Разговор оставил у Маграт, помимо неприязни, еще и стойкое чувство опасения. Даяна ничего не говорила ни про какую «опасную информацию». Давняя подруга не стала бы так подставлять. Возможно, дело в чем-то другом… или псионики просто не в курсе, и их самих стоило бы предупредить. В любом случае дорога одна — в реабилитационный центр.
Свой «антирадар» журналистка не выключала даже когда ложилась спать. Отличная технология, напрочь глушащая все попытки прослушать. Да, не законная, и стоит немало, так покажите хоть одного рейтингового журналиста или известного политика, у которых ее нет! Встроенных в тело гаджетов у Махао почти не было, только усиленный плечевой каркас и микро-диктофон за ухом, но свое техническое оснащение она всегда поддерживала на должном уровне. Вот и сейчас из миниатюрного клатча появились очки с эффектом дополненной реальности. Охрана на подземной парковке, конечно, бдит, и все-таки проверить стоит. Маграт всегда проверяла свою новенькую «Оптима-Кварта» и перед тем, как куда-то уйти, и перед тем, как в нее сесть. Необходимая предосторожность для независимой леди, да к тому же без охраны. Первое же сквозное сканирование обнаружило несоответствие данных — дополненная реальность обвела красным контуром несколько «лишних» деталей. Обращаться в полицию сразу же — моветон, начинать стоит с администрации ресторана, а дальше по обстоятельствам.
Бледный от волнения администратор с круглыми рыбьими глазами без лишних разговоров сопроводил дорогую гостью на пост охраны для снятия показаний с камер слежения. Обе камеры оказались дистанционно взломаны, как и датчики движения. Час от часу не легче! Получается, Барт был прав? Да к черту Барта, это уже ее личные сложности. Если игра действительно идет по-крупному, привлекать полицию бесполезно. Выбор очевиден — звонить Химерам. Они единственные, кто способен пролить свет на эту историю относительно беспалевно.
Госпожа Махао, не смотря на обширные связи, не могла похвастаться большим числом доверенных лиц. Близнецы Кимери, державшие небольшое, но хорошо оснащенное детективное агентство, как раз входили в это число. Учитывая, сколько раз они выручали друг-друга в разных обстоятельствах, обе стороны уже давно забыли, кто, кому и что именно должен. Граница между деловым партнерством и доверием уже давно стерлась. Звонить в голосовом режиме было опасно, даже по закрытому каналу. Так легче отследить. Мэг, не покидая поста охраны, набрала сообщение:
< нужна помощь
Торопить ее никто и не думал, администратор слишком был занят тем, что распекал красных от досады охранников.
< куда подъехать?
Ответ не заставил себя ждать, близнецы всегда отличались оперативностью.
< к Golden Flower. возможно наблюдение.
< понял
Судя по ответу, вызов принял Грегори. Приедут они, скорее всего, вместе, обычно Грег отвечает за силовую поддержку и оружие, Грейс за безопасность и техническое оснащение. Прекрасный тандем. Мэг невольно улыбнулась, предвкушая скорую встречу. Ни она, ни близнецы никогда не дергали друг-друга по пустякам, никаких дружеских посиделок в вечерних кафешках, никаких походов в гости или в парк. Обе стороны отлично понимали, что такое занятость. Все встречи обычно сводились к редким визитам в центральный штаб агентства или личный офис журналистки, и только по делу. Не тот вид дружбы, который нужно постоянно поддерживать, редкий случай.
— Где тут у вас запасной выход? — как бы невзначай поинтересовалась Мэг, аккуратно ссаживая Лорда в контейнер. Дополненная реальность пока не посылала никаких сигналов, ни одного красного маркера, и все-таки…
— Вам з-зач…— начал было охранник, и тут же захлопнул пасть под убийственным взглядом начальника.
— Если угодно, я вас провожу! — выражение лица «рыбы» с разъяренного тут же сменилось на приторно-вежливое.
— Не стоит беспокоиться, просто покажите, — в тон ему ответила Мэг, — Я не собираюсь предавать огласке этот маленький инцидент.
Кажется, она попала в точку. Из «рыбы» как будто вынули все кости, плечи опустились, вся его и без того тощая фигура сдулась еще больше, в круглых глазах проступило плохо скрываемое облегчение.
— Даю вам честное слово честного журналиста! — добила его Махао, про себя ехидно посмеиваясь над неоднозначностью фразы. Репутация у нее, чего скрывать, вполне позволяла делать подобные заявления. Но никто из присутствующих, не имеющих отношения к журналистике, не знает, на какие ухищрения идет каждый работник слова и голокамеры, чтобы раздобыть материал.
— Чего примерзли?! — прикрикнул администратор на замерших у терминала охранников — Показывайте, что велено!
С минуту изучив возникшую над терминалом проекцию, журналистка одобрительно кивнула. Перед тем, как направиться в нужном направлении, взглядом остановила дернувшегося за ней администратора.
— Я не говорила, что ухожу. Скоро вернусь. Парковка должна быть пустой, а камеры неактивными.
— Как вам будет угодно, госпожа Махао!
Никаких сомнений, что указание будет исполнено в точности. На что только не пойдешь, чтобы сохранить репутацию ресторана и работу. Не исключено, что и дирекцию в известность не поставит, а охранникам пригрозит увольнением или штрафом. Увольнять их сейчас слишком опасно, могут проболтаться, так что хватит и угроз. Эта «рыба», конечно, слабохарактерная, но далеко не глупая.
Гравикар близнецов уже стоял у входа, дверь машины сразу же отъехала, за ней показалась веснушчатое лицо Грейс.
— Ну, во что ты в этот раз влипла, подруга?
— Пока сама не до конца поняла, — пробормотала Мэг, забираясь на заднее сиденье, и дав команду суперконтейнеру плавно опуститься рядом — Вас самих-то не пасли?
— Пасли, еще как! — хмыкнул Грег, сидящий за пультом, — Еле хвост стряхнули, пришлось изрядно поколесить. Кто-то тебя страстно возлюбил, весь квартал обложен микродетекторами.
— Ничего, разберемся! — попыталась упокоить сестра, — Выкладывай.
— Мне бы твой оптимизм, Грейси… — буркнула под нос Мэг, после чего принялась максимально сдержанно, почти без мата, излагать события дня, начиная с того, как на ее официальную почту пришло сообщение от Рея Барта с предложением о встрече. Близнецы по очереди задавали уточняющие вопросы, брат хмурился, сестра сосредоточенно бегала пальцами по сенсорам портативного терминала. О беженцах рассказывать не имело смыла, после грандиозного появления в космопорту про них уже и так все знали.
— Ну что, тогда на парковку, посмотрим твою «Кварту»?
Администратор сдержал слово, на парковке не было ни души, ни одна камера не работала, включая свежеустановленные, которые обнаружила техника близнецов. Грейс тут же подняла в воздух дрон с манипуляторами, чтобы открутить вражеское оборудование. Сразу же после демонтажа камеры были подвергнуты тщательному осмотру.
