Дни ползли один за другим, складываясь в их вторую неделю в коттедже.
Настроение у Азирафеля, казалось, постоянно было приятно жизнерадостным, что выводило Кроули из себя. Его как будто вовсе не заботила серьезность ситуации, в которой они находились, и он уходил полоть клумбы каждый раз, когда демон заговаривал о рае. Азирафель, кроме того, проводил большую часть дня, разгуливая по деревне, по-видимому, знакомясь со своими новыми соседями. Иногда он пытался пересказать то, что узнал, Кроули, но, так как демон не показывал ни капли интереса, ангел бросил это занятие.
В эти дни Кроули просто расхаживал по дому, умирая от желания сделать хоть что-то. Что угодно. Азирафель выглядел совершенно довольным, экспериментируя с блендерами и покупая столы – настроение, которое ускользало от демона. Как Азирафель мог быть таким спокойным по отношению ко всему?
Он видел, что его беспокойность тревожит ангела, и, когда становилось особенно плохо, он шёл гулять и патрулировал – иногда раз за разом – периметр действия заклинания на предмет божественного или дьявольского вмешательства. Он никогда не находил их, но это ничего не значило.
Сейчас Кроули возвращался с одного из таких обходов, целенаправленно шагая по деревне. День клонился к вечеру, солнце лениво катилось к горизонту за серо-стальной стеной туч. Было немного зябко, первые порывы августа шумели в древесной листве.
Он добрался до Сомерсет-Лейн как раз тогда, когда начали падать первые капли, и вскоре уже шел по гравию подъездной дорожки к коттеджу, камешки похрустывали у него под ногами. Азирафель хорошо потрудился над клумбами, и они теперь были аккуратно прополоты, темная почва взрыхлена и ожидала ростков.
Кроули на мгновение замер у двери, глядя вниз на покрытые комьями земли терпеливые участки.
Затем он толкнул дверь и вошел. Слабо пахло чем-то горелым, и, когда он направился в кухню, он услышал, как Азирафель бормочет себе под нос. Даже внутри коттеджа гулял холодный ветер, и, когда он сунул голову в кухню, он увидел, что ангел открыл окно и махал в его направлении полотенцем в попытках прогнать запах.
– Ты тут все сжег, что собирался? – спросил Кроули с сарказмом. Было очень похоже, что в последнее время ангел вознамерился полностью изменить запах в коттедже.
Азирафель вздрогнул и повернулся к нему, выражение его лица было не то виноватым, не то раздраженным.
– Еще не приноровился к таймеру, – пробормотал ангел, поворачиваясь, чтобы захлопнуть духовку.
– Что ж, не спали нам дом, – мягко сказал Кроули, и побрел назад в гостиную. Он рухнул на безразмерный диван, который Азирафель приобрел когда-то на прошлой неделе. И мрачно уставился на пепел в камине.
Азирафель явно пытался немного украсить комнату, добавив несколько дешевых репродукций пейзажей семидесятых и стопочку книг, поставленных на одну из полок, но место было все равно до ужаса мерзким. Он осознал, что очень скучает по своей изящной, современной лондонской квартире.
Порыв холодного ветра пронесся по комнате из кухни и слегка взметнул пепел в камине. Снаружи дождь легко забарабанил по крыше.
Стены коттеджа начинали давить на Кроули – вся эта уныло некрашеная штукатурка и подержанные украшения. Комната вдруг показалась слишком маленькой, и Кроули рывком встал на ноги, не в состоянии больше сидеть без дела. Он прошелся до двери, а потом в другую сторону, не имея возможности разогнаться на относительно тесном пространстве. Он услышал, как Азирафель что-то неловко бросил в раковину на кухне.
Кроули развернулся, чтобы зашагать в другом направлении, чувствуя себя, как зверь в клетке. Он был в западне – заперт здесь, в этом бессмысленном крошечном человеческом домике, где Азирафель, не переставая, перевешивал три бесцветные картины на стенах и сжигал все, что только попадало на кухню.
Он услышал, что ангел вошел в гостиную, и снова повернулся на каблуках.
