Словно назло вчерашнему, сегодняшний день начался на удивление уныло. Джек куда-то смотался с самого утра, а может, и с вечера, полоса на экране модуля все так же тоскливо тянулась красным, растолкав остальные цвета по краям, Разлом и не думал заново открываться, а Клайд все корпел над фронтисписом. Лицо у доктора Кости не получалось, хоть убей. Клайд перерисовывал его уже в четвертый раз. Бывают такие лица, которые до крайности трудно «схватить», и лицо доктора Эдди явно относилось именно к ним. У Клайда получался то капризный младенец, то щекастый благообразный дедушка — и ни одно не отражало загадочную чертовщинку, скрытую в профессоре. Его темную сторону.
Можно было бы начать заново, но упрямство не давало Клайду просто взять и бросить. Это было бы проигрышем. Нет, надо, чтобы получилось так, как он хочет. Остальное было уже практически готово — стол с костями, тени, хотя их-то стоило доработать, фигура доктора, которая как раз удалась на отлично.
Клайд осторожно стер четвертый вариант лица, отложил ластик и вздохнул. Разлом закрылся, и это словно выключило всякую паранормальную активность в Кардиффе. Даже уивилы как будто исчезли куда-то. Никаких сигналов тревоги. Тихо. Спокойно. Клайд бросил взгляд на мониторы, заметив движение, но это всего лишь Энди тоскливо шатался по Хабу туда-сюда.
Судя по тишине и абсолютному спокойствию, прогнозный модуль врал, как сивый мерин. Впрочем, опыт Клайда и его интуиция во весь голос твердили о затишье перед бурей. Если так спокойно, значит, вот-вот прорвет какую-нибудь дрянь. Интересно, что именно произойдет? Начнется колонизация Земли группировкой крелитан? Королева Виктория воскреснет и потребует письменных отчетов за сто тридцать лет? Выйдет зверь из моря и подчинит себе все народы? Последнее выглядело самым безобидным вариантом. Хотя у Джека наверняка найдется что-нибудь и для королевы.
Глубоко вздохнув, Клайд снова схватился за карандаш, сделал несколько штрихов, и на этот раз случилось чудо: доктор Эдди получился сразу же. Постаревшее лицо мальчика-отличника, который где-то по дороге сошел с ума и теперь играет костями в очень увлекательную игру — игру, грозящую кому-то страшной смертью. Именно то, что надо. Клайд поднял альбом повыше, но в этот момент на мониторах снова что-то зашевелилось. Это был все тот же Энди, но на этот раз он бежал изо всех сил.
Клайд спрятал альбом в ящик стола и сделал вид, что очень, очень занят. Энди был еще хуже Джека: последний хотя бы задания давал интересные, хоть и использовал Клайда как пушечное мясо. Энди же слишком долго работал в полиции — он любил внезапно устроить каталогизацию, инвентаризацию или учебную тревогу, особенно когда что-нибудь из этого предназначалось ему.
Но, кажется, не на этот раз.
— Лэнгер! — выкрикнул Энди из коридора, еще не добежав до Клайда. — Лэнгер, ты видел? Видел? Они все… сдохли! Сдохли, как тараканы!
Он влетел в главный зал и остановился, тяжело дыша. Клайд сбежал вниз по лестнице и остановился у подножья, сунув руки в карманы. С Энди станется и розыгрыш устроить. Хорошо бы Джек нанял кого-нибудь новенького, тогда шишки посыпались бы на него.
— Кто сдох? — спросил Клайд, саркастично вздернув бровь. По крайней мере, ему хотелось, чтобы это выглядело саркастично, но вслед за одной бровью непроизвольно вздернулась и вторая, так что Клайд сделал вид, что просто морщит лоб.
— Уивилы. Ты что, не мог на мониторы глянуть? Чем ты вообще был занят? — возмутился Энди, как будто сам не болтался без дела пять минут назад. — Лежат в камерах дохлы-дохлехоньки.
— Может, они спят. Впали в спячку, — возразил Клайд, вздернув подбородок.
— От них воняет мертвечиной, придурок. Уж я-то отличу мертвого от живого!
— От уивилов всегда воняет. Зайти и проверить ты, конечно, побоялся?
Энди потемнел лицом. Он всегда вел себя осторожно, и не стоило его винить — иначе он бы не продержался в Торчвуде так долго, в смысле, не продержался бы живым. Да и вообще Энди был неплохим мужиком, хоть и выпендривался слишком много. Но Клайду нравилось его подкалывать, а если что-то нравится, то лучше делать это, пока не запретили.
— Я их просканировал, — пробормотал он. — Никаких признаков жизни. Знаешь, я сначала хотел зайти и проверить сам, но если бы они притворялись, я б не смог отбиться один. Но все уивилы дохлые. Кажется, они не могут жить без Разлома. Не нравится мне все это. Куда уехал Джек? Он тебе не говорил?
Клайд пожал плечами.
Энди схватился за телефон, словно это была лампа с джинном, и начал возить пальцем по треснутому экрану.
— Сбрасывает звонок, — пожаловался он. — Попробую достучаться до Гвен. Может, она согласится вернуться и помочь?
Как же. Гвен ясно дала понять, что вернется только под угрозой чего-то ну совсем невероятного, и вряд ли массовая смерть уивилов к этому «невероятному» относится. Энди расхаживал по залу с телефоном и бормотал:
— Алло, Гвен, это я, Энди Дэвидсон. Гвен, ну, я знаю, что ты занята и не возьмешь трубку, я знаю, что у твоей дочки третий класс на носу и ей надо хорошо учиться, а кто еще проследит, но… но когда ты просила, я всегда тебе помогал…
За спиной послышались шаги. Клайд оглянулся: по лестнице быстро спускался Джек. Это было вполне ожидаемо, но Джек пришел не один. С ним был и другой человек — доктор Зак Эдди. На новом месте он немедленно растерял весь апломб и шагал неуверенно, оглядываясь по сторонам. Но все равно выглядел… зловеще.
Да, рисунок определенно удался — совершенно похож. Получилось поймать вот это самое двойственное выражение.
— Дочке Гвен уже четырнадцать, так что если она ответит, то сначала приложит тебя за то, что ты даже этого не сумел запомнить, — сказал Джек.
— Мне не привыкать, — хмуро отозвался Энди. — Пусть приложит, лишь бы ответила… а, без толку. Потом еще раз попробую. Привет, Зак.
— Привет, — сказал доктор Эдди. Рядом с Джеком и Энди он выглядел… выбивавшимся из ряда. Словно фикус в тисовой аллее. Но, несмотря на это, профессор не казался в сверхсовременном интерьере Хаба неуместным, наоборот. Скорее уж Джеку и Энди подошел бы какой-нибудь стимпанк с шестеренками. Особенно Джеку.
Тот как раз сверкнул зубами в широкой располагающей улыбке. Не слишком-то хороший знак, особенно в свете происходящего. Интересно, кому достанется грязная работенка?
— Клайд! — сказал Джек.
Все ясно. Клайд изобразил внимание, а любопытство так и вовсе получилось совершенно естественно. Грязная работенка на этот раз предназначалась ему, но из-за присутствия таинственного доктора потенциальное задание превращалось в нечто весьма занимательное.
— Вы с доктором Эдди должны привезти в Хаб одного человека.
Вырубить, связать, потом напоить ретконом, что еще? Киднеппингом Клайд до сих пор не занимался. Но зачем ему доктор? У Энди получилось бы гораздо лучше, особенно если он наденет свою старую полицейскую форму. Правда, вряд ли Энди в нее влезет. Может, дело в этом?
— Я подозреваю, что аномалии Разлома связаны с деятельностью… одной организации, о которой этот человек знает больше, чем кто-либо в Британии, а может, и на всей планете. Он работал на Торчвуд, а доктор Эдди с ним неплохо знаком, — продолжал Джек, — так что проблем быть не должно.
Клайд испытующе посмотрел на Джека. Тот улыбнулся шире. Ага, вопрос «Почему ты сам за ним не поехал» ответа не требует — наверняка тот человек, завидев Джека, или сбежит куда подальше, или устроит пальбу, или побежит в подвал за припасенным на черный день поясом шахида.
— Как его зовут? — спросил Клайд. — И где его найти?
— Алекс Крайчек, — с облегчением ответил Джек. — Адрес я дам… Так, лови, я переслал тебе на комм.
Браслет пискнул. Клайд быстро развернул его; экран считал отпечатки и открыл сообщение. Название улицы, Пайл-роуд, ни о чем не говорило: Клайд не слишком-то хорошо знал жилые массивы Кардиффа, но навигатор разберется.
— Поехали, — бросил он профессору, намотал комм на запястье и пошагал к выходу.
***
Навигатор привез их к муниципальной семейной двухэтажке — палисадники, низенькие заборчики, ярко-зеленые газоны. Нужную им квартиру узнать оказалось несложно: вместо газона площадку перед крыльцом заливал серый, с неровными швами бетон, а забора и вовсе не было. Зато дверь, крепкая и добротная, казалась уместной, например, в банке, но не в приличном семейном квартале.
Соседи наверняка изводят этого несчастного Крайчека. А может, наоборот.
За всю дорогу доктор Эдди и двух слов не произнес и сейчас с потерянным видом стоял рядом с Клайдом, разглядывая бетонную площадку. Судя по всему, с социальным взаимодействием у него было очень плохо, а с оперативной работой еще хуже. Доктор явно больше всего боялся, что ему придется руководить этой операцией.
Клайд вздохнул, поднялся по короткой лесенке на крыльцо и постучал. Никто не ответил, конечно же, и, подождав минуты две, Клайд обернулся к доктору Эдди. Станнер, спрятанный в кармане куртки, казался обманчиво легким и не внушал уверенности.
— Идите к черному ходу, док. Кажется, нам придется сюда вламываться, а я один не смогу его задержать, если он убежит. Справитесь?
— Нет, молодой человек, не справлюсь. Я ученый, а не спецназовец, — твердо ответил доктор Эдди, но тут же добавил извиняющимся тоном: — Но у меня есть универсальный ключ. Подойдет?
Со вздохом облегчения Клайд протянул руку, и доктор Эдди вложил в нее гаджет — совершенно незнакомый; плоская коробка с кнопками и линзой, как у фотоаппарата.
— Как им пользоваться? — раздраженно спросил Клайд.
— Вот так. — Доктор Эдди забрал у него коробочку, приложил ее линзой к замку и быстро ткнул в кнопки; повторить Клайд этого бы не смог, хоть и пытался запомнить последовательность. Замок негромко щелкнул. Клайд вытащил станнер и, осторожно толкнув дверь, шагнул внутрь.
Дом был как будто нежилой. Тускло, пыльно, жалюзи плотно закрыты, ни следа тапочек или простых домашних мелочей, вроде щетки для обуви или зонтика. Но пол, застеленный серым ковролином, был явно пропылесошен, и недавно, а за полуоткрытой дверцей шкафа угадывалась кожаная куртка. Доктор Эдди закрыл за собой дверь, и повисла тишина — плотная и тяжелая, как старое ватное одеяло.
Осторожно и медленно, держа наизготовку станнер, Клайд прошел из прихожей в кухню. Доктор Эдди шел за ним на цыпочках, явно стараясь не шуметь. Кухня выглядела гораздо более обитаемой, чем прихожая: на столе стояло молоко в пластмассовом контейнере, в раковине лежала одинокая тарелка, измазанная кетчупом. Если кто-то и сбегал отсюда через заднюю дверь, то не сейчас: она была заперта на засов изнутри.
Клайд обернулся к доктору Эдди и поднял палец вверх. Нужно было проверить второй этаж. Доктор быстро закивал и отошел в сторону, уступая Клайду дорогу. Помощи от него было просто куча. Хорошо еще, что хозяина не было дома. Он обязательно показался бы раньше, хотя проверить все же стоило…
— Стоять!
Клайд, который поднялся на полпролета, резко обернулся, сжимая станнер в ладони. Доктор Эдди, который застыл парой ступенек ниже, уже поднял руки.
