С двадцатого этажа бухта Эллиот казалась сине-черной и плоской, как неправильной формы тарелка с позолотой вечерних огней по краям. Ее противоположный берег терялся в темноте. Беллтаун сыто светился сотнями окон, а тянущееся вдоль набережной шоссе превратилось в яркие полосы. За ним мерцал пирс с пришвартованными лайнерами и катерами, дальше горела красным вывеска Пайк-Плейс-маркет, а еще дальше преувеличенно радостно сияло колесо обозрения. Отсюда, со второй авеню, не был слышен шум порта, но огромные светящиеся краны на берегу продолжали работу и ночью. Темнота над бухтой казалась неровной, сгущаясь к западу, – там шел дождь.
Исли приложил ладонь к оконному стеклу.
– Шесть неотвеченных, – укоризненно сказал он в телефон. – Я думал, с тобой что-то случилось.
– Прости, – в трубке шмыгнули носом. – Тут такие динамики, не слышно ни черта.
– Когда тебя ждать?
– Ждать? – трубка серьезно озадачилась. – А зачем? А мы договаривались?..
Исли помолчал, предоставляя абоненту возможность осознать всю бездну проеба.
– Мы вроде говорили только про твой… Блядь!
– Вот именно.
– Блядь!
– Да ничего.
– Блядь, ты не понимаешь. Мы с ребятами сейчас в Киркланде, и я забыл про твой день рождения!
– Киркланд не близко, конечно.
– Исли, прости меня, пожалуйста. Я тебе потом что-нибудь подарю.
– Дебил, – беззлобно констатировал Исли.
– Буржуй, – радостно огрызнулась трубка. – Ну, значит, напьемся только вдвоем. Да?..
На заднем фоне счастливо визжали какие-то девушки, кто-то орал: «Лаки, Лаки, ну кто еще там?» – и были слышны громкие раскаты басов. «Это свои!» – проорал Лаки в ответ и снова задышал в трубку, слишком тесно прижимая динамик ко рту.
– Иди уже, – фыркнул Исли. – Нехорошо заставлять девушек ждать.
– Да это какие-то чужие бабы, – безмятежно сказал Лаки. – Ну ладно. Повеселись там от души!
– Повеселюсь, – согласился Исли, отключаясь. Послушал тишину в комнатах и полез в бар.
У бурбона был дымный привкус дубовой бочки, в котором чувствовались ноты вишни и меда. Исли сделал глоток и еще раз бросил взгляд на огромное, в пол, окно – в темном стекле отразился он сам и пустынная квартира у него за спиной. И, немного удивляясь, он набрал другой номер. Быстро, словно не давая себе передумать.
– Да? – хрипло рявкнули в трубке.
Исли ответил не сразу.
– Это Фёрст.
– Босс? – после короткой паузы недоверчиво уточнила трубка.
– Слушай, – Исли поболтал золотистой жидкостью на дне стакана. – Слушай, я знаю, что рабочий день давно закончился, а ты не курьер и не секретарша… – он прикинул время и мысленно чертыхнулся: чего он хочет, вечер пятницы, все нормальные люди собираются в марафон по клубам и барам, не один только Лаки. – Можешь меня выручить в одном деле?.. Мне нужны кое-какие документы из офиса, – слова потекли так естественно, будто бы он приготовил их заранее. – Прямо сейчас. Завтра с утра встреча с инвестором… Да, в субботу. Специфический, прямо скажем, мужик. Было бы хорошо, если бы ты помог мне…
«Сейчас он меня деликатно пошлет, – уверенно подумал он. – Я бы послал».
– Куда? – только и спросил собеседник. И тут же окрысился в сторону: – Смотри, куда прешь, бомж!
– Ко мне, – кротко сказал Исли и назвал адрес.
– Я скоро буду, – вздохнула трубка.
– Спасибо, Сегундо, – Исли нажал «отбой» и сделал новый глоток.
***
В дверь позвонили почти через полтора часа.
– Простите, – Сегундо смотрел себе под ноги. – Пробки.
В этом Исли даже не сомневался – по части плотности траффика Сиэтл уверенно держался за одно из первых мест по стране, а он заставил Сегундо тащиться вечером в пятницу через весь Даунтаун.