— …Технология не наша, конфедератская. Скорее всего, прилепили уже после того, как взломали местные. Там дел-то всего минут на пять. Куда шел сигнал, уже не отследишь, все начисто отформатировано.
Грег в этом время тщательно обнюхивал гравикар журналистки.
— Хорошо, что ты на ней не поехала, иначе кирдык.
— В каком смысле… кирдык?
Теперь Маграт стало по-настоящему страшно.
— А вот!
Из-под гравикара бодро выскочил мелкий бот-сапер, сжимающий в клешнях какой-то загадочный развороченный механизм.
— Это что?
— Импульсный детонатор, он был подключен напрямую к энергоблоку. Тоже не наше. Стоило тебе завести движок — и бабах!
— То-то я смотрю, очки распознали эту хрень, как «неопознанную деталь». Этой штуки не было в базе. Неужели это все из-за… Вот сволочи! — приступ страха уже прошел, его сменила холодная, расчетливая злость, — А вот хрен им пятиконечный! Да я такую трансляцию сделаю, они все свои говногаджеты сожрут без гарнира!
— Тише, солнышко, тише… И сделаешь, и сожрут, ты только не волнуйся.
Не смотря на внешнее сходство, псионические способности были только у сестры. Близнецов легко было перепутать: одинаковый рост, одинаковая россыпь веснушек, короткие золотистые кудряшки, острые скулы и ехидный прищур холодных зеленых глаз. Грейс выдавали лишь небольшие бугорки грудей под обтягивающей курткой и голос. Мягкий, обволакивающий, почти мурлыкающий. Наверное, поэтому своенравные питомцы Маграт подпускали девушку к себе, в отличие от брата.
— И что теперь? Мне еще к Даяне надо бы…
— Успеешь, — пропела Грейс, — Лезь пока в нашу тачку, там и подумаем.
После «успокоительного» псионического воздействия Мэг было сложновато сосредоточиться. Мысль постоянно ускользала, все норовила вильнуть куда-то в сторону. Но чем дальше шло обсуждение, тем больше становилось понятно — нужно просить протекции спецслужб. Детективное агентство близнецов едва ли потянет охранять медийную персону, ни много ни мало, от агентов враждебной Конфедерации.
— Защиту тебе представят, как пить дать. Уж до трансляции точно, — рассуждал Грег, — Твоя затея очень на руку нашим политикам, странно, что они до сих пор тебя под крылышко не взяли. А вот что будет после, большой вопрос. Придется тебе, подруга, валить, как минимум, с планеты. Когда все состоится, ты будешь уже не нужна. Если повезет — то и конфедератам тоже, но это не точно. Могут чисто из принципа убрать, чтоб другим неповадно было.
— Мне бы только до Даяны добраться, а там уже как пойдет.
— Получается, да — кивнула Грейс, — У нас с Грегом общих дел со спецами нет. До центра попробуем доставить, дальше слишком опасно, не потянем. Уж прости.
— А больше и не надо. И какой у нас план? Что-то я туго соображаю.
— Ты поедешь с Грегом, а я поведу твою «Кварту», окна затемню. У нас тачка хорошая, броня усиленная, и ты целее будешь, и твои коты.
— Три кота и одна кошка, — машинально поправила Маграт, — Коты трехцветными не бывают.
— Тогда давай сюда координаты, прямо сейчас и поедем, чего тянуть-то?
Грейс ехала первой, ориентируясь на показания навигатора, следом, метрах в двухстах, двигался гравикар близнецов. С виду и не скажешь, что одна компания.
— Мы тут кое-что подновили, — хвастался Грегори, — Вооружение усилили, сканер проапгрейдили, теперь он добивает на полтора километра и на все триста шестьдесят градусов!
Маграт автоматически кивала, поглаживая пеструю холку Гейши. Она редко брала свое новое приобретение на руки, кошка тоже нечасто горела желанием близко общаться. Купить настоящего породистого котенка, с таким редким окрасом, да еще без генных модификаций было делом дорогим и хлопотным. Документы оказались в порядке, сканирование подтвердило чистоту генома, осталось только дождаться, когда кто-то из троих ухажеров наградит дамочку приплодом. Разведение породистых котят, да еще и от самой Махао, могло бы принести немало единиц на личный счет, заодно сэкономить на добавках к кормам, чтобы мальчики не страдали от отсутствия девочки. Полгода прошло в ожидании, за это время кошка, тогда еще Герцогиня, могла бы залететь уже несколько раз. Мейн-кун — порода капризная, несмотря на гигантский рост, полноценно восстановленная всего каких-то сто лет назад. Заподозрив генетическую несовместимость, болезнь или что похуже, Маграт помчалась к ветеринару, который огорошил ее неожиданной новостью. Кошка оказалась клоном, качественно сделанным, но совершенно стерильным, а «известные на всю Ланиакею заводчики» — прохиндеями. Первым желанием Мэг было написать об этом статью и так причесать гадов, чтобы репутацию до конца дней своих не отмыли! После некоторых размышлений журналистка решила не признавать поражения, тем более во всеуслышание, это могло бы повредить ей самой. Коты стали неотъемлемой частью имиджа, и вдруг такой прокол! Коллеги по цеху тут же подхватят «сенсацию» и не просто разнесут по всей сети, так еще и подробностей накидают. Ну нафиг!
Кошку пришлось оставить. Глядя, как все трое хвостатых мужиков по очереди обхаживают свою клонированную даму, хозяйка окрестила кошку Гейшей. Это было одно из самых мягких выражений, но именно оно и стало для новой питомицы домашним прозвищем, а потом и именем. Единственным плюсом клона, помимо редкой трехцветной окраски, оказалась способность удивительно громко и мелодично мурлыкать. Прямо живой антистресс. На фоне текущих событий он был Маграт просто необходим. Так она и задремала на заднем сиденье, под мурчанье Гейши и трескотню Грегори.
Разбудил громкий мат и резкая остановка. Что стряслось? Пробок на этом уровне трассы не бывает, по времени до конечной точки еще рано, центр за городской чертой…
— Это что за..?
Прямо поперек трассы, переливая хамелеоновым покрытием, торчал чужой гравикар.
— С боковой выскочил, я еле успел притормозить! — ругался Грег, — И где вас, гандонов, делают, откуда вы такие лезете? Грейс, ты там как?
— В меня стреляли, прикинь? — прилетело из терминала. — Немного поцарапали обшивку, я увернулась. Что у вас?
— Херня! У нас тут чужой кар поперек трассы. Выследили, сволочи! По ходу, думают что ты Мэг, решили отрезать от нас.
— Козлы, ну я им! Пушка у меня с собой…
— Погоди, тебе придется вылезать, подставишься. Лучше я.
— Поняла, продолжаю движение. Попробую стряхнуть хвост.
— Держи связь! Мэг, пристегнись…
Маграт крепче прижала к себе кошку, второй рукой нашарив сенсор ремня безопасности. Мягкая лента обхватила ее на уровне талии, прижав кошачий хвост. Гейша недовольно мявкнула и тут же была отправлена в контейнер, который Мэг тоже крепко пристегнула. В экстренной ситуации лучше слушать команды и действовать четко.
