В том-то и дело.
Ты прятал голову в песок от самого себя, считая этого конкретного Форратьера ну разве что чуть менее несносным, чем все прочие Форратьеры. Называл его (когда давал себе труд вспоминать, конечно) «сомнительным другом второй категории». Злился. Считал, что с трудом переносишь. Притворялся, что недоволен его визитами, и даже сам себе верил. И пытался захлопнуть дверь перед его носом, а он подыгрывал, не давая тебе этого сделать — и предоставляя новые поводы для злости. Просачивался, как он это умеет, позволяя тебе делать вид, что все происходит вопреки твоему желанию, что ты вынужден идти варить кофе на двоих, потому что иначе он отберет твою чашку, это же Бай, все знают его бесцеремонность. Он позволял тебе делать вид, что тебе это вовсе не важно. Он много чего тебе позволял, потому что был настоящим другом.
А ты заигрался.
И продолжаешь врать самому себе, что все еще можно вернуть и исправить, стоит лишь извиниться. «Мы же можем остаться друзьями» и все такое. Мерзкая жалкая фраза, но хоть какая-то надежда на что-то лучшее, чем каждое утро спотыкаться взглядом о вторую чашку для кофе, так и оставшуюся на полке, — и зависать, цепенея, и стараться ни о чем не думать, не думать, не думать, не думать о том, что он опять не пришел. И уже не придет. И виноват в этом только ты.
Ты его использовал. Во всех смыслах этого слова. Но этого тебе оказалось мало. Тебе было мало его — такого, какой он есть. Мало многолетней дружбы, и похерившей ее разовой глупости тоже мало. Тебе надо его совсем доломать, переделать так, как удобнее, привычнее и комфортнее — тебе. Тебе и только тебе.
Вот, значит, как она выглядит, твоя любовь. А ты еще удивлялся, чего это девушки, пообщавшись с таким красавцем и умницей, потом всегда выбирали других. Девушки, они умные, до них, видимо, доходило быстрее, чем до тебя. Или же просто со стороны такое заметнее.
Мерзко?
Конечно.
Только по-другому ты, наверное, просто уже не умеешь. Придется привыкать жить с этой любовью, другой у тебя не будет. Только воли ей не давать, прятать поглубже и следить, чтобы она не высовывалась и не причиняла вреда окружающим. Если, конечно, ты не сможешь заставить себя полюбить кого-нибудь достаточно мерзкого, кого не жалко… ну хотя бы того же Сигура.
Смешно?
Нет.
Не пытайся свести все к шутке. Подлость и шутка — вещи немножко разные.