Станция Вега, Фридом-сити
5212 г.
— На этот раз я пойду первым, — сказал Сек. В его голосе звучала мрачная и довольно забавная, особенно в сочетании с полудетским лицом голографической маскировки, решимость. Мортимус пожал плечами и потянул рычажок, открывающий дверь. ТАРДИС материализовалась без проблем, тихо, но сканер до сих пор не работал — опять ложная цель, наверняка, можно гарантировать на все сто. Лишь бы не какая-нибудь война, остальное — не страшно.
Сек, шагнув вперед, исчез за дверью. Мортимус, запахнув мантию плотнее, окинул консольную быстрым взглядом. ТАРДИС приглушила свет, гиперкуб уютно светился на журнальном столике, больше похожий на ночник, и на секунду захотелось остаться здесь, никуда не выходить — достать какую-нибудь книгу, устроиться в кресле поудобнее и дождаться следующей остановки. Мортимус поморщился. Это слишком скучно, слишком комфортно, слишком… рационально. Тянуло сделать наоборот — дурацкое желание, но на этот раз хотелось ему поддаться. Мортимус подошел к столику, взял гиперкуб и сунул в безразмерный карман мантии. Он наверняка пожалеет о том, что не остался в консольной, в уютном кресле, с безопасной книжкой.
— Ты идешь? — Сек сунул голову внутрь. На его непроницаемо-черном пиджаке яркими пятнами поблескивали разноцветные… конфетти? За его спиной что-то громко хлопнуло, послышался смех, и отдаленные музыкальные такты стали складываться в смутно знакомую мелодию. Пятьдесят первый век, кажется, нет, пятьдесят второй, кляйнский свинг.
— Иду, — сказал Мортимус и усмехнулся собственной паранойе. Не стоило так дергаться. Кажется, их забросило в действительно приятное место.
Вокруг ТАРДИС бурлила толпа, разношерстная и разноцветная, точь-в-точь как конфетти на пиджаке Сека. Круглый зал с множеством дверей, с терявшимся в вышине потолком, почти барочные украшения, почти утилитарно-грубые заклепки на стенных панелях. Журчащий гравитационный фонтан. Мимо пробежала парочка неопределенного пола, путаясь в кринолинах, за ними с хохотом гнался перепачканный золотой краской парень в длинном коричневом плаще — тоже смутно знакомом. Униформа, не униформа…
— Куда мы попали? — спросил Сек и брезгливо отряхнул пиджак. — Как это называется? Вакханалия. Я вспомнил слово.
Мортимус глубоко втянул в себя воздух и закрыл глаза. Звуки, запахи, гравитация, люди, которые сновали туда-сюда, чувство в кончиках пальцев… Очень, очень знакомое место. Это не планета, это…
— Станция Вега. Фридом-сити, — вспомнил он, открыл глаза и расплылся в довольной улыбке. Наконец-то действительно приличное место! Интересно, почему ТАРДИС остановилась именно здесь? А, впрочем, в казино многие пытались использовать подручные темпоральные манипуляторы, временных искажений от них побольше, чем от дыры анзуд. — О, это место стоило тебе показать, мой друг, давно стоило! Лучшие развлечения в этом временном периоде. Тебе надо иногда развлекаться, знаешь ли, не все сидеть сиднем на своей планете.
Сек смотрел на него с вежливым недоумением. Вечно эта скептическая мина, о Господи! Мортимус раскинул руки, словно это место было его собственностью. Станция — как пропуск в нормальный мир, где можно быть самим собой — по крайней мере, почти.
— Вон там — казино, — сказал он, указывая ладонью, — а там, если не ошибаюсь, танцплощадки — слышишь музыку? Это самый модный в пятьдесят втором ритм, на четыре, та-та, та-та, почти как фокстрот, впрочем, новое — это всегда хорошо забытое старое, особенно у людей… А! Вон за той дверью а-ля салун прячется самый прогрессивный в этом столетии бар. Времени у нас достаточно. Ну, что предлагаешь?
