Они прошли анфиладой залов и переходов. Ожорг впереди, Бранч, как радушный хозяин, чуть сзади.
– Хватит, – сказал, наконец, Ожорг. – Твой новый дом приличен статусу. Ты художник и сумел обставить его должным образом. Я не сомневался.
– Спасибо, совершенный.
– Пустое, равный, – Ожорг ударил хвостом. – Я пришёл не за этим. Ты закончил свою картину? Хочу быть первым ценителем.
– Ты будешь, – ответил Бранч.
Он провёл гостя в студию – пустое помещение, облицованное вулканическим туфом, с кучей горячего песка в центре.
– Располагайся, совершенный, – пригласил Бранч и включил воспроизведение.
Ему было страшно.
Не так, как страшно младшему возле старшего по статусу и не так, как страшно охотнику рядом с раненым хищником, когда кончились заряды. Страх за жизнь или здоровье, страх боли имеют мало общего с беспокойством художника, который ждёт вердикта. И пусть он уверен в своей работе, он боится пренебрежения, или, что хуже, равнодушия.
– Да, – сказал, открывая глаза, Ожорг, – мы не ошиблись. Ты сделал великую вещь. Новые, неожиданные мотивы… Это будет иметь успех. Если нужна помощь, рассчитывай на старого Ожорга, твоего поклонника!
– Спасибо, совершенный.
– И снова пустое, – отмахнулся Ожорг и замолчал, внимательно глядя на Бранча.
– Чем я могу помочь совершенному? – почтительно спросил Бранч. Кажется, его хитрости разгаданы. Не ему, бедному художнику, равняться с Ожоргом. Ожорг интригует дольше, чем Бранч живёт на свете.
– Не тяни, – сказал Ожорг. – Я чувствую, ты что-то скрываешь. Нехорошо, я же твой благодетель.
– Ты прав как всегда, совершенный. Следуй за мной.
…В этом зале было холодно и влажно. От избытка кислорода закружилась голова, и Ожорг усилием воли перенастроил работу лёгких и сосудов, питающих мозг.
У стены, среди незнакомых предметов и тряпок, спало бледное существо.
– Как оно уродливо, – сказал Ожорг.
Существо подняло голову и чирикнуло. Бранч издал в ответ серию звуков, и существо поднялось на ноги. Стоя, оно выглядело ещё хуже: голое, мягкое, похожее на большого слизня без чешуи, покрытое редкой короткой шерстью. На голове и в местах, где конечности крепились к телу, шерсть была немного гуще.
– Это… – Ожорг присмотрелся. – Подожди, я сам… Это самец?
– Да, совершенный.
– Он понимает речь?
– Только своё наречие.
– Какое примитивное устройство тела, – задумчиво сказал Ожорг. – О чём было спорить? Откуда здесь взяться разуму? Выйдем, равный, здесь неприятно пахнет.
Дверь загона захлопнулась.
– Прошу об услуге, совершенный, – сказал Бранч.
– Говори.
– Мне нужен участок земли на полярном побережье.
– Хочешь разводить их? – оживился Ожорг.
– Да, совершенный, – ответил Бранч. – Если самец выживет, я привезу ему самок.
– Считай, земля уже выделена. Подбери, что нужно, там много свободных мест, – сказал Ожорг. – Но помни, первый щенок из помёта – мой!