. Буду все равно жить, страдать, воевать, мстить, строить свои миры, воя по ночам в подушку, но не умру… Увы, мне до сих пор сложно понять все эти человеческие и нечеловеческие чувства. Эти эмоции, толкающие слабых и беспомощных существ на подвиги…
Одно время мне казалось, что я способна любить. Твэл… Да уж… пожалуй… только казалось. Приторный вкус предательства надолго отбил у меня желание кому-либо слепо доверять. И если Шеат решится потратить на меня и эту жизнь… Что ж, нам обоим будет нелегко перебороть себя. Сколько я помню своей куцей памятью, мужчины меня использовали. Каждый по-разному, порой даже без всяких эротических намеков, но каждый раз это было мерзко. За мой счет решались их проблемы. Я была… ой, да кем я только не была! Экспериментальной игрушкой Кратона, бестолковой давалкой для случайных знакомых, удобной боевой подругой Тедди, ходячим инкубатором Твэла и ко… Каждый раз я наступала на почти те же грабли, свято веря в «вот теперь все точно будет по-другому!», но все начиналось сначала.
Любил ли меня Шеат? Несомненно. Я точно не знаю, с чего все это началось, почему так получилось… Об этом нужно спрашивать самого дракона. Я не знаю, почему из миллионов красавиц во всех мирах его драконья суть выбрала именно меня – Хаосное существо без носа, ушей, груди, с кучей проблем и камнем безумия в теле. Понятия не имею, почему он не плюнул и в первый же день не выполнил мою просьбу убить меня, а продолжал таскать за собой как чемодан с золотом. Зато я хорошо понимаю, почему он ни разу не заговорил о любви. Я бы не поняла его тогда. Вряд ли способна понять и сейчас, но, по крайней мере, не оттолкну и не буду издеваться. Сейчас я считаю чувство настоящей любви священным.
Внезапно меня посещает дурная мысль, от которой становится так страшно, что ноги подкашиваются. Паника захлестывает меня и я бесформенной массой сползаю под стол. Здесь, у стены, я чувствую надежность и успокоение, здесь легче переждать приступ…
Мысль глупая, но как и все глупые мысли, до ужаса реалистичная. Что, если бы Кратон изобрел аналог вакцинки? Прощай счастливая жизнь… Хорошо, что я убила Кратона за полтора года до ее изобретения. Хорошо, что он не познакомился с императором демонов, два придурка всегда найдут общий язык. Хорошо, что в руки этого морального урода не попало столь опасное вещество… Ведь, думается, я была далеко не первой малолеткой на его счету и, боюсь, не последней. И очень плохо то, что моя плазма сейчас – действительно моя, из прошлого, и в ней наверняка плещется та самая вакцинка или ее остатки… А значит нужно ставить абсолютный крест на личной жизни.
— Ты что там делаешь? – Шеат вошел в комнату и остановился в шаге от стола.
— Сижу, — и вылезать отсюда не собираюсь. А дракон опасен так же, как и все остальные. Одни бионики для меня безопасны.
— Не дури, вылезай, — он протягивает руку. Но приступ паники не дает мне пошевелиться, я еще больше вжимаюсь в стену, теряя последние человеческие признаки и превращаясь в обыкновенный белый комок.
— Ой горе ж ты мое! – дракон опускается на корточки, после на колени и сам залезает под стол, вылавливая меня в узком пространстве.
Прикасаться к нему странно. И страшно, и вроде как бы он свой, безопасный и родной…
— Что случилось-то?
Уже не в состоянии говорить, я закидываю его несвязными мыслеобразами, кошмарами, страхами и терзаниями.
— Всего-то… — вздыхает дракон и крепче обнимает получившийся из меня сгусток. – Ничего страшного тут нет. Успокоишься, выделишь кусочек плазмы, мы над ней проведем небольшой эксперимент и все. Сразу все станет на свои места.
Тонкая, юношеская рука гладит меня. Все та же длинная коса болтается за спиной, все те же добрые любящие глаза успокаивают, ободряют, придают сил. Я рада, что не должна держать перед ним маску великой амазонки. Рада, что могу сидеть с ним в обнимку в истинном облике и он не брезгует мною. Рада, что Шеат, в отличии от прочих моих супругов, понимает корни моих проблем, а не оскорбляет меня лишь потому, что я элементарно боюсь детей. Боюсь снова стать слабой, беззащитной и ни для чего более непригодной, кроме как для разведения разномастных гибридов…
Примечания:
Эта глава чет получилась тяжелой и большой. Я снова пыталась писать эротику и снова получилась хрень. Не дано, видимо. Ну может кто-то посмеется, а кто-то погрустит, и то хлеб.