Сек дернул плечами и скривился, как пуританин, которому предложили сообразить на троих, а потом поучаствовать в оргии.
— Не знаю.
Мортимус вздохнул. Если бы в Секе было больше от человека… Хотя, признаться честно, и люди бывали такими же скучными. Нельзя не воспользоваться оказией — бог весть куда их занесет в следующий раз, а станция Вега — это почти райское место, комфортное и вместе с тем весьма занятное.
— Если хочешь, загляни в казино — вон, видишь вывеску? Раньше, веке в сорок восьмом, там устраивали по-настоящему рискованные игры, сейчас уже не то, но нервы пощекотать можно. Тебе должно понравиться. А я пойду в бар. Если что, ищи меня там.
Сек раздраженно пошевелил щупальцами, которые едва угадывались под кудрями его голографического прикрытия, а потом медленно кивнул.
— Я попробую.
Он развернулся и исчез в толпе. Мортимус хмыкнул. Голос Сека прозвучал так обреченно и тоскливо, словно он собирался не в казино играть, а как минимум на Голгофу. Совершать очередной угрюмый подвиг во имя эфемерных идеалов. Жаль, что в этом веке прошла мода на быстрые шахматы. Рулетка навылет, взрывной покер — все уже не то. Ну, может, хоть что-то понравится этому чистоплюю.
Шум толпы расслаблял. Разумные существа, которые собрались поразвлечься — это всегда прелюбопытное зрелище. Люди не были исключением, скорее, наоборот, правилом. За ними всегда было интересно наблюдать в подобной среде. Мортимус с трудом протолкнулся к барной стойке и забрался на высокий табурет. В глубине зала вокруг столиков толпился народ, официанты-андроиды торопливо курсировали туда-сюда, прокладывая нелегкий, извилистый путь между нетрезвыми клиентами. Да, колоритное место, ничего не скажешь, и посетители такие же. Взять хотя бы того лысого, как колено, гуманоида, который медленно поглощал из тарелки жареные грибы; кудрявого типа с грязным полотенцем вокруг шеи или смазливого парня в доломане по моде начала девятнадцатого — или середины сорок второго века… Парень, словно почувствовав, что на него смотрят, поднял голову и подмигнул, и Мортимус отвернулся.
— Чего тебе? — спросил пожилой бармен без тени подобострастия, даже грубовато. Все, как и должно быть в этом периоде. Мортимус и не предполагал, что так соскучился по этому веку.
— Чего-нибудь новенького, мой друг, — попросил он, подперев голову ладонью, — и повеселее. Слишком много грустного вокруг, ты не находишь?
— С чего бы? — буркнул бармен. — Всем весело, и тебе тоже будет, гарантирую. Выпьешь и попустишься.
Он снял со стеллажа пыльную темную бутылку с криво наклеенной этикеткой, одним движением, словно сворачивая шею, откупорил и начал переливать содержимое в высокий бокал.
— Оливку будешь? — спросил бармен.
— Да, пожалуй, — согласился Мортимус.
Судя по надписи на этикетке, видневшейся из-под пальцев бармена, ему действительно скоро станет весело. А тот тем временем нырнул под стойку и вернулся с квадратной плоской бутылочкой с надписью «Сантрагинус-5. Оригинал».
За этим священнодействием можно было наблюдать вечно. Самое интересное, когда будут пропускать болотный газ.
— Смешай сразу два, — попросил Мортимус. Бармен хмыкнул. Наивное существо! Наверняка сомневается в том, осилит ли его клиент двойную дозу. Ерунда, даже учитывая повышенную токсичность. — Скоро подойдет мой друг.
— А, — коротко отозвался бармен и бросил в бокал три дымящихся кубика.
— Люблю, знаешь ли, хорошую, надежную классику, — сказал Мортимус и расслаблено улыбнулся. Если все то время, пока перенастраивается ТАРДИС, ему удастся вот так посидеть и отдохнуть, а может, и чего-нибудь еще — прекрасно! Превосходно.
