— Ты уверена, что это не ловушка?
Ордынцев был привычно полон сомнений. Ничего удивительного. Должность такая.
— Не уверена, но это не ловушка. Смысла нет.
— Почему? Скомпрометировать, уличить в краже, в подкупе. Подпортить репутацию.
— Ордынцев, нервы!
— А ты слишком спокойна.
— Я уже пятнадцать лет спокойна. Слишком мелко, Сергей, несерьезно. Все равно что мелочь по карманам тырить. Представь, что Бозгурд, при всем его богатстве и влиянии, решился бы таким образом развлечься. Уверена, что даже в своем бурном прошлом он подобным не заморачивался. А уж в настоящее время тем более. Давай смоделируем ситуацию. Лобин — засланный казачок? Но я встретила его в доме Волкова еще до визита в лабораторию. Я, конечно, имею репутацию адепта справедливого возмездия, но в безрассудной благотворительности меня так просто не уличишь. И к «Живым» я отношусь с неприязнью. Даже назвала их в интервью лицемерами. Они ко мне как-то приходили с просьбой о пожертвовании на колонию шоаррских скунсов, но я им отказала. Они меня потом на своем канале «Меньшие, но лучшие» как только не склоняли. Что касается Бозгурда, то он с первой минуты знакомства считал меня одного с ним поля ягодой. И не верю я, что у него открылся пророческий дар. Тем более что я сама ничего подобного затевать не собиралась. Да кому в голову придет спасать киборга! Этих киборгов в Галактике миллионы. И у большинства из них жизнь не сахар. Просчитать мои действия они не могли. И Лобин этот… Ты же сам о нем информацию собирал.
— Собирал, и что? Одно другому не противоречит. У меня были всего сутки. Информация поверхностная, из официальных источников. Да, он разводится с женой. Грязно разводится, скандально. И с кредитом на пятьдесят тысяч все соответствует. Лена уже взломала базу. И под суд едва не попал. У «DEX-company» достаточно рычагов, чтобы надавить или подставить втемную. Ну прилетим мы к этому городскому мусоросжигателю, а там полицейский наряд и с десяток мобильных бригад с информационных каналов. Вот наши конкуренты порадуются. Безупречная, неподкупная Корделия Трастамара уличена в краже киборга! И завтра по всем каналам пойдет экстренный выпуск.
Корделия вышла из спальни своего номера, уже переодевшись в удобный камуфляжный комбез — «хамелеон». Эта военная разработка предназначалась для разведывательных и диверсионных групп. Комбез в считанные минуты подстраивался под окружающую среду. В лесу — пятнисто зеленел, в пустыне — пыльно желтел, в темноте становился угольно черным. Сейчас, находясь в номере, Корделия выглядела, как этюд художника экспрессиониста. Комбез Ордынцева чувствовал себя несколько лучше. Тот уже с четверть часа неподвижно сидел в бежевом кресле, почти сливаясь с ним родственным окрасом.
— Паранойя, Ордынцев, паранойя! С каких это пор на Новую Верону, этот заповедник нуворишей и проворовавшихся чиновников, начали пускать мобильные бригады новостных каналов? Да они свои собственные местные СМИ в черном теле держат, чтобы лишнего не сболтнули. А ты — бригады! Съемки! Ты попробуй сначала для нашей бригады разрешение выбить. Для того, чтобы их всех сюда направить, за полгода готовиться надо, а для начала скупить на корню всю администрацию. К тому же придется давать некоторые объяснения: ради какой такой персоны затевается столь грандиозное мероприятие. «DEX-company», конечно, имеет влияние, и здесь, и в правительстве Федерации. Но компания не всесильна. Есть и другие корпорации. Есть и конкуренты, которые не упустят случая сыграть на понижение. Да и с нами мало кто вознамерится ссориться. Бозгурду не нужна шумиха, Сергей.