Не знаю, почему у меня так получается – потянула за ниточку пошлого в общем-то воспоминания, а вытащила целого древнего мамонта, увешанного комплексами, проблемами, страхами и фобиями на грани панического срыва. И так каждый раз вылезает что-то такое, от чего становится страшно.
Пожалуй, передам привет Гват, поскольку именно она натолкнула меня на мысль о показе совершенно иной природы совершенно нечеловеческих существ в эротической сцене. По идее первый раз друг с другом должен был это все прояснить, так сказать, ознакомить их с альтернативной для обоих анатомией. Впрочем, уже классические крылья-когти-зубы-хвосты тоже могут быть в дальнейшем.
Дракон мечется в кошмаре, сбивая постель в неопрятную кучу. Серебристые волосы разметались по подушкам, дыхание тяжелое, глаза под плотно закрытыми веками мечутся, словно он судорожно ищет выход из некой западни. На руках то появляются, то исчезают острые когти, из-за которых подушка уже напоминает мочалку. Пару раз попало и по мне, но мое тело относится к Шеату гораздо лучше, чем раньше, и свободно пропускает когти как инородный предмет, вреда от которого нет вовсе.
Терпеть это уже нет сил, погружаться в его кошмар и медленно выводить оттуда – нет желания. Да и не уверена я, что смогу вытащить парня из столь глубокого ужаса. Сама только что проснулась не в лучшем состоянии и в голове еще каша из реальности и сновидений.
А поскольку Шеат мальчик уже большой, то есть у меня одна идея на примете… Склоняюсь к его лицу, обхватываю ладонями, придерживая голову, и осторожно касаюсь сухих губ. Дракон дергается, замирает и распахивает затуманенные сном глаза. Вот так лучше. Отстраняюсь, позволяя ему прийти в себя и окончательно проснуться. А в мыслях крутится что-то смутно знакомое и далекое…
«- Что это? – я отстраняюсь от дракона, который все еще придерживает меня за плечи, словно боится, что я испарюсь или исчезну.
— Это называется поцелуй, — Шеат опускает руки, позволяя мне отойти. – Неужели ты никогда не целовалась?
— Нет, — пожимаю плечами. – Мужчины, знакомые мне, таким не заморачивались, обычно переходя сразу к делу, а… Кратон… короче, он вообще ничем не заморачивался.
— Сочувствую, — дракон усаживается на скамейку.
Прекрасный летний сад благоухает свежей травой после недолгого дождя и ароматами цветов. На некоторых деревьях уже созревают плоды. Хороший мир, хорошее начало. Возможно здесь я смогу жить по-другому?
Но болезненная пульсация в груди будто говорит – нет, не сможешь. Еще какое-то время поартачишься и снова побежишь резать глотки и потрошить животы. Еще немного отдохнешь в этой блаженной идиллии, еще чуть-чуть почувствуешь себя живой, настоящей и нужной, и все… Ты снова станешь чудовищем. И я понимаю, что это правда. Никакие миры и никакие красоты не спасут меня от самой себя. А дракон словно на зло не спешит меня убивать, каждый раз поражая чем-то новым и неизведанным, но постоянно хорошим и приятным. Вот и сейчас…
— Знаешь, поцелуй у большинства человекоподобных рас, да и у нас тоже – это проявление симпатии, нежных чувств, любви, — Шеат пристально рассматривал бабочку, усевшуюся на его выставленный указательный палец. – Если тебе предлагают поцелуй или пытаются поцеловать – значит ты не безразлична данному индивиду. Странно, что у вас не так. Как вы проявляете симпатию?
— Мммм… — так сразу и не скажешь. – Понятия не имею… Последнее мое приключение с представителем нашей расы было после употребления одного препарата, и я мало что помню… Кажется, он просто хлопнул меня по плечу и указал на свободную кабинку… или каюту… не помню.
Я тру глаза, моргаю и даже щипаю себя за щеку, но одурманенная память выдает всего лишь какие-то туманные полуобразы-полувидения, ни капли не проясняя произошедшего, только больше запутывая. Возможно тот парень даже не был настоящим синерианином. Да и какая к черту разница? Каждый получил чего хотел, что еще нужно?
— Как все запущено, — мужчина поднимается со скамейки. – А если я просто укажу на комнату, ты тоже пойдешь? – он смотрит чуть склонив голову, несколько освободившихся от захвата заколок серебристых прядей спадает ему на лицо. Похож на любопытную птичку из этого же сада.