— Да ты гонишь, чувак, — возмутился бармен. — Это самый новый коктейль, а не классика. Я ж тебе не «Секс на пляже» мешаю. Сам просил поновее.
Он вытащил из-под стойки баллон с газом, и Мортимус даже пожалел, что Сек застрял в казино. Когда фаллианский газ проходит сквозь алкоголь, то жидкость крайне интересно меняет цвет — на это стоило посмотреть. Умиротворяюще, лучше всяких аквариумов.
— Все в порядке, мой дорогой друг, я просто задумался, — сказал Мортимус и поерзал на табурете, устраиваясь поудобнее. — Давненько я не бывал на станции Вега. А здесь все по-старому, как я вижу, все тот же дух свободы, дух настоящего фрондерства, верно?
— Дух чего?
— Бунтарства, несогласия. Нонконформизма.
— А ты умный хрен с горы. Я таких слов и не слышал никогда.
Мортимус рассмеялся. На соседний табурет взобралась девчонка в сбившемся набок напудренном парике и требовательно постучала ладонью по стойке. Бармен и бровью не повел. Часы за его спиной показывали 02:81. Свинг, доносившийся с танцплощадки, сменился более бодрыми — и более древними ритмами. Все как и должно быть на станции, все как и должно.
Бармен толкнул к нему бокал и потянулся за второй бутылкой.
— Дух, говоришь. Я тебе скажу, чего тут за дух. Полным-полно богатеньких придурков в перьях, вот ими здесь и пахнет. Вчера в перьях, сегодня в коричневом, модно, вишь ли. — Бармен с неожиданной ожесточенностью швырнул в бокал дымящиеся кубики. — Вот посмотри на нее, — он, не скрываясь, ткнул пальцем в девчонку, а та вдруг хрипло захохотала и спрыгнула с табурета, — уже который раз просит «Особый старательский». «Особый старательский»! Смешно ей, вишь ли. Шуточка такая!
— Да, мой друг, молодежь нынче не та, — отозвался Мортимус.
Бармен внезапно помрачнел.
— Давай-ка, гони пятьдесят за оба и вали отсюда.
— Кредитов?
— А чего ж еще. Тоже мне, старичок нашелся. Плащ коричневый напялил. Много вас тут таких шорошится.
Пошарив по карманам, Мортимус нашел несколько планок галакредитов и положил на стойку. Спорить с барменом было бессмысленно: не объяснять же, что это не плащ, а мантия, и эпоха совершенно другая, и смысл. Он одним махом выпил свой коктейль — теплая волна мягко толкнула в живот, голова слегка закружилась, — подхватил второй бокал и, уворачиваясь от не слишком трезвых посетителей, то и дело бросавшихся наперерез, направился к выходу.
В конце концов, можно потом вернуться. Местные бармены всегда отличались редкостным недружелюбием, в этом-то и была вся соль.
В дверях он едва не столкнулся с Секом: тот держал в руках поднос с фишками — судя по цвету, совсем не дешевыми.
— О, так ты выиграл! — воскликнул Мортимус и оттащил его за локоть в сторону, чтобы не стоять в проходе. — Ну как, тебе понравилось местное казино?
Сек посмотрел на поднос со смесью недоумения и брезгливости.
— Нет. Это скучно. Элементарно просчитывается результат, даже если они пытаются жульничать, — сказал он, презрительно поджав губы. — Это, кажется, можно обменять на деньги. Понятия не имею, зачем мне или тебе эти их деньги.
— Ну, деньги могут понадобиться всегда, — рассудительно ответил Мортимус. — Тебя выпустили без проблем?
Сек хмыкнул и усмехнулся, улыбка тут же погасла, но радость во взгляде — нет. Ну, хоть что-то веселое для него случилось в казино. Разговор с охраной. Испугались они его, что ли?
— Держи. — Мортимус протянул ему бокал. — И ссыпь фишки мне в карман. С ними ты привлекаешь слишком много внимания.
— А что это? — с интересом спросил Сек; разноцветная жидкость в бокале плавно колыхалась, посверкивая разрядами.