У подножья лестницы стоял пожилой… нет, даже старый мужчина и целился в них из пистолета.
— Опусти свою бесполезную пукалку, парень! — неприятным голосом сказал мужчина. На первый взгляд он казался пропойцей — обрюзгшее лицо, обвисшие щеки, мешки под глазами, — но сами глаза были внимательными и чертовски трезвыми, а нос — ничуть не покрасневшим. Просто такое лицо.
— Мистер Крайчек? — спросил Клайд. Почему молчит доктор Эдди? Он же должен узнать его. Или это другой человек? Кто это тогда и зачем он здесь?
Мужчина поджал губы и прищурился.
— Крайчек давно умер, — отрезал он. — Много лет назад. Кто вы такие и что тут забыли?
— Док, вы его узнаете? — спросил Клайд. Пальцы на станнере сводило от напряжения.
— К… кажется, — неуверенно отозвался доктор. — Я не слишком хорошо различаю лица. Вот черепа — совсем другое дело, особенности костного строения — мой конек… а плоть мешает.
Как?! Как можно, увидев человека хотя бы дважды, забыть, как он выглядит? Надо же быть совсем слепым! Если бы этот обрюзгший старик не тыкал в него пушкой, Клайд возмутился бы вслух, но сейчас он только скривился.
— Зато я тебя отлично узнаю, — сказал старик доктору, и страх в его взгляде сменился отвращением. — Торчвуд, да?
Облегченно вздыхать было рано, но Клайд тут же кивнул.
— Да, Торчвуд. Торчвуд Три.
— Выметайтесь отсюда, — резко приказал Крайчек. Клайд уже не сомневался, что это именно он. — И немедленно, пока я никого не пристрелил. Никаких резких движений, иначе буду стрелять!
— Это взаимоисключающие понятия, — заявил доктор Эдди. — Если бы будем двигаться быстро, то вы застрелите нас из-за резких движений. Если медленно, то пристрелите нас за неторопливость.
Крайчек закатил глаза. Кажется, он действительно знал профессора, и неплохо. Клайд уже заметил, что тот многое понимал слишком буквально.
— У-би-рай-тесь, вы, оба, — устало сказал Крайчек. — Чего бы от меня ни хотел Джек Харкнесс, передайте ему, что я на пенсии. На пенсии, понятно? И пускай в следующий раз приходит сам, а не посылает за мной детей и старых знакомых. Снова переезжать придется. Сволочи. Ну? Чего встали?
Где-то за спиной, а может, на кухне раздался мелодичный, нежный свист, похожий на песню китов. Интересная мелодия для коммуникатора, если, конечно, это он, но Клайд решил не оборачиваться. Вдруг этот параноидальный псих выстрелит? На доктора не приходилось надеяться: вряд ли он сумеет вырубить Крайчека каким-нибудь инопланетным кунг-фу. Крайчек тоже услышал свист, и на его лице возникло очень забавное выражение. Стоило его запомнить — эдакая смесь недоверия со злостью и радостью; а в юности Крайчек, кажется, был красавчиком.
За спиной послышались шаги.
— Крайчек! — произнес хриплый, как будто простуженный голос.
Тут Клайд не выдержал и все-таки обернулся. На верхней площадке у перил стоял тот самый агент с видео — черные очки, круглые щеки, ямочка на подбородке. В руках он не держал никакого оружия, но эти черти умели выхватывать его мгновенно, как шерифы из итальянского вестерна. И еще стирать память. У агентов ЛвЧ были такие сверкающие штуки…
Клайд похолодел. Сейчас Крайчека умыкнут прямо у них из-под носа, а они с доком этого и не вспомнят!
— Люди в черном не имеют юрисдикции в Британии! — возмущенно выдохнул Клайд. — Этот человек пойдет с нами, иначе…
Доктор Эдди шумно вздохнул и опустил руки. Крайчек тоже опустил пистолет, не ставя его, правда, на предохранитель.
— Я не собираюсь забирать его у Торчвуда, — высокомерно заявил агент. — Хотя сделать это было бы проще простого. Крайчек! Отправляйся с ними. Так будет…
— Вечно ты командуешь, Гаутама, — бросил Крайчек, но его лицо смягчилось, он почти улыбнулся.
— Так будет безопаснее для тебя, — закончил агент.
— Это Джек тебя прислал? — прищурился Крайчек.
— Он попросил проконтролировать. Это важно.
Клайд спрятал станнер в карман. Рука устала, да и эти двое однозначно были старыми знакомыми. Ну-ну. Джек, значит, общается с ЛвЧ постоянно, раз попросил их агента подстраховать. А вообще это было даже обидно. Он что, ему настолько не доверяет?
— Свитс? — вдруг спросил доктор Эдди. — Это ты? Так ты жив?
Агент снял очки и бросил на доктора ледяной взгляд. Карие глаза считаются теплыми? Ха!
— Мое имя вам ничего не скажет, — ответил агент, развернулся на каблуках и скрылся в комнате. Снова послышался все тот же китовый свист. Интересно, это, телепортация или что-то подобное? Клайд знал, что у конкурентов более продвинутые технологии, но чтобы настолько…
— Напыщенный индюк, — сказал Крайчек. Оружия у него в руках уже не было. Намек на улыбку с его лица стерся начисто, и он произнес еще одно непонятное и короткое слово. Видимо, ругательство.
— Это польский? — спросил Клайд.
— Русский, — буркнул Крайчек и отвернулся, показывая, что разговор закончен.
Перевода, наверное, спрашивать не стоило.
Не чувствуя под собой ног, Клайд спустился вниз. Крайчек вытащил из шкафа кожаную куртку, повидавшую еще нашествие киберлюдей, и молча кивнул в сторону двери. Клайд шагнул на крыльцо, доктор Эдди, замешкавшись на пару секунд, вышел за ним, а после него появился Крайчек и зазвенел ключами, запирая входную дверь. За забором прятался соседский ребенок и следил за ними через дырку в штакетинах. Яркая куртка выдавала его с головой, даже не считая того, что забор был от силы два фута в высоту. Пошел дождь, и Клайд накинул капюшон.
— Этого агента зовут Лэнс? Он психолог? — спросил доктор Эдди у Крайчека. Тот, втянув голову в плечи, производил какие-то странные манипуляции с замком. — Я не уверен, но мне его лицо показалось очень знакомым. Только вот он совсем не изменился за эти годы. Этого не может быть.
— Джека доставай с дурацкими вопросами, а не меня, — огрызнулся Крайчек и повернулся к Клайду. — Это ваша машина там припаркована за углом? Маскировка ни к черту. Я вас еще до того, как вы вышли, заметил. Никакой подготовки.
— Но мы все равно тебя нашли, — ответил Клайд и улыбнулся.
Кажется, в комиксе пришла пора появиться еще одному интересному персонажу.
***
— Знакомьтесь, — сказал Джек, — с представителем Торчвуда Четыре. Вернее, со всем Торчвудом Четыре в одном лице. Это Алекс Крайчек, хотя вы уже, кажется, познакомились. Правда, Алекс?
Крайчек пожал плечами. Клайд слушал Джека, затаив дыхание. О Торчвуде Четыре он слышал, Джек как-то обронил: «Мы обязательно найдем Четвертый Торчвуд, когда в нем будет нужда», но что это будет настолько буквально, Клайд и представить не мог. Спящий агент, о котором знало только руководство? Вероятно. В Торчвуде Два состоял единственный оперативник, почему Четыре должен быть исключением? Энди не был знаком с Крайчеком, судя по всему, но в Хабе тот наверняка бывал, потому что безошибочно пошел по нужному коридору в главный зал.
Увидев прогностический модуль, Крайчек ощутимо занервничал. Сейчас он то и дело косился на его монитор, словно красная полоса могла слезть с экрана и задушить его.
— Ближе к делу, — пробормотал Крайчек. — И не думай, что раз я согласился сюда прийти, то кинусь вытаскивать ваши задницы из проблем. Я не герой и никогда им не был. А еще я старый, если ты не заметил. Старый и больной, в отличие от тебя…
— А, прекрати, — добродушно перебил его Джек. — Ты нас всех переживешь.
И засмеялся. Крайчек презрительно фыркнул и замолчал.
— Ну и зачем он нам? — спросил Энди. Он сомневался. Ему явно не хотелось верить, что какой-то старый параноидальный пень сможет им помочь. Но Клайд теперь был непоколебимо уверен, что уж Крайчек-то наверняка знает, что стряслось с Разломом и почему. Кроме того, он, судя по возникшему из ниоткуда в доме агенту, работал и на ЛвЧ. То там, то сям. С миру по нитке — голому рубашка. Отлично устроился, надо сказать.
Оскалившись в улыбке, Крайчек уставился на Энди. Тот ему явно не нравился. Энди отвечал ему взаимностью.
— В свое время Алекс работал на одну организацию, которая называлась «Комитет»…
— Консорциум, — перебил Джека Крайчек.
— Я уверен, что это одно и то же, — отчеканил Джек с неожиданной злостью, и Клайд вздрогнул. — А то, что случилось вчера, слишком похоже на их рук дело. Ты должен помочь нам, Алекс, ты обязан. Торчвуд предоставил тебе убежище, и пора возвращать долги…
— Ну уж нет, — сказал Крайчек, поднимаясь с места. — Консорциума больше не существует. Они все давно умерли. Все до единого. Нет смысла ворошить прошлое и гальванизировать эти трупы, Харкнесс! — Он замолчал, словно вспоминал что-то, а потом добавил: — Мертвые мертвы! Мертвы, ты меня слышишь? И я тоже мертв, к твоему сведению! Кроме того, я расплатился c тобой сполна тогда, на Багамах, когда ты отправил меня на смерть!
Крайчек покраснел, словно его вот-вот хватит удар, но, отдышавшись немного, снова сел и вытащил из кармана платок. На его белой футболке темнело мокрое пятно. Джек примирительно развел руками, но сдаваться не собирался.
— Тогда хотя бы ответь на наши вопросы, — сказал он. — Разлом закрылся — каким образом это получилось? Кто еще мог это сделать, если не Комитет? Я знаю, многие могли, — поправился он, — но только Комитету это могло быть выгодно сейчас. Я уточнил, угрозы вторжения нет…
— Разлом? — улыбнулся вдруг Крайчек. — Так ты не из-за Угольной биржи меня сюда вызвал?
Джек замолчал.
— Угольной биржи? — переспросил Энди.
— Клайд, проверь, быстро! — скомандовал Джек.
Очнувшись, Клайд подбежал к свободному терминалу. В интернете не было никаких новостей; судя по соцсетям и газетам, с Угольной биржей было все в полном порядке, если не считать того, что открытие отеля отложили еще на год. Тогда Клайд переключился на камеры слежения. Джек встал у него за спиной, сверля мониторы взглядом.
А вот и площадь Маунт Стюарт.
— Матерь божья! — выдохнул Энди. Крайчек захихикал. Сначала Клайд не мог понять, что не так с картинкой, и прохожие, кажется, тоже этого не замечали.
— Это же просто скалы, — растерянно сказал он, когда наконец до него дошло.
— Ага! — отозвался Крайчек. — Скалы. Никто не заметил, даже вы, высокомерные дебилы, а я — я заметил. Нет вашей Угольной биржи больше, и бог ее знает, куда она подевалась. Зеваки, кажется, считают, что БиБиСи снимает очередной сериал, а это декорации или маскировка. Я утром был на Маунт Стюарт, и до сих пор никто, никто не всполошился. Этот город обречен, я вам отвечаю.
— Это все части одного целого, — прошептал Джек.
— Так я могу идти? — спросил с надеждой Крайчек.
— Нет! — отрезал Джек. — Ты остаешься. Энди, отведи его в камеру. Если Алекс замешан, я хочу это выяснить, пока он здесь, а не когда он юркнет в очередную крысиную нору.
Звонок, как всегда, раздался в самый неудачный момент: в разгар совещания. Незнакомый номер. Мортимус? Возможно. Некоторое время Сек рассматривал экран коммуникатора — тот беззвучно вибрировал в руке, — а потом с едва ощутимой мстительностью выключил связь.