С гравикаром начало твориться что-то странное. Его едва заметно качнуло, где-то над головой раздалось еле слышное механическое жужжание.
— Гре-ег? Ты чего делаешь?
— Пушку разворачиваю, а что?
— Какую пушку?
— У нас в крыше бластер с наведением, еле разрешение выбили, как частное агентство. Ты
что думаешь, мы без оружия катаемся? Да нас без него давно бы уже хлопнули. Иди сюда, зайка, иди к папочке…
Маграт плохо видела, что он творил на пульте, пока на покрытии «хамелеона» не взорвался огненный цветок. Маскировка пошла красивой рябью, расходящейся вокруг прожженной отметины. Второй залп пришелся по двери, оставив вторую такую же.
— А теперь — валим!
Разворачиваться на частной трассе непросто, это отняло несколько драгоценных секунд, еще примерно минута ушла на перестройку в другой ряд. Пробок на этом уровне обычно не было, пришлось создать, для оплачиваемой трассы и десяток машин — уже пробка, а показания с камер еще и повод для прибытия полиции. Маграт рискнула оглянуться. Подстреленный «хамелеон» тронулся с места, только в другую сторону, задним ходом отползал обратно на боковую ветку. Грег торжествовал!
— Что, обосрался, урод? Беги, гаденыш, пока яйца не отстрелили!
— Грег, прием! — встревоженный голос Грейс прервал его веселье.
— Что?!
— У меня уже три дырки в покрытии! Мэг, ты почему броню на тачку не поставила-а?! Фак! Уже четыре!
— Сестренка, ты где сейчас?!
— На пересечении тысяча седьмой и триста первой, сворачиваю на триста первую! Этот пидор никак не отстанет, прикрывай!
— Держись, котенок, уже еду! Ничего-о, сейчас устроим им клизму с плазмой…
Маграт еще никогда не видела Грега настолько злым. Только теперь она поняла, почему близнецов в узких кругах зовут Химерами. Не только из-за любимого приемчика косить друг под друга, это не сложно, если одинаково одеться и настроить голосовой модификатор. Лицо Грегори заострилось, стало хищным и костистым, глаза загорелись зеленым пламенем, настолько яростным, что журналистка отвела глаза от панели управления, где отражалась эта жуть. Он больше не шутил и не ругался, вел быстро и сосредоточенно, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, включая законы физики. Когда они свернули с трассы, чтобы углубиться в запутанные улочки пригородного квартала, в особо узком месте Грег буркнул: «Ты пристегнута?», и плавной дугой провел гравикар прямо по стене. Мэг даже сообразить ничего не успела. Коты в контейнере, до сей поры сидевшие тихо, подняли многоголосый вой, удивленные столь резкой сменой положения в пространстве.
— Успокойтесь, мои хорошие, скоро все закончится, — успокаивала их Маграт, поглаживая контейнер. — Эх, не надо было вас брать с собой.
«Кварта» стояла прямо посреди трехсотой линии, двери нараспашку, в покрытии зияли сквозные отверстия с обожженными краями.
«Хорошо, что я не успела к ней привыкнуть», подумала Мэг, твердо пообещав себе следующую же машину оборудовать не хуже, чем у близнецов. Поставить бластер на крышу. Нет, два. И усиленную броню. И хамелеоновую маскировку! И…
— Грейс? — Грег говорил уже в коммуникатор. Ответа не было.
— Грейс, прием! — тишина. Грегори натянутой пружиной застыл на водительском сиденье, вглядываясь в коммуникатор. Пауза затягивалась, по спине Мэг поползли липкие мурашки. Это же из-за нее ребята попали в такую переделку!
— Ж-живая… — выдохнул Грег.
— Что там?
— Она пишет. Не может говорить, засекут.
В руках Грега неведомо откуда появился «Октопус», восьмизарядный городской бластер средней мощности. Такие используют копы и бандиты. Легкий, простой в управлении, даже ребенок разберется. Полицейский бронежилет берет с третьего точечного попадания, экзоскелет уже нет, но где вы в городе видали человека в экзоскелете?
— Сиди здесь и ни за что не вылезай. Сама на связь не выходи! Если через сорок минут никто из нас не вызовет и не придет, перелезай за руль и вали как можно дальше. Поняла?
Зеленые глаза обожгли не хуже плазмы.
— Поняла.
— А это на всякий случай, — в ладонь Маграт лег второй «Октопус».
За Грегом бесшумно закрылась дверь.
Не реветь! Только не реветь. Журналистка бывала в разных переделках, считала себя крепким орешком. Припомнить хотя бы ту историю в самом начале карьеры, когда начинающая, но уже весьма скандальная журналистка разнесла в пух и прах только начавшуюся карьеру сынка одного из членов правительства. По закону новой цивилизации подобные протекции строго запрещались. Сынуля ради такого дела взял фамилию жены и на пост попал якобы на общих основаниях. Еще до того, как статья получила широкую огласку, Маграт пытались шантажировать, после установки камеры в одной из гостиниц, да не где-нибудь, а в душевой! Шантажист рассчитывал на то, что молодая женщина не захочет рисковать репутацией. Но Маграт, недолго думая, заказала весьма дорогой фотосет. Топлесс. Голографии она выложила в сеть, в открытый доступ с припиской: «Уважаемые друзья и коллеги! Возможно, в ближайшее время кому-то из Вас придет сообщение весьма экстравагантного содержания. Чтобы это не стало неожиданностью, считаю своим долгом предупредить о том, что Вы там увидите ))». Разумеется, после такой выходки шантаж интимными фото потерял всякий смысл, а рейтинги Махао взлетели до небес. И это был далеко не единственный случай. Ее подставляли, сливали компроматы, угрожали, провоцировали… но еще ни разу не пытались убить.
Про время лучше вообще не думать. И не реветь. Не реветь, я сказала! Маскировочное покрытие окон делало машину близнецов сплошным черным пятном, непроницаемым ни для взглядов, ни для сканеров. Изнутри же все было прекрасно видно — и обшарпанные стены, и растрескавшееся покрытие дороги, и перебегающих эту дорогу крыс. От этого Мэг чувствовала себя неуютно и беззащитно. Машинально поглаживая контейнер с котами, она старалась не думать ни о чем. Просто смотреть. Отслеживать периметр. Не реветь. Это потом. Потом можно. Сейчас нельзя. Интересно, дома ее тоже поджидают? Наверное, уже вскрыли жилблок, выпотрошили все… А вот фигушки, на домашнем терминале нет никакой рабочей информации. Она вся хранится в офисе, там такая охрана, не то что на парковке. Долбаные конфедераты! Нет, когда все закончится, журналистка Маграт Махао не будет реветь. Она будет делать трансляцию про Семерку. Да такую, что клизма с плазмой покажется этим сволочам поцелуем в попку!