– Нашел нормальное место для машины?
– Моя на диагностике, – признался Сегундо. – Я на такси.
И Исли подумал про себя: «Хорошо».
Он, не стесняясь, разглядывал гостя, а тот старательно изучал узор на паркете.
– Вот, – встрепенувшись, Сегундо показал на сумку и пристроил ее на столик. – Я все привез.
– Очень хорошо, – непринужденно сказал Исли. – Проходи.
И вот тогда Сегундо наконец поднял голову.
Глаза у него были очень красивые: огромные, прозрачно-серые и холодные, казавшиеся еще светлее из-за длинных черных ресниц. Еще у него были белая кожа, узкие руки с длинными пальцами и просвечивающими синеватыми венами, привычка высоко задирать подбородок, раскатисто-льдистое имя и происхождение из какой-то дыры – не то из Миссури, не то из Айовы. С точки зрения Исли, его новый директор продаж вообще обладал рядом достоинств, не указанных в резюме. Достоинств, которые были бы более очевидны, если бы он не расхаживал с таким видом, будто у него одновременно болят голова и живот.
– Какие-то проблемы? – спросил он, видя, что Сегундо так и мнется у двери.
– А это удобно? – хмуро спросил тот и скосил глаза в сторону комнаты, откуда был слышен звук работающего телевизора.
– Удобно. Я живу один. Или предпочитаешь устроить планерку в коридоре?..
Сегундо сдался. Он потащил с шеи шарф и запихал его в рукав пальто. Пальто было мокрым, как и черные гладкие волосы – успел вымокнуть, пока шел от такси. Видимо, дождь наконец добрался до Сиэтла – обычное дело для ноября. Под пальто оказался тонкий черный свитер под горло и черные джинсы. Когда он отвернулся, Исли подумал, что первый раз видит его не в рабочем костюме. «Как и он меня», – подумал он и едва не расхохотался, глядя в зеркало. Видимо, белого домашнего пуловера, джинсов и свободно распущенных волос было достаточно, чтобы его менеджера внезапно поразил столбняк.
Пристроив одежду в стенной шкаф, Сегундо томительно долго вытирал о коврик подошвы ботинок, а когда уже собрался шагнуть в комнату, его взгляд прикипел к мягким светлым коврам и медленно переполз к голым стопам Исли.
– Полы с подогревом, – поянил Исли, переступив босыми ногами. В глазах гостя отразилась тоска. Он едва заметно нахмурился, будто прикидывая стоимость напольных покрытий, и медленно, с явной неохотой, принялся разуваться.
Исли стоял, никак не комментируя его действия. Дождавшись, пока Сегундо выпрямится, он повернулся и направился в комнаты, чувствуя спиной чужой взгляд.
В его гостиную Сегундо входил с таким видом, словно находился на вражеской территории. Он пристально разглядывал окна до пола, светлые стены, прохладный скандинавский интерьер, подсвеченную огнями панораму залива и задирал подбородок все выше. А потом он повернулся к домашнему кинотеатру – и его лицо просветлело.
На экране по улицам, залитым серой водой, двигались зловещие треугольные плавники.
– Это же «Акулий торнадо»!
– А, да, – Исли взял пульт и приглушил звук. – Люблю, знаешь ли, посмотреть в пятницу всякий треш.
Он присел на диван перед кинотеатром, подвинул журнальный столик и принялся раскладывать по нему документы.
– Садись, – сказал он и, поскольку Сегундо не двинулся с места, поднял голову и терпеливо повторил: – Садись, Ригальдо.
Его топ-менеджер с красивым испанским именем, вперившийся в телевизор, слегка дернулся.
– Ничего, если я так, неофициально? – уточнил Исли, уставившись в документы.
– Ничего, мистер Фёрст.
Он все-таки сел на диван, почти задевая колено Исли своим, и склонился над столиком, как прилежный ученик.
– Ты что-нибудь слышал о Даэ? – спросил Исли, убедившись, что Ригальдо собрал и доставил все в самом лучшем виде, именно так, как ему было нужно.
Ригальдо задумался.
– Какой-то очень богатый и сумасшедший мужик.
