Водоем только создавал впечатление идеального озера, но на самом деле тоже был фальшивым: со шлангами для наполнения, с канализационной решеткой, куда сливалась часть воды, с большими автоматическими жерновами для измельчения крупных предметов, которые могли попасть в отстойник. Ириен быстро плыл — стандартная программа. А вдруг кому-то из клиентов захочется любви и разнообразных игрищ в бассейне? Хотя возможность не дышать целых пятнадцать минут, чтобы в полной мере удовлетворить клиента, не всплывая на поверхность, пригодилась ему третий раз в жизни. Первый раз его просто топили в ванной: клиенту было интересно, будет ли киборг дергаться, когда закончится кислород. Второй — когда ему пришлось сидеть на стуле с плотным пакетом, не пропускающим воздух, и полной фиксацией на стуле, а два человека тыкали в него электродевайсами. И тогда было важно не дернуться — киборги не испытывают боль, разве только могут демонстрировать программные поведенческие реакции.
Ириен замер над ножами-лопастями, под которыми располагался перетирающий механизм, — надо избавиться от наручников. Плыть они не мешают, но потом могут навести на него. Киберпарень с силой рванул руки в сторону, получилось со второго раза — лопнула цепочка. Теперь можно было сжать сам браслет, чтобы разломать на фрагменты, впрочем, сдернуть он бы сумел и так, пусть даже с кожей, но тогда это было бы заметно. Плохо, что мало энергии. И вода. Движения получаются смазанными, и силу как следует не распределишь. Ириен до боли стиснул пальцы — браслет хрустнул, фрагменты впились в запястье. Стряхнуть их в решетку и сломать второй наручник. Хорошо, что обычные, а не силовые — те он бы не порвал и не разломал.
Лопасти включились автоматически от датчиков, зафиксировавших крупный объект, и ириену пришлось приложить немало усилий, чтобы выбраться из зоны втягивающейся воды. Со скованными руками шанс выплыть был бы существенно ниже, а так он даже одежду сохранил. Надо было сделать вдох, но всплывать на поверхность ириен побоялся — мало ли кто заметит, поэтому просканировал берег: он не везде был идеально ровный и пляжный, а кое-где, соблюдая иллюзию настоящей природы, даже немного поднимался над водной гладью. Он подплыл под такой возвышающийся участок берега и опасливо вынырнул. Вдохнул и замер. Как бы узнать, поднялась там уже тревога или нет, сколько у него есть времени? Выбраться сейчас из водоема — значит, привлечь к себе внимание. Да и одежда мокрая может выдать — люди иногда обращают внимание на такие детали, а температура была не настолько комфортной, чтобы люди полезли купаться. Но и отсиживаться до темноты под бережком было страшно, а вдруг нагонят дексов, чтобы те нашли сбежавшего ириена? И найдут, и притащат. И не будет у него свободной прогулки.
Страх сдавил горло, так быстро возвращаться на круизник не хотелось. Ириен судорожно вздохнул. И снова погрузился в воду. Надо найти совершенно дикий и безлюдный участок берега и там попробовать вылезти из водоема, выжать вещи — как это делать он знал: приходилось замывать одежду от крови по приказу администратора, когда не давали во что переодеться перед сеансом с другим клиентом.
Теперь он перемещался вдоль линии берега, правда в приличном отдалении, чтобы на мелководье не заметили плывущего человека. Двигаться пришлось медленнее: работая руками и ногами на максимальной скорости, он не успевал сканировать окрестности. Даже удивительно, что ему повезло во второй раз: с одной стороны к озеру вплотную примыкал почти дикий участок парка, то есть там рос кустарник и много деревьев, и почти не было голых участков песчаного пляжа.
Ириен задумался: подплыть к берегу тихонько и осторожно выбраться или обнаглеть окончательно и вести себя по человечески? Было страшно, потому что прошло слишком мало времени, и он не успел надышаться свободой. Киберпарень нырнул и шумно заплескался, поднимая как можно больше брызг, а потом лениво поплыл к берегу, выбрался с шумом, отфыркиваясь и принялся раздеваться. О том, что все тело у него в шрамах и незаживших ранах, и что такую роспись нельзя показывать людям — он как-то не подумал. Быстро разделся, выжал одежду, оделся. И поднял температуру тела на максимум, чтобы вещи скорее высохли.