Дальше мысли потекли в профессиональном русле. В студии нельзя, там могут достать. Все, что угодно — теракт, штурм, бот с вирусной капсулой, могут попытаться глушить сигнал. Вот если через Даяну и ее команду заручиться поддержкой спецслужб, можно провести трансляцию прямо из Центра! Там и охрана, и периметр, и ретранслятор мощный, для межпланетки. Такой хрен перешибешь. Перевозить Ящера никуда не придется, мало ли что ему по дороге устроят. Могут ведь и выследить. А если вспомнить, что говорил Барт, будь он неладен, то киборга с объекта лучше вообще не вывозить. Неужели весь сыр-бор из-за него? Да быть такого не может!
Не успела Мэг похвалить себя за хорошую идею, пискнул сигнал сканера. Рядом находился кто-то чужой, на своих бы датчики не среагировали. Хоть бы это был загулявший наркоша, ну хотя бы грабитель, гравикар он не вскроет, повозится и уйдет, в случае чего можно и «октопусом» из окна пугнуть.
Из-за угла показался четкий силуэт, дополненная реальность сразу же обвела его красным контуром. Чужой. Пусть подойдет поближе, можно будет рассмотреть. Незнакомец был одет просто и неброско, сразу не понять, кто такой. Приближение. Ничем не примечательная физиономия, из тех, что забываются через пять минут. Может, он просто пройдет мимо, и все? Жители окраин ко всему привыкли, их не удивишь ни перестрелками средь бела дня, ни дырявым гравикаром посреди улицы. И все-таки что-то было не так. Житель трущеб может и не удивился бы, но уж точно постарался бы убраться подальше, этот же мазнул взглядом по искалеченной «Кварте», заглядывать не стал. Обитатель неблагополучного района наверняка засунул бы нос в надежде поживиться запчастями. Мэг покрепче сжала в ладони «Октопус». Незнакомец поравнялся с черным гравикром и замер. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, смотрел прямо на Маграт, как удав на кролика, словно на стеклах не было никакого маскирующего покрытия. От этого взгляда заломило виски, в голове поплыло, мысли начали путаться. Псионик! Настоящий военный псионик. Вон и воротник спецкомбеза из-под плаща виднеется, а на нем — черный глаз в вертикальном ромбе. Сдаваться без боя журналистка не собиралась, ей было, что противопоставить. Уроки Даяны даром не прошли, все инструкции всплыли в памяти автоматически: очистить голову от мыслей, максимально сконцентрироваться… Когда череп разрывает изнутри, а в висках долбит с полсотни сабвуферов, такая простая вещь, как концентрация становится практически непосильной задачей. Из контейнера раздавались царапанье и низкий, гортанный вой, коты буквально сбесились, почуяли неладное. Что же с ними будет, если… эта мысль придала сил. Уже почти теряя сознание, Маграт на ощупь надавила сенсор возле окна. Так и не сообразив, успело ли оно открыться полностью, развернула «Октопус» туда, где должен был, по идее, стоять чужак. Стрелять лучше всего в голову, все остальное прикрыто броней спецкомбеза. Просто нажать спуск, одно короткое движение. Вжж-пиу! Вскрик. Звук падения. Железные клещи, сжимающие виски, мгновенно разжались.
«Я что, попала?..» — отстраненно подумала Мэг перед тем, как позволить вязкой темноте поглотить себя полностью.
***
Сознание возвращалось медленно. Перед глазами танцевали цветные пятна, в ушах роились разрозненные звуки. Все никак не удавалось склеить из этих обрезков и огрызков нормальную, привычную реальность. Лучше снова закрыть глаза, все равно толку мало.
Псионик… Атака… Выстрел… Ох, че-ерт!
«А коты? Что с котами? Где я вообще?!»
— В норме твои коты.
«Кто это сказал? Голос знакомый… Грейс? Живая. И я живая. Фуххх…»
Что-то влажное провело по лицу, что-то коснулось губ. Вода! Как вовремя, пить хочется просто невыносимо!
— Умничка! А теперь открываем глазки…
«Глазки, значит. Понять бы еще, где они находятся. Вместо головы какое-то стремное месиво из звуков и мыслей. Прохладные пальцы на висках. Хорошо-то как».
— Хорошо, солнышко, просыпаемся, просыпа-аемся. Здорово же тебя приложило!
А где кошки? Маграт попыталась нащупать слева от себя контейнер, не успокоилась, пока пальцы не наткнулись на знакомую ребристую поверхность. Встревоженное мяуканье подсказало, что и коты никуда не делись. Теперь можно снова попытаться открыть глаза, новых сюрпризов реальность уже не преподнесет.
— С добрым утром!
Веснушчатое лицо Грейс то складывалось в четкую картинку, то снова расплывалось невразумительным пятном.
— Что-то меня… штормит… дай еще воды?
— Держи. После атаки всегда сушняк. Минут через десять будешь в порядке.
— Мы… где?
— На загородной трассе, — сухо ответил Грег, — держим курс на реабилитационный центр.
— А тот псих?
— Закончился. Ты его с первого выстрела уложила. Как только умудрилась!
— Сама не знаю, с перепугу, наверное…
— Он и меня смог вырубить, — вздохнула Грейс. — Грег меня до гравикара еле допер! Ну я-то привычная, две капсулы стима — и порядок. Ну и влипла же ты, детка, если за тобой послали психа такого уровня. Десятый с хреном индекс… был.
До самого центра молчали, говорить было особо не о чем. И так понятно, что в этот раз всем троим крупно повезло. Что будет в следующий — неизвестно.
Второго числа мне позвонила Тая. После взаимных поздравлений и пожеланий я перевёл диалог на очень важную для меня тему — про Безвременье, о котором Пашка ничего не помнил. Тая, подумав, высказала свою версию: Ургорд поставил блок на нашу память, когда мы выходили оттуда. Кристаллики сняли эту блокировку, но, видимо, он — этот блок — каким-то образом опять сработал в Пашкиной голове, и теперь снять его будет гораздо сложнее.
— А вы приезжайте ко мне. Во-первых, я очень по вам соскучилась, а во-вторых — посмотрю Пашу ещё раз, ну и поговорим об этом. У вас есть какие-то планы на сегодня?
— Тай, спасибо за приглашение! Я с радостью, тоже давно тебя не видел. Поговорю с Пашкой и перезвоню, хорошо?
— Да, конечно! А что с картой? Что ты ему сказал?
— Да ничего не сказал. Он её отложил сразу, а потом больше и не спрашивал. Я её убрал пока потихоньку.
— Тимур, если ничего не поможет, ты собираешься ему сам рассказать?
— Я думал об этом. Но как? Это же из области фантастики! И потом, как ему рассказать про настоящую причину? Я к этому не готов, не хочу пугать его и подставлять тебя. Даже боюсь себе представить, как он этовоспримет. Может, ты придумаешь свою версию, как мы к вам попали?
— Мы уже достаточно насочиняли, Тимур. Извини, но нет. Мне и за прошлый раз стыдно, тем более что он вспомнил своё детство, в котором меня нет и быть не могло. Удивляюсь, как он тебя ещё об этом не спросил.