Исли засмеялся.
– Ты живешь в городе, который дал миру Кобейна, «Боинг», «Старбакс» и «Майкрософт». И Даэ! Многие города пытаются создать у себя резервацию для IT-компаний, но мало кому это удается. А Даэ смог, пока не съехал с катушек. Здесь, в Сиэтле, Даэ – это все. Штаб-квартира сотовой связи, производители игр и, конечно, программное обеспечение. Поэтому он может позволить вести себя как бизнес-ангел, инвестируя деньги в частные компании.
Ригальдо помолчал, переваривая.
– А мы-то ему зачем?.. Вы вообще-то занимаетесь деревом.
– Вот! – Исли наставительно поднял палец. – Мне сообщили, что этот красавец теперь озаботился организацией фармацевтической фирмы, использующей для сырья редкие породы деревьев. Ну, а поскольку мы активно позиционируем себя как ведущую компанию на рынке лесной промышленности, он пришел с этим к нам и хочет отдать нам свои деньги.
– Но ведь это немного не наша отрасль, – осторожно сказал Ригальдо.
– Да, – согласился Исли, откидываясь на спинку дивана и заложив ногу за ногу. – Это тебе не рубка древостоя и штамповка цементно-стружечных плит. С директором производства мы будем обсасывать это долго и серьезно. Но… – он помолчал. – Это интересно и, скорее всего, выгодно. Почему бы нам не выделить силы для нового направления, если мистер Даэ так хочет вложить в это немного бабла.
– Это действительно эпатажно, – пробормотал Ригальдо. – Зачем ему это все?
– Наверняка что-то личное, – Исли пожал плечами. – После несчастного случая несколько лет назад он стал похож на Дарта Вейдера без шлема. Неудивительно, что мужика потянуло на медицину.
– Ясно, – Ригальдо двумя пальцами подвигал бумаги. – Значит, все это нужно, чтобы он оценил нашу рентабельность?
– Точно.
– Ясно, – задумчиво повторил Ригальдо. Он поерзал и расположился на диване свободнее. – А что на это скажут остальные акционеры?..
– Тебе дословную или цензурную версию? – спросил Исли, и Ригальдо не выдержал – ухмыльнулся. – С такими везучими, талантливыми и на всю голову больными людьми, как этот Даэ, – Исли принялся бережно собирать листы в стопку, – очень важно не упустить «тот самый момент». У меня чутье на такие вещи, – он посмотрел Ригальдо в глаза, и тот не отвел взгляд, заслушавшись. – Если он рвется начать наше взаимное сближение уже завтра – что ж, пусть будет так. Поэтому меня очень радует, – Исли переложил папки себе за спину и, не вставая, подвинул к себе бурбон и два стакана, – когда моя команда проявляет неравнодушие и понимание.
Он помолчал, наблюдая, как темно-золотая струя медленно льется в квадратные низкие стаканы.
Ригальдо терпеливо ждал.
– Проще говоря, ты очень меня выручил, – Исли поставил перед ним стакан, умолчав, что это неразбавленный шестнадцатилетний бурбон. – Обещаю, я этого не забуду.
– Мистер Фёрст, – Ригальдо смотрел на стакан с глубоким сомнением. – Это неудобно, честное слово.
– Ты же сказал, что не за рулем. Или у тебя планы на вечер?
– Да не особенно, – Ригальдо криво усмехнулся. – Пока вы не позвонили, я собирался пойти в «качалку».
Исли мысленно нарек себя «молодцом». Если бы он позвонил чуть позже, Ригальдо бы его просто не услышал.
– Тогда так, – он развернулся и сунул Ригальдо бурбон прямо в руки. – Считай, что мы отмечаем мой день рождения.
Темные брови Ригальдо поползли кверху. Он бросил косой взгляд сначала в сторону одной пустой комнаты, потом в сторону другой, потом посмотрел на беззвучно работающий телевизор – акула на крыше машины как раз попыталась ее прокусить. По-видимому, день рождения босса он представлял себе как-то не так.
– Не веришь? – Исли растянул губы в улыбке. – Можешь посмотреть на «Фейсбуке». Давай, проверь.