— И пойду. Можно подумать ты чем-то сильно отличаешься от них. Две руки, две ноги, голова и все, что нужно, между ног, — окидываю дракона скептическим взглядом. Неужели он правда думает, что может меня чем-то удивить в этом плане? Ну разве что этим поцелуем, но это мелочи.
— Интерееесно, — тянет Шеат, склоняя голову уже в другую сторону. Чувствую себя прямо жуком на булавке, которого изучают всеми методами. Но не сдаюсь, смотрю на дракона так же, изучающе-безразлично, будто он тоже жук. Большой неизвестный науке жук, которого нужно просканировать…
— Давай так, — он отвел свой изучающий взгляд зеленых глаз и махнул рукой в сторону дома. – Если я смогу тебя чем-то удивить – ты выполняешь одно мое желание, если ничем не порадую — я выполню твое.
— Ограничения желаний? Вдруг я потребую, чтобы ты себе голову оторвал? – продолжаю изучать дракона. Что же он задумал?
— Ограничения… — мужчина задумчиво потер подбородок. – Не желать смерти друг другу любым способом, не заставлять убивать невинных, не причинять вреда окружающему миру.
— Идет!
Крепкая белокожая рука ложится в мою ладонь. Что же ты задумал, древний дракон?..»
Я потрясла головой, отгоняя видение. Надо же, я, глупая, надеялась переупрямить прожившего кучу жизней дракона. Да он должен знать такие способы и методы, что мне до сих пор и не снилось. Жаль, я так и не помню, чем же закончился спор. И если в победителе я и так не сомневаюсь, то хоть убей не вспомню, чего же он тогда пожелал. Ладно, вспомнится как-нибудь…
— Тоже плохие сны? – Шеат выбрасывает в утилизатор разодранную подушку, достает из синтезатора новую, даже в точно такой же наволочке и кидает на кровать.
— Да нет, просто странные воспоминания…
— Интересно какие, если не секрет? – он садится рядом и смотрит точно так же вопросительно-изучающе, словно я опять жук, а он ученый, отыскавший неизвестный доселе вид.
— Да так, вспомнилось, как ты меня целоваться учил.
Дракон рассмеялся и ушел умываться, а я отправилась заниматься нашими насущными проблемами.
«Я застываю у стены, опираясь на нее руками. Прохладный шероховатый камень холодит щеку, не дает забыться и раствориться в буре мыслей. Мне… кажется подходящим словом здесь будет «комфортно». Да, правильно, мне комфортно быть здесь и сейчас, в нужное время в нужном месте.
Шеат подходит медленно, плавно, словно дразнит, хотя прекрасно знает, что я не смотрю. Ощущаю сенсорами тихий шелест его одежд, запах чего-то свежего и одновременно притягательного, слышу его дыхание, ощущаю тепло его тела и еще много чего. Но не смотрю глазами, как положено. Да и не могу смотреть, ведь у нас был договор…
Звучит тихий щелчок и с меня спадает моя туника, едва державшаяся до того на одной брошке. Шорох одежды, небрежно откинутой ногой. Я могу повернуться и посмотреть, но я нарушу правила игры… Зато я могу фантазировать и представлять, примерно зная, что произойдет дальше.
Горячая кожа прижимается к моей спине, опаляя и одновременно охлаждая напряженные сенсоры. Ощущаю все его мышцы, изгибы, рельефы, щекочущийся кончик косы на ноге, горячее дыхание по шее. Я точно знаю, как он стоит сейчас, опираясь руками по обе стороны от моей головы, как несколько непокорных прядей серебристых волос настырно щекочут ему нос и дракон фыркает, сдувая их. Теплый воздух его дыхания вызывает у меня дрожь в теле. Перегруженные информацией сенсоры подстраиваются и слегка огрубевают, чтобы не забивать мне память ненужными с их точки зрения данными…
Шелест разворачиваемых крыльев. Это что-то новенькое, что-то до сих пор еще не опробованное. Он редко раскрывает свои нежные крылья, знает, что часто я не могу сдержаться и невольно раню его. Горячие губы путешествуют вдоль моей шеи, снизу вверх, ближе к волосам. Чертов дракон знает все мои уязвимые точки и нагло ими пользуется. Тело подстраивается под него, формируя все нужные отверстия и выпуклости. И вскоре получает желаемое, от чего плазма ускоряет свой ток.
Каждая клеточка тела желает получить свою частичку удовольствия, каждая стремится быстрей и быстрей приникнуть к тому странному и непонятному. Постичь такое явление, как удовольствие, ведь потом может его и не быть.
