Офис уже работал. Впрочем на памяти Гоши еще не было такого часа дня или ночи, когда дверь конторы была закрыта на тяжелый амбарный замок. С современным интерьером он никак не сочетался, да и сама запорная дуга смотрелась на белой стене, оформленной в стиле лофт, настолько подозрительно, что даже модное выражение «эклектический дизайн» не спасало положение и не оправдывало существование замка. Несколько раз Гоша и сам слышал, как продвинутая водяница убеждала шефа сменить антураж, но Шиш почему-то отказывался. То ли у него с этим амбарным элементом имелись какие-то собственные незримые связи, то ли просто хранил как память о своем любимом жилище, то ли еще было какое-то неведомое объяснение – но на вопросы о происхождении раритета Семеныч предпочитал отшучиваться или отмалчиваться.
— Кофе?
Гоша, как и полагается по обычаю, скрестил пальцы в нечто напоминающее кукиш и лишь затем приветливо поздоровался.
Шиш скорбно кивнул в ответ. Кофе он так и не полюбил за горечь, но от цвета напитка был в восторге, и уже перепробовал все варианты: начиная от дремуче-черного и разбавляя сие питие разным количеством молока, чтобы насладиться оттенками.
— Сейчас тебе заварю по новому рецептику, — любезно предложил шиш человеку.
— Сделай милость, уважь, — согласился Гоша, спать хотелось, и он с большей радостью завалился бы на родной диван, вместо того чтобы бежать через дворы в контору, но Тишка ведь выспаться не даст – обиделся всерьез и как минимум на полдня. А спать под скорбное бормотание и шуршание гневливого домового тот еще аттракцион. – Только не на болотной воде.
— А она, между прочим, — Семеныч загромыхал кружками, — жизнь содержит…
Гоша заверил шиша, что предпочитает мертвую воду из крана, а ежели ему захочется живой, то пойдет и утопиться… то есть искупается в прудике у водяного.
Кофе шиш заваривал отменный, причем непонятно как: только что держал в сухих лапках кружку с обычной холодной водой и ложку с горкой черных крупинок, отвернулся на мгновение – и вот уже протягивает заваренный, аж дымок благоухающий над краем чашки поднимается. Гоша сплюнул трижды через левое плечо и принял с благодарностью кружку.
— Не доверяешь? — Шиш усмехнулся.
— Перестраховываюсь, — буркнул Гоша. В памяти накрепко сидела вбитая наука: чем и насколько чревато принимать любое подношение из лап нечисти, неважно дикая она, домашняя, прикормленная или начальственная.
— Это правильно, — одобрил шиш и одним глотком втянул свою порцию, довольно икнул и погладил клиновидный подбородок. — Скажи-ка, мил человек, ты ко мне по делу заглянул или так по старой памяти?
— Да тут… — Гоша задумался: врать нечисти не стоило, но и говорить что от собственного домового сбежал не резон — потом коллеги по отделу, да что там коллеги! — самый распоследний подворник уважать перестанет. — Передохнуть мне надо, Семеныч, замаялся.
— Ну, раз такое дело… — Шиш торопливо сдул с зашарканного диванчика кучку бумаг и жменю пыли, — то приляг, сосни малость. А там и вечер подойдет.
— Да нет, мне бы часок только — не больше, — Гоша улегся, накрылся собственной курткой. — Спасибо, дядька шиш.
— Почивай, почивай, а то если уснуть не сможешь, то, может, подсобишь в одном вопросе? — Шиш присел на корточки перед диваном и сухой лапкой погладил человека по голове.
— Ну ты и засра… нехороший человек, — ругнулся Гоша. — Ты же мне дремоту развеял своими поглаживаниями!
— Так я ведь и не человек, — засмеялся довольный шиш. — А проблема с нехорошим одним человеком из четырнадцатого дома. Он волколака поймал…
— Чего? — Гоша рывком подскочил и очумело проморгался. — Шутишь что ли? Как обычный человек может волколака пленить?
— Да какие шутки? — недовольно отмахнулся шиш. — Пили они вместе… домовик из того дома сообщил, что три дня водочку под огурчики с капусткой да грибочками маринованные квасили. И уснули потом в обнимку под столом. А там полнолуние и накатило, волколак и оборотился, но угар пьяный с него не сошел вот он и не смог ни удалиться, ни собутыльничка своего загрызть. Кое-как дополз до ванны, водицы полакал да и обратно вырубился. А потом и сам хозяин квартиры прочухался — видит у него псина здоровенная в прихожей валяется, ну и будучи, очевидно, человеком жалостливым, он и решил животину себе оставить на мороз не выгонять.
— В такое, допустим, поверить можно, — Гоша потер ноющие виски. — Так а чего волколак-то потом не ушел?
— Да этот алкашник на него ошейник одел — мол, раз ты моя собаченция, то и ходи в ошейнике, — развел руками шиш.
Гоша с подозрением уставился на бывшего шефа — не может быть чтобы за пару дней тот настолько в разуме повредился? Разве для волколака проблема вырваться даже с привязи, даже в зверином обличье? Да и один человек проголодавшемуся оборотню на закусь на один раз.
— Так ошейник не простой, а с заклепками и, вроде как с серебряными, — пояснил Семеныч. — Вот и пускает. Волколак плачет уже, с голоду воет — почитай уже третий день пошел. Алкашик-то его, конечно, кормит чем-то и даже гладит, но ведь не дело зверя в плену держать. Да и домовик злится — ему-то за что страдать? — уйти грозится, а у меня на районе и так толковых домовых работников один на три домины, а в каждом-то квартир с сотню. Вот и Аркаша уйдет, кто у меня за участок с двумя многоэтажками отвечать будет? А Аркаша сказал, что больше суток уже не потерпит.
Гоша печально вздохнул — его Тишка бы и дня возле оборотня не задержался бы. Вот бывают же нормальные домовые, терпеливые, не то что его собственный.
— Сходил бы ты, глянул, — шиш заискивающе глянул в глаза человека, — попросил бы алкашика отпустить собаченцию. Или сказал бы, что, мол, твоя псина. А то ведь пропадет…
Кто пропадет Гоша уточнять не стал — и так понятно. Или волколак отдаст концы, или разозлится и загрызет своего новообретнного владельца. А их отделу потом либо оборотня хоронить, либо человечье тело прятать — а то народ нервный, перепуганный — обнаружит погрызенный труп и тут же безвредной живности охоту объявит.
— Разберусь, — согласился Гоша. — Все равно поспать не выйдет.
— Ну вот и сходи, соколик, погляди, — шиш шустро подхватил куртку и напялил на Гошу, тот и охнуть не успел. — И мне отчет сразу.
— Так я уволился же, — возмутился Гоша.
— И что? — искренне удивился шиш, подталкивая человека к двери. — Раз за дело взялся, то потом мне отчет обязательно как все прошло. Правила нынче такие.
— Вот гов… — Гоша обернулся за хлопнувшую за спиной дверь кабинета. Но спорить было уже бессмысленно — и то хорошо, что только на одно дело подписался, а не на парочку — с этого пройдохи станется сразу кучу всего подсунуть, а там разбирайся как хочешь. — Адрес-то хоть скажи?