— Да мы ещё ничего толком не обсуждали, не до того было.
— Ладно! Говори с Пашей, а там видно будет. Думаю, что я сама ему всё расскажу, так что не придумывай больше ничего, Паша должен знать правду.
— Хорошо, Тая! Я тоже — за. Перезвоню через полчаса. До связи!
— Давай, жду!
Пашки дома не было, он уехал покупать вторую машинку. Погоняв вчера по гостиной свой подарок, он объявил, что так ему неинтересно, ему, видите ли, нужны настоящие гонки, чтобы были соревнования. Как говорится — чем бы дитя ни тешилось… Но вчера было первое, выходить из дома, понятное дело, никуда не хотелось, да и не только из дома — из спальни… «Гонками» Пашка занимался в небольшие перерывы, когда я чего-нибудь готовил поесть: после «разносолов», привезённых им от мамы, хотелось простой свежеприготовленной еды — чего-то диетического, типа супчика или каши.
Я набрал Пашку, но он, сказав, что уже на подъезде к дому, тут же отключился. Через десять минут я услышал звук открываемой ключом двери и поспешил в прихожую.
— Фух! Дома! — произнёс мой суслан, закрывая дверь ногой. Руки его были заняты большой картонной коробкой, которую он держал перед собой.
— Это что? Ты решил скупить весь запас машинок в «Детском мире»?
— Ага, типа того! — весело, но с придыханием от тяжёлой ноши ответило моё неугомонное чудо.
Я перехватил у него коробку и отнёс в гостиную. Пашка разделся и зашёл следом.
— Чё, обедать будем или сначала посмотрим?
— Паш, наверное, давай перекусим по-быстрому, и нас пригласили в гости. А твой арсенал автомобильный распакуем вечером.
— Кто пригласил? Куда?
— Тая звонила, она нас ждёт в гости, ты как? Не против?
— Чё, опять медосмотр мне устроите? Рассказывай, чего вы там придумали? — настороженно спросил Пашка.
— Паш, Новый год, вообще-то! У Таи, кроме нас с тобой, никого здесь нет, вот она и позвала, чтобы вместе отметить, — не очень вразумительно объяснил я, хотя, в принципе, так оно и было.
— Чё, прям вообще никого? А где этот, отец её, или с кем она в деревне жила? Я вот её, кстати, почему-то не помню. Только то, что вы мне с ней рассказывали.
Я подошёл к Пашке, притянул к себе и поворошил пушистую шевелюру.
— Вот давай съездим, с Новым годом поздравим и поговорим обо всём. У меня для неё есть подарок от нас.
— Чё за подарок?
— Пойдём наверх, покажу. Но сначала давай поедим, у меня уже всё готово.
Я чмокнул его в светлую макушку, приподнял за подбородок и прикоснулся лёгким поцелуем к подсохшим от мороза губам.
— Пошли на кухню, буду кормить тебя.
— Ещё раз! Бог троицу любит! — хитро сощурился Пашка и подставил вытянутые трубочкой губы. Я тут же накрыл их коротким поцелуем.
— Идём, вымогатель! Если продолжим, боюсь, поход в гости придётся отложить, а нас ждут.
Пашка хмыкнул, ткнул меня в бок, сверкнув озорным глазом, и мы пошли в кухню перекусить перед дорогой.
Через полтора часа мы подъезжали к знакомому особняку. Тая в короткой песцовой шубейке и белой вязаной шапочке с большим пушистым помпоном поджидала нас у открытых настежь ворот. Площадка перед домом была очищена от снега, а с правого края, метрах в двух от забора, росли три небольшие ёлочки. Сейчас они были наряжены самодельными игрушками из разноцветной глянцевой бумаги и фольги и увешаны гирляндами-цепочками, тоже из бумаги. От ёлочек к дому тянулся провод, видимо, вечером зажигали иллюминацию.
Мы заехали во двор и вышли из машины. Пашка приветственно махнул хозяйке и побежал закрывать ворота, а я подошёл к улыбающейся Тае и слегка приобнял.
— С Новым годом, лесная царевна!
— С Новым счастьем, Тимур! — засмущавшись моим объятьям, ответила Тая. — Я так рада вам, сказать не могу! Паш, ты, по-моему, ещё красивее стал, светишься весь! — улыбнулась она подошедшему Пашке.
— Ага, как китайский фонарик! — хмыкнул Пашка, протягивая Тае упакованный в золотистую фольгу букет белых фаленопсисов. — Привет, Тая! Это тебе! С Новым годом! — и, оглядев Таю, добавил с улыбкой: — Вот ты действительно выглядишь потрясно! На снегурочку похожа!
— Спасибо, Паш, Тимур! Совсем меня засмущали! И тебя, Пашенька, с Новым годом!
Было видно, что ей приятен Пашкин неуклюжий комплимент: она раскраснелась от похвалы. А уж цветы, как особое внимание, любят все женщины, невзирая на возраст.
— Мальчики, идёмте в дом! У меня уже готов стол!
Я, пока Тая с Пашкой направлялись к дому, быстро достал с заднего сиденья коробку с тортом и бутылку вина, одну из тех, что нам подарили Пашкины отцы, а также пакет с подарками, и побежал догонять Таю и суслика в ярко-красном пуховике и длинном белом шарфе с пушистыми шариками на концах, напоминающего Санту.
Да-аа! Стол, застеленный ярко-синей скатертью с окантовкой по краям с рисунком снежной изморози действительно «был готов» — просто ломился от разнообразных блюд, закусок, ваз-горок с фруктами и сладостями, а в центре возвышалась бутылка шампанского.
Пашка дурашливо потёр руки и сделал страшные глаза:
— Вот эт-то мы удачно зашли!
Мы с Таей переглянулись и невольно рассмеялись. Сразу пропала скованность и некоторая напряжённость, до этого витавшая в воздухе. Тая уже поставила цветы в вазу, водрузив её на круглую, наподобие бочонка, тумбу из белого пластика, стоявшую в углу рядом с прихожей, и я передал ей торт и вино, чем ещё больше смутил без того смущённую девушку.
«Странно, — подумалось мне, — у них там что, цветов женщинам вообще не дарят и в гости с пустыми руками ходят? Хотя… они же с пакетиков какую-то хрень едят! Точно. Представляю себе внутри пакета с надписью: торт «Мечта» — масса неопределённого цвета».
Я чуть было не хрюкнул, представив себе чаепитие с таким лакомством, но вовремя себя остановил и прикрыл рот кулаком, делая вид, что откашливаюсь.
«Тимур, держи себя в руках! Что за циничные мысли!»
Гостиная была украшена самодельными снежинками и ниточками «дождя», свисавшими с потолка, на окнах тоже были наклеены снежинки. Возле дивана у окна стояла ёлка, сверкающая от ярких золотистых и серебристых шаров, пушистой сине-зелёной мишуры, перевитой наискосок. Верхушку украшала хрустальная сосулька, вспыхивающая изнутри попеременно разными цветовыми искринками, наполняя комнату сказочными волшебными бликами.