Что делать дальше он не знал. Может, просто погулять? Или попытаться выбраться в город? Но смотреть на людей не хотелось — он в каждом человеке видел клиента и опасался, что в нем угадают ириена. Да и как себя вести в городе, он не понимал. И среди сценариев и программ не было подходящего алгоритма. Тогда он погуляет в парке столько, сколько получится, чтобы потом, умирая под пытками, думать и вспоминать эти часы или минуты — как повезет.
В парке было хорошо, особенно на самых отдаленных тропинках. Жаль только, что сам парк был небольшим — всего лишь шесть с половиной километров, если идти напрямик. Но можно же долго бродить по тропкам по периметру парка. Ириен нашел удобный пригорок под развесистым деревом, сел на плохо прогретую из-за лохматой кроны землю. Оказывается, чтобы понять, что же такое счастье, достаточно сидеть с закрытыми глазами и чувствовать себя свободным. А несчастье — это когда к тебе подходят полицейские.
— Эй, парень, тебе плохо? — окликнул патрульный, не приближаясь, как и положено по инструкции.
Ириен очень сильно постарался, чтобы не замереть в программной позе. Наоборот, сделал вид, что вздрогнул от неожиданности и лениво протянул:
— Че-его?
— Да он под кайфом, — поставил диагноз второй патрульный.
Ириен постарался в точности скопировать поведенческие реакции и манеру разговора одного из своих клиентов, тот, когда арендовал куклу на сеанс, начинал с того, что вкалывал себе в вену какой-то синеватый раствор из блистерного шприца, а через несколько минут у него расширялись зрачки, речь замедлялась, и он хотел крови. Говорил, что аромат крови самый сладкий и волнующий. А потом тонкой спицей принимался вспарывать кожу ириена, вычерчивая какие-то замысловатые узоры. Это было больно, но не страшно, главное только не подставлять старые и более глубокие раны, чтобы клиент не вытащил большой брелок, где у него было много разных складных инструментов, вплоть до остро отточенных крючков, которые он ласково называл «коготками».
— Я отдыхаю, — развязно пробормотал ириен, точно воспроизводя интонации. — Я могу отдохнуть? Или мне надо стать для вас раком? А что? Только скажите, я могу. Все могу.
— Уколотый, точно, — кивнул полицейский. — Будем забирать?
При этих словах ириен аж заледенел от ужаса, если его заберут, то обнаружить, что он не человек будет несложно. И откуда удрал тоже. Сорванный ириен. А второй раз сбежать не выйдет, потому что в патрульной группе было трое: два человека и один декс.
— Декс просканируй…
Сердце ириена пропустило удар. Если вскочить и броситься прочь, декс, конечно, догонит, но ведь можно попробовать оказать сопротивление, чтобы кибер убил. Хотя ему же отдадут приказ взять целым.
— … есть ли при нем наркота?
— Приказ выполнен. Сканирование завершено. Указанных препаратов при объекте не обнаружено, — четко доложил киборг.
— Ну и хрен с ним, сейчас тепло — авось не сдохнет, — равнодушно сплюнул полицейский. — А для передоза слишком активно реагирует. Пошли.
— А поцеловать? — бросил им вслед ириен, подражая клиенту. Тот бы молчать не стал.
— Сейчас дексу прикажу тебя приласкать, хочешь? — со смешком обернулся один из полицейских.
— Сам с железякой ебись, — вяло пробурчал ириен, закрывая глаза.
Патрульные действительно ушли. Он не мог в это поверить, но даже сканеры показывали отсутствие людей на расстоянии четырехсот метров. И лишь тогда ириен прижал руку к груди — там, где билось сердце, отчего-то сильно кололо. И в горле пересохло так сильно, что даже язык казался наждачным. Почему-то подняться сразу на ноги не вышло, и вставать пришлось медленно, цепляясь за ствол дерева, — зато так даже достовернее выглядело. Да и ноги дрожали, и даже пока спускался к водоему, один раз упал. Вода была отвратительного качества, но выбирать не приходилось. А отравиться этой гадостью у него все равно не получится, максимум после внутренней фильтрации его может отфильтрованной и неперевариваемой дрянью вырвать.