— «Пангалактический грызлодер», классический рецепт, первая версия, — сказал Мортимус, даже не стараясь скрыть гордость. — Не самый лучший вариант, зато оригинальный.
Этот период в истории был вторым из его любимых — после двадцатого века Земли, конечно. Если и перебираться из Вашингтона куда-нибудь, то только сюда. Через сотню-другую лет он так и сделает — не оставаться же на Земле вечно? Тем более, все равно придется. Вспомнив о грядущей (и прошлой для него) войне с далеками, Мортимус вздохнул и постарался выкинуть воспоминания из головы. Музыка зазвучала громче, песню подхватило несколько хриплых голосов, до странного точно попадая в ноты.
Сек осторожно поднес бокал к губам.
— Это… алкоголь? — спросил он через мгновение, скривившись.
— Конечно.
— Тогда пей это сам. — Сек сунул ему бокал обратно и ожесточенно потер губы.
Вот это сюрприз! Мортимус даже растерялся на секунду. Он никогда раньше не задумывался, пьет ли Сек спиртное, а, оказывается, нет.
— Это невкусно, — добавил тот. — Мне не нравится.
Мортимус пожал плечами. Не нравится, так не нравится. Он выпил вторую порцию; в голове будто взорвалась миниатюрная сверхновая, токсины весело помчались по венам. Как прекрасно, что можно в любой момент нейтрализовать их — и что сейчас это не обязательно!
— Знаешь что? — сказал Мортимус ободряюще: слишком уж тоскливо выглядел Сек посреди разноцветной толпы, весь в черном, мрачный и решительный, как подросток из человеческой книжки о приключениях. — Выйдешь из бара, повернешь направо, там, за аркой, есть лестница, винтовая, если я не ошибаюсь. Если по ней подняться, наверху будет белая сводчатая дверь… может, уже не белая. Надо постучать три раза, потом один и, когда откроют, сказать, что у тебя есть дело к госпоже Чикигё. Когда спросят, какое дело — ответишь, что чайная церемония.
Сек с подозрением посмотрел на него.
— Я не понимаю. Ты хочешь, чтобы я что-то сделал для тебя? Зачем?
— Нет, нет-нет-нет, — отмахнулся Мортимус и улыбнулся, довольный своей идеей. — Это не для меня, а для тебя. Тебе надо развеяться, ты слишком мрачный. Слишком зациклился на проблемах. Расслабься! Это пропуск в высококлассный бордель — не совсем даже бордель. Там можно встретиться с компаньонкой, а это совсем другой уровень. Тебе понравится там, гарантирую со всей возможной ответственностью.
Сек выпрямился и как-то подтянулся. Его щупальца дернулись и застыли.
— Что? — спросил он тихим и неожиданно злым голосом.
Мортимус открыл рот, чтобы ответить, но Сек перебил его.
— Ты считаешь, что я могу только за деньги? — продолжил он тем же сухим тоном и сильно ткнул Мортимуса острым пальцем в грудь. — Что я сам по себе ничего не стою?
— О Господи! С чего ты взял…
— Заткнись! Ты пьян. У тебя нет никакого понятия о личных границах. — Голос Сека упал почти до шепота. — Как вообще можно покупать… такое?! Оставайся здесь, напивайся, развлекайся, но без меня. Понял, таймлорд?
Он развернулся на каблуках, толкнув зазевавшегося парня в белом облегающем комбинезоне со звездами, и вышел из бара.
— Да что я такого сказал? — пробормотал Мортимус. — И кто пьян? Я? Идиот. Я всегда могу протрезветь, если захочу, это во-первых, а во-вторых…
Это стало слишком похоже на попытку оправдаться, и Мортимус прервал монолог. Он вытащил из кармана одну из фишек — на ней было выгравировано «М», — и вернулся к барной стойке.
— Здесь это принимают? — сердито спросил он у бармена и со стуком уронил фишку на отполированную до блеска и, кажется, по-настоящему деревянную поверхность. Приятное головокружение безвозвратно улетучилось, хорошее настроение — тоже. Проклятый далек! Знал бы, ни за что не взял бы его с собой. Тоже нашелся Холден Колфилд.