Ордынцев нарочитой хмуростью демонстрировал, что аргументы она приводит веские и логично все объясняет, тем не менее от своих подозрений он не отказывается. Поверх комбеза Корделия накинула широкий плащ, скрадывающий очертания фигуры. Переливчатый плащ со звездами и магическими формулами наводил на мысль о маскараде. И мысль правильную. На вилле губернатора и в самом деле намечался бал-маскарад. Корделия еще утром получила официальное приглашение. Озвучила его в присутствии горничной, долго сокрушалась по поводу отсутствия надлежащего облачения и послала за менеджером, чтобы обсудить с ним эту животрепещущую проблему. Тот назвал ей респектабельный бутик, где самые привередливые светские дамы находили изысканные наряды. В памяти всплыл сюжет старой оперетки. Костюм предназначался для горничной, а на бал к князю отправилась госпожа. Корделия даже выбрала схожее платье. Летучая мышь. Правда, модный дом «Сафо» обозначил его, как «Великая мать вампиров», но сути это не меняло. Лена Кирсанова захлопала в ладоши от восхищения. На бал к губернатору предстояло отправиться ей. Алиби так алиби.
— А если там будет Бозгурд? — высказал очередное сомнение Ордынцев.
— Не будет. Они с губернатором друг друга терпеть не могут. Он ставленник «Pomme». Ему «DEX-company» не указ.
Сам майор никаким костюмом не озаботился. Только деактивировал режим «хамелеон». Комбез принял самый прозаический вид. У отеля на парковке уже стоял флайер с «Подруги смерти». Никита в таком же комбезе, как и начальник отдела безопасности, нетерпеливо оглядывался. На заднем сидении, пригнувшись, сидела в костюме Матери вампиров Лена Кирсанова. В прорезях маски горели ее восторженные глаза. Все-таки приключение!
— Ты там не особо резвись, — сказала Корделия. — Я, конечно, предупредила продавца в модном салоне, чтобы по крайней мере до вечера держал язык за зубами, но он уже наверняка поделился новостью со своей подружкой. Поделился, разумеется, под большим секретом, поэтому полчаса у нас есть, подружка продержится, а дальше уже снежный ком.
— Я умею многозначительно молчать и внимательно слушать, — успокоила ее навигатор. — Этого будет достаточно.
Когда флайер припарковался у дома губернатора, уже освещенного и шумного, пришла очередь Корделии прятаться. На парковке их ожидал капитан МакМанус в костюме венецианского купца.
— Коммы не отключать, — предупредил майор. — Есть вероятность, что отступление будет спешным и беспорядочным.
Оставив живописных пассажиров в толпе «гоблинов», «фей», «пиратов», «эльфов» и «чужих», флайер бесшумно взмыл в потемневшее небо.
— Лобин прислал координаты городского утилизатора.
Корделия уже избавилась от плаща, спрятала волосы под шапочку, а лицо — под силиконовую маску. Ордынцев и Никита последовали ее примеру.
— Я знаю, где это, — сказал пилот. — К западу от «заповедника».
Администрация элитного поселка, дабы не ранить эстетические чувства своих налогоплательщиков зрелищем уличных мусоросжигателей, организовала работу коммунальных служб так, что в богатых домах и престижных отелях никто не замечал, куда и когда исчезает мусор из комнат и стерильных кухонь. Все ежедневно сортировалось и вывозилось за несколько десятков километров к западу, где находилась одна из природных аномалий Новой Вероны — кусок каменистой почвы, полностью лишенный растительности. На планете таких неприглядных мест было несколько. Они были хорошо заметны с орбиты и располагались на равном удалении от полюсов и экватора. Их называли «родимые пятна». Ученые выдвигали различные гипотезы, сравнивали диаметры пятен, вымеряли углы, под которыми сходились соединяющие эти пятна линии, искали особенности в почвенном составе, просвечивали рентгеном и ультразвуком. Ничего не нашли. И в конце концов записали в загадки инопланетной природы. Опасности «родимые пятна» не представляли. Ни радиационного фона, ни патогенной микрофлоры. Всего лишь некрасивые проплешины. Ученые улетели, а отцы города приспособили одно из таких пятен под мусоросжигатель. Без ущерба вкусам и чувствам обитателей «заповедника».
Корделия вспомнила факультатив по истории войн 20-го века. На одной из лекций преподаватель, старенький согбенный профессор, автор объемных исторических монографий, демонстрировал своим слушателям мутные, черные-белые фотографии, позаимствованные из музея в Аушвице. После Второй мировой войны это местечко обзавелось очень недоброй славой. Там находилась «фабрика смерти» — концентрационный лагерь. На одной из этих древних картинок был запечатлен крематорий: приземистое кирпичное здание с двумя огромными трубами, из которых валил черный дым. Преподаватель ознакомил своих студентов не только с неподвижными свидетельствами, но и с отснятыми на древний пленочный носитель фильмами. На тех старых пленках черный дым застилал небо. Историк рассказывал, что дым от утилизированных человеческих тел был густой, жирный, а извергаемый пепел устилал почву на много километров вокруг. Мусоросжигатель второй мировой войны. Современные мусоросжигатели не устилают окрестности жирным пеплом. Из них не валит черный дым. Только время от времени вырывается струя горячего пара. Но их предназначение все то же — обращать в пепел пришедшие в негодность тела. Когда-то людей, а теперь — киборгов.