Ириен напился из пригоршни, зачерпнув воду несколько раз, потом умылся, побрызгав водой в лицо. Страх не хотел уходить, намертво поселившись где-то в груди, под пятым примерно ребром. Страх страхом, но зато в голове прочно засела мысль о том, что людей можно провести: если даже полицейские ему поверили, то стоит рискнуть и пойти к людям. Мало ли какие странности бывают, а он за четыре года насмотрелся на разных клиентов. Только вот разница в том, что с куклой для развлечений люди ведут себя иначе, чем просто в быту друг с другом. А у него есть только механика поведения «человек-кибер».
Ириен перевернулся на спину. Сквозь ветви деревьев можно было разглядеть небо. Странно, по дороге в парк этой пронзительной синевы совсем не было видно. Интересно, а можно ли всю жизнь так валяться на спине, заложив руки под голову и не думая ни о чем? Пожалуй, можно, если знать, что всей жизни осталось час или несколько часов, пока его найдут.
Стемнело, а он так и лежал, любуясь сменой цветовой палитры. Возможно, его и искали, но почему-то не нашли, хотя от места происшествия, где он спрыгнул с аквабайка, его отделяло всего лишь четыре тысячи восемьсот метров, если считать по прямой. Синева сменилась чернильной тьмой, изредка расцвеченной искрами далеких звезд. Зрелище было шикарным и магически притягательным. Он никак не мог отвести глаза, запоминая малейшие детали. Это день, вечер и наступившая ночь — были лучшими в его относительно короткой жизни. Захотелось как-то запомнить происходящее, не просто, как голографию или запись, а более значительно.
У людей есть имена, у некоторых кукол тоже были индивидуальные словесные коды. На круизнике администраторы его называли самым востребованным, клиенты давали разные клички. Но ни одна ему не нравилась. Ириен стал перебирать слова, которыми можно было описать эту ночь. Свободная, живая, черная… Последнее определение зацепило, и киборг стал перебирать, как звучит цвет на разных языках.
— Нигрум… блэк… сорт… дабх… свартур… неро… шварц… сварт… прето… мрак… мэрк… Мэрк… — ириен покатал слово на языке, произнося по разному, словно пробуя его на вкус.
Имя ему определенно нравилось. Теперь, когда его найдут и схватят, эта ночь навсегда останется с ним. Он может больше никогда не видеть этого неба, не чувствовать на лице освежающие капли воды из водоема, не вдыхать этот ветер, но имя уже навсегда останется с ним. Он его сам придумал. Сам для себя. И в этом имени слились воедино и эта чернильная полоса неба с редкими вкраплениями звезд, и этот холод весенней ночи, и это обжигающее ощущение воли.
— Мэрк! Я Мэрк! — кричать он побоялся, но шептать можно было сколько угодно.
Он валялся на искусственном газоне, рассматривал небо, пока не почувствовал, что энергии совсем мало. Выпить смесь на том пикнике про запас он не догадался, а кусочки фруктов и шоколада оказались слабой заменой. Оказывается, стресс и страх сжирают больше энергии, чем регенерация. Мэрк задумался: он впервые был предоставлен сам себе, когда приходится самому думать о том, где и как восполнить запас, тем более что тут точно не будет администраторов, которые кинут ему банку. Хотя, с другой стороны, отключиться от недостатка энергии — хороший выход. Только обидно, что быстро это сделать не получится. Или стоит и дальше побарахтаться? В конце концов, он первый ириен, который умудрился сбежать с круизника, и не просто сбежал, но даже гулял целый день свободным, как люди.