— …финансовые результаты неудовлетворительны, — закончил Омега. Он давно уже сменил внешность грузного и широкоплечего Зеда на свою собственную и вернулся к рабочему дежурству на Планете, но продолжал вести финансовые дела организации. Кажется, ему просто нравилось строить схемы.
— Мы не ради прибыли работаем, — сказал Сек. Коммуникатор опять завибрировал. Интересно, кому это он нужен так срочно и немедленно? Подождет. Сек снова сбросил звонок.
— Не ради прибыли. Но нам нужно оплачивать потребляемые ресурсы, а переводить средства из финансового конгломерата на Альфе Центавре слишком долго. И продавать «Монсанто» геном сверхурожайной пшеницы я бы не хотел.
— Продай что-нибудь другое, — предложила Эл, хитро улыбаясь. — Джею очень нравится тот коктейль, который изобрел Зилтор — «тонус мышц». Безвредно, но будет продаваться не хуже, чем ксеникал. Джей просто идеален в качестве образца типичного человека.
Коммуникатор в ладони вздрогнул еще раз. Нет, звонивший явно не собирался сдаваться. Сек поднялся из-за стола.
— Продолжайте без меня, — сказал он и вышел за дверь. Коммуникатор настойчиво дрожал, высвечивая все тот же длинный межпланетный код. Он ничего не говорил о звонившем, но начало кода — S3 — говорило о том, что тот находится на Земле. Все проще. Наверняка кто-то из агентов. Сек глубоко вздохнул и включил связь.
— Слушаю.
Динамик неприятно зашипел — словно воду вылили в расплавленное олово, потом раздался треск, в котором отдаленно угадывался голос. Знакомый голос Джека Харкнесса.
— …Надо же, взял трубку, — Джек явно был не в настроении: это внушало надежду, что дело не в простой болтовне. — Нужна…
Треск помех заглушил последнюю фразу.
— Что? Что тебе нужно? — мрачно спросил Сек. Он отошел к стене и встал, придерживая коммуникатор плечом и щупальцем; лицо чесалось, очень хотелось выключить маскировку, но в открытых помещениях, таких, как коридор возле главного зала, следовало соблюдать секретность.
Снова затарахтели помехи.
— Не слышу. Говори четче.
Наверное, звонит откуда-то из подвалов. Может, нашел какой-то очередной «артефакт» и теперь хочет, чтобы Сек снова помог ему с каталогизацией? Встреча под благовидным предлогом. Сек улыбнулся, но тут Джек снова прорвался сквозь шум:
— Помощь мне нужна. Я тут… — часть фразы сожрали помехи, но последнее слово раздалось четко и ясно: — умираю.
— Что? — переспросил Сек. — Повтори!
Коммуникатор зашипел в последний раз и отключился.
Мгновение Сек смотрел на экран, пытаясь собрать информацию воедино. Видимо, Джек действительно нашел образец какой-нибудь технологии в своем бездонном подвале. Галлифрейской технологии. Что-нибудь от Рассилона. Например, чайник. Юмор получался какой-то уж слишком черный, и Сек нажал вызов последнего номера. Звонок сорвался, хотя коммуникатор был настроен и на межпланетную, и на межвременную (при необходимости) связь.
В следующий миг Сек бежал по коридору к лифту: ТАРДИС была припаркована на нижнем ярусе, в секторе для жилых помещений. Можно было надеяться, что это очередная из милых шуточек Джека, и хорошо бы так и вышло, но анализ ситуации оказался слишком неутешительным — в комплексе с тем, что коммуникатор не смог установить связь. Сек без угрызений совести растолкал агентов, пробился в лифт первым и нажал кнопку. Если даже кто-то и возмущался ему вслед, он этого не слышал.
В конце концов, именно он руководит ими, хоть они и понятия об этом не имеют. Джек мог сотню раз издеваться над его любовью к субординации — все равно он не знал и половины, даже десятой доли не знал. Джек… Сек стукнул кулаком по стенке лифта: тот слишком медленно двигался. Нужно еще ускорить…
Лифт остановился. Сек прорвался сквозь полуоткрытые двери и побежал туда, где находилась дверь в его «квартиру» — на самом деле, в его ТАРДИС.
И никто не спрашивал, почему у агента Си на двери висит табличка «Не влезай — убьет». Агенты ЛвЧ имели право на подобные странности. ТАРДИС не стала ждать, пока он достанет ключ, и открыла дверь сама прямо перед ним; Сек благодарно кивнул, вбегая внутрь. Щелкнул замок. Консольная, полутемная до этого, ярко осветилась. Тепло. Принятие. Комфорт.
Сек не глядя положил коммуникатор в «гнездо» на консоли и начал настраивать маршрут.
— Пеленгуй последнее соединение, — сказал он. ТАРДИС ответила резким, тошнотворным неудовольствием, но Сек упрямо дернул щупальцами и приказал: — Выполняй!
Медленно, как будто нехотя, ТАРДИС выдала на экран длинный код места-времени на высоком галлифрейском — явно из вредности, и Секу пришлось несколько минут разбирать, откуда именно Джек ему звонил. Но это оказалась не какая-нибудь черная дыра. И даже не Кардифф.
Это был Вашингтон, округ Колумбия, 2011 год.
Сек глубоко вздохнул. Ничего такого… рокового в тот год в столице не случалось, это точно. Но факт оставался фактом. Даже ТАРДИС с трудом запеленговала сигнал, если, конечно, дело не в том, как именно она относилась к Джеку.
Что ж, если это шутка или просто благовидный предлог встретиться, можно и сделать это. Машина времени — очень удобный инструмент. Сложно опоздать куда-нибудь, когда она у тебя есть. Сек довольно улыбнулся. Единственным минусом можно было считать обиду Мортимуса: тот до сих пор общался с ним очень мало, а при разговоре постоянно язвил, думая, что задевает этим Сека. Но на таймлорда было бы слишком странно обижаться за такие мелочи.
Он включил дематериализацию, и ТАРДИС принялась вычислять оптимальное время старта. Чтобы темпоральный контур не «засветился» — пусть даже Галлифрей неизвестно где, а далеки не станут искать его по временному следу машины таймлордов, — нужно было тщательно рассчитать момент материализации-дематериализации. Идеально — синхронно с другими временными устройствами, материализовавшимися в то же самое время. Так как Доктор, агенты времени и прочие постоянно обретались на Земле, ожидание обычно занимало не более трех минут.
Временной ротор нежно запел, поднимаясь и опускаясь, но в тот же миг ТАРДИС затрясло, консольная накренилась, и Сек, уцепившись за консоль, в отчаянии потянул тумблер экстренной перезагрузки ротора.
Сколько бы он ни рассказывал Мортимусу об интуитивно понятном интерфейсе консоли, все-таки у того была довольно старая и давно изученная далеками модель. Схемы управления новых были слишком хорошо засекречены. Помнится, Доктор стучал по консоли своей ТАРДИС молотком — или это были только слухи? Сека обдало новой волной неудовольствия, на этот раз острого и болезненного.
— Ну же, постарайся. Что с тобой? — спросил он вполголоса. Наверное, он бы никогда и никому не признался, что разговаривает со своим кораблем — почти как таймлорд, — но сейчас его все равно никто не увидит.
ТАРДИС снова вздрогнула, пытаясь проложить маршрут. Ротор, дребезжа, застонал почти безнадежно.
— Давай! — выкрикнул Сек, цепляясь за консоль одной рукой, а второй лихорадочно и почти наобум меняя настройки. Протокольные действия? Точно не сейчас! И, кажется, что-то помогло, потому что консольная выровнялась, ротор перестал дребезжать и мягко засвистел, поднимаясь и опускаясь, потом замер. ТАРДИС прибыла на место.
Сек включил внешний экран и выдохнул. Снаружи действительно был Вашингтон — жилой район, кажется, в паре кварталов оттуда жил когда-то Мортимус. Ночь. Непривычно много мусора, но и только: возможно, праздник. Люди обычно начинали чистить улицы к утру.
А вдруг это ловушка? Сек напряженно всмотрелся в экран, переключил режимы. Никаких следов энергетического оружия, аномальных гравитационных возмущений. Нет, все чисто. Кажется. Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Лицо снова зачесалось, и он вспомнил, что забыл снять голографическую маску. Но сейчас это было кстати, так что Сек, отпустив наконец консоль, пошагал к двери.
За дверью было тепло и ветрено — обычная для этого климатического пояса Земли ночь, скорее даже поздний вечер. Вдалеке шумели машины. Откуда-то доносились радостные крики: возможно, действительно какой-то праздник. День памяти? Нет, слишком холодно для конца мая. Может, день труда. Летом было бы жарче и комфортнее, чем сейчас. Но где же Джек? Сек завертел головой. ТАРДИС припарковалась в небольшом тупичке, заваленном мусором; если Джек где-то неподалеку, можно проверить это очень простым способом. Сек вытащил коммуникатор и набрал тот же неопознанный номер.
На этот раз звонок прошел. Из динамика донеслись гудки, быстрые, сдвоенные, словно древний телеграфный шифр — точка, точка, пауза. В ту же минуту за углом раздался тихий гул. Вибрация.
Сек вытащил из кобуры дезинтегратор и осторожно заглянул за угол. Посреди пыльного тротуара, прямо под фонарем стоял Джек и со странной улыбкой смотрел на экран своего телефона. Что-то в его поведении выглядело не слишком обычным, даже ненормальным, и Сек не стал опускать оружие. Шагнул вперед.
Джек, услышав шум, поднял голову.
— А-а-а, это все-таки ты, — сказал он, отчетливо проговаривая каждое слово, и, слегка покачнувшись, спрятал телефон в карман шинели. — Я думал, твои все попрятались. Закопались в землю поглубже. Как кроты.
Он развел руками и засмеялся, и Сек неожиданно понял, что с ним не так. Джек был пьян как последняя свинья. Отвратительно. Накидался, а теперь врет непонятно что.
Сек бросил дезинтегратор обратно в кобуру и раздраженно дернул щупальцами.
— О, теперь ты разозлился, — радостно констатировал Джек. — Мне нравится, когда ты сердишься. Такой… непосредственный. Тьфу, какое дурацкое слово — «непосредственный». Но тебе…
— Заткнись, — негромко перебил его Сек. Злость вскипела внутри пронзительно-белым холодом. Злость и обида.
— И не подумаю, — продолжил Джек. — А ну-ка, вспомни, гений, когда ты меня видел таким последний раз? А?
Он подошел ближе. От него отвратительно несло парами алкоголя и продуктами его переработки; мерзкая смесь. Сек сделал шаг назад, но еще до того, как отступить, понял, к чему Джек ведет.
Он никогда не напивался так — просто потому, что не мог. Организм, перестроенный артронной энергией, избавлялся от интоксикации эффективно и быстро. И значит, с Джеком действительно что-то случилось.
Но обида все равно никуда не делась.
— Чего тебе надо? — едва разжимая губы, спросил Сек.
— Побыть недельку-другую в твоей ТАРДИС. Нужно бы поправить… здоровье.
Джек наклонил голову и улыбнулся, широко, кокетливо и заразительно. Сек хмыкнул и крепко сжал губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Дурацкий рефлекс.
— За тобой гонятся? — спросил он, глядя в сторону.
— Можно и так сказать. Наступают на пятки, буквально говоря. — Джек рассмеялся, запрокинув голову, и Сек непроизвольно дернул губами в слабой улыбке.
— Кто на этот раз?
— Смерть, — улыбаясь, ответил Джек.
— Чушь! — отрезал Сек. — Это алкоголь наступает тебе на пятки… нет, на мозги он тебе наступил. И отдавил. Хорошо. Идем. Протрезвеешь и скажешь, в чем дело.
В этот миг Джек быстро шагнул к нему, схватил за плечи и крепко обнял.
— Как я рад тебя видеть, Гаутама! — шепнул он. — А ты? Рад?
