22 ОКТЯБРЯ *
Что-то сорока пропала. И где ее носит? Сейчас, конечно, прилетит и будет говорить все, что угодно, только не то, что от нее ждут. А мне надо знать, когда надо выходить на конкурс?
— Что молчишь? — это спросила сорока, но я скорее ее увидел, чем услышал. Она по привычке свесилась с моей головы и уставилась мне в глаза.
— Не люблю.
— И я не люблю, когда ты стоишь, молчишь и про меня всякую ерунду думаешь.
— Я думаю о конкурсе. Как туда попасть?
— Синяя ворона сказала, что по всем приметам на следующей неделе ожидается бабье лето. Теплынь, красота. Но не это главное. Будет северный, попутный для пугал ветер. Вот только не знаю, как помочь Мавре Кирилловне и Павлу Афанасьевичу. Их попутным ветром не подбросишь.
— Я тоже про них думаю.
Вдруг в голове завозилась мышь, вылезла из горшка и села мне на плечо. Как она возмущалась!
— Василий, в твоей голове такая темнота! А из-за темноты случился бардак. Я думала, это соловей, а это воробей. Докатились.
— Докатились, говоришь. А что? Это идея, — Сорока от радости обняла мышь.
— Что вы все ко мне лезете!
— Докатились, докатились, докатились, — стала вышагивать сорока по моему носу.
— Не люблю, — буркнул я сороке.
— Извини, — Сорока переступила мне на голову, и теперь мои глаза оказались за решёткой ее трех когтистых пальцев.
Ну, это уже ни в какие рамки! Прогоняя сороку, я, как мельница, замахал руками.
— Успокойся, — потребовала сорока, — ты мне мешаешь думать.
— А ты мне мешаешь смотреть.
— Смотреть? — удивилась сорока, вновь перешагнула с головы мне на нос. — Куда ты смотришь?
— На тележку.
— И? — ждала сорока продолжения.
Я промолчал. Я смотрел на детскую игрушечную тележку с красными широкими колесами и тонким ободом ручки. Если я сороке предложу прокатить стариков в этой тележке, она меня засмеет. Я уже представил, как она начнет трещать по всему лесу «вы представляе-ете, пугало Василий предложил прокатить до конкурса красоты Мавру Кирилловну и Павла Афанасьевича в детской игрушечной тележке. Нелепее предложения я не слышала». Все будут надо мной смеяться,, и мне станет стыдно.
— Продолжай, — потребовала сорока.
И я стал выкручиваться.
— Мне кто-то рассказывал, что видел (это я так врал) как одну семейную пару перевозили на детской игрушечной тележке. — Я замолчал, ожидая, что сорока от хохота сейчас грохнется с моего носа на землю (тоже неплохо). Но сорока повернулась ко мне задом и стала что-то высматривать впереди.
От такого хамства я ошалел. Согнал.
Сорока ходила вокруг тележки – трогала, толкала, сидела.
— А что? Неплохо, — сказала она. — Вот только не понимаю, как она поедет. Ни мотора, ни батарейки.
— Сделать парус, — совершенно неожиданно выдал я и тут же осекся, Какой парус? Я надеялся, что сорока не услышала.
Услышала, еще как услышала.
Она смотрела на меня долгим взглядом и, похоже, всерьез обдумывала мысль о парусе. Она вертела головой и разговаривала сама с собой… палка?.. Закрепить?.. Где?.. Глаза на месте?
Я подслушивал и подсматривал.
Сорока раздобыла длинную палку и теперь шумно выставляла ее по дну тележки. Естественно, палка не держалась и все время падала. Веревки, тряпки, проклятия сороки не помогали. Вскоре она оглянулась на меня укорительным взглядом: «Чего молчишь? Давай фонтанируй!».
Я думал, все обошлось. Наивный!
Фонтанировать я не умел, а вот вспомнить получилось. Мальчишки по весенним талым ручейкам пускали самодельные кораблики, там замечались разные варианты крепления мачт:где скотч, где пластилин, где клей. А как быть здесь?
— Ладно, — пожалела меня сорока, – что-нибудь придумаю.
И она придумала. Все-таки наша сорока удивительное создание. И как только додумалась. Она раздобыла старую в заплатках наволочку, привязала двумя углами к бортам тележки. По ее просьбе ветер наполнил наволочку теплым воздухом… и опля! Вуаля! Поехали!
«Сколько прелести в этой природе! Но и грусти порой, вуаля!» – вдруг вспомнилась песня из дачного радио. Или я что путаю?
Мы получили парусник, а-ля дирижабль на колесах.
Мне осталось только поддерживать и управлять тележкой за ручки. Низко кланяюсь сороке в лапки!
Полдела сделано. То есть, как добраться до конкурса, мы знаем, а вот как обратно? Как вернуться домой, ума не приложу. Для этого тоже нужен попутный ветер, но обратного – с юга на север – не предвидится до весны. Придется остаться до весны в том поселке, в котором будет проходить конкурс? Может, оно и к лучшему. Я постараюсь занять место рядом с Инопланетянкой. Оно станет для меня призовым.