Люди? А ведь люди ходят в парк на пикник, эта клиентка тоже набрала много вкусностей — значит, и другие тоже могут захватить с собой что-то съестное и не все сожрать до крошки. Надо только поискать. Или, точнее, обшарить неработающие утилизаторы и полянки — может кто-то поленится собирать и тащить выбрасывать? Ириен быстро поднялся, активировал на полную мощность сканеры и пошел обшаривать парк.
Вскоре ему повезло — вдоль берега водоема было много удобных полянок для отдыха, и в погожий весенний день отдыхающих там, очевидно, было прилично. Мэрк бросился вперед, буквально выхватывая почти пустой контейнер у робо-уборщика, который со смирным жужжанием собирал оставленный отдыхающими мусор. Ириен вылизал контейнер и вежливо сунул пустую пластиковую коробочку под морду робо-уборщику. Подобрал остатки пирога в пакетике. Еды было мало, больше сил тратилось на ее поиски. Но за пару часов он обошел практически все места отдыха, даже побывал на той полянке, где днем отдыхал с клиенткой. Больше в парке делать было нечего, да он и не рассчитывал, что ему дадут долго погулять. Надеялся только на час или два. А теперь надо было подумать, как жить дальше, и это оказалось сложно: он видел и знал жизнь только на круизнике, и знал лишь о том, что могут делать с куклами клиенты. Но если он себя выдаст, то у сорванных киберов финал один и он, откровенно говоря, паршивый. Тогда надо попробовать стать человеком или хотя бы вести себя так, чтобы в нем никто не заподозрил ириена.
Мэрк сосредоточился, вспоминая и структурируя все сведения, которые хранились в его памяти, органической и цифровой, о людях. Они покупали туры на круизник, кто-то там просто путешествовал, другие заказывали себе дополнительные услуги, вроде «черного борделя». За такой развлекательный сервис клиенты расплачивались картами. За деньги также покупали еду, дополнительные услуги, жизни ириенов. В человеческом мире киберы развлекательной линейки котировались не особенно высоко, а вот аналогичные услуги, оказываемые другими людьми, стоили запредельно — так говорили его клиенты. И, если он собрался выдавать себя за человека, то он может сдавать в аренду самого себя — наверное, другого человека клиенты постесняются так сильно ломать, а воздействие средней тяжести он переживет. Надо только разобраться, как работают эти карты: процесс, как расплачиваются он видел, и не один раз — перевод денег через видеофон или посредством карт чекера. А вот откуда, с какого носителя они перед этим снимаются и что из себя представляют эти единицы? На что они похожи? Как информационные файлы? Сведений категорически не хватало.
Прикинув и перебрав в памяти разные варианты, Мэрк понял, что первым делом ему надо завести видеофон. Где и откуда взять эту штуку — он не знал. Но без этого девайса людей он не видел. Получается, что и ему тоже надо. Ириен упал на землю, застонав от разочарования, — получался замкнутый круг: без видеофона он не может сдавать себя в аренду и зарабатывать деньги, но у него на текущий момент нет денег на этот самый девайс. А он, скорее всего, тоже покупается. Вряд ли люди могут бросить просто так такую важную штуку в парке, как контейнер с остатками еды.
От того, что он валялся в траве ничего не менялось и не происходило, и Мэрк впервые задумался о том, что быть человеком не просто. Это не только приходить в комнату развлечений, брать приглянувшуюся куклу и делать с ней все, что хочется, есть и другая сторона человеческой жизни, о которой он даже не догадывался. И вот теперь с ней столкнулся. А ведь есть еще и видеозапись — он даже получал указания, как и что следует делать специально для съемки. Но ведь видеозапись зачастую на том же круизнике делали и без ведома клиентов. Мэрк вскочил и быстро зашагал к выходу из парка. Засветиться на видеозаписи ему не хотелось. В конце концов он четыре года выживал на круизнике, разберется и с человеческими заморочками.
Ворота главного входа оказались заперты — и Мэрк, ориентируясь на сканеры, торопливо сменил маршрут. Впрочем, он и так пробирался между деревьями, а не по тропинке. Стена ограждения была высотой в три человеческих роста и тянулась по периметру всего парка. Ириен проверил, подключен ли к ней электроимпульс или другая защита, но ничего не было. С короткого разбега он взлетел на стенку, и, почти не касаясь верха, кувыркнулся вниз. Мягко приземлился, слепо надеясь, что его нечеловеческий прыжок никто не увидел и не распознал в нем кибера.