Сек вздрогнул и зажмурился; нет, запах недоокисленных продуктов этанола можно было вынести, потому что от самого Джека пахло как обычно — одеколоном, телом и почему-то сексом. А, ну конечно. Напился и подцепил кого-то.
Сек оттолкнул его и отряхнул пиджак. Хотелось разозлиться, но первая, самая яркая и сильная злость выгорела дотла, а новая получалась кислой и противной. Только усиливала дурацкую, неконструктивную обиду.
— Хватит. Идем.
Он развернулся и пошагал к ТАРДИС. Джек нетвердо, сбивчиво шел следом. На этот раз ТАРДИС не стала открывать замок, и Сек полез за ключами. Джек встал рядом, опираясь о стену плечом.
— А ты не веришь, что я стал смертным, — сказал он. — Интересно, почему? Тебя не убеждает то, что творится вокруг?
Сек наконец справился с замком, отпер дверь и втолкнул Джека внутрь.
— Я же сказал: протрезвеешь и расскажешь, в чем дело, — холодно ответил он, ловя привычное раздражение ТАРДИС. Она не любила Джека по многим причинам, в основном потому, что тот был фиксированной точкой во времени и пространстве и создавал ей чисто физические неудобства. Интересно, как на Джека реагировала ТАРДИС Доктора? Так же или все-таки иначе?
Но Джек молча вытащил руку из рукава шинели и расстегнул манжету.
— Вот, смотри. — Он согнул локоть. На предплечье темнела россыпь ссадин и синяков, разного цвета и оттенков — значит, полученных в разное время. Но это же невозможно. Невозможно.
Сек отключил маскировку и потер лицо. Нет, совершенно немыслимая ситуация. Хотя гипотетически… Артронная энергия исчерпала лимит?
— Это навсегда? — отрывисто спросил он.
Джек пожал плечами.
— Ты как будто действительно не знаешь, что творится на Земле. Или вы все вместе отбыли в свой замок из слоновой кости на краю галактики? Эдакий рой из далеко-бабочек.
— Не знаю, — сказал Сек. — И бабочки не летают роем.
— Зануда, — остро улыбаясь, отозвался Джек.
ТАРДИС будто нарочно не включала полное освещение, и на лицо Джека падали косые тени, делая его до странного, почти нечеловечески красивым. Что такое красота? Симметрия? Гармоничность? Целесообразность и функциональность? Не только. В этом понятии слишком многое заложено, и сейчас совершенно не время анализировать, что именно.
— Настал день, и никто не умер. И на следующий. Еще, и еще, и еще, — нараспев проговорил Джек, улыбаясь горько и неприятно. — День чуда. Ну? Этого хватит, или нужно рассказывать дальше?
Сек молчал. Мортимус об этом упоминал. Да. Давно. Память тут же подсунула точную дату — двадцать первое сентября 2009 года, именно тогда он услышал об этом. Чудо, которое Мортимус отменил и наложил на все, связанное с ним, секретность под грифом «4-5-6» — потому что как раз тогда они готовили партию специальных клонов. Отравленное яблоко.
— Но эта реальность не могла состояться, — сказал Сек неуверенно. — Мортимус нашел источник и…
— Она состоялась, — перебил его Джек. — Потому что вот он я, без иммунитета, без регенерации, смертный, как в день, когда родился. Представляешь, каково мне сейчас?
Сек хмыкнул и улыбнулся, не разжимая губ.
— Прекрасно представляю. Я, в отличие от тебя, смертен.
Джек скривился, потом рассмеялся, прищурив ярко-голубые даже в полутьме глаза.
— Все-таки соскучился я по тебе и по твоей неуловимой иронии, — сказал он.
— Соскучился? Мне показалось, тебе некогда скучать, и сейчас тоже.
Явно очень довольный, Джек снова рассмеялся. Он сбросил шинель на пол (ТАРДИС ответила волной отвращения) и расстегнул рубашку.
— Ревнуешь, — утвердительно заявил он. Сек подавил порыв схватить его за воротник и хорошенько встряхнуть. Никогда не поздно сделать это потом, когда (если) все наладится. А если не наладится, то… то… Не стоит этого делать.
— Ты боишься болезней? Для этого тебе понадобилась ТАРДИС — для иммунитета?
— Догадлив и умен, как всегда. В точку.
— Тогда почему не попросил кое-кого другого? У него тоже ТАРДИС, — мстительно спросил Сек. — Он тебя проигнорировал. Это же очевидно.
— А, брось, — Джек даже бровью не повел, хотя пьяного веселья в его голосе поуменьшилось. — Глупая попытка задеть. И неудачная. Я ждал от тебя чего получше.
Сек пошевелил щупальцами. Попытка, скорее всего, удалась. Но Джек теперь выглядел откровенно несчастным, хоть и пытался это скрыть, и в порыве раскаяния Сек сказал:
— Это слишком короткая линия, чтобы ты мог об этом беспокоиться. Если я не ошибаюсь, она займет не больше трех месяцев.
Лицо Джека дрогнуло — дикая смесь отчаяния и радости, и снова его яркая, необычная и страшная красота буквально толкнула Сека в живот, перехватила дыхание.
— Что ж, тем лучше, — сказал Джек. — У тебя же есть мороженое, Гаутама? Я помню, ты с ума сходишь от мороженого. Сладкого хочется — сил нет.
ТАРДИС наконец включила полное освещение, и Сек прищурился, прикрывая глаз рукой.
— Сначала в лазарет, — ответил он, сдерживая улыбку. — Я должен сделать проверку.
— Слушаюсь, верховный командующий, — отчеканил Джек, поднося ладонь к виску
Если бы у Лэнса спросили, не разочаровался ли он в своем выборе уйти из ФБР ради мистической организации, которая регулирует деятельность инопланетян на Земле, он бы ответил «Ни за что». Только так и следовало отвечать на этот вопрос.
Думать по этому поводу можно было что угодно.
Лэнс, который на данный момент носил имя «агент Эс», про себя не соглашался самоидентифицироваться с однобуквенным обозначением. Правила организации, пусть так, но внутреннее самоопределение может сохраняться каким угодно — разве возможно заставить состоявшуюся личность называть себя кодом из одной буквы? Тем не менее, люди интерпретируют подобные вызовы в совершенно индивидуальной манере. В организации Лэнс насмотрелся разных вариантов: кто-то искренне сопоставлял себя с таким обозначением, избавляясь от старой личности и старого мироощущения в пользу нового (агент Кей, например), кто-то превращал букву в имя и легко манипулировал новой сущностью (Эл, Джей, да и Бета тоже), кто-то пользовался прозвищами наряду с официальным кодом, игнорируя протокол при любой возможности. Например, Гаутама.
Да, в общем, с Гаутамы все и началось.
В штате организации он значился как «агент Си»; один из старейших агентов после Зеда и Кея. Стажеры понятия не имели, что он — инопланетянин, действующие агенты знали, но молчали. Негласная проверка новичков, обычный социальный ритуал, как сказала бы доктор Бреннан.
Сам Лэнс разгадал эту загадку довольно быстро: по отсутствию микровыражений на его голографической маске, тогда еще — с другой внешностью. После разоблачения Гаутама усовершенствовал ее — теперь она иногда мелко помаргивала, дергала уголками губ и в целом сбила бы с толку любого профайлера, который бы попытался читать эту какофонию.
Зато у Гаутамы были щупальца, которые работали куда лучше любых микровыражений.
В данный момент они застыли без движения, и это говорило об очень многом. Например, что вопрос серьезный. И что он не хотел бы, чтобы Лэнс этим заинтересовался подробнее, чем стоило. И что Гаутама долго колебался, прежде чем поручить ему это задание.
Любопытно.
— Одному из наших агентов требуется психологическая помощь, — сказал Гаутама. Он стоял, опираясь рукой на край стола, и пытался напустить на себя неформальный вид, но получалось у него это плохо.
— Большинству наших агентов требуется психологическая помощь, — ответил Лэнс. Это было правдой. Хотя подбирали персонал очень тщательно и в агенты редко попадали эмоционально неустойчивые личности, но зато клинических социопатов было хоть отбавляй.
Прямо как в ФБР. И, пожалуй, именно поэтому Лэнс чувствовал себя слегка разочарованным последние несколько лет.
Гаутама выразительно вздохнул. Его щупальца едва заметно вздрогнули. Он всегда воспринимал организацию как свое личное детище — забавный вариант самоидентификации. Лэнс понятия не имел, сколько Гаутаме лет, но явно много, и вряд ли большая часть его жизни прошла в ЛвЧ.
— Этому агенту она требуется сильнее, чем прочим, — отчеканил Гаутама и встал ровно, в позу «вольно», уставившись на Лэнса своим единственным глазом. — Проблема, которая есть у него, мешает работе. Поговори с ним. Разберись. Дай свои рекомендации.
— Я давно не занимаюсь психоанализом и не хотел бы начинать снова, — ответил Лэнс. Любопытство разгоралось все ярче, но ему действительно не хотелось бы снова возвращаться на эту чудовищно, как выяснилось, зыбкую почву.
— Психоанализ и не требуется. Нужны только твои выводы и рекомендации.
Ну конечно. Интересно, что на этот раз? Допустим, как источник научных данных ЛвЧ куда плодотворнее ФБР. В ФБР никогда не выпадет возможности узнать, какие психологические последствия несет за собой беременность у мужчин. Или как влияет генетическая модификация на мозг взрослой состоявшейся личности.
Это была главная причина, почему Лэнс согласился на предложение работать здесь: возможность исследовать то, чего в других местах попросту не существует. Согласился, невзирая на последствия — полный отказ от прошлого.
— А если ему понадобится помощь психиатра? — спросил Лэнс.
— Ты скажешь об этом. Ты эксперт.
О, теперь Гаутама манипулирует им в своей неповторимой манере. Но манипулирует, надо признать, успешно: Лэнс непроизвольно расправил плечи. Эксперт — правда. Констатация приятного факта. Если бы Гаутама продолжил с похвалами, это разрушило бы эффект, но Гаутама не продолжил.
— Может, объяснишь хоть вкратце? — спросил Лэнс. — В чем дело, что именно мешает ему работать, да и кто этот агент, в конце концов. Ты ведь даже его букву не назвал.
Щупальца Гаутамы задумчиво зашевелились. Решает, говорить или нет. Или, вернее, что именно говорить.
Гаутама не врал — Лэнс не мог вспомнить, чтобы он это делал, — но замалчивал факты виртуознее любого лжеца.
— Ты его не знаешь. Он работал здесь раньше, потом брал отпуск… и теперь снова вернулся. Называй его… — Гаутама задумался. — Агент Икс. Да. Мне нужно, чтобы он мог исполнять свои обязанности.
— Тебе нужно? — спросил Лэнс. — Или организации?
Очевидно, этот вопрос поставил Гаутаму в тупик, потому что он немедленно разозлился: выпятил острый, как у сказочной ведьмы, подбородок, дернул щупальцами, скривил тонкие, сливающиеся по цвету с кожей губы. Наверняка на той планете, откуда был родом Гаутама, и слыхом не слыхивали об управлении гневом.
— Не важно, — отчеканил он.
Действительно, идентификация «я являюсь неотъемлемой частью организации» предполагает такую реакцию. Разделить себя и работу не представляется возможным, но это не растворение, а нечто другое.
«Государство — это я».
Лэнс примирительно улыбнулся и развел руками.
— Это был глупый вопрос. Извини. Конечно, я поговорю с ним, если ты этого хочешь.
— Агент Икс будет ждать тебя на уровне D, в медицинском отсеке.
— Он что, ранен?
— Нет! — ответил Гаутама. — Но там очень удобная кушетка, так что я решил…
Фраза прозвучала довольно двусмысленно, и Гаутама, невзирая на свое инопланетное происхождение, это понял и замолчал. Лэнс сдержал улыбку. Не хотелось его обижать.
— Иди. Не задерживайся, — буркнул Гаутама и отвернулся к столу. Он снова включил голографическую маску агента Си. — Кроме того, тебе временно придется стать его напарником.
А вот и ложка дегтя. Впрочем, чего еще было ждать?