— Мальчики, давайте за стол!
— Тай, а твоя… подруга, Галия, кажется? Она с нами не будет праздновать? — замявшись, спросил я.
— Галию я отпустила на несколько дней к её семье. У неё недавно родилась внучка, а она её ещё не видела. Они с проводником должны прийти завтра. Ну, садитесь, будем праздновать! Кто умеет открывать шампанское?
При слове «проводник» Пашка напрягся и недоуменно посмотрел на нас, но промолчал. Мы с Таей оба это заметили, но ни она, ни тем более я объяснять ничего не стали. За столом была непринуждённая дружеская атмосфера: мы повеселились, поорали «ура!» Новому году, понажелали друг другу всего, что только приходило на ум, объелись и слегка захмелели от выпитого шампанского и вина, хотя выпито было совсем немного, а Пашка к вину даже не притронулся, сказав, что ему не наливать — пьяный он буйный.
Наступила очередь подарков. От нас с Пашкой я преподнёс Тае — шарфик в сине-голубых тонах с картинками земного шара, как его изображали на картах лет триста назад, и Павловопосадский платок. Я опять выбрал синие тона, которые очень шли Тае.
Патиме я купил в отделе сувениров большую матрёшку со множеством матрёшек внутри. Матрёшка стоила около восьмидесяти тысяч рублей, и когда я её покупал, и молоденькая продавщица демонстрировала «товар лицом», вытащив и расставив на прилавке штук двадцать разнокалиберных матрёшек, собрал рядом небольшую группку зевак из покупателей, смотревших на меня, как на ненормального, пустившего кучу денег «на ветер». Я про себя посмеялся: знали бы они, для кого подарок и на чьи деньги куплен, «удивились» бы ещё больше!
Тая была в восторге от подарков, сразу накинула на плечи платок и повязала шарфик на косичку вместо ленты, став похожей на русскую красавицу безо всякого преувеличения.
Матрёшку мы разглядывали все вместе. Конечно, игрушка, придуманная ещё в старину, всем была хорошо знакома, но при виде каждой новой матрёшки, появляющейся из предыдущей, мы вскрикивали и смеялись, как придурки… эээ… как дети. Придурки — это мы с Пашкой, к Тае такое определение не имеет никакого отношения. Она сама их доставала и ахала каждый раз точно, как маленькая девочка. От Пашки же я получил тычок в бок и сморщенную сопящую мордаху. Он таким образом, пока Тая доставала очередную матрёшку, показал мне своё неудовольствие тем, что подарки покупал я один. Но я всё это купил ещё когда мы с Пашкой не стали «близкими друзьями».
— Мальчики, спасибо вам за чудесные подарки! У меня просто нет слов, правда! — разглядывая матрёшек и беря в руку то одну, то другую, дрогнувшим голосом сказала Тая, посмотрев на нас повлажневшими глазами. — Я даже представить себе не могу, как обрадуется Патима такой игрушке. Наверное, будет визжать на весь дом!
Пашка хмыкнул на слова Таи, но промолчал. Я тоже сидел и лыбился, как дурак, вспомнив Патиму на экране с её ромашками и смешными хвостиками, и представив, как она будет визжать.
После застолья мы с Пашкой помогли Тае убрать со стола и разместились на диване у небольшого столика. Тая принесла поднос с бутылочкой шоколадного ликёра, кофе, сливки в керамическом молочнике и хрустальные рюмочки величиной чуть ли не с напёрсток. Мы же ещё раньше захватили с собой вазу с фруктами и торт на круглой подставке. Тая принесла из соседней комнаты лёгкое плетёное кресло и села напротив нас.
— Ну, давайте «кофейничать»! — улыбнувшись сказала она. — Тимур, поухаживай за нами, разлей всем ликёр. Он, правда, крепковат, но очень вкусный. Думаю, пара рюмок нам не повредит.
Мы попивали действительно очень вкусный ликёр, напоминающий жидкий сладкий шоколад, пили кофе, ели торт и разговаривали. Пашка задавал вполне резонные вопросы: почему дочка Таи живёт не с ней; а с кем тогда она живёт; с кем Тая жила в детстве в деревне; а почему сейчас одна, и ещё кучу уточняющих вопросов. Наконец Тая обратилась к Пашке, предупредив следующий, не менее щекотливый вопрос:
— Паш, я тебя очень хорошо понимаю и понимаю твоё любопытство. Но не на все твои вопросы могу ответить. Не потому, что не хочу. Напротив, я очень хочу, чтобы ты знал обо мне столько же, сколько знает Тимур. Ты раньше и знал, но потом забыл.
— И что ты предлагаешь?
— Я хочу попробовать один способ. Правда, ни в чём не уверена… Но если ты нам с Тимуром доверяешь, особенно Тимуру, то мы можем попытаться вернуть тебе твои воспоминания о Безвременье и обо мне.
Пашка поставил на столик чашку с кофе и, откинувшись на диване, внимательно посмотрел сначала на меня, а потом опять на Таю:
— И что для этого нужно?
Тая слегка улыбнулась, но тут же опять посерьёзнела:
— Что нужно? Для начала, Паша, тебе нужно довериться мне. И ещё… можешь ответить? Насколько ты доверяешь Тимуру? Если у тебя есть сомнения, может ничего не получиться. Здесь всё зависит от степени доверия.
Пашка повернулся ко мне, и мы с минуту смотрели друг другу в глаза. Я тоже пока ничего не понимал, да Тая, собственно, ничего и не объяснила. А вот про доверие… я не знал, что скажет Пашка. И тоже ждал.
Пашка сказал, глядя мне в глаза:
— Тём, я тебе доверяю! Даже больше, чем себе.
Я молча нашёл его руку и тихонько сжал, проглотив подступивший к горлу комок.
— Хорошо! — прервала молчание Тая, посмотрев на нас долгим взглядом. — Тогда остался ещё один вопрос. Вы оба готовы мне довериться?
Пашка перевёл взгляд на Таю:
— Если Тимур тебе доверяет, то и я тоже.
— Тая, для меня вопрос излишен, ты знаешь, что мой ответ: «Да!»
— Тогда идёмте со мной… в Безвременье. Готовы?
— Я готов. Паш, — я продолжал сжимать Пашкину руку, — мы там уже были, но ты про это забыл. Не спрашивай ни о чём, просто идём, и ничего не бойся. Тая — наш друг. Она, как и я, желает тебе добра. Идём! — и, посмотрев на Таю, кивком подтвердил наше согласие. — Мы готовы!
Тая провела нас из гостиной в небольшой коридорчик, откуда вела лестница в подвал. Она нажала на выключатель, и лестница, а так же помещение внизу озарились ярким зеленоватым светом. Мы спустились вниз. Там был коридор побольше с двумя дверями в противоположных стенах. Тая кивнула на одну из дверей:
— Здесь у меня сауна с бассейном, потом, если захотите, можете с Пашей сходить. А нам сюда.
Она подошла ко второй двери и открыла её небольшим плоским ключом. За дверью клубился плотный сероватый туман, похожий на густой дым. Но в коридор он не просачивался.
