После страшной поляны разговоры стихли. Лес густел. Колючий кустарник раздирал рукава, подошвы скользили на влажных корнях. Тьма была натянута между стволами, словно мокрые простыни.
Вдруг Главарь развернулся, подскочил к Каракулю и толкнул того со всей силы в размалеванную грудь.
— Короткий путь, собака? Был, значит, короткий путь?!
Охотник, не ожидавший удара, повалился в заросли. Остальные замерли, кто где стоял, и смотрели на него, как только что смотрели на законника, как смотрели бы на всякого, кто вздумал отобрать мечту о корабле. Главарь бушевал:
— Тоже мне, следопыт!
— У охотников разные тропы, я веду по своим, — хмуро ответил Каракуль, поднявшись и отряхнув одежду.
— А может, ты у них в доле? — допытывался Главарь, заглядывая охотнику в лицо. Каракуль смотрел исподлобья. Родди видел, как вспучились черные узоры там, где на шее были жилы. — Может, ты нас специально так? Если они уже в ущелье…
— Если бы да кабы, — встрял Безухий, лениво жуя корешок. — Нашел повод на своих кидаться. Ну пошли законники за нами — кто докажет, что дошли? А если и дошли, чего убиваться?
Главарь прищурился:
— Может, тебе помереть не страшно?
Безухий ткнул пальцем в шрам на голове. От звонкого «чвоньк» у Родди что-то дернулось внутри.
— Помирал уже, — сказал он безразлично, но что-то в голосе заставило всех на поляне посмотреть на него. — Полкило вот-такенной взрывчатки да древняя ратуша — панихида была бы, оркестр не зови. Только не срослось. У остальных тридцати срослось, — он хрюкнул над неподходящим словом. — А за меня судьба иначе решила. Так что не стращай. Многое, можно подумать, от тебя зависит.
— Так может подождем, пока корабль сам к нам прилетит? — издевательски спросил Главарь.
Безухий привалился к стволу, словно и впрямь приготовился ждать:
— Толку будет больше, чем если охотника лупить.
Главарь обвел двух мужчин мрачным взглядом:
— Только вот за нами еще отряд таких же умников идет, да не один, — он махнул рукой. — Вперед.
Родди показалось, что вольник посмотрел на Каракуля так же, как на врача тогда, перед выстрелом. Стало страшно за охотника и его больную дочку. А как славно было бы, выбери старик тогда законников! Все остались бы живы; Каракуля все равно взяли бы провожатым. Законники согласились бы, что лучшего посланца чем Родди, им не найти, ведь по всем правилам он уже год как свободный человек. Подобрали бы пилота — доброго, честного, раскаявшегося трудягу. Глядишь, тот бы в полете научил Родди чему-нибудь, а может дал бы посадить корабль!
Он размечтался: вот они приземляются в порту Метрополии и по всем каналам его лицо — Патриция не вымерла, это ошибка! Он становится героем, семьи заключенных благодарят его за весточку, чиновники, что заживо похоронили целую планету, каются. Его зовут на интервью и передачи, а там, глядишь, и подвернется шанс рассказать правду о так называемом преступлении… И посмотрим, кто потом будет носить серебряные запонки, а кто — наручники!
Замечтавшись, он не заметил, как сильно устал. Под ногами все чаще попадались скользкие булыжники, на которых того и гляди подвернешь лодыжку. Море папоротника мельчало, и вскоре в сплошном частоколе стволов появилась трещинка: стена леса уперлась в скалу с расщелиной, через которую сочился прозрачный солнечный свет. Это был вход в то самое ущелье, где их ждал корабль.
По отряду поползли разговоры:
— Так вот они какие, белые горы… А вот и ущелье!
— В этой кишке законники нас как детишек перебьют.
— А если за нами и правда погоня из поселка? Запрут с двух сторон, как жука в бутылке.
— Не, братцы, корабль это хорошо, но смертником я не вызывался…
Неуверенные взгляды, нерешительные шаги. Все понимали: кто-то пойдет первым. Родди страстно захотелось, чтобы выбрали Еву. Она же изменница и убийца — разве ей место на корабле?
Главарь кивнул на Безухого и Каракуля, буднично бросил им:
— Вы.
Остальные умолкли.
У подножия скал воздух был чист и светел. Деревья, взбираясь на белые валуны, превращались в карликов. Трещина прорезала скалу неровно, не давая рассмотреть, что по другую сторону. Отряд остановился. Двое мужчин скинули рюкзаки.
— После трещины — ни-ни, и чтобы с корабля вас ни одна сволочь не углядела, -распорядился Главарь. Что-то в его голосе выдавало: он знает, что они не дойдут до конца расщелины.
Безухий разложил по карманам кульки смесей:
— Это тебе не ксеронид… Но чему быть, того не миновать.