— Ты возьмешь себе нового напарника? — спросил Лэнс. Обидеться будет непрофессионально. Недостойно. Это не попытка его уязвить, обычная ротация… И его никто не бросает. Снова.
— Нет, — не оборачиваясь, отозвался Гаутама. — Я же сказал: временно. Семь-десять рабочих дней.
Кажется, ему было стыдно. Лэнс сдержал улыбку. Все-таки базовые эмоции у большинства разумных видов потрясающе схожи, хоть и возникают по совершенно разным причинам.
— Это не должно причинить неудобств, — продолжил Гаутама. — Он готов сотрудничать и сам хочет поскорее избавиться от своей проблемы.
Что ж… Гаутама не лгал, и это внушало определенные надежды. Остался один, последний вопрос, который и решит исход дела. Лэнсу хотелось думать, что он может еще что-то изменить и отказаться. Конечно, может.
— Он человек? — спросил Лэнс.
Гаутама обернулся. Его человеческая маска выглядела безучастной, но что скрывалось под ней? Не угадаешь.
— Не знаю. Не могу сказать. Спроси у него сам, — ответил он.
Лэнс кивнул и вышел в залитый белым светом коридор. Голова кружилась, как после алкоголя. Гаутаме было очень трудно отказывать, особенно когда он не приказывал, а просил. Привязанность. Импринтинг. После Бута и Бреннан требовался тот, кто сможет заменить Лэнсу близких. Почему бы и не напарник? Но Лэнс, хоть и принял уже решение и теперь уверенно шагал в направлении лифта, ощущал странное внутреннее напряжение и не мог его объяснить.
Супервизия нужнее всего, когда не к кому за ней обратиться. Врачу, излечися сам.
В главном зале, как всегда, было шумно: толпились инопланетяне-туристы, быстрым деловым шагом спешили куда-то другие агенты (как выяснилось после более близкого знакомства, многие нарочно напускают занятой вид, проходя через главный зал), то и дело раздавались объявления. Обойдя аркиллийского дроида, у которого заклинило сервомеханизм (агента И уже почти освободили из рукопожатия), Лэнс краем глаза посмотрел на главное табло. Все было в норме, карта сияла зелено-желтым, только где-то в Орегоне мигал красный огонек. Близнецы возились над пультом — наверное, опять неприятности с Разломом, — и Лэнс, помахав Бобу, вызвал лифт.
Он уже перебирал варианты, как начать разговор.
Все агенты были своеобразными личностями — черта, характерная и для ФБР, но в ЛвЧ своеобразие просто зашкаливало. Разумеется, психологических проблем у каждого из них было хоть отбавляй. И большинство успешно компенсировало их — к счастью, потому что меньше всего Лэнсу улыбалось становиться штатным психоаналитиком организации. Он так и сказал Гаутаме, когда тот предложил ему эту работу, и Гаутама согласился. Только наука и только ксенопсихология, никаких исключений. Этот агент Икс, судя по всему, относился ко второму случаю. Лэнс хлопнул по рецептору, и дверь бесшумно отъехала в сторону.
Говорят, хороший патпсихолог сможет поставить диагноз пациенту, пока тот идет от двери к кушетке. Лэнс считал себя хорошим, но сейчас все было наоборот, и, шагнув через порог, он замер на месте.
Во-первых, пациент был гуманоидом, визуально идентичным человеку. Во-вторых, он сидел на месте врача, а не на предназначенной для этого кушетке. В-третьих, на нем был до боли знакомый темно-синий халат института Джефферсона.
Ладно, первое могло быть голографической маской, но зачем тогда у него дреды? Зачем изображать экстравагантную прическу, если рациональнее придерживаться средних значений? Второе, как и первое, впрочем, говорило о пациенте довольно многое: стремление доминировать, демонстративность, возможно, анальная акцентуация, если он человек. Но третье?
Черный траурный костюм был идеальным способом слиться со средой и одновременно идеальной защитной броней, естественно, в переносном смысле. Комплекс психологических защит предполагал и унификацию как способ скрыться от опасной окружающей среды и справиться с неуверенностью в себе. В армии для таких целей служит форма. Лэнсу самому было спокойнее в костюме — хотя те времена, когда он одевался в черное и раскрашивал лицо, чтобы справиться с внутренним напряжением, давно остались позади.
Третье означало, что проблемы агента Икс привели к тому, что его отстранили, а не попытку Гаутамы проверить Лэнса так или иначе.
— Добрый день. Я… — начал Лэнс.
— Доблестный сэр Ланселот, которого король Артур отправил заниматься грязной работой, — перебил его агент Икс и противно захихикал. Он сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел на Лэнса снизу вверх. Его светло-серые глаза не смеялись и даже не улыбались, а холодно изучали, анализировали. И улыбался агент Икс неумело. Человек ли он? Запросто может быть. Но не исключено, что под этой хорошо подогнанной оболочкой скрывается зеленый и ушастый инопланетянин.
И откуда он знает, как Лэнса зовут? Лицо агента Икс было на сто процентов ему незнакомо. Они никогда не пересекались в Джефферсоне, Лэнс бы не забыл такую снисходительную мину. Нет, это точно какая-то проверка. Лэнс, стараясь сохранять профессионально доброжелательное выражение лица (в конце концов, ему удалось наладить общение даже с откровенно враждебно и пренебрежительно настроенным Бутом), протянул агенту Икс руку и сказал:
— Не настолько доблестный, как хотелось бы, и работа, надеюсь, не настолько грязная. Я агент Эс, и я могу помочь в решении твоей проблемы.
Агент Икс приподнял бесцветные брови, не двинувшись с места.
— Дружеские прикосновения не обязательны.
Лэнс уселся на кушетку, открыто и располагающе улыбнулся. Картина складывалась все более четкая: не нужен никакой MMPI, чтобы с уверенностью сказать, на какой из шкал у агента Икс будет пик, а на какой — провал. Даже судя по внешности — подобранной как попало одежды, которая, впрочем, смотрелась на нем вполне органично, островков светлой щетины на щеках, а еще прически. Дреды, наверное, для удобства, не для позерства, но и второго исключать нельзя.
— Хорошо, обойдемся и без прикосновений, если они неприятны. Итак, давай пообщаемся, если ты не против…
— Я против, — быстро вставил Икс.
Лэнс моргнул.
Во-первых, Гаутама солгал. Во-вторых…
Гаутама солгал так умело, что Лэнс не распознал его ложь, даже не задумался, что тот может соврать прямо и неприкрыто. Соврать ему, его напарнику, с которым они работают бок о бок уже почти десять лет. Обидно. Неприятно. Лэнс выдохнул, стараясь сдержать совершенно лишнюю сейчас злость.
— Твой уровень компетенции недостаточен. Нам не о чем с тобой общаться, — продолжал агент Икс. Когда-то белые, его кеды выглядели такими заношенными, что даже их марки теперь не определить. Но руки у агента были идеально чистыми, а ногти аккуратно подстрижены.
— Ну хорошо, общаться тоже не будем, — ответил Лэнс и взял с тумбочки медицинский планшет. Он давно считал этот метод примитивным, но Икса теперь хотелось проверить по-полной. И даже не потому, что тот вел себя вызывающе и пренебрежительно. Так… Лэнс открыл пустой файл для графики и протянул планшет Иксу. Как он его возьмет? Возьмет ли?
Икс взял планшет спокойно и уверенно, но движения его тела… Лэнс задумался. Пациент двигался так, словно тело было не слишком-то ему привычно, и это могло означать, что Икс действительно инопланетянин в человеческом «костюме» — или что он недавно выздоровел после тяжелой травмы. Для ЛвЧ не в новинку ни то, ни другое.
— Нарисуй мне несуществующее животное, — сказал Лэнс.
— Несуществующих животных не существует, — ответил Икс без улыбки, но Лэнс почему-то был абсолютно уверен, что он издевается.
— В этом и смысл задания, — ответил он.
— Ты не можешь давать мне заданий. У тебя недостаточно полномочий.
Зашкаливающая ригидность. Сама по себе эта акцентуация не была проблемой — многие агенты оказывались склонны к ригидности, да она и помогала при работе. Но в сочетании с демонстративностью это делало агента Икс совершенно непригодным к работе в организации, человек он или нет.
— Агент Си поручил мне проверить твою работоспособность, — подстраиваясь под стиль его речи, сказал Лэнс. — У него достаточно полномочий, как думаешь?
Икс промолчал, развернул планшет к себе и начал водить по экрану пальцем.
— Может, будет удобнее стилусом? — спросил Лэнс. После этого задания он даст Иксу тест MMPI: пускай помучается над пятью с лишним сотнями вопросов. Спешить им все равно некуда, а результаты получатся более наглядными. Гаутаме придется признать, что проблема агента Икс — в самом агенте.
— Нет, — ответил Икс, продолжая тереть экран.
— Агент Си поручил мне быть твоим напарником. Временно.
Икс, не говоря ни слова, пожал плечами. Потом поднял голову и протянул Лэнсу планшет.
Экран был полностью и очень тщательно заштрихован черным. Что ж, чего-то подобного и стоило ожидать.
— Это и есть животное? Какое оно? Как называется?
Икс осторожно убрал назад один из дредов, глядя перед собой.
— Абсолютная и бесконечная чернота, — ответил он.
Лэнс покачал головой и улыбнулся:
— Но как она может быть бесконечной? У нее ведь есть края.
— А это только фрагмент, — ответил Икс. Он посмотрел на Лэнса, потом расплылся в улыбке и захихикал уже знакомым противным голосом. Шутка, которая тоже говорила о многом.
Лэнс выключил графический редактор и начал листать проводник в поисках теста, но свет вдруг мигнул. Загудела сирена: значит, чрезвычайная ситуация. В тот же миг запищал коммуникатор, и Лэнс включил экран. Гаутама, как и стоило ожидать.
— Отправляйтесь к Центральному парку, — без лишних слов скомандовал он. — Там зафиксировано множественное проникновение внеземных жизненных форм. Разберитесь с этим.
— Разберитесь? — удивленно спросил Лэнс. — Мне брать с собой агента Икс?
— Да.
— Но он же…
— Это не обсуждается! — рявкнул Гаутама и выключил связь.
Лэнс встал и обернулся к Иксу. Тот продолжал неприятно улыбаться.
— Знаешь, что? Пожалуй, я нарушу его приказ, — сказал Лэнс. — Оставайся здесь, а я поеду на задание один.
— Ошибка, — ответил Икс. Он тоже встал: худощавый, нескладный, но довольно широкоплечий. Халат Джефферсона болтался на нем, как чужой. — Мое присутствие будет необходимо.
— Ты слишком нестабилен, чтобы исполнять обязанности, — отчеканил Лэнс, — и тебе нельзя позволять…
— Какая глупость! Ты совершенно не можешь судить о том, стабилен я или нет, — перебил его Икс. Он обошел Лэнса по дуге и теперь целеустремленно шагал к двери. Лэнс пробормотал под нос ругательство и поспешил следом.
В коридоре царил заведомый хаос. Сирена продолжала гудеть.
— Нет, могу. Мне поручили проверить твое состояние, — выкрикнул Лэнс, перекрикивая шум. — И я определенно могу сказать, что тебе не место среди агентов ЛвЧ. Ты непригоден.
— Конечно, не место, — не оборачиваясь, бросил Икс и вызвал лифт.
— Тогда что ты тут делаешь?
— Подчиняюсь приказу, как и все мы. — Икс наконец повернул голову, посмотрел на Лэнса и поднял руку. В его пальцах звякнули ключи. — Кроме того, тебе не разрешается водить машину, а мне — да. Так что тебе не обойтись без моего присутствия.
Лэнс открыл рот, потом закрыл. Нужно было забрать у Икса ключи в тот же момент, когда он их показал, но сейчас уже поздно. Раньше за рулем всегда сидел Гаутама, и Лэнс не возражал, наоборот. Гаутама водил блестяще даже в забитом пробками Манхэттене, но насчет агента Икс у Лэнса были вполне закономерные сомнения.