***
23 ОКТЯБРЯ *
С утра пошел снег. Крупный, холодный, тяжёлый. Все разом побелело, пропало под ровным покрывалом. Теперь только по силуэтам и выступам угадывались уснувшие домики, ульи, кусты сирени. На синей крыше (зачеркнуто) на засыпанной снегом крыше сидела синяя ворона. Среди черных ворон она была самой удивительной особой.
— В силу некоторой роковой предопределённости… — стала говорить синяя ворона, — убойной хаотичности суждения, здесь я ставлю знак нота бене…
Мне реально грустно. Ничего не понимаю, о чем она говорит, а она шпарит без подготовки и бумаги. Вот умница!
Никогда не гонял синюю ворону (рука не поднималась на такую красоту). Я ею любовался, прислушивался, впитывал и продолжал ненавидеть.
— Здравствуйте, — как можно вежливее сказал я.
Синяя ворона надменно посмотрела на меня и тут поскользнулась. Пытаясь удержаться, поджала коготки. Бесполезно. Снег тащил ворону за собой вниз. Еще мгновение, и она рухнула в куст малины, сверху ее накрыл огромный сугроб.
Странно! Могла спокойно взлететь, а тут головой в снег.
Мне бы порадоваться, что с синей вороной покончено раз и навсегда, но мне почему-то взгрустнулось.
Вроде шевелится. Выжила?
Слегка обалдевшая от падения, она с трудом выпросталась из снега. Перелетела на яблоню и оттуда стала громко ругаться. Голос у нее стал грубым, пронзительным, схожий с хохотом деда Пантелея.
Я думал, она обижается на снег, а оказывается, это все уготовано мне.
– Подумаешь, нужен нам ваш конкурс пугал,— высказалась она и заодно отряхнулась от снега.
Я удивился. При чем здесь конкурс?
— Уходите, — каркнула она. — У нас тут смородина на кусту, картошка с ботвой. До весны хватит. Вали, говорю, отсюда.
— Кар! — на соседнюю крышу сел огромный черный ворон.
Еще один! Ох, до чего не перевариваю воронов. Синяя ворона, наоборот, гостя оценила, взбодрилась.
Ба, как она изменилась! Грудь колесом, глаза с поволокой, голос с ласковой хрипотцой.
— Извините. — Присмотрелась к черному ворону, слушает или нет. (Слушает). Продолжила. — Существует ниша проведения конкурса красоты для ворон, но заполнить ее не представляется возможным из-за постоянной нестабильности присутствия красавиц, потому что составляющей этого проекта является чья-либо уникальность.
— Не понял, — честно признался я.
Синяя ворона перевела.
— Надо организовать конкурс красоты для синих ворон.
— Зачем? — удивился я. — Вы ж там одна будете.
— Кар-р-р, — с умным видом вступил в беседу черный ворон.
— Кар-р-р? — сказала синяя ворона и вновь головой в сугроб.
— Вот вы зачем в сугроб-то? — спросил я у синей вороны, когда она отряхнувшись, взлетела на синюю крышу уже без снега.
Ворона промолчала.
— Зачем она головой в сугроб? — это я спросил у черного ворона, но того уже не оказалось на месте.
Тут ворона ответила.
— Я думала, он бросится меня такую красивую и умную спасать, а он улетел.
Вовремя улетел, потому что именно в этот момент с верхних веток яблони и соседней крыши пошел снег, засыпал меня, ворону и землю. Теперь мы стали белыми.
А небо стало черным, — от огромной стаи ворон. Повиснув в небе живым мрачным покрывалом, они оглушительно каркали.
Синяя ворона вдруг задрожала, села мне на голову.
— Они говорят, что пропал мой сыночек.
Вновь сыночек! Что такое сыночек? Все порядком надоели со своими дочками и сыночками. Инопланетянка тоже тоскует.
— Бедненькая, — сказал я, не зная, правильно ли это.
Ворона уставилась на меня пронзительным взглядом, щёлкнула горбатым клювом.
«Не попал», решил я и исправился.
— Безумно рад.
— Издеваешься!? — Ворона переступила мне на нос, царапнула глаз.
И вдруг с неба обрушилось птичье покрывало.
Что тут началось! Стихийное бедствие!
Прогоняя ворон, Гитарист ударил по струнам, я завертел руками, Рыболов удочкой, Инопланетянка зашуршала фольгой.
У-у-у-у…
Скажу одно, когда все пугала работают одновременно – это похоже на царство безумия.
Особенно, если старается Гитарист. Он так громко играет и орет (зачеркнуто) поёт, что создаётся ощущение, будто земля дрожит, а солнце раньше времени убегает за горизонт.
Вот зачем надо было поднимать такой переполох из-за этого птенца? Ну, пропал сыночек синей вороны. Вот куда он денется? Взрослый уже — слетыш. Почти полгода от рождения: летать умеет, ходить умеет, даже каркать научился. Что еще нужно для полного счастья? Мне бы и половины хватило. Эх, если бы я умел летать!
По понятным причинам никто не заметил, как стала меняться погода.