– Что мы здесь делаем, Зира? – спросил он, чувствуя себя напряженным и взвинченным.
Азирафель посмотрел на него долгим, нечитаемым взглядом, а демон продолжил возбужденно мерить шагами комнату.
– Прячемся от рая, – проговорил Азирафель, наконец. – Ты это знаешь.
– Но почему… – Кроули резко остановился, пытаясь донести мысль. Он широким жестом указал на коттедж. – Почему мы здесь? Почему мы… мы… сидим тут играем в домик? Мы должны искать лекарство, способ обращения, что… что… что-нибудь, что вернуло бы тебя. Что поправило бы твои крылья.
– Я вернулся, – прорычал Азирафель, и в его голосе послышался гнев. – Это я, Кроули. Я стою здесь.
– Не глупи, – огрызнулся Кроули. – Ты знаешь, о чем я.
– Это невозможно сделать, Кроули. Я уже говорил тебе.
– Нет, возможно, – упрямо настаивал демон. – Должно быть что-то – заклинание, процесс, что угодно. Или кто-то еще, с кем можно поговорить. Мы могли бы что-нибудь придумать, – Кроули повернулся и зашагал в другом направлении. – Но ты… ты просто… просто сдаешься! – упрекнул демон, яростно махнув рукой в сторону кухни.
Азирафель сверкнул на него глазами.
– Ты ведешь себя, как один из них, – упорно продолжал Кроули. – Эти люди… они не такие, как мы. Ты просто гуляешь по деревне целыми днями, занимаясь Бо… чёр… шут знает, чем, когда мы должны искать способ исправить твои крылья!
– Хватит о крыльях! – взорвался Азирафель. Кроули слегка вздрогнул, когда Азирафель устремился к нему, с лицом мрачнее тучи. Было видно, что ангел по-настоящему зол, злее, чем Кроули когда-либо видел его.
Азирафель поднял руки с досадой, когда оказался рядом с демоном, наполовину сжав кулаки перед собой, как если бы он хотел схватить Кроули за плечи, но остановил себя, в шаге от него. Он подчеркивал каждый слог гневным взмахом рук.
– У меня. Больше. Нет. Крыльев.
Кроули почувствовал, как у него подскочило давление, когда он выпрямился в полный рост и выплюнул в ответ ангелу:
– Как ты можешь быть так уверен? Может быть, они просто во внеземном плане, как мои…
– Нет, не как твои! – с резким жестом выкрикнул Азирафель. – У тебя все еще есть крылья… они там, ты можешь их чувствовать, они просто другого цвета…
– Твои тоже почернели! – сердито возразил Кроули. – И, может быть, ты просто прямо сейчас их не чувствуешь…
На этот раз Азирафель все-таки грубо схватил его за плечи.
– Нет. Нет! Я чувствовал их… они… они горели, Кроули, – глаза Азирафеля впивались в его глаза, и теперь в них была боль, смешанная с гневом. – Я чувствовал, как они горят. Твои крылья не горели, когда ты Пал. Крылья Люцифера не горели.
Кроули вспомнил свое собственное Падение – медленнее, чем у Азирафеля – и вспомнил Падение Люцифера. Перья Кроули уже были черными, когда он опускался вниз в зареве заходящего солнца, но они все-таки не горели. В отличие от крыльев Азирафеля. Он вспомнил божественное пламя. Он вспомнил крик.
– И у тебя… у тебя все еще есть твоя магия, – горько продолжал Азирафель. – Ты можешь исцелять, творить чудеса. А я что могу? Ничего. Ничего. Я человек, Кроули. Ты думаешь… думаешь, мне это нравится? –Азирафель отпустил плечи Кроули и махнул рукой вокруг себя, делая пару шагов в сторону кухни и сердито указывая на нее. – Думаешь, мне нравится, что я не в состоянии разобраться с чертовой плитой? Но мне приходится – приходится, потому что иначе я умру от голода. А температура! В этом проклятом доме постоянно жуткий холод, и я не знаю, как это исправить, – он яростно зашагал в противоположном направлении.– Я должен есть, Кроули, каждый чертов день. Я должен спать каждую ночь, вот только я не могу ни минуты отдохнуть, потому что не успеваю я закрыть глаза, как мне снится какой-нибудь гребаный жуткий кошмар. И посмотри на меня! – он повернулся к Кроули и в ярости указал на себя. – Сколько лет, по-твоему, этому телу? Пятьдесят? Пятьдесят пять? Я буду стареть, Кроули, а потом я умру, и у меня есть всего лет сорок на этой земле, потому что во мне не осталось ни капли силы, чтобы сохранять себе жизнь. Ни грамма. В отличие от тебя.