Каракуль посмотрел на него с неприязнью. На лице у него была написана мрачная решимость. Боится? Жалеет? Старается поверить, что все еще обойдется?
Они направились к скалам. Остальные приготовили оружие и озирались — законники могли попытаться загнать их в расщелину в любой момент. Родди вцепился в лямки рюкзака и не сводил с двух мужчин глаз. Первый шел напряженно, осторожно ступая по камням. Второй двигался, словно на прогулке. Один знал, что он теряет, второму терять было нечего. Один считал, что смерть будет воздаянием за ошибки, второй был уверен, что от него ничего не зависит.
Они скрылись за белым выступом. Шаги затихли.
Ветер шелестел травами и сгонял по склону мелкие камешки. Главарь всматривался в расщелину с кривой улыбкой. Ева шарила взглядом по деревьям, готовая пронзить горло старым друзьям, если они появятся.
— Никого! — раздалось из расщелины. А сразу следом:
— А корабль вона…
Родди показалось, что его рюкзак стал вдвое легче — такой груз упал с плеч. Но радовался он недолго — тут же на плечо легла ладонь Главаря.
— Пойдешь первым, — сказал он. — Законников тут нет, но двое калек еще могут быть живы. Упроси их пустить тебя на борт и открой для нас люки, усек?
Парнишка удивился:
— Но как я…?
— Плачь, кричи, хоть танцуй джигу, — раздраженно оборвал его Главарь. — Мне плевать, лишь бы они поверили. Не получится — никакого тебе космического круиза. А решишь отсидеться с ними внутри…
Родди все понимал. Пусть у Главаря всего один бластер — единственный бластер на планете, — но есть еще смеси Безухого, и сильные мужчины, и Ева, ходячая машина для убийств. У экипажа внутри нет шансов. «Я ничего не смогу изменить».
— И пошевеливайся, — велел Главарь. — Законники могут объявиться в любой момент, а людей у них намного больше.
Расщелина была узкой, бока и плечи тут же окрасились белой пылью; сразу за скалами лежал сине-зеленый мир. Родди шагнул в него и помедлил. Солнце висело низко, румяное и ласковое. Корабль был блестящей росинкой, поле -гигантским лопухом, почти ровным, с редкими вмятинами. Родди скинул рюкзак, заметил краем глаза Каракуля и Безухого, что расположились в зарослях по обе стороны расщелины. Сделал несколько неуверенных шагов.
Серебринка вдалеке манила.
В ней были живые люди, друзья пилота Ларсена. Их нужно обмануть. Выманить. Обречь на смерть. И он не может поступить иначе.
Жизнь все решает за тебя, вспомнились слова Безухого, что притаился где-то за левым плечом. Да, да, жизнь все решила, кивнул Родди. А Каракуль, чей взгляд жжет правую лопатку, просто врет сам себе. Какой тут может быть выбор, когда судьба ставит перед вопросом: жизнь или смерть, свобода или неволя? Человек, как известно, всегда выбирает то, что понятнее и безопаснее.
«Я так и выбирал. С того самого момента, как вместо короткого «нет» сказал: «Но ведь я никогда не занимался государственными заказами!». С того самого момента, как выслушал босса: что я молод и меня пожалеют, что на Патриции я пробуду всего год и после он меня устроит; что от него зависят тысячи работников, и если не соглашусь, то наврежу им всем, а на репутации у меня все равно останется пятно, уж он-то постарается… И «нет» стало вдруг таким непредсказуемым и опасным. А ведь этот человек с серебристыми запонками имел права на мою жизнь не больше, чем у Главаря прав на серебристый корабль и жизни людей внутри. Это не ваше! Кто вам позволил хозяйничать, кто вам разрешил?!»
Упругие стебли хлестали по коленям, роса с листьев брызгала на брюки. Краски в долине были резкими и чистыми, словно из вечно затянутой туманом Патриции Родди попал в другой мир. Такого яркого изумруда травы и насыщенной сини неба он не видел столько же, сколько не видел звездолетчиков и космических кораблей.
От корпуса исходило тепло и ровное, едва слышное гудение. Родди остановился и крикнул:
— Эй! Я… Я от пилота Ларсена! Впустите… Пожалуйста…
Он шарил взглядом по иллюминаторам. Внутри горел свет, но движения не было. Родди шагнул к люку в брюхе корабля, тронул гладкую пластину. Поддалась.
Корабль пустовал, это было понятно по звуку. Просто Родди вдруг понял, что именно так звучат пустые корабли. Вспомнились одиночные рейсы, поздние смены, пустынные коридоры транспортных узлов… Старенькому шаттлу, который корпорация доверила начинающему пилоту, было далеко до этого межзвездного курьера, но — те же белые панели, светлые рубки, шершавая, приятная для ладоней отделка металла. Как приятно было касаться вещей из его прошлого, его настоящего мира…
Весь в своих мыслях, он бы и не услышал, если бы ущелье не множило эхо.