Сирена наконец смолкла. Главный зал почти опустел. Лифт наконец добрался до них и открыл двери. Икс вошел первым и тут же нажал кнопку — кажется, гаража. Хорошо бы гаража, а не подземной тюрьмы. Лэнс едва успел впрыгнуть в закрывающийся лифт.
— У тебя есть оружие и нейрализатор? — спросил Лэнс и привычно приоткрыл рот, чтобы от резкого подъема не заложило уши.
— Нет. Оружие не имеет смысла. — Икс пожал плечами и презрительно скривил губы. — Я все равно не смогу им воспользоваться.
Лифт остановился. Икс пошагал вперед так же целеустремленно, как и раньше. Кеды едва слышно шуршали об асфальт.
— Как это? — не понял Лэнс, который едва успевал за ним. Их с Гаутамой «ниссан икс-трейл электро» остался где-то позади. Ну и замечательно — еще не хватало, чтобы Гаутама сам дал этому самоуверенному засранцу ключи.
Икс не ответил. Он открыл дверь машины (кажется, вообще случайно выбранной; по крайней мере, она была довольно старой, такими не пользовались уже лет десять, если не больше) и забрался внутрь.
Лэнс устроился на пассажирском сиденье, пристегнулся. В машине пахло пылью и затхлостью.
— Почему оружие не имеет смысла? — спросил он еще раз.
— Я не могу причинять вред разумным существам, — сквозь зубы ответил Икс и завел мотор.
— Табу? Законы?
— Нет. Просто не могу.
Машина рванула с места и понеслась вперед. Лэнс ухватился за ручку над дверью, но это не помогало. Они чудом не вмазались в стенку: Икс в последний момент словно нехотя повернул руль. Машина вылетела из гаража и помчалась по встречной полосе.
— Поворачивай! Поворачивай! — заорал Лэнс. — На обочину!
Икс только хмыкнул и прибавил скорость. Тяжелый «форд-виктория» несся, не разбирая дороги, как черный носорог по саванне. Вслед ему возмущенно гудели другие машины. Лэнс вцепился в ручку, словно в последнюю соломинку. Они чудом увернулись от такси. Потом под колеса кинулась маленькая «тесла», но Икс среагировал вовремя и только слегка царапнул ее.
— Слишком медленно, — пожаловался он. — Отвратительно устаревшая техника.
— Только не включай ракетный дви… — начал Лэнс, но Икс, широко улыбаясь, уже нажал кнопку. Дома и машины расплылись в длинные цветные полосы, горизонт тошнотворно завалился набок. Полицейские сирены, завывавшие за спиной, стихли вдали.
Лэнс никогда не думал, что ему будет так страшно в машине. Десять лет опыта исчезли, словно их и не было. «Форд» метался с тротуара на обочину, с обочины на стенки домов и снова на тротуар, чудом ни на кого не наехав. Потом они нырнули в тоннель, и это означало, что Центральный парк уже совсем близко. Лэнс выдохнул и еле слышно произнес:
— Нельзя так водить автомобиль в большом городе. Отдашь ключи мне, и я сам поведу, когда поедем назад.
Надо признать, по Манхэттену Икс ехал гораздо быстрее, чем Гаутама. Лес небоскребов вокруг них шевелился и менялся, как живой, словно это они стояли на месте, а огромные дома спешили куда-то прочь. Лэнс едва успел заметить Эмпайр Стейт по левой стороне, как они свернули на Мэдисон-авеню и помчались дальше.
— Я умею управлять даже космическим крейсером, — заявил Икс безапелляционно. — Кроме того, я просчитал риски и ехал так, чтобы никому не повредить. У тебя нет поводов утверждать, что я управляю этим транспортным средством недостаточно аккуратно.
Он свернул налево, швырнул автомобиль через полосу к обочине и остановился, но на его очередной опасный маневр никто не обратил внимания. Навстречу прямо по проезжей части бежали, крича, люди. Вот черт, работы будет действительно много. Лэнс быстро настроил нейрализатор на час (с небольшим запасом), надел очки и выскочил из машины.
Его тут же едва не сбили с ног. Мимо проскакала перепуганная лошадь, волоча за собой остатки тележки. Лэнс замахал руками, чтобы обратить на себя внимание, но так и замер.
На месте знакомых деревьев Центрального парка шевелилась зеленая стена. Плотная, сочная зелень, слишком бодрая для растений, выглядывала из-за невысокого заборчика. Ровная, как под линейку. Словно какой-то пришлый гигант аккуратно вырезал Центральный парк и вклеил вместо него фрагмент из совсем другого паззла.
Лэнс пришел в себя и снова замахал руками.
— Стойте! Остановитесь и посмотрите сюда!
Если инопланетная угроза инертна, сначала надо отнейралить гражданских, которые бегут — для оптимизации затрат по их дальнейшим поискам. А парк явно не собирался никуда уходить.
Но тут через забор перепрыгнуло существо и неловкими, рваными движениями поскакало на одной ноге дальше. Существо напоминало семифутовый гриб с конической шляпкой. Оно остановилось, и Лэнс, подчиняясь неожиданной вспышке интуиции, снял его из нелетального карбонизатора. О гражданских стоило забыть — ими займутся стажеры и другие агенты. Лэнс побежал мимо памятника прямо к зеленой стене джунглей и остановился перед забором. Зеленые заросли тут же жадно потянулись к нему.
— Эффектно, правда? — сказал кто-то за спиной, и Лэнс, резко обернувшись, прицелился в говорившего. Но это был всего лишь агент Икс, который разглядывал джунгли, сунув руки в карманы халата. Он выглядел таким довольным, словно сам спроектировал эти изменения в городском ландшафте. А может, так и было? Лэнс продолжал в него целиться, ловя малейшие изменения на его лице. Икс поднял руки и покачал головой.
— Ты что-то об этом знаешь? — спросил Лэнс.
— Какая площадь Центрального парка? — вместо ответа задал вопрос Икс.
— Зачем тебе?
— Чтобы огородить это место временным замком. Или тебе больше нравится бегать вокруг и отстреливать хищников, которые отсюда выходят?
Икс опустил руки и полез во внутренний карман — нет, в карман толстовки, которую он носил под халатом. Стрелять? Гаутама будет очень недоволен, но если Икс не тот, за кого себя выдает? Полумифический Альфа, основатель организации, мог пользоваться услугами клонированных…
Но Икс извлек из кармана диск временного замка, и Лэнс нехотя опустил оружие.
— Примерно полмили на полторы, — ответил он.
— Окей, — ответил Икс и начал настраивать замок. Через забор прыгнул новый «гриб» и направился к ним, угрожающе раскрыв шляпку. Действительно, хищник, и вряд ли разумный. Лэнс подстрелил и его, потом вытащил коммуникатор.
— На месте Центрального парка — неустановленные джунгли, — сообщил он, когда на экране появилось лицо Гаутамы. — Известных нам разумных форм жизни пока не зафиксировано. Нейтрализовали две жизненные формы, предположительно хищные, предположительно…
В этот момент коммуникатор выдернули у него из руки.
— Фрагмент джунглей Механуса, приблизительно три с половиной квадратных километра, — сказал агент Икс. — Фунгоиды пытаются атаковать нас, но безуспешно. Планирую применить временной замок до выяснения дальнейших обстоятельств.
— Действуйте, — резко сказал Гаутама и выключил связь.
Икс просиял, включил замок и, увернувшись от потянувшихся к нему зеленых усиков, прихлопнул его к забору. Воздух задрожал, и от замка разлилась прозрачная стена, растянулась в стороны и вверх, закрывая парк со всех сторон, заключая его в непроницаемый «аквариум».
Потом Икс уверенно пошагал обратно к памятнику, на ходу подхватив громкоговоритель из брошенной патрульной машины. Лэнс спрятал оружие и улыбнулся. Икс нравился ему все меньше, но теперь стало ясно, что именно за проблема мешает ему работать. И по какой вероятной причине она у него возникла. Тем не менее, Икс все равно не приспособлен для работы агента, хоть и оказался потрясающе эффективен сейчас.
Никаких ритуальных действий — значит, чистые обсессии. Какой интересный экземпляр. Гаутама, видимо, хотел как лучше — и для Икса, и для самого Лэнса. Это почти подарок, такой пациент. На нем можно было бы защитить диссертацию по ксенопсихологии… или даже можно, только не на Земле.
Тем временем Икс вскарабкался на капот перегородившего Гранд Арми Плазу школьного автобуса.
— Внимание! Внимание! Жители Нью-Йорка и гости города! — Громкоговоритель искажал его голос, делая его более механическим, но это совершенно не выбивалось из образа. — Проводится научный эксперимент. Центральный парк закрыт для посещений. Повторяю: Центральный парк закрыт для посещений. Я — доктор Дженкинс, а это, — он указал в сторону Лэнса, — агент Уайатт. Немедленно подойдите к нему для решения вопроса о компенсациях за ущерб. Повторяю: кто хочет получить компенсацию, подойдите к агенту Уайатту.
Зеваки, которых, как всегда, хватало (и которым чаще всего приходилось придумывать правдоподобную причину смерти), потянулись в сторону Лэнса. Очень быстро потянулись, надо признать. Можно даже сказать, побежали. Лэнс вытащил нейрализатор и громко сказал:
— Желающим получить компенсацию необходимо сфотографироваться для идентификации! Посмотрите, пожалуйста, в объектив!
Он снова вспомнил о диссертации и улыбнулся. Самая утомительная часть работы ждала впереди.
Разложе́ние (сущ., ср.):
— разделение, представление сложного объекта в виде
совокупности более простых составляющих;
— разрушение, распад сложного объекта на составляющие.
— Вот черт, — сказал Клайд.
Лист бумаги, который он так долго разглаживал и укладывал на планшете, с порывом ветра вырвался из пальцев и теперь кокетливо порхал где-то между небом и морем. Белое яркое пятнышко через минуту растаяло, потерялось вдали. Клайд пожал плечами и спрятал теперь уже ненужный линер в карман. День выдался солнечным — редкость для окрестностей Кардиффа! — но затея немного порисовать с натуры, пользуясь неожиданным поручением, пришла Клайду в голову слишком поздно. Иначе он взял бы с собой не только мятые черновики.
Вид с маяка открывался… нет, не прекрасный. Обычный, даже слишком, типичный «вид с маяка, вариант №18», но этим-то он и был ценен. Всегда хочется сделать что-то привычное на новый лад. Проверить, как получается.
Но теперь придется искать по острову этого доктора Эдди, а Клайд понятия не имел, где. Адреса на пакете, лежавшем на выщербленной плитке у его ног, не было. Была только подпись заглавными буквами «КААН» и имя адресата: «Д-р З. Эдди». Клайд вздохнул и подобрал пакет. Тяжелый, как куль с дерьмом. Плотный. Не разберешь, что внутри.
Обычно почту доставляли на адрес турбюро — как правило, по утрам, — но этот пакет принес Джек и положил ему на стол вечером, когда Клайд уже собирался уходить.
— Кто такой этот Эдди? — спросил Клайд. — Он что, у нас работает?
— Ага, — весело ответил Джек и, упреждая вопросы, добавил: — Как раз и познакомишься.
— Где я его найду? — Клайду не улыбалось искать какого-то профессора по всему Кардиффу. Хотя, может, Джек прячет его в подвале, в хранилище? Там есть ярусы, слишком сильно поврежденные взрывом, а за летающей тарелкой и вовсе полный бардак… можно хоть десяток профессоров спрятать. — И что такое «КААН»?
— Канадская ассоциация антропологов, — не моргнув глазом, ответил Джек, и Клайд тут же понял, что он врет. — Внутри нет ничего опасного, я проверял, так что можешь забрать пакет с собой, а утром отвезешь его доктору Эдди. Это на острове Флэт Холм. Туда ходит паром.
Дома Клайд, рассудив, что в пакете действительно не может быть ничего опасного — разве что Джек решил избавиться от него таким странным образом, но зачем? — попытался его вскрыть. Ничего не вышло. Пластик, которым был обмотан пакет, не получалось ни разрезать, ни разорвать. Это было чертовски подозрительно, и тогда Клайд включил терминал.