Пашка, испуганно охнув, отпрянул от двери, но, посмотрев на нас, остановился.
— Паш, — успокаивающе сказала Тая, — это вход в Безвременье. И это обычный туман, он не причинит нам никакого вреда. Только держитесь за меня и друг за друга. Тимур, ну ты помнишь — нужно идти цепочкой.
— И куда мы придём? Там кто-то живёт? — настороженно задал вопрос Пашка, не отрывая глаз от сероватой плотной завесы.
— Мы сейчас пойдём по лесу. Он особенный — там нет зимы. Это и есть Безвременье, и недалеко отсюда есть домик. В нём вы уже были однажды, — Тая на мгновенье замолчала, а потом продолжила дрогнувшим голосом. — И даже жили некоторое время. Паш, держись за мой пояс, а ты, Тимур, держись за Пашу, — и, взглянув на меня, улыбнулась: — Будешь замыкающим.
Мы зашли в туман и сразу попали на аллею, над которой густой аркой сомкнулись ветви в причудливом переплетении. Дальше трёх-четырёх метров уже ничего не было видно, лишь по обе стороны тёмные стволы деревьев да голые, без листьев, ветки. Было тепло и очень тихо, лишь слышалось шуршание опавшей сухой листвы под ногами. Через некоторое время аллея закончилась, и мы вышли на обширную поляну, где на другой её стороне едва просматривался небольшой домик с двумя светящимися окнами. Мне всё это было знакомо, но Пашка всё время пути постоянно вздрагивал и оглядывался по сторонам, силясь хоть что-то разглядеть в плотной пелене туманной завесы.
Мы пересекли поляну и поднялись на крыльцо дома, где с правой стороны были сложены невысокой стопкой дрова. Я посмотрел на них как на старых знакомых: это ведя я их принёс, а Пашка складывал. Я даже невольно улыбнулся этим воспоминаниям и тому далёкому Пашке. Тая открыла дверь в ярко освещённую комнату и пропустила нас вперёд. Пашка, мгновенье помедлив, оглянувшись в растерянности на меня, неуверенно шагнул за порог, я придержал его за локоть и шагнул следом. Мы вошли и встали у порога. Как будто время остановилось — ничего не изменилось: всё тот же диван, накрытый зелёным плюшем, стол, печурка в углу, столешницы, шкафчики, на противоположной стене между дверями всё та же картинка с непонятными иероглифами — всё по-старому. Возле печки на полу стоит большая кастрюля. И я готов был поклясться, что это я её туда поставил. Хотя… столько времени прошло, но… здесь же времени не было?
— Мальчики, ну, что замерли? Проходите, садитесь, а я сейчас.
Тая прошла в свою комнату, не закрывая дверь, и скрылась в кладовой. Мы с Пашкой сели на диван. Он по-прежнему молчал, замерев и затаив дыхание, весь подавшись вперёд, только белёсые ресницы подрагивали вокруг расширенных глаз. Потом дёрнул плечами, как будто снимая напряжение, посмотрел на меня и спросил полушёпотом:
— Тая сказала, мы здесь уже были? И… жили?
— Были, Паш, — я хмыкнул, но как-то не слишком весело. — И даже оладьи пекли. Давай дождёмся Таю. Ты обязательно всё узнаешь, то есть вспомнишь. Потерпи немножко, ладно?
Я приобнял его за плечи и притянул к себе, прижавшись губами к макушке.
— Малыш, я с тобой! Всё в порядке, успокойся.
Из комнаты вышла Тая с небольшим продолговатым футляром в руках, похожим на готовальню, обтянутую чёрной замшей. Я отпустил Пашку, и он слегка отстранился. Тая это заметила и усмехнулась, но тут же приняла обычное выражение лица.
«Интересно! — подумал я. — Она о нас догадывается, что ли? А может, она мысли умеет читать на расстоянии? И как они в своём мире к этому относятся? Консервируют мозги лет на сто? Или у них там без разницы — кто с кем?»
Она взяла стул и подсела к нам, открыв футляр. Внутри лежал на такой же чёрной замше продолговатый полупрозрачный предмет ярко-синего цвета — то ли камень, то ли пластик.
— Это синий циозид. Очень редкий драгоценный минерал. У нас он используется только в лабораторных условиях в центре Возрождения как мощный источник энергии и как проводник. Этому эксперименту меня научил мой дед, он же подарил мне этот камень.
Она вытащила его из футляра и протянула нам:
— Можете подержать и почувствовать его энергетику.
Камушек как будто пульсировал и светился изнутри, сразу почувствовалось покалывание в ладони и разливающаяся по телу теплота.
— Паш, ты хочешь всё вспомнить? — обратилась Тая к Пашке.
— Конечно, надоело болваном ходить. Вы знаете, а я нет. Что мне нужно делать?
— Тебе нужно очень захотеть всё вспомнить, это, пожалуй, всё. Да, ещё важно доверие: ты должен полностью доверять Тимуру, каждому его слову, тогда, может, у нас и получится, — она посмотрела на нас задумчиво. — Но обещать ничего не могу. Давайте попробуем.
Оказалось, нам ничего особенного делать было не нужно. Пашка лёг на диван головой ко мне на колени. И Тая, приложив ему руку ко лбу, сразу же его усыпила, ещё раз перед этим повторив, что он должен стараться всё вспомнить и доверять мне. А я должен был закрыть глаза и начать вспоминать всё, что произошло с нами с момента, когда мы впервые подошли к горелому дому — последовательно, не упуская ни одной подробности, и до самого нашего выхода из Безвременья. Я положил камень себе на ладонь и накрыл его Пашкиной ладошкой, сверху положив свою. Мои воспоминания через камень должны перетекать к нему и пробудить его воспоминания — убрать блокировку. Если же убрать не получится, то он просто должен поверить всему тому, что «услышит» от меня.
Я откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и углубился в воспоминания.
– Исли, – позвал Ригальдо, морщась от жалости, когда они вернулись к дороге, ведущей к клинике. – Слушай, темно уже. Мы ничего не найдем. Надо звонить в полицию, в службу пропавших. А сами продолжим поиски с утра.
Исли шел вперед, будто не слушал его.
Ригальдо подул на пальцы.
– Ты понимаешь, что ее может вообще не быть здесь? Спорим, она уже давно в городе.
– Как? – рявкнул Исли, разворачиваясь. – Вызвала такси? Или вертолет?
– Не знаю, – неохотно сказал Ригальдо. – Может, поймала попутку?
Даже в темноте было видно, что Исли сделал глубокий вдох. Его плечи поднялись и опустились, как будто принимая на себя непосильную ношу.
– Если Присцилла села к кому-нибудь в машину, – неохотно сказал Исли, – то я прямо не знаю, как это может меня сейчас успокоить.
Они шли вдоль канавы, предназначенной для стока вод. Сбоку шумел ночной лес.
– Я хочу пройти по шоссе еще немного, – упрямо сказал Исли.