Ригальдо фыркнул и помотал головой – и решительно сделал первый глоток. Исли последовал его примеру и прикрыл глаза, прислушиваясь к послевкусию.
– Тридцать шесть лет? – вдруг сказал Ригальдо, и Исли уставился на него, застигнутый врасплох. Ригальдо все-таки полез в телефон. – Тогда ясно.
– Что – ясно? – слегка подвис Исли.
– Почему вы не отмечаете. Я бы тоже не праздновал тридцать шесть лет, – твердо сказал Ригальдо. – Зачем лишний раз тратиться. Это же не юбилей.
«А ты, милый мой, жмот», – подумал Исли, слегка ошарашенный таким выводом. А вслух спросил:
– А тебе?..
– Двадцать семь, – Ригальдо снова поднес стакан к губам, сделал долгий глоток и сосредоточенно уставился на экран телевизора, где по воздуху летали акулы, а бравые герои расправлялись с ними при помощи барного стула, гранат и бензопилы. А потом попросил с явным удовольствием:
– А можно сделать погромче?
Исли в каком-то внутреннем ахуе прибавил звук и налил ему еще.
До титров они досмотрели в молчании. Когда добро в «Торнадо» окончательно восторжествовало над логикой, Ригальдо, задумчиво подперев подбородок стаканом, изрек:
– В пятой части Эйприл станет андроидом.
– Креативно, – оценил Исли и не выдержал: – Ты что, тайный фанат франшизы?
– Почему – «тайный»? – Ригальдо сдвинул брови. Кажется, ирония до него не дошла. – Просто интересно, как это говно эволюционирует: от беззастенчивого треша двух первых частей через абсурдистский апофеоз третьей и море пасхалок четвертой – к драме и экшену пятой… – он прищурился. – Ну, экшену категории B, конечно.
Исли не сразу нашел что на это сказать, и он почел за лучшее снова наполнить стаканы.
– Значит, категорией В тебя не смутить? – спросил он, думая о своем.
Ригальдо сдул в сторону длинную челку. Его глаза заблестели, он непринужденно оперся о подлокотник.
– Нет, ну а что? – неожиданно задиристо сказал он. – Там бывает много треш-хоррора.
Исли усмехнулся.
– У меня тут есть еще «Кровавая баня в старшей школе», – сказал он, щелкая пультом. – Как оцениваешь?
– Вообще шикарно, а вторая часть еще лучше, – не задумываясь, выдал Ригальдо.
– Приятно посмотреть на девочек в форме, мордующих друг друга за звание самой крутой?
– Я болею за Мако, – серьезно сказал Ригальдо. – Ее бьют – она снова бросает вызов.
– А я – за девочку с зонтиком-пулеметом, – поделился Исли. – За трудолюбие и творческий подход.
Он с удовольствием нажал «пуск» и сделал глоток. По экрану замельтешили дерущиеся японки.
Бурбон оседал на языке слабым привкусом коньяка, дыма и вишни, приятно грел желудок, отдавался теплом в самых кончиках пальцев. Исли повернул голову и посмотрел на четкий профиль Ригальдо. Кажется, его менеджер наслаждался дедовщиной среди миловидных дев. И вдруг моргнул и порозовел. Исли с каким-то нездоровым интересом следил, как бледную кожу Ригальдо заливает слабый румянец, а губы сжимаются в нитку, однако тот не шевелился под его взглядом, упрямо таращась в экран. Исли покосился на телевизор, не понимая, что спровоцировало смятение.
В кадре были сиськи. Много сисек. Крупных и маленьких, стоячих и вислых, с круглыми, треугольными, плоскими или, наоборот, острыми сосками. Ах, да. И как он мог позабыть лейтмотив этого экшена: «Хочешь унизить противницу – обнажи ее груди». Ригальдо мрачнел все больше, хотя до этого ему, кажется, все нравилось. Сюжет развивался, веселую драку грозила сменить групповуха по принуждению.
Исли снова посмотрел на своего менеджера, который хмуро пялился себе под ноги.
А потом плавно поднял пульт и поставил кино на паузу. И, сделав неспешный глоток, положил руку на колено Ригальдо и ощутил, как тот оцепенел.