Выстрел.
Расщелину заволокло белой пылью, один за другим взвизгивали снаряды. Не бластер. Бластер отсюда не услышишь. Кто же стреляет?
Родди нырнул в люк, упал в мягкую траву, помчался к ущелью. Лопухи хлестали по икрам, оставляя пятна. Не росы — крови. Он только сейчас пригляделся к разводам на брючинах. Остановился, посмотрел на поле: гигантский лопух, почти ровный, с редкими вмятинами. Точь в точь как в лесу, в папоротниках. И лежат в них те же законники…
Он замер, сбитый с толку. Несколько раз срывался на бег, и снова останавливался, не зная, что делать, кому помогать. Слышался хохот Безухого и грохот взрывов — террорист кидал снаряды вверх, на белые склоны, откуда, видимо, стреляли звездолетчики. Каракуль, показавшись из зарослей, тоже прицелился вверх, но его отбросило на спину, и он больше не встал. Вскоре упал и подрывник, но прежде фигура в пилотской форме скатилась по склону, как тряпичная кукла, задетая его снарядом.
Из белой дымки расщелины выскочила Ева, за ней Главарь. Родди и не посмотрел на них. Перед ним умирали люди.
Когда из белого облака перестали доноситься звуки, он подошел к Каракулю и закрыл тому глаза. Никогда еще Родди не чувствовал себя таким потерянным.
Ева сидела, прислонившись спиной к опоре корабля, и зажимала ладонью живот. Серебряный корпус над ее головой был измазан кровью. Главарь лежал рядом. Он не дышал.
— Не зря я пыталась тебя отвадить от этого, — сказала Ева и пнула Главаря носком сапога. — Сразу было ясно, зачем он тебя тащит.
Родди замер, не решаясь подходить к ней близко.
— Так вы что, — он проглотил слово «хорошая». — Вы законник?
— Самый главный законник на этой планете, — женщина слабо улыбнулась и указала на свой рюкзак, что лежал в траве. Родди принялся развязывать веревки.
— Но вы убили того человека…
— Полумеры… Недопустимы.
Она закашлялась, а Родди уставился на странные свертки и провода.
— Ксеронид, — тихо сказала Ева. — Безухий бы душу отдал. Последняя партия.
— Постойте, вы хотите… Может, мне отыскать законников? Чтобы они выбрали человека, составили послание?…
Женщина усмехнулась, и внутри у нее что-то заклокотало.
— Слишком много знает. Слишком много мерзавцев. Чтобы мерзавцы не выбрались. Никто не должен выбраться. Остальное. Полумеры. — Она говорила все тише, с резкими вдохами между словами. — Хочешь спасти. Взорви. Хочешь домой. Не могу помешать. Времени мало. Они будут тут скоро.
Ее скрутило в приступе кашля, кровяные бусины побежали по шее и впитались в серую робу. Родди протянул было руку к взрывчатке, и тут же отдернул.
— Так что мне делать? — голова шла кругом.
— Обложить стропы. Так наверняка. Я бы еще. В отсек с двигателем. Не прогадаешь.
— Нет же! Я про то, как мне решить…
Но она уже не слышала.
Родди сел на траву и слепо уставился на замершую в траве серебринку, крутя на пальце шнурок рюкзака. Последняя партия взрывчатки на планете. Чтобы уничтожить единственный корабль на планете. Чтобы перекрыть ненадежным людям путь к свободе, шайкам и пиратству. Возможно, новые отряды уже подходят к ущелью, готовясь встретить тут головорезов, но встретят только его. Может, они честно отберут для полета достойных. А может, ошибутся, или не смогут защитить корабль от настоящих злодеев, или пойдут на поводу у своей выгоды — и тогда множество невинных душ в космосе и на планетах пострадает…
Готов ли он купить свой шанс на справедливость по такой цене?
Впервые на него не давили, не угрожали. Впервые он принимал решение сам… И не чувствовал разницы между этим выбором и тысячей других, которые уже сделал. «Что же, выходит, главари и боссы распоряжались моей жизнью потому, что я позволял? А Ева, будь она жива, тоже сделала бы выбор за меня… Но Евы тут нет. Я могу поступить как захочу, и, как известно, человек всегда выбирает то, что безопаснее».
Тут же вспомнился пилот Ларсен. Он-то не выбрал безопасность…
Подвешенность и пустота, словно болтаешься под куполом гигантского цирка, запутавшись ногой в канате, хватаешь руками темноту, а до опор не дотянуться. Перед глазами мельтешит серебринка; кажется, схвати ее, и дело с концом. Но что будет, когда схватишь?
Неуверенность, холод и страх.
Так это и называется свободой?