– Ладно, – Ригальдо поднял руку. – А можно, я пока подгоню машину?..
В него полетели ключи. Ригальдо поймал их и рысью побежал к оставленной возле заграждения «Эскаладе», надеясь как можно скорее оказаться в теплом брюхе внедорожника.
Когда он подъехал и опустил боковое стекло, Исли курил на обочине. Зажженная сигарета тлела в его руке. Конечно же, он никого не нашел. Мимо с ревом пронеслась еще одна фура. Исли проводил ее взглядом.
Ригальдо вылез из машины и тоже закурил. Они молчали, а потом, растерев окурок ботинком, Исли поднес к уху трубку.
– Ты звонишь в полицию?
– Я звоню Лаки, – сухо сказал Исли. И добавил: – Пожалуйста, отойди. Это будет не очень приятный разговор.
Ригальдо вспыхнул и отошел – правда, на два шага. И, честно говоря, смысла в этом не было. То ли у нового телефона Исли был такой охуенный динамик, то ли с мороза включилась громкая связь.
Исли сказал сущую правду. Уже через пару минут веселый приветливый Лаки орал на него со слезами и с матом.
– …из-за тебя! – надрывалась трубка. – Это ты поместил ее в дурку! Это твоя вина!
– Лаки…
– Тебе было удобно сдать ее чужим людям, чтобы ее там накачивали успокоительными! Ну-ка, расскажи мне, сколько ты каждый месяц отваливаешь за ее содержание…
– Ты не понимаешь…
– Нет?! Ты это сделал нарочно, чтобы заправлять в совете директоров! Думаешь, я болван и я ничего не знаю? Если Присс такая сумасшедшая, почему она до сих пор владеет пакетом акций и голосом, почему никто в совете не интересуется ее здоровьем, почему она присутствует на ваших собраниях – и всегда голосует только за тебя!
Ригальдо прикрыл лицо рукой.
– Я оплачивал ее пансион, потому что Присцилла опасна, – произнес Исли, оборвав поток словоизлияний Лаки. – В первую очередь, для себя самой. Я боялся, что она может попасть в государственную клинику. Или в тюрьму. Мне не надо было скрывать от тебя правду…
– Да ты просто урод! Какую там правду, ты просто стыдишься ее и меня! Она была там одна, а теперь пропала, пропала! Ее изнасилуют или убьют, она попадет под машину или замерзнет, она…
Ригальдо смотрел на Исли.
Поднявшаяся луна высеребрила шоссе и прочертила густые черные тени – тень от машины и тень человека, застывшего с телефоном в поднятой руке.
Исли не двигался, молча слушал, только его грудь медленно поднималась, а изо рта валил пар. Лицо снова выглядело усталой маской с черными провалами глаз, по щекам ходили желваки. Ригальдо внезапно подумал о том, что Исли совсем не мальчик. Раньше эта мысль не приходила ему в голову.
– Что ты молчишь? – грозно спросила трубка. – Ты вообще что-то делать собираешься?
И тут Ригальдо почувствовал, что больше не может терпеть.
Он быстрым шагом обошел Исли, выдернул из его пальцев телефон, рванул дверь и плюхнулся на водительское сидение «Эскалады», ткнув в кнопку, блокирующую все двери.
– А теперь послушай меня, ты, говнюк, – тихо сказал он в микрофон. – Ты сейчас оборал и обгадил единственного человека, который много лет заботился о вас с Присциллой, просто так, не требуя ничего взамен…
– Да с хуя ли не требовал! Совет директоров…
– Да ебись, какие слова ты вдруг выучил! – рявкнул Ригальдо, со злости саданув по гудку. – В гугле прочитал или услышал по телеку? Ты вдруг стал интересоваться делами семейной фирмы? Так я тебе преподам краткий курс экономики. Даже если твою сестру вычеркнут из голосования и разделят ее долю между акционерами, то контрольный пакет Исли все равно позволяет ему лидировать – и держать вашу сраную древесину на плаву! У него все равно сорок семь процентов акций – и этого достаточно, чтобы засунуть в жопу весь остальной совет! Исли продолжал поддерживать перед всеми иллюзию, что твоя сестрица нормальная, чтобы вас с ней уважали! Чтобы ты мог потом продолжать семейное дело, а не только сосать дивиденды, пока фирма не разорится!
На той стороне воцарилось ошеломленное молчание, а затем Лаки снова кинулся в бой.
– А ты что, блядь, вообще к нам лезешь! – яростно крикнул он. – Ты вообще кто такой!
– Я никто, – сказал Ригальдо в трубку. – Менеджер по продажам. Но я знаю, что это такое, когда уходит единственный человек, который и был твоей семьей. И ты понимаешь, что не успел, не сказал, не позаботился. И уже некому сказать. Исли не идеальный человек, это факт. Может быть, где-то мудак. Но я знаю, как он умеет носиться с теми, кого считает «своими», и я уверен, что эти десять лет он вам с Присциллой разве что в жопу не дул! Скажи, не так?..
Лаки молчал.
– Ты спрашивал, что он собирается делать, – Ригальдо завел двигатель, осветил шоссе фарами. – Мы собираемся обратиться в полицию, а потом ехать к нему домой. Это одно из мест, которое ваша Присцилла хорошо знает. Подумай, куда еще она могла пойти. Куда она раньше сбегала… Где ее находили… Что-то, связанное с семьей, что могло быть ей дорого. Когда я сбегал из дома, то все время прятался в одной и той же заброшке. Утром мы обыщем эти места. Ты меня понял?
– Понял, – неохотно сказал Лаки.
– Громче!
– Понял! – крикнул Лаки. – Отвали уже! Я хочу поговорить с Исли! Дай ему трубку! Пожалуйста!..
– Хуй, – весомо сказал Ригальдо. – Пока не научишься не хамить ему, будешь разговаривать только со мной.
– Ладно, – вдруг сказал Лаки другим тоном. – Ладно, мужик, я тебя понял. Звоните мне, если что-то узнаете.
– Послушный мальчик, – пробормотал Ригальдо и отключился. Он снял блокировку и выбрался из машины. Поискал Исли глазами с намерением как следует отчитать и его – да так и застыл соляным столбом.
Тень Исли по-прежнему пересекала дорогу, но теперь она была неправильной, сломанной. Придерживаясь за корпус машины, Исли слегка наклонился вперед и согнул колени, с заметным трудом удерживаясь на ногах. У него было очень белое лицо с закушенной нижней губой и закрытыми глазами, а треугольник кожи надо ртом почти посинел.
– Исли… – Ригальдо двинулся к нему, сжимая в руке трубку. Он видел, как правая рука Исли шарит под пиджаком слева, словно пытаясь найти бумажник. Или же – сжать что-то невидимое, рвущееся из груди.
– Не делай такое лицо, – прохрипел Исли, подняв голову. – Это аритмия. Сто раз уже было. Сейчас пройдет.
Он шагнул вперед и рванул дверь, собираясь сесть на водительское кресло, но начал заваливаться и сполз вниз. Ригальдо едва успел его подхватить.