Никита опустил флайер у самой границы проплешины, там, где растительность брала буйный реванш. Посадочные огни флайера были погашены, тьма сообщнически скрадывала очертания. Сооружение в середине «пятна» было освещено на входе и по контуру. Аккуратное такое, матово-серебристое, почтенное и респектабельное, вроде похоронного бюро.
— А если обманет? — спросил Никита.
— Тогда сам себя накажет, — ответила Корделия, переводя комбез в режим «хамелеон». — Сказал, что прибудет на флайере компании к полуночи. Сейчас уже без четверти.
— Главное, чтобы не привез нам труп, — добавил Ордынцев.
Четверть часа прошли в молчании. Все трое напряженно прислушивались к шорохам в траве и далеким механическим голосам. Ждали гудения флайера.
— Кажется, летят, — тихо сказал пилот, привычно отделяя звук двигателя от нейтральной природной какофонии.
Пять минут спустя услышали Корделия и Ордынцев. Небольшой черно-белый флайер с логотипом «DEX-company» падал бесцветным болидом к центру проплешины.
— Пошли, — нетерпеливо приказала Корделия и попыталась выбраться наружу.
— Не торопись, — удержал ее майор. — Вдруг это не он? Или их слишком много. Если он держит слово, то не пойдем, а подгоним флайер.
Катафалк «DEX-company» аккуратно приземлился, но не вплотную к почтенному учреждению, а на полпути между ним и бессильно топчущимися у невидимой стены зарослями. С пассажирского места спрыгнула невысокая плотная фигурка. Ордынцев активировал прибор ночного видения, дающий шестикратное увеличение.
— Лобин, — констатировал он. — И с ним двое. Нет, трое…
Корделия активировала свой. Прибор окрашивал ближайший сегмент пространства в тускло зеленоватые цвета, но очертаний существ, населяющих этот сегмент, почти не искажал. Она отчетливо видела всех. Вот Лобин, в рабочем комбезе и в каком-то длинном фартуке поверх этого комбеза, будто принял меры для сохранения первозданной белизны выданной ему униформы. Вот еще двое. Тоже в рабочих комбезах с голографической эмблемой «DEX-company». Киборги. Равнодушные, будто пластиковые, лица. А вот третий… Комбеза на нем не было. Зачем смертнику комбез? Его одели в стандартную больничную рубашку с завязками на спине. Корделия вздрогнула. Она очень хорошо помнила эту отвратительный фасон этой рубашки. Сама носила, когда перевезли в госпиталь на Селене. На больничном слэнге именуется «распашонка». Кусок синей или зеленой ткани с прорезями для рук. В эти «распашонки» обряжают всех поступающих по «скорой» пациентов, сводя прежде лелеемую индивидуальность до полуголого стандарта. Уже не человек, не мужчина, не женщина. Больной. Тело. Без прошлого или будущего. Без имени. И даже, порой, без памяти. Те, кто одел этого третьего в госпитальную «распашонку», очень хорошо знали подтекстовое значение. Уже никто. Даже не киборг. Лабораторные отходы.
Из флайера он вышел сам. Вслед за двумя киборгами. Неуверенно сделал шаг. Покачнулся, оперся о блестящий бок летающего «воронка». Снова босой. Под ногами уже не металлизированное покрытие, а мелкие острые камешки. Он сделал еще один шаг. Прямиком к гудящему сооружению. Один киборг чуть приотстал, а второй, напротив, двинулся вперед. Корделия вдруг поняла что происходящее ей напоминает. Казнь! Она видела такое в старой архивной хронике. Именно так, к виселице, к костру, к стенке, в газовую камеру, вели осужденных. На старинных гравюрах приговоренные были одеты в схожую с этой больничной «распашонкой» одежду. Ее называли «саван». Уже не дожидаясь разрешения от осторожного майора, Корделия выбралась из флайера. Лобин заметил ее сразу.
