— Все! Хватит с меня! Ухожу! Увольняюсь к едрене фене! — Гоша с раздражением попытался сорвать с груди жетон, но символ должности также оказался с подлым характером и не отдирался, разве что только с солидным куском почти новой, всего-то третий год ношеной, куртки.
— Почему именно ко мне? — возмутился откуда-то слева противный голос. — Я таких страданий не заслужил.
— Ай, да ну тебя, — обиженно махнул рукой Гоша, пальцем проверяя масштаб получившей дырки. — Все равно увольняюсь! Вот!
— Так что, тебя ко мне можно не ждать? — голос заметно обрадовался.
Гоша только сплюнул — главное уже было сказано, оставалось решить только некоторые формальности. В том числе и нанести визит вежливости своему шефу — впрочем, об увольнении тому уже точно доложили, но приличия следует соблюдать, особенно если дело касается нечистой силы.
Очевидно, что его решение никому не понравилось — и неприятности посыпались словно из дырявой торбы. У пристегнутого возле входа велосипеда намертво заело замок, так что не получилось открыть ни родным ключом, ни булавкой, ни одной отмычкой из универсального набора. Гоша перепробовал все и, убедившись, что даже уговоры бесполезны, куда-то в темноту скрутил из пальцев неприличный знак.
— Все равно ухожу!
Общественный транспорт в два часа ночи не ходил, на такси денег не было. Гоша замысловато выругался, поминая всех знакомых амбарников до десятого колена, и поплелся пешком. Буквально через пару минут хлынул дождь — узконаправленный. Гоша поднял голову — истекающая холодными струями туча висела в пяти метрах над ним и поливала территорию диаметром метра в два. Проклятие на эту пакость тоже не подействовало — без силы жетона простое слово, даже ругательное, уже не работало. Только и оставалось, что поднять воротник повыше, а шапку натянуть поглубже и пешкодралить до родимой квартиры. Тут же под ноги попалась огромная лужа — от прорвавшей канализации — и щедро поделилась ледяной водой с гошиными ботинками.
— Вот заболею и помру, а потом вернусь к вам и буду стращать, — в пустоту пригрозил Гоша.
До дома идти было примерно час, но январский морозец, шалости погодника и жалобно хлюпающая обувь стали отличным мотиватором для того, чтобы заняться спортом. Хорошо, что дистанция была не марафонской, да и пока бежал, немного даже согрелся — по крайней мере, когда залетал в подъезд, зубы хоть и клацали, но не слишком сильно.
— Тишка! Открывай! — проскулил Гоша перед дверью своей квартиры, искренне надеясь, что хотя бы собственный домовой по-прежнему будет слушаться.
— Раскомандовался, — донеслось привычное ворчание, но дверь все-таки открылась. — О святая печка и все ее сковородники, а зачем ты полез купаться, мороз ведь зверский?!
Объяснять, что не по своей воле, Гоша не стал: Тишка умный и сам сообразит считать следы остаточной магии, — и, раздеваясь на ходу, устремился в ванную. Домовой хлопнул в ладоши, и ванна стала быстро наполняться горячей водой. Бытовые трюки и особенности современной квартиры трехсотлетний домовой постигал долго, но когда наловчился, то все же сумел поладить и со стиральной машиной, и с кофеваркой, и с микроволновкой. Гоша простонал что-то благодарственное и забрался в ванну.
— И почему я думаю, что ты мне ничего хорошего не скажешь? — Тишка материализовался в ванной, заскочил на бортик и щелкнул пальцами. С полочки спустилась бутылка с хвойной пеной для ванн, крышечка сама собой открутилась, и в воду вылилась четко отмеренная порция пахнущей лесом жидкости. Тишка поморщился, не потому что запах неприятный, а, скорее, по памяти о древней вражде с лесовиками, и покрутил немного рукой в воздухе, взбивая пену.
— Скажу, — пробулькал Гоша. — Я больше не охотник за нечистью.
— Ох, батюшки-матушки и прочие порожные родственники, — расстроенно всплеснул руками Тишка. — А на что мы жить будем? Как хозяйство вести станем? Ты обо мне-то подумал? Как же я без сметанки свежей?
— Я пойду завтра искать другую работу, — виновато пробормотал Гоша. — Голодом тебя морить никто не будет.
Тишка принялся горестно вздыхать и жаловаться на жизнь. И Гоша пожалел, что под рукой нет наушников. Впрочем, стенал Тишка редко — с того момента, как Гоша случайно обнаружил полумертвого домового, привязанного к остаткам разрушенного дома, это было всего во второй раз. А первый — когда Гошу едва не сожрал утопленник. Бывает же такой вид нечисти, вместо того чтобы, как положено приличным топельцам, лезть с поцелуями, этот взялся кусаться. В общем принесли тогда Гошу домой сами призраки, сдали в лапки офигевшего домового и велели раны залечивать — вот тогда Тишка впервые и стал ругаться.
— Да кто ж тебя, придурка такого, на приличную работу возьмет? — справедливо удивился Тишка. — Эх, так и придется нам с голоду на пару подыхать.
— Ну, перестань, — жалобно попросил Гоша. — Тебе-то много и не надо, утром каша, вечером сметана с творогом или ватрушка — прокормлю тебя как-нибудь. Только щас… ну, чайку сделай горячего?
Тишка покачал головой, но чай заварил и даже откуда-то добыл малинового варенья и меда в блюдечко плеснул. И даже постель постелил и одеяло согрел. Гоша с благодарностью растянулся на диване, отхлебнул чаю.
— Это прошлогодний подарок от пущаника, которого ты от бешеного лесника спас, — благодушно пояснил Тишка. — Ты выкинуть хотел, а я запасливый, сохранил — видишь, вот и пригодилось.
— Спасибо, — раскашлялся Гоша. Поскорее дочерпал мед, запил чаем и, завернувшись в одеяло, уснул.
Выспался он прекрасно — Тишка не стал будить, поэтому Гоша проспал все, что можно и нельзя. Впрочем, с работы-то он ушел, так что можно было и не торопиться: спокойно доесть омлет, выпить чашку крепкого кофе и, одевшись в выстиранную и выглаженную одежду, отправиться в НЕЖОТДЕЛ. Почему-то когда доехал, то даже не удивился, увидев у входа собственный велосипед, который бросил вчера на вызове в строительную фирму, что базировалась на другом конце города.