Азирафель сердито развернулся и зашагал прочь от места, где Кроули стоял, потрясенный. Он никогда раньше не видел, чтобы Азирафель вот так вот взрывался.
– Когда я Пал, я почувствовал это… поверь мне, там ничего не осталось. Ни одного гребаного дюйма божественности, нигде. Мне… мне… навязали это… это… смертное тело, и все, что не умещалось, было отнято и сожжено. Я бесполезен, Кроули, это просто и ясно. Не могу вылечить даже порез от бумаги, не могу приготовить себе еду из чертовых полуфабрикатов, не смогу защитить себя, если Михаил постучит в дверь, едва могу даже помочь тебе вылечить твои собственные крылья. Во мне нет… нет… во мне нет никакого смысла. На что я кому-нибудь нужен, падший ангел?
Азирафель рассмеялся, громко и горько.
– Но я пытаюсь все равно, видишь ли, потому что по какой-то причине, Богу было угодно заставить меня умирать медленно. Потому что я теперь человек, и больше мне, черт подери, ничего не остается. Я не могу даже уехать из этой проклятой деревни. Я просто застрял здесь, прячась, как беспомощный трус, каковым я и являюсь.
Азирафель метался взад-вперед по комнате, со все большей и большей горечью.
– И я знаю, ты ненавидишь это место – не отрицай, это написано у тебя на лице – так что ты можешь спокойно уходить прямо сейчас. Не понимаю, почему ты вообще так надолго задержался. Я больше ничем не могу тебе помочь, и я здесь в ловушке, но ты можешь уйти. Улетай, ведь у тебя-то крылья еще есть. Мне все равно.
Кроули почувствовал, как его захлестнула новая волна гнева.
– Я здесь в такой же ловушке, как и ты, – резко ответил он. – Наверху хотят и моей смерти, забыл?
– Ой, я тебя умоляю, – выплюнул Азирафель, и яд в его голосе жалил. – Они держали тебя там несколько недель. Они знают, что ни черта ты не делал. А я Пал – нельзя заставить ангела Пасть. Если бы это было заклятие – или что они там за чушь мололи – я бы не Пал, потому что это был бы не мой выбор. Они наверняка об этом уже догадались. Они знают, что это был не ты. Но я… Ты знаешь, сколько своих братьев – наших братьев – я убил? Хм? Для них я новый Люцифер. Может быть, хуже. Я предатель, коротко и ясно, но в книгах нет инструкции, что со мной делать. Никакого непостижимого плана. Я джокер в колоде, перебежчик, и это делает меня угрозой. Нет, они не будут преследовать тебя, – в голосе ангела снова послышалась горечь.
Кроули яростно посмотрел на Азирафеля, ненавидя правду в словах ангела.
– Просто возвращайся в Лондон, – рявкнул Азирафель, вдруг разозлившись на него. – Возвращайся к своей квартире и к Бентли, блокируй какие-нибудь телефонные линии, или чем ты там теперь занимаешься. Расскажи в красках Внизу историю о том, как ты пережил худшие муки Небес – тебя, вероятно, повысят. Или еще лучше: скажи им, что ты убил меня. Лучше для всех.
Кроули яростно вздохнул, чувствуя, как руки, опущенные вдоль тела, сжимаются в кулаки.
– Просто уходи уже! – закричал на него Азирафель, резко указав на дверь, голос становился все громче. – Я же знаю, ты хочешь. Возвращайся к своей жизни, раз она настолько лучше человеческой.