— Окей, гугл, — Клайд бросил пакет на кровать и промахнулся, но если внутри было что-то хрупкое, Джек бы предупредил, — Каан. К-А-А-Н.
Терминал послушно включил поиск. Никакой, конечно, ассоциации антропологов — ни канадской, ни калифорнийской, — под такой аббревиатурой не значилось. Нашлись: ассоциация канадских индейцев — иммунодефицитных больных (с иммунодефицитом сейчас успешно справляются! Ладно, лет пятнадцать назад, но сейчас? Торчвуду такое вряд ли интересно); управление гражданской авиации Непала (точно мимо) и организация производителей видеофильмов для взрослых. Британская, между прочим.
Клайд фыркнул и вбил в поиск «Доктор Эдди». Докторов с такой фамилией нашлось предостаточно, но с именем, начинающимся на «З», оказалось всего трое, и только один из них — в Британии. Збигнев Эдди, доктор психологии, практикующий психотерапевт в Саутгемптоне. Профиль IKU показал благообразного пожилого джентльмена: вряд ли такой бросит практику ради Торчвуда, но кто их знает, этих благообразных джентльменов. Внешность чертовски обманчива, Клайд понял это еще в детстве, когда познакомился с Люком Смитом. Второго доктора, Зоуи Эдди, Клайд отмел сразу: она жила и работала на Филиппинах, к тому же занималась поисками следов какого-то греческого флота, проплывавшего в тех местах едва ли не в троянскую войну — тоска зеленая. А вот третий доктор, Закария Эдди, казался самым перспективным кандидатом. Во-первых, все упоминания о нем прекратились еще лет двадцать назад — ни статей, ни тезисов. Вообще ничего. Даже профиля на IKU не было, а ведь он обязателен для всех госслужащих в США. Во-вторых, он работал с ФБР. А где ФБР, там и другие спецслужбы. В-третьих, он был антропологом. А Джек прокололся с аббревиатурой.
Да, задачка еще та. Но ведь все сходится, верно?
Клайд последний раз окинул взглядом горизонт: море плавно перетекало в небо, светлея и светлея, цеплялось за набежавшие облака. Линер был здесь ни к чему: акварель подошла бы лучше.
Если это тот самый доктор Эдди, антрополог из института Джефферсона, Вашингтон, округ Колумбия, что он забыл здесь, на Флэт Холм, и зачем ему посылка от порнушников, которую невозможно вскрыть? Да и где на этом острове может прятаться таинственный профессор, который работает на Торчвуд почти двадцать лет?
В следующий миг Клайд замер. С маяка было отлично видно не только море, но и сам остров — пологие зеленые холмы, развалины старого поселка, чужеродные и лишние здесь, как шрамы на человеческой коже. От развалин, по еле заметной тропе у самого края берега, шел человек. Женщина; на ней был голубовато-серый, похожий на медицинский, халат, такого же цвета косынка сестры милосердия.
Клайд проследил за ней, пока она не скрылась из виду, и побежал вниз. Здесь наверняка где-то скрывается медицинский центр!
Работать на Торчвуд было классно. После знакомства с Сарой Джейн, Люком и другими совсем не хотелось заниматься обычным, скучным делом — сидеть в офисе, уходить в пять вечера домой, потом смотреть телек, играть во что-нибудь, спать и утром снова идти на ту же работу. У них даже что-то получалось. Но потом Люк уехал в университет, а Сара Джейн…
Сара Джейн умерла. Клайд споткнулся и с трудом удержал равновесие, держа тяжелый пакет под мышкой. Тропинка ныряла вниз, спускаясь с крутого обрыва. Ветер дунул в лицо, засвистел в ушах.
Клайд сбежал по тропе, роняя из-под кроссовок камешки, и остановился перед металлической, давно не крашеной дверью — словно она вела в трансформаторную будку или заброшенный склад, а не пряталась под обрывом. Но слева от двери была кнопка звонка — такая же старая на вид, прошлый век, черная пластмасса, — и Клайд нажал ее.
Дверь открыли почти сразу. Другая женщина, скорее даже тетушка, пожилая и с веселыми морщинками у глаз, вопросительно посмотрела на Клайда.
— Я от Джека, — улыбаясь, сказал он. Таким пожилым леди обычно нравятся улыбки. — У меня посылка для доктора Эдди.
— А! — Тетушка просияла: то ли улыбка сделала свое дело, то ли упоминание Джека. Хотелось бы думать, что первое; Клайд улыбнулся шире, но тетушка отвернулась, и попытка пропала зря. — Идемте. Зак будет рад. К нему давно никто не приходил…
Если это и был медицинский центр, то очень странный. Похожий больше на богадельню шестидесятых: монашки-медсестры, как из сериала про акушерок, зеленая масляная краска на стенах, сырость, старая мебель, таблички с именами на запертых дверях, написанные мелом от руки.
Может, это какой-то глюк Разлома, и он действительно завалился в прошлое? А может, здесь находится какой-то временной портал, из которого нельзя выходить? Это объясняет, почему доктор Эдди никогда не бывает в Хабе… Нет, глупо, окоротил себя Клайд, тогда бы он сам отсюда тоже не мог выбраться, да и медсестры…
Улыбчивая медсестра остановилась перед высокой, явно установленной позже, тяжелой металлической дверью, на которой не было никакой таблички. Был сенсорный замок и сканер сетчатки глаза; этот доктор Эдди — он что, людоед, как Ганнибал Лектер? Клайд фыркнул над собственной шуткой. Медсестра заглянула в сканер, потом положила на замок ладонь, но дверь не открылась. Вместо щелчка, с которым должен был открыться замок, послышалось недовольное шелестение динамика.
— Что у вас снова? — спросил хрипловатый высокий голос с американским акцентом. — Я же просил меня не беспокоить. Я работаю.
— Доктор Эдди, к вам посетитель от капитана Харкнесса. У него для вас кое-что есть! — счастливо улыбаясь, сообщила медсестра. От ее тона, покровительственно-сладкого, словно у учительницы младших классов, сводило скулы.
— Имя? Цель визита?
Доктора Эдди этот тон тоже не впечатлил.
— Клайд Лэнгер, Торчвуд Три. По поручению капитана Джека Харкнесса, — сказал Клайд ровным голосом, хотя любопытство в нем разгоралось все сильнее. Воображение рисовало темный бункер, провода, булькающие жидкости в ретортах — разноцветные такие; доктор Эдди, на последних фото похожий на румяного школьника-переростка, наверняка сильно исхудал, осунулся, смотрит исподлобья: настоящий злой гений, работающий на Торчвуд, переживший многих сотрудников…
Замок щелкнул. Дверь бесшумно открылась, качнувшись наружу.
Бункер был залит ярким светом. Ослепительно белым, Клайд даже прищурился, привыкая к смене освещения. Доктор Эдди стоял, скрестив руки, над широким, похожим на снукерный, столом. Его поверхность тоже светилась — гладкое матовое стекло или пластик. Сияющий стол усеивали черные фрагменты. Словно доктор Эдди играл в какую-то стратегическую игру, строя замки, а потом захватывая их.
— Ну? — спросил доктор. Он действительно постарел, но не похудел; наоборот, стал гораздо толще, квадратнее. На курносом носу сидели очки в черной оправе, пегие от седины волосы торчали вороньим гнездом. Настоящий сумасшедший профессор! Клайд моргнул. Он прямо видел начало этого комикса. Точно такое же! И это черное на столе — не развалины замков и не игровые фишки.
— Это же кости! Доктор Кости! — воскликнул Клайд.
Доктор Эдди вытаращил глаза.
— Меня зовут Закария Юрая Эдди, молодой человек, — сказал он, — а это прозвище принадлежит не мне. Так зовут… звали… — Он замолчал, поправил очки. — Давайте сюда то, что принесли. Это от Харкнесса?
— Это от порнокоролей, — ответил Клайд. Он неожиданно обиделся: почему «доктор Кости» не подходит? Замечательно подходит! И даже лучше, что бункер светлый: штампы с мрачными подземельями устарели еще полвека назад, если не больше. — Здесь, наверное, очень одиноко, раз вам сюда присылают проспекты Организации производителей взрослого видео.
Доктор растерянно моргнул.
— Это, наверное, шутка. Я не очень понимаю шутки, особенно связанные с сексом. — Он подошел к Клайду и забрал у него пакет. Прищурился, читая надпись, потом улыбнулся — и наконец стал похож на того отличника, который смотрел на Клайда с фото из архивов института Джефферсона.
— Замечательно! — сказал он. — Этого я и ждал. Как всегда, вовремя.
Он одним движением разорвал пакет и осторожно высыпал на светящийся стол черные, угловатые фрагменты.
Новые кости.
Нет, это явно не от тех, кто снимает порнуху. И пакет порвался так легко… Очередная инопланетная технология? Конечно, она. Клайд постарался напустить безразличный вид. Он профессионал. Он уже несколько лет работает в Торчвуде. Чему тут удивляться? Ну, кости пришельцев. Ну, ученый, который зачем-то их собирает. Наверняка есть и другие, которые с ним меняются. Как марками.
— Что такое КААН? — спросил Клайд.
— Не что, а кто, — ответил доктор Эдди. Он наклонился над столом, и это было так живописно и ярко, что Клайд сильно пожалел о потерянном листке. Надо постараться запомнить. Обязательно. Стол, свет, кости неизвестно кого…
— А чей вообще это скелет? — спросил он. — Уивила?
— Уивила? Нет! Это совершенно нелогичное допущение! Уивилы — типичные гуманоиды мутантного генеза, а здесь мы имеем дело с совершенно иным существом… Вот нижняя челюсть… — Доктор Эдди указал на черный ломаный кусок, меньше всего похожий на нижнюю челюсть, да и на челюсть вообще. — Режущие пластины плотно сращены с костной тканью, и…
— Понял, понял, док, — торопливо вставил Клайд. — Тогда кто это? Если не уивил?
— А это, молодой человек, я и пытаюсь выяснить, — пробормотал доктор Эдди и осторожно, одним пальцем двинул костный обломок к другому. У Клайда зазвенело в ушах, он зевнул, прикрыв рот ладонью. Странно. Может, на улице начинается гроза? Доктор Эдди повернул голову, оторвавшись от своих драгоценных костей, и сказал:
— Вы можете идти. А, нет, чуть не забыл. Передайте капитану Харкнессу вот это.
Он схватил с соседнего, не светящегося стола коробочку и протянул ее Клайду. Компакт-диск. Старье, такими почти не пользуются. Еще бы дискету вручил. Но Клайд не подал виду и взял коробочку. Он планировал наведаться сюда снова — зачем пропадать такому колоритному персонажу?
— Хорошо, передам, конечно. Можно, я…
— Идите! — рассеянно отозвался доктор Эдди. Покопавшись в кармане, он извлек оттуда что-то, похожее на пульт; дверь открылась после того, как он нажал на кнопку. Не отрываясь, впрочем, от стола с костями.
— До свидания, — сказал Клайд, но доктор, конечно, ничего ему не ответил.
***
Вернувшись в Хаб, Клайд устроился за своим терминалом — здоровенным, на семь экранов, у других было максимум пять, — и задумался. Спрашивать у Джека не хотелось. Он только посмеется, соврет что-нибудь, а может и реткон дать, чтобы Клайд не задавал глупых вопросов. Такое уже случалось, и тогда помогали наброски, которые Клайд хранил дома. Этого, конечно, нельзя было делать, но кому надо соблюдать эти дурацкие правила? Энди постоянно таскал домой всякую инопланетную технику, и, судя по его рассказам, это была традиция, освященная временем. Клайд посмотрел на стену над своим терминалом. Портреты тех, с кем он работал. Джек, Джек, снова Джек вполоборота, Энди, моложе и кудрявее — первый портрет, который Клайд нарисовал в Торчвуде, кстати, — а потом Гвен и Рис, вместе. Давно это было. Кучу лет назад — прямо как в плейстоцене. Давно прошедшая эпоха, и мамонты вымерли.