Куда идти дальше он вообще не представлял, помнил лишь дорогу на станцию, но туда соваться было страшно. Стоянка у круизника была несколько часов, но вдруг он не улетел? И Мэрк, круто развернувшись, припустил в другую сторону. Не важно, что будет там, но явно лучше, чем было в этом летучем черном борделе.
Он бежал, придерживаясь человеческого темпа, пока не начало светлеть. Чем дальше уйдет, там выше шансы выжить. А еще можно попробовать перебраться в какой-нибудь городишко поменьше. Он еще по клиентам заметил: чем периферийнее городок, в котором обитает человек, тем проще его обмануть в плане поведенческих реакций. Только вопрос: как добраться до такого городка?
Из города он выбрался еще до рассвета. Никаких территориальных границ не было — просто мегаполис резко закончился, и за многоуровневой паутиной трассы разлегся менее оживленный пригород, без небоскребов в сотни этажей, хитрого переплетения туннелей, да и людей тут явно обитало поменьше. Останавливаться ириен не стал, запустил рандомный выбор маршрута и зашагал с деловым видом по гладкому покрытию дороги. Наземные пути оставались фактически раритетным пережитком прошлых лет — да и пользовались ими в основном только любители активного способа передвижения: геоскейтеры, ролкеры, поклонники древних велосипедов с педальным механизмом и фанаты самодвижущихся степвэев. Мэрк, глянув на мигающие таблички, решил, что надо обзавестись и такой штукой, чтобы не сильно выделяться. Или, самый удобный вариант, забиться куда-нибудь до следующей ночи. Вопрос лишь в том: хватит ли энергии?
Он шел быстро, иногда даже срывался на бег. Чем дальше получится уйти, тем выше шансы выжить и уцелеть. Еще неизвестно ради чего стоит жить, но, может быть ради той ночи на берегу водоема, и отблеска звезд, что отражались в его глазах и в черной воде. Ради имени, которое он выбрал себе сам. Или потому что он больше не хочет на круизнике приносить кнут и сжимать зубы от боли. Какая разница? Он уже стал свободным и не собирается возвращаться в комнатки обслуживания, потому что расплатиться жизнью проще и легче.
До природной кафе-станции он добрался, когда на внутреннем экране было одиннадцать дня, а уровень энергии и так был ниже критической отметки. Ни одной идеи, как получить еду, у него не было, и ириен просто шел напрямик, даже не задумываясь, есть ли в этом заведении сканирующая рамка. Заходить, правда, не стал — силы закончились. Присел, почти свалился на ступеньках крыльца. Сжался. Критический уровень энергии — это все-таки еще несколько часов жизни и почти полная неподвижность. Ладно, все равно — то, что произошло, не напрасно. Мэрк обхватил колени руками, опустил голову. Так было немного легче.
— Эй, парень, тебе чего здесь надо? — Клиентов не было, и хозяин придорожной забегаловки сам решил выйти и узнать у странного путешественника, чего он уселся на крыльце.
— Вымотался, — едва ворочая языком ответил Мэрк. — С города шел.
— А чего ж так налегке?
— От любовницы сбежал, — говорить правду, вернее, почти правду, — было проще, чем придумывать себе какой-либо образ. — Все, что на мне, тоже ее. Но голым уходить было как-то неудобно.
— Ясно, — кивнул мужик. — А куда вообще путь держишь? А то до следующей кафешки тут километров сорок будет.
— Мне некуда идти, — Мэрк поднял голову. И, опережая новые вопросы, быстро произнес: — Документов нет, денег ноль.
— Ну, если хочешь, то могу подсказать, как заработать. — Хозяин кафешки задумчиво погладил себя по подбородку. — Ты говорил, что у тебя любовница была, а как ты смотришь на мужиков?
— Мне не важно, женщина или мужчина, — мотнул головой Мэрк. — Я согласен.