– Ты знаешь, может, и уйду, – ядовито бросил в ответ Кроули, делая пару шагов в сторону ангела.
– Да? Ну, так уходи, – рявкнул Азирафель, его голос скакнул на октаву вверх и сломался.
– Ухожу! – крикнул Кроули, резко повернулся и зашагал к двери коттеджа. Он рывком открыл ее, вышел в холодные, дождливые сумерки и хлопнул за собой дверью так сильно, что услышал, как со стены что-то упало на пол и разбилось.
Демон пронесся прочь по покрытой гравием подъездной дорожке, дождь хлестал его, когда он добрался до улицы и пошел по ней вниз, оставляя коттедж и Азирафеля позади.
В его голове был круговорот из мыслей и эмоций, мечущийся между злостью, горечью, беспомощностью, сожалением и чем-то, что могло быть страхом. Он не знал, что чувствует, не знал, что хотел чувствовать. Ему просто нужно было оказаться подальше от Азирафеля.
Солнце опускалось к горизонту в зареве оранжевого и пурпурного, когда Кроули понял, что ноги принесли его к маленькому пруду на окраине деревни. Он долго неуверенно смотрел на него, дождь смазывал краски, делая всю сцену серой, и, наконец, он спустился к берегу.
Он прошелся по пирсу и некоторое время стоял там, на самом краю. Кроули сел, свесив ноги, болтавшиеся примерно в футе над серо-стальной водой. Он вскоре насквозь промок от дождя, но не трудился высушиваться с помощью магии.
Он долго сидел молча, давая пламени злости потухнуть, полностью опустошив и истощив его.
Впервые он позволил себе по-настоящему задуматься над тем, что должно было означать Падение для Азирафеля.
Кроули недолго был ангелом до того, как Пал, и, так как около половины Небес делало то же самое в то же время, это казалось, скорее, бунтом, чем проклятием. Это было в большей степени отрицание Папочки и вступление в группу, чем совершение великого зла и наказание за него. Но Азирафель… он был ангелом шесть тысяч лет. Это было все, что он знал. А потом – быть лишённым всего этого… такое невыносимо было даже представить.
В сравнении с ангелами и демонами люди были невероятно хрупкими. Им нужны были особая температура и давление, они нуждались в постоянном питании, воде, кислороде и сне. В течение времени Кроули и Азирафель попробовали все эти вещи, потому что люди усовершенствовали многие из них, превратив в своего рода искусства, но это всегда были скорее хобби, чтобы поразвлечься, чем серьезные обязательства.
Даже сейчас – осознал Кроули – он пользовался привилегией, которой у Азирафеля больше никогда не будет. Он мог сидеть здесь на холоде и дожде посреди ночи и не чувствовать их, если он этого не хотел. Благодаря его демоническим силам, для него лишь досадным неудобством было то, что могло бы представлять серьезную опасность для людей.
Он вспомнил день, когда они с Азирафелем приехали в деревню и как, когда они познакомились с Донни, ангел все таскал печенье. И позже в тот вечер Азирафель съел и свой бургер, и бургер демона в пабе. Теперь, когда Кроули думал обо всем этом, он испуганно осознал, что они в тот день не обедали, занятые заселением в коттедж. Кроули даже в голову это не пришло, но он теперь понимал, что Азирафель наверняка был очень голоден, особенно учитывая, что он все еще не до конца выздоровел. Как Кроули мог не заметить?
А потом еще недавнее увлечение Азирафеля готовкой. Кроули просто предположил, что это был побочный эффект того, что у него появилась кухня, а стало быть было где экспериментировать. Он ни разу не сложил два и два, ни разу не позволил себе думать так далеко вперед.
Он знал, почему, разумеется. Потому что быть человеком означало быть смертным. А Кроули отказывался это принять. Азирафель был для него никем иным как Стражем Восточных Ворот, защитником Земли во время Апокалипсиса и чуточку суетливым владельцем книжного магазина. Он был ангелом от и до, был им всегда и всегда останется. Просто такой он есть.