— Принимают, — проворчал бармен, подобрал фишку и покрутил ее в пальцах. — Ты что, решил выпить весь бар? Так я ж не против, только за, только если будешь буянить — вылетишь, понял? Повторить тебе «Грызлодер»?
— Да, давай, — кивнул Мортимус, с трудом сдержавшись, чтобы не заказать «Особый старательский».
— Отшили тебя?
— Не мели ерунды. Разошлись во мнениях, только и всего, — процедил Мортимус, скривив губы. Далек-моралист, ну надо же. Абстинент и пуританин. Отправить бы его в викторианскую эпоху, пусть крутится там, как хочет, в кругу единомышленников.
— А, ну конечно, — фыркнул бармен. Бутылка слабо звякнула в его руке. — Все так говорят.
Эклектика, которая так нравилась Мортимусу поначалу, потихоньку начала его раздражать. Конечно, в этом времени культура потребления давно изжила себя, но…
— На месте твоего начальства, — сказал Мортимус устало, — я бы тебя уволил.
— Я сам бы себя уволил, да только бар мой. Не нравится — вали отсюда.
Он не глядя плеснул темно-зеленый ликер в подставленный бокал, принял плату и продолжил смешивать коктейль — небрежно, легко и красиво. Мортимус подпер щеку ладонью. Прошло меньше двух часов с тех пор, как ТАРДИС приземлилась здесь. Еще было время и отдохнуть, и, может, даже сходить на танцплощадку. Когда еще выпадет случай?
Обижаться на Сека совсем не хотелось. Ну, сглупил, принял дружеский совет за какую-то разновидность оскорбления, потом поймет, что все не так страшно. И все-таки надо подумать, что могло бы ему понравиться. Мотаться по времени и пространству с раздраженным и нервным спутником — не самое приятное времяпровождение. Кажется, ему нравилось мороженое? Надо будет отвезти Сека на фестиваль. Да. Как-нибудь потом.
Бармен молча протянул Мортимусу бокал, и тот осушил его залпом. Наверное, люди после такого действительно чувствовали что-то вроде удара золотым кирпичом по уху — слабые, нестойкие существа! Мир расцвел новыми красками, тело стало легким, словно его накачали гелием. Мортимус улыбнулся. Еще один, и можно пойти потанцевать. Самое правильное настроение. Самое подходящее.
— Скучаешь?
Мортимус обернулся. Соседний табурет занял парень, состоявший словно из одной улыбки, которая, правда, не касалась глаз. Просто-таки воплощение американской мечты — разительный контраст с барменом.
— Мне, дорогой друг, никогда не бывает скучно. Скука — болезнь несовершенного разума, не так ли? — отозвался Мортимус. Шинель этого странного типа выглядела настоящим анахронизмом — современное производство выдавала только слишком ровная строчка и материал пуговиц.
— Эй! — выкрикнул вдруг бармен, перекрывая шум, и поднял руку с призмой аудиосвязи. — Тут есть такой мистер Бертрам? Роберт Бертрам?
Шум ни на секунду не прекратился. Мортимус замер. Может, здесь есть другой Роберт Бертрам? Нет, вряд ли.
— Это я, — сказал он и протянул руку. — Давай.
Незнакомый голос на том конце шумно выдохнул и произнес убийственно вежливым тоном:
— Мистер Бертрам? Вам сообщение от мистера Риддла. Он сказал, вы поймете. Вам понадобится манипулятор воронки.
— Кто это говорит? — По спине вдруг пробежала дрожь. Хмель слетел, будто его и не было, и Мортимус выпрямился, крепко сжимая призму в руке.
— Меня зовут Форбс, — отозвался голос.
— Допустим. Почему я должен тебе верить?
— Я понял вас. На этот случай мистер Риддл просил передать, что в городах Красной ночи истина никогда не побеждает.