— Стоять, — приказал он киборгам, когда те повернули головы к движущейся тени. В его голосе слышалось облегчение. Он вытер вспотевший лоб.
Корделия приближалась почти бегом. За ней в двух шагах следовал Ордынцев, держа наготове полицейский жетон. Никита сразу поднял флайер на минимальную высоту и виртуозно приземлил его вплотную к катеру «DEX-company». Осужденный, за которым они прибыли, застыл так же послушно, как и его конвоиры. Только в отличии от них его слегка шатало. Левой ладонью он, похоже, зажимал рану, потому что под пальцами на ткани расплылось темное пятно. На приближающихся людей он не смотрел. Тот же отрешенный, опрокинутый взгляд, устремленный куда-то поверх их голов. Он ничего не видел или, напротив, видел нечто запредельное, недоступное людям, что-то за горизонтом, за фосфоресцирующим кругом, что-то очень близкое и для него желанное, сулящее избавление. Лицо еще более осунувшееся, в кровоподтеках, почти неузнаваемое. Корделия даже на мгновение испугалась, что Лобин привез им другого киборга, а вовсе не того, которого она видела в прозрачном боксе. Она едва не закричала на бывшего хирурга. Но замешательство длилось недолго. Это был он, клон Мартина Каленберга.
Накануне она довольно долго изучала в архивах голографии семьи Каленберг. Пересмотрела десятки изображений еще живого Мартина. Мартина — ученика старших классов, Мартина — студента, Мартина — игрока в поло, Мартина — смеющегося, Мартина — удивленного, Мартина — задумчивого. А еще с родителями, с друзьями, с одноклассниками, с девушкой… И последняя голография: Мартин, серьезный, повзрослевший, на фоне космического транспортника перед стартом на Хронос…
Гибели первой экспедиции было посвящено множество статей. Предприняли даже небольшое расследование, с целью выявить и наказать виновных. Результатов расследования Корделия не нашла, но обнаружила множество голографий, которыми журналисты, блоггеры, друзья, сочувствующие буквально утыкали свои тексты. Изображения Мартина до сих пор хранились и в архиве университета. Юный Каленберг пользовался популярностью, его любили, он был красив…
Она понимала, что сейчас перед ней вовсе не Мартин, перед ней копия, овеществленная тень. Перед ней даже не человек. Перед ней плод лабораторного экспромта, гнусная ученая шалость. Заигравшийся в бога человеческий разум, всплеск тщеславия, и вот он, продукт этого почти преступного вдохновения, окровавленный, полуживой. Киборг по-прежнему не реагировал ни на чье присутствие, подобно своим неразумным собратьям. Казалось, все жалкие крохи энергии он тратил на имплантаты, фиксирующие колени и стопы, и на сохранение вестибулярной функции, чтобы не упасть. Возможно, он не хотел, чтобы его волокли к жерлу утилизатора, как мешок. Возможно, он помнил, что по большей части он все-таки человек, а уже потом вещь. Он хотел умереть с достоинством. Вот потому и держался на ногах, сосредоточившись на единственно доступном ему действии.
— Мартин, — осторожно позвала Корделия, — ты слышишь меня?
Она боялась угадать и разглядеть то, что он прятал за судорожно притиснутой ладонью. Ладонь прикрывала нижнюю часть грудной клетки, ребра над печенью. Что там за рана? Колотая? Огнестрельная? Такое же темное пятно расплывалось и с левой стороны, но чуть выше, почти в области сердца. Эту рану он не зажимал. Возможно, потому что имплантаты другой руки уже отключились. Правая рука висела плетью вдоль тела.
— Ты приготовил документы? — Корделия обернулась к Лобину.
Он торопливо выудил из-под фартука полупрозрачный пластиковый прямоугольник.
— Это подлинный договор на продажу киборга модели DEX-6. Его списали из армии и выставили на продажу. Но продать не успели. На складе боеприпасов произошла диверсия, взрыв. Все хранившиеся там киборги уничтожены. Тут указан идентификационный номер. Но… ему… Мартину он не соответствует.
— Я понимаю, — хмуро ответила Корделия. — Сколько?
— Пять… тысяч. Это официальному продавцу. Военная база номер NC 2587/16.
Корделия щелкнула по комму и перевела деньги по указанным реквизитам.
— DEX… то есть, Мартин, — почти испуганно добавил Лобин, покосившись на стоявшую рядом женщину, — смена хозяина. — И тут же угодливо пояснил. — Я снял все пароли доступа и записал хозяином себя, временно… чтобы он меня слушался.