Со своего места Клайд мог видеть почти все, что происходит в Хабе — не слишком-то почетная должность, едва не мальчик для кофе. Зато ответственная, даже чересчур. Как там Джек говорил? Ага! «Человек, который занимался этим до тебя, выполнял свою работу идеально, и тебе придется соответствовать».
Соответствовать? Ладно. Клайд вызвал поиск по торчвудской базе. Закария Юрая Эдди: профессор сам назвался. Только вот данные были засекречены, терминал противно загудел и выбросил окошко с паролем. Пароль Клайда закономерно не подошел.
Клайд фыркнул и вызвал мессенджер. Соответствовать кому-то неизвестному, хоть и очень крутому, он точно не мог, но зато мог побить кого угодно в другом.
У него были связи. А у профессора — американский акцент.
Он нажал кнопку связи с контактом, маркированным буквой «М».
— Эй-эй, Мария, привет! — воскликнул он, когда на экране появилось женское лицо.
— Клайд! — радостно отозвалась она. — Как дела в Кардиффе? Дожди, как обычно?
— Не-а, погодка отличная! — сказал Клайд и поправил волосы. Столько лет прошло, а от этой привычки он никак не мог избавиться. — У меня кое-какое дело есть к тебе. Можешь пробить кое-какого американца по вашим базам?
— Он не связан с инопланетянами, надеюсь? — спросила Мария. Черный костюм совершенно не подходил к ее кудрявым рыжеватым волосам, но какая разница?
— Нет-нет, это… ерунда. Рутинная проверка.
— Ну хорошо. Как его зовут?
Клайд написал на листке бумаги «д-р Закария Юрая Эдди» и поднял его на уровень глаз, прикрывая лицо.
Мария молча кивнула и опустила голову. Послышался стук клавиш.
— Ты же говорил, он не связан! — возмущенно заявила она. — Клайд!
— Ну, я не знал об этом, — не соврав ни одним словом, ответил он. — И что там?
— Торчвуд, — проворчала Мария. — Гребаный Торчвуд, вот что там. Ладно, держи… раз уж это ваша парафия. — Она снова быстро застучала клавишами, не глядя на Клайда. — Это версия с купюрами. Ничего по нашей организации ты там не найдешь, даже если твой шеф и дал тебе это бессмысленное задание!
— Но я бы не стал тебя подставлять ради такого задания, — обиженно сказал Клайд. Терминал пискнул, принимая файл, и начал декодировать его.
— Ой, ну да ладно, — Мария пожала плечами и слабо улыбнулась. — Давай, до связи. Звони и просто так иногда, окей?
— Буду в Вашингтоне, заскочу поболтать.
— Я давно уже в Нью-Йорке, Клайд.
Мария выключила связь. Клайд минуту посидел перед темными экранами, потом вздохнул и открыл декодированный файл.
Соответствовать было трудно — во всех смыслах.
На Клайда с пяти экранов выпрыгнули фотографии, шестой занял длинный, подробный текст. Нет, конечно, никакой информации о том, чем доктор занимается в Торчвуде. Только то, что было до.
Но и этого хватало.
Доктор не был людоедом. Только его помощником. В досье говорилось, что его самого подозревали в людоедстве, но Торчвуд выяснил, что это не так. Тайные общества… инопланетные субстанции, вселявшиеся в человеческие тела… Серебряные скелеты — красивый, кстати, символ. Можно будет воспользоваться, только переработать чуть-чуть… Фотокопии каких-то старых документов с вымаранными названиями и именами. Клайд прищурился, увеличивая картинку до максимума. Кажется, одно из замазанных слов начиналось на букву «К», заглавную. Но слишком длинное для «Каан». Скорее уж, «Конгломерат». Или «Комитет». Что-то вроде того. Людоед боролся с этим непонятным обществом, а по ходу дела убивал случайных людей. Наемник, кажется. Вот документ о том, как подозреваемый был заключен в энергетическую капсулу: Джеку, видимо, пришлось для этого ездить в Штаты. Местные наверняка были до чертиков недовольны. Судя по реакции Марии.
Клайд стал рассматривать фотографии. Интересные лица. Очень разные. Вот их главная, доктор… Бреннан. Темперанс Бреннан. Явно терпения ей не занимать. Суровое лицо без улыбки. Красивое, выразительное. Хорошая форма черепа. Такие лица просто рисовать. Даже скетча хватит, чтобы узнать безошибочно. Но в цвете ее портрет будет гораздо лучше.
Клайд ввел в поиск по базе «Доктор Темперанс Бреннан», и на него обрушился очередной водопад информации — на этот раз не засекреченной. Ага, вот кого имел в виду доктор Эдди, когда говорил, что прозвище не его. «Доктор Кости», его наставница. И ее команда. Лица, лица, новые лица… Отличники, все как один. Такой же взгляд был у Люка — умный и немного потерянный. С этим что стало? Застрелен снайпером по ошибке. А этот, такой… знакомый?
Клайд остановил поток. Со всех пяти экранов на него смотрело улыбающееся лицо. Темные кудрявые волосы, круглые щеки, пухлые губы. Наверняка он ужасно стеснялся своего детского лица, этот агент… доктор… нет, агент Свитс. Господи, где же Клайд его видел? Не может быть. Он ведь тоже погиб — Клайд вбил его имя в поиск — погиб давным-давно. Клайд тогда едва школу закончил. Какая дурацкая смерть: сбили на парковке.
Клайд пошарил по столу в поисках блокнота, достал из кармана линер. Штрих за штрихом. Знакомое лицо. Он всегда отлично запоминал лица, до деталей, иначе не смог бы рисовать, не пользуясь референсами. Круглые карие глаза с тяжелыми веками. Кудри. Маленький подбородок с ямочкой, но не безвольный, скорее, упрямый. Широкие брови, не слишком густые, впрочем…
На седьмом экране что-то мелькнуло, и Клайд оторвался от рисунка. По коридору шагал Джек. Он остановился, словно зная, чем занимается Клайд, посмотрел в камеру, улыбнулся и пошел дальше. Клайд поспешно выключил поиск, спрятал незаконченный набросок в карман, но думать об агенте Свитсе не перестал. Имя у него было говорящее — Ланселот. В школе наверняка дразнили… хотя, может, и нет. Голова заболела, сильно, резко, и тут же прошла, как только Клайд подумал о чем-то другом.
Открылась дверь. Джек вошел внутрь. В Хабе запахло свежим ветром и лимонным одеколоном, Клайд дернул плечами.
— Ну что, нашел Зака? — спросил Джек, широко, как всегда, улыбаясь. — Если хочешь спросить, чем он у нас занимается, не трать время: я и сам не всегда понимаю.
Клайд вспомнил о диске и полез в карман. Набросок предательски зашуршал и попытался выпасть, но Клайд успел затолкать его обратно.
— Вот. Он просил передать.
— А! Снова конференция? — спросил Джек и, хотя Клайд закономерно ему не ответил, продолжил: — Опять забыл, что они не принимают на компакт-дисках. Но я перегоню на нужный носитель. Спасибо. И… кофе завари?
Он окинул Клайда неожиданно тоскливым взглядом, словно ожидая чего-то непонятного, словно хотел что-то личное сказать Клайду, но мотнул головой и побежал дальше. Клайд со вздохом пошел к кофейному аппарату, старому и заслуженному: Джек упрямо отказывался заменить его более современным. Кофе в нем всегда получался отвратительным, да Клайд и кофе-то терпеть не мог, но выбирать не приходилось. Он не компьютерщик, не спец по оружию, не полицейский, в конце концов, не врач — его и взяли-то сюда по протекции из ЮНИТа. Потому, что не захотели брать в ЮНИТ.
Насыпая в емкость вонючий коричневый порошок, Клайд вдруг ясно вспомнил, где именно он видел этого агента с рыцарским именем. И вряд ли погибшего. Кофе был забыт, Клайд метнулся обратно к терминалу и включил покадровый поиск по камерам слежения. Поиск нужного лица — благо, оно тоже имелось в наличии.
Дни перематывались за днями, как в старом кино — быстро, рвано; фигурки людей мчатся задом наперед, неестественно жестикулируя. Джек в своей шинели мечется по Хабу вперед-назад. Вот они все, втроем, бегут на выезд — только наоборот, стаскивая с себя куртки, пятятся к рабочим местам. Ночь. Джек расхаживает по Хабу, как неупокоенная нечисть. Он вообще когда-нибудь спит?.. Глупый вопрос. День. Ночь, Снова день…
Вот! Вот оно. Клайд привстал. Коридор, ведущий к камерам. И дверь в стене, где точно не было никакой двери. У дверей стоял, скрестив руки на груди, тот самый агент. Поиск безошибочно остановился на нем, обвел лицо в скобки квадрата и, еле слышно пискнув, отключился. За десяток лет агент совсем не изменился. Совсем как Джек. Может, он тоже… бессмертный? Черный траурный костюм, черный галстук, как у Марии. Неужели? Понятно тогда, что означает эта его «смерть». Блестящие ботинки. Интересно, их агенты-женщины обязаны ходить в туфлях на каблуках? Бедняги. Бегать в таких наверняка пытка. В следующий раз надо у Марии спросить.
Из-за угла вышел Джек и остановился. Они начали разговаривать; агент упрямо вздернул подбородок. Его лицо казалось совершенно другим, не похожим на то, которое Клайд видел на фото. Ни улыбки. Ни похожей мимики. Джек засмеялся какой-то неслышимой шутке. Агент смотрел на него брезгливо.
Потом открыл дверь, которой там не должно было быть, и приглашающе махнул рукой. Джек вошел внутрь, агент шагнул за ним. Дверь захлопнулась и… и…
Клайд остановил запись, отмотал назад на несколько секунд.
Дверь захлопнулась и исчезла. Растаяла. Слилась со стеной.
Голова снова резко заболела. Клайд зажмурился. Реткон, точно. Он наверняка спрашивал у Джека, что это за ерунда — в его обязанность входило просматривать записи с камер, — а Джек, вместо того, чтобы объяснить, дал ему реткон.
Клайд вытащил свой набросок и отмотал запись назад, остановил, увеличив лицо агента. Лицо то же самое, но совершенно другое. Как будто маска, чужая кожа… А может, так и есть?
Агент, упрямо вздернув подбородок, смотрел на Джека. Тот радостно улыбался.
Потом завыла сирена, и Клайд, вздрогнув, оторвался от мониторов. Сирена звучала на самом деле: камеры не записывали звуков. Настоящая тревога. Клайд быстро выключил поиск и помчался вниз, в главный зал.
Джек и Энди стояли возле прогностического модуля. Клайду все уши прожужжали о том, что с ним нельзя делать — трогать, нажимать на кнопки, дышать, протирать, даже близко подходить. Прогностический модуль, исправно выдававший на огромный голографический экран непонятную, хоть и очень стильную мешанину цветных полос, сейчас показывал что-то странное.
Красная полоса, выползавшая с правой стороны экрана, становилась все шире и шире. Расползалась во все стороны, как лужа крови на полу, расталкивая другие полосы прочь. Джек наклонился над клавиатурой, пощелкал, потом выругался сквозь зубы. Энди оглянулся, увидел Клайда и развел руками — он явно понимал, что происходит, не больше, чем сам Клайд.
Наконец Джеку удалось выключить сирену. В Хабе стало тихо. Красная полоса медленно теснила другие, разрастаясь на весь экран. Сердце вдруг сильно, быстро застучало, и Клайд облизнул пересохшие губы. Приключение, черт его забери. Чутье, отточенное годами опыта, не обмануть.
— Что показывает индикатор Разлома? — отрывисто спросил Джек, не оборачиваясь.
Энди шагнул к соседнему терминалу, прищурился, не веря глазам.
— Ничего.
Джек обернулся к нему. Клайд сверлил Энди взглядом, изо всех сил стараясь стоять ровно.
— Ничего, — повторил Энди. — Активность нулевая. Разлом закрылся. Кажется.