Я запрокидываю голову, слегка стукнув Шеата по лбу. Он смеется и игриво кусает за шею. Знает, поганец, что шея – мое все. Можно часами гладить и ласкать все остальное и не получить отклика, но стоит всего лишь провести кончиками пальцев по шее и все… Можно собирать меня в баночку и делать все, что душе угодно…
Мое тело знает эту игру и плазма никогда не переходит грани, не смеет залиться в чужой рот и самостоятельно обосноваться в таком заманчивом драконе. Я не знаю, как будет сочетаться плазма и драконьи возможности, но, боюсь, сочетание будет смертоубойное… А камень безумия молчит, спрятавшись где-то в глубине моего тела до поры до времени.
Мужчина не спешит, растягивает игру, дразнит, завлекает, мучает, иногда позволяя себе чуточку больше, каждый раз заходя на шаг дальше, но неизменно возвращается к началу. Это знакомая игра и знакомое действо. Дракон никогда не спешил, никогда не заставлял, не принуждал ни к чему. Он всегда делал так, чтобы я сама стремилась ему навстречу, сама хотела, сама добивалась… Он никогда не доказывал свою силу, свое превосходство, никогда не утруждался показывать свою главную роль. Нет, он вел легко и непринужденно, тем не менее заставляя меня быть каждый раз такой, какая ему нужна. В отличие от…
«- Ну же, детка, давай, я знаю, что ты умеешь! – противный скрипучий голос заставляет меня открыть глаза.
Кратон. Мразь, сволочь, скотина и просто моральный урод. Старый хрыч, поймавший себе новую игрушку. Скотина такая, от которой нет спасенья. Красная, почти алая кожа, узкие серые глаза без зрачка и белка, лысая голова. И проклятый красный, в тон кожи, комбез, в котором он ходит словно голый. Мой мучитель, палач, наставник и хозяин…
— Не молчи, сучка! Давай, раскрывай дырки. Я знаю, ты умеешь их делать! Ну! – тонкая струйка кислоты льется мне на голый живот. Созданный за секунду до этого щит со звоном лопается, а кислота опаляет тело. Я извиваюсь, пытаясь хоть как-то стряхнуть ее с себя. Плазма шипит, сгорая от кислоты, но выжившие клетки в кратчайшие сроки учатся ей противостоять. Мой тихий вой, кажется, еще больше распаляет Кратона.
— Упрямая девка! Ты ведь можешь, с Зеором ты могла! И со мной сможешь!
— Нет, — мычу я сквозь зубы, но он прекрасно знает ответ. И баночка с кислотой зависает над моим лицом.
— Попорчу рожу. И добавлю кой-чего, — нагло ухмыляется, скотина. А в его руке появляется флакон. Медленно так материализуется, дразня меня и заставляя испытать весь кошмар ожидания. Я уже знаю, что это. Эта дрянь тормозит регенерацию и не дает создать нам иммунитет к раздражающим веществам. И если он польет меня еще чем-то, а после этим ужасом, то так можно и умереть…
Тело нехотя повинуется панической мысли. В районе живота появляется лунка, дальше – впадинка, дальше – полноценное отверстие.
— Проклятая тупая сука! Это нужно делать между ног! Усекла?!!
Флакон зависает над головой и капли с него медленно приближаются к моему лицу. Вырваться из захватов его щупалец я не могу и только бестолково извиваюсь, словно перебитый червяк. Капля зависает над глазом…
— НЕТ!!! – ору я не своим голосом…»
— Нет! – мой кулак разбивает стену, сыпется каменная крошка.
Отшатнувшийся дракон удивленно спрашивает:
— Что случилось?..»
— Что случилось? – Шеат поднимает глаза от койки с лежащим в ней мальчиком-демиургом.
Я ошеломленно кручу головой, пытаясь понять где я и кто я. Раздробленные куски стены споро собирают роботы уборщики, из ниши в стене выполз ремонтный робот и принялся заделывать образованную моим кулаком прореху.
— Ничего… точнее сейчас ничего, вспомнилось просто кой-чего. Поганое очень…
Сажусь на стул и тру усталые глаза. Дракон, который сейчас выглядит уже как подросток, одетый в белый больничный халат и со сколотыми на затылке волосами, взволнованно всматривается в меня. Сканирует, куда ж деваться. Переутомилась я морально с этими демиургами. Рассказывать тут особо некогда, а история длинная как собачья песня. Может в другой раз о них расскажу.
Одно надо отметить – воспоминаний в воспоминаниях у меня еще не было.