Корделия перекинула свои данные в открывшееся вирт-окно. Процессор, несмотря на критически низкий уровень энергии, все еще функционировал. Жалкие лохмотья человеческой личности цеплялись за неорганическую ипостась, которая выполняла свой долг с машинным упорством. В лице киборга что-то изменилось. Ресницы дрогнули. И взгляд внезапно сфокусировался. Он увидел новую владелицу. Не человек увидел, киборг.
— Смена владельца завершена, — произнес бесцветный механический голос. — Корделия Трастамара, 41 год, уроженка Геральдики. Информация сохранена.
Взгляд тут же расфокусировался и рассеялся до недостижимых границ вселенной.
— Сергей, иди сюда. Возьми одеяло, — позвала новая владелица. — Никита, открой дверцу и выдвини заднее сидение.
Ордынцев вынул из багажника термоодеяло и набросил его на плечи все еще неподвижного киборга. Набросил привычным бережным движением полицейского, не раз принимавшего участие в освобождении заложников.
— Иди с ним во флайер, — мягко приказала Корделия киборгу, чувствуя подкатывающее отвращение к самой себе за то, что вынуждена действовать вот таким «хозяйским» образом. Но по-другому сейчас не выйдет. До Мартина-человека не достучаться. Он где-то далеко, в беспамятстве. Есть только Мартин-киборг. Машина с крохами самосознания. И машина послушалась. Пилот и охранник сначала усадили, а потом вынуждены были уложить на заднее сидение своего «заложника», потому что драгоценный баланс был утерян и Мартин стал заваливаться набок. Корделия, убедившись, что приобретение в безопасности, обернулась к Лобину. Тот глядел на нее заискивающе, как ожидающий подачки цирковой пес. «Ну вот, я совершил кульбит, какой тебе требовался, походил на задних лапках, повыл, полаял. А теперь ты должна меня поощрить!» Лоб Зигмунда блестел от пота. Он уже не пытался смахнуть набегающие крупные капли. Жалкое зрелище. Корделия испытывала противоречивые чувства. Этот человек был ничтожен, труслив и бесконечно жесток. Он, как кровососущий паразит, легко оправдывал свои поступки законом природы. Новоявленная покупательница не удивилась бы, если бы узнала, что рана, которую судорожно зажимал ладонью Мартин, была нанесена именно Лобиным. Пусть не по собственной инициативе, а по приказу. Как и все опыты и тесты, которые он проводил. Все это не от врожденных склонностей, а во имя науки, во имя будущего или опять же, по распоряжению свыше. А кто он, чтобы ослушаться приказа, если его отдает такой экземпляр, как Бозгурд? Он, Лобин, маленький зависимый человечек. Он тоже хочет жить. Как хочет жить блоха или даже центаврианская моль. А центаврианская моль не виновата, что хочет кушать. Центаврианская моль не виновата, что родилась монстром. Это ее суть, ее устройство. Ее такой создали. Как бы Корделии хотелось раздавить эту моль… Но она привыкла держать данное слово. Даже если давала это слово самым законченным негодяям. Это знали во всей Галактике. Корделия Трастамара всегда держит слово. В этом секрет ее везения и успеха, а также и секрет популярности канала «GalaxiZwei». Факты и обязательства. Она извлекла из нагрудного кармана банковскую карту и протянула ее Лобину.
— Код подтверждения 3-5-2.
Зигмунд принял карточку в потную дрожащую руку. И вдруг всхлипнул. Подался вперед, заглянул Корделии в глаза.
— Это не я! Не я! Я не виноват. Это все он, Бозгурд. Это он стрелял… Он приказал. Я ничего не мог сделать.
— Да, да, — брезгливо согласилась Корделия. — Ты маленький, зависимый человечек. Ты хочешь жить и у тебя не было выбора. Прощай, Зигмунд и… не попадайся мне на глаза.
Быстро пошла к флайеру. Обежала его и взобралась на заднее сидение рядом с Мартином.
— Может быть, вперед сядешь? — попытался возразить начальник безопасности.
— Нет! Меньше разговоров. Взлетаем.
Никита, уже державший флайер на низких холостых оборотах, потянул штурвал, и машина плавно пошла вверх, взбираясь на верхний скоростной уровень. Корделия осторожно пристегнула ремнем неподвижно лежащего киборга.