Мортимус затаил дыхание. Это почти пароль, а люди никогда не могут повторить его сами, даже если им произнесли его дословно. Разве что прочитать с бумажки, но он никогда не доверял им настолько, чтобы давать кодовую фразу в письменном виде.
— Хорошо, — сказал Мортимус. — Я запомню.
Он выключил связь и вернул призму бармену.
— Это была жена? Или тот кудрявый, с которым ты поссорился час назад? Или тот кудрявый и есть твоя жена?
Мортимус с досадой повернулся: он уже успел забыть про парня в шинели, а тот, оказывается, никуда не ушел.
— Если ты тренируешься в догадливости, то до совершенства тебе очень и очень далеко. Я не женат, а того, с кем я говорил час назад, кудрявым можно назвать только с большой натяжкой, — ответил Мортимус и, отвернувшись, нахмурился и забарабанил пальцами по тонкому стеклу бокала. Беспокойство неприятно грызло изнутри. Зачем — зачем? — он сам отправил себе сообщение таким странным образом? Еще ни разу он не пользовался для такого звуковой связью и людьми, которые могли сболтнуть что-то лишнее. Разве что этот Форбс по-настоящему надежен, тогда и вправду стоило бы его запомнить.
— Открой мне кредит на эту тысячу, окей? — попросил он бармена.
— Девятьсот семьдесят пять.
— Девятьсот пятьдесят. Смешай и себе «Грызлодер», я угощаю.
— Окей, Боб. — Лицо бармена, заросшее поседевшей бородой, выражения не изменило, да и голос остался таким же ворчливым. Мортимус поставил пустой бокал на стойку. — Еще?
Сердца застучали быстрее и, словно слыша их, далекий оркестр в танцхолле заиграл резвую, злую мелодию — кажется, классика из тридцать пятого.
— Нет, пожалуй, на этот раз я пас, — сказал Мортимус. Он обернулся: парень-американская мечта насмешливо таращился на него — а может, и не насмешливо. — Налей лучше этому, чего он попросит, — добавил Мортимус через плечо. Ноги сами несли его к выходу, в кончиках пальцев закололо тонкими холодными иголками.
Толпа в круглом зале все так же бурлила — может, даже сильнее, Мортимус, расталкивая разукрашенных и разодетых людей (и не только людей), шел туда, где была припаркована ТАРДИС. Была. Фонтан, причудливо сплетавший разноцветные струи воды, остался на своем месте. ТАРДИС — красный архаичный диван с квадратными подушками — нет.
Мортимус остановился у фонтана, растерянно глядя перед собой. Не может быть. Просто невозможно! Как?..
Ответ пришел тут же.
— Черт, — сказал Мортимус сквозь зубы и сжал кулаки. — База данных у него хорошая. Память у него хорошая. Я же говорил! Идиот! Я же ему говорил!!!
Попадись ему Сек сейчас — выкинул бы за шиворот из ТАРДИС. Пусть бы сам разбирался со своей отвратительной планетой и своими не менее отвратительными проблемами! Мортимусу очень захотелось чего-нибудь пнуть. Или кого-нибудь. И как теперь быть? Что делать?
В этот момент кто-то дотронулся до его плеча, и Мортимус резко обернулся.
За спиной стоял тот самый улыбчивый парень в шинели, сейчас почему-то казавшийся неприятно похожим на Крайчека.
— Хотел сказать спасибо за выпивку, Боб, — произнес он безо всякой благодарности в голосе и подмигнул.
Мортимус скривился. Вот еще! Делать ему сейчас нечего, общаться с какими-то дурацкими назойливыми людьми!
— Называй меня «мистер Бертрам», — сказал он. — Мы, кажется, не пили…
Из-под обшлага шинели выглядывал край грубого кожаного браслета, до крайности напоминающего…
— На брудершафт, — закончил Мортимус.
Напоминающего футляр манипулятора временной воронки! Вот, вот именно это он и хотел сказать самому себе!
— Но это можно исправить, мой дорогой друг, — добавил Мортимус и широко улыбнулся. — Все на свете можно исправить, если знать, как.