— На, выпей, — как заботливая мамаша подает мне стакан сока. Впрочем, энергия для моей работы лишней не будет.
— Спасибо. Ладно, пошли дальше, у нас еще с десяток таких же остался.
— Двенадцать, — улыбается дракон и чешет отрастающий хвост…
«Серая пустынная равнина. Мокрый серый пепел под ногами. И дождь, льющийся потоками за шиворот комбеза. Да, почему-то я здесь в комбезе, хотя обычно предпочитаю тряпичную одежду. Или предпочитала…
Не помню. Ничего не помню. Мотаю головой, отгоняя дурные мысли. Мой взгляд пытается зацепиться хоть за что-то, но здесь ничего нет, кроме пепла и дождя. Под ногами чвакает серая каша, с неба льется серая вода, серые тучи плотно закрыли солнце и сливают все, накопившееся в их недрах. Порывы ветра треплют короткие волосы, серая жижа затекает в ботинки, переливаясь через верх.
Внезапно появляется светлое пятнышко, оно медленно и как-то траурно приближается, неотвратимо, как финал всего, как судьба. Я моргаю, изгоняя из-под век затекшую влагу. Плазма уже напилась по самое не хочу, больше не лезет. Но сил все равно нет, как будто вся вода и еда ушла в песок…
Светлое пятнышко обретает контуры, видно, что это человек. Или не человек, но в любом смысле гуманоид. Я неосознанно делаю несколько шагов вперед, подстраиваю зрение, чтобы рассмотреть его. Белый плащ на плечах, белые штаны, светлые волосы в косе. Шеат? Что он здесь делает?
Дракон приближается, медленно, как-то печально торжественно, как при ритуале похорон в одном из миров. Его сапоги равномерно ныряют в серую грязь, но остаются все такими же чистыми и светлыми. Мокрая серебристая коса тяжело свисает, не двигаясь от ветра. В руках он держит какой-то сверток из тряпья.
— Все, это конец, — наконец он видит меня, отрываясь от свертка. – Это последняя жительница умирающего мира.
Подхожу и рассматриваю сверток. Ребенок. Мелкий совсем, может грудной. На крепких руках Шеата он кажется игрушкой или куклой.
— Зачем она? – мой голос хриплый. Кажется, я уже давно не разговаривала словами…
— Последнее доказательство сволочизма этих уродов.
Дракон раздражен, но держится. Сверток завозился, запищал тонким жалобным писком.
— Ты можешь сделать молоко? Мне сейчас не вытянуть нужное, — он качает ребенка под дождем, но тот пищит все громче.
— Могу, — банка с молоком появляется в моих руках.
— Не так, — шипит дракон на грани обращения. – Нужна бутылочка, смотри.
Принятый мыслеобраз прояснил проблему. Ребенок не мог пить из банки, его рот нуждался в другой посуде. Странные они существа, эти гуманоиды, право слово…
С трудом и матом мы отрегулировали температуру молока, пытаясь не залить в банку и в бутылку дождевой воды. С небес за компанию посыпался пепел.
— Ты пей, — он ткнул девчушке в рот бутылочку со странной насадкой, — а ты собирайся, мы уходим отсюда. Быстро.
— Всегда готова, — смеюсь я. Обстановка нагнетает новый приступ безумия. Мелкий сверток в руках кажется помехой к буре силы. Хочется впитать весь этот дождь, переработать весь пепел и стать самой сильной, самой-самой…
— Дай сюда, — он вырывает ребенка из моих рук, видя, что я на грани. Девчонка в свертке пищит, что раздражает меня и камень неимоверно. Я знаю, что мне достаточно щелчка пальцем по ее горлу, чтобы писк прекратился навсегда. Но Шеат вряд ли позволит мне это сделать. И терплю, изо всех стараясь побороть приступ безумия.
— Здесь так прекраааасно… — тяну я, раскидывая руки в стороны.
Вокруг моего тела обвивается магический жгут, меня сдавливает, безумие бурлит в теле, требуя выхода и чтоб меня оставили в покое. Но дракон неумолим, он тащит и тащит меня сквозь мглу, сквозь дождь, поближе к ему одному известной горе. Его крылья из частичной трансформации хлопают над моей головой. А я с открытым ртом ловлю дождь и пепельные куски. В его руках там, высоко, трепыхается слабый огонек чужой жизни, до которого мне не достать…
Мы поднимаемся над горой и перед нами раскрывается портал. А позади рушится мир, еще один из тысяч и тысяч миров. Но что мне мир?..»