— Мартин, состояние.
Ей опять стало неприятно.
— Критически низкий уровень энергии. Большая часть имплантатов отключена. Кровопотеря — 63%, повреждение внутренних органов — 38%, нарушение водно-солевого баланса, повреждение костной ткани — 31%, дефицит массы тела — 25%, полное отключение системы через 46 минут. Рекомендуется ликвидация.
Фразы были машинные, бесцветные, но голос звучал с явным болезненным усилием. Внутренние повреждения Мартин не перечислил. Возможно, их было так много, что сил на уточнение не хватало. Однако несколько минут спустя он вдруг повторил:
— Рекомендуется ликвидация.
— Что он сказал? — обернулся Ордынцев.
— Умереть хочет, — зло ответила Корделия. — Дай аптечку.
Майор протянул приобретенную у военных АД (аптечка десантника). Такими аптечками были оснащены все мелкие транспортные средства холдинга. И одну Корделия всегда держала под рукой. Привычка, которую она приобрела после своей поездки на Шебу. На ощупь извлекла шприц-тюбик с промедолом* и воткнула Мартину в плечо прямо сквозь рубашку.
— Это обезболивающее. Не вздумай его нейтрализовать.
— Разве киборги чувствуют боль? — спросил Сергей, наблюдая за ее манипуляциями с некоторым скептицизмом.
— А сам как думаешь? — так же зло буркнула Корделия, кивая на помертвевшее лицо. — У него, судя по дыханию, легкое пробито. Вероятно, сломаны ребра и еще космос знает какие повреждения. Он же только проценты назвал, без уточнений. Позвони Ренди. Пусть готовит медотсек.
— Я уже отправил сообщение.
— Все равно. Вызови его.
Ордынцев поднес комм к губам.
— Ренди, ты готов? У нас трехсотый. Тяжелый.
— В медотсеке операционные софиты не включай, — неожиданно добавила Корделия. — Потом объясню. Просто не включай. Обойдись стандартным освещением.
— Почему софиты нельзя? — удивился майор.
— Потому что в лабораториях «DEX-company» софиты, — прошептала Корделия.
— А, понял…
— Сколько до космопорта, Никита?
— Еще минут тридцать, — ответил пилот. — Идем на предельной.
Корделия прислушалась. Ей показалось или Мартин стал дышать ровнее? И, кажется, чуть расслабился. Обезболивающее подействовало. Уже из кармана комбеза она извлекла блистер с таблетками. Вытряхнула одну на ладонь.
— Мартин, это глюкоза. Одна таблетка очень мало, но это лучше, чем ничего.
Она попыталась протолкнуть таблетку между окровавленных губ и вдруг почувствовала слабое, едва заметное сопротивление. Он сжал зубы. Сопротивлялся не Мартин-киборг, а Мартин — человек.
— Почему? — изумилась она. — Это тебе поможет.
Ей не хотелось приказывать. Она просила.
— Мартин, пожалуйста.
Он чуть повернул к ней голову и открыл глаза. Взгляд совершенно осмысленный, полный тихого отчаяния. Затем усталый голос повторил:
— Критическое повреждение системы. Рекомендуется ликвидация.
— Нет, — решительно ответила Корделия. — Мы не будем использовать гильотину как средство от головной боли. Возьми таблетку.
Взгляд тут же расфокусировался. Мартин подчинился.
Космопорт Новой Вероны уже всходил на горизонте заревом посадочных огней. Кораблей было немного. По большей части роскошные яхты, сверхскоростные катера, корветы частных охранных фирм и мощные тюнингованные кобайки. «Подруга смерти» гордо держалась в стороне от избранного общества. Она одна занимала целый квадрат посадочного поля. Разделить с ней одиночество желающих не нашлось. Уж очень пугающе звучало имя. Но в данном случае настороженность соседей по парковке пришлась очень кстати. Меньше любопытных. Никита припарковал флайер так, чтобы перекрыть обзор с ближайших космических судов, несмотря на их явную многодневную необитаемость, а также из здания самого космопорта, где непременно найдутся добросовестные служащие. Сама яхта мягко, мистически светилась в контуре огней. Ренди стоял у шлюза с гравиносилками.
Комментарий к Глава 13. Рекомендуется ликвидация
* Я назвала обезболивающее "промедол", но в конце 22-го века оно, вероятно, будет называться по-другому.