Сидя там и глядя на лёгкую рябь, которую дождь пускал по поверхности пруда, Кроули теперь видел, что ангел пытался приспособиться как только мог: учась готовить, украшая коттедж, гуляя и разговаривая с другими деревенскими жителями. Это была ужасная ситуация, и Азирафель пытался извлечь из неё как можно больше хорошего. Быть человеком означало смертный приговор, а Азирафель старался превратить его в шанс пожить. Тем временем Кроули только и делал, что напоминал ему о том, что случится в итоге. Но, конечно, в конце концов, Кроули не обязан был с этим мириться. Не обязан был, на самом деле, и Азирафель, но в любом случае именно ангелу в итоге придётся платить.
Он вспомнил жизнерадостность Азирафеля с того самого момента, как Кроули вылечил его в доме Пульциферов. Тогда он подумал, что она показная, теперь он знал, что так оно и было. Он размышлял о вспышке Азирафеля в коттедже, о том, как тяжело быть человеком, о целой простыне вещей, которые он ни разу не упомянул при Кроули и которые демон никогда даже не подумал принять во внимание. Может быть, Кроули не так уж хорошо умел читать настроение Азирафеля, как он думал. Или, может быть, ангел скрывал все эти вещи намеренно, притворяясь, что он справляется лучше, чем было в действительности. Может быть, он делал это ради Кроули. Это было как раз очень похоже на то, что мог бы сделать ангел.
Кроули угрюмо глядел поверх воды на последние отблески фиолетового, утопающие за горизонтом, частично скрытые косым дождём.
Азирафель все же был прав насчет многих вещей. Кроули, вероятно, был в безопасности от Небес и, если бы он вел себя тихо, он, пожалуй, мог бы вернуться в Лондон. Мысль о том чтобы снова сесть в Бентли, кольнула его, но он отогнал ее, потому что Азирафель был прав еще кое в чем: у него осталось не так много времени. Даже если Кроули будет поддерживать здоровье ангела с помощью магии, было сомнительно, что он протянет больше девяноста. Магия демонов была печально известна своей ненадежностью, когда дело касалось естественных заболеваний.
Какие-то сорок лет, сказал Азирафель. Это был такой невозможно короткий отрезок времени для того, кто однажды взял отпуск на целое столетие, чтобы приятно вздремнуть. Кроули подумал обо всех тех веках, обо всех тысячелетиях, что он знал Азирафеля. Теперь, когда часы тикали, казалось, что они упустили так много времени.
Но сорок лет – это вечность для человека, с надеждой размышлял Кроули. Для человека восемьдесят или девяносто лет – это все, на что он может надеяться, так что все остальное измеряется относительно этой цифры. Сорок лет – это половина жизни. Очень долгое время – для них.
Кроули вглядывался в горизонт. Сорок лет восходов и закатов солнца над этим озером каждый день, думал он. Сорок лет входить и выходить из дома – каждый день. Может быть, если бы он попытался посмотреть на вещи с точки зрения людей… может быть, сорок лет могли бы стать всей жизнью. Может быть, им пришлось бы ею стать.
Кроули пробыл там, неподвижно сидя на краю пирса, очень долго. Последние следы солнца исчезли под водой, и дождь иссяк. Тучи пронеслись над головой, и показались звезды, холодные и безразличные они смотрели на него сверху. Ветер был холодным, но Кроули даже не вздрогнул. Время омывало его, будто волна, но он был не подвержен его влиянию.
Когда он, наконец, встал, солнце снова появлялось с другой стороны горизонта, расстилая бледные, молочные полосы по предрассветному небу. Кроули высушил магией остатки дождя на своем костюме и спокойно пошел в Мидфартинг, кивнув темнокожему мужчине, который бежал трусцой вместе с собакой. Он нашел дорогу в кафе «Мендельсонз» без особого труда и заказал два завтрака с собой.
Пока он ждал, он рассеянно барабанил пальцами по стойке. Несколько человек пили кофе неподалеку, и кто-то поглощал омлет за закрытым столиком в углу, но все было спокойно и тихо. В хорошем настроении Кроули решил бы, что можно назвать это словом «мирно».
Когда завтраки были готовы, он сотворил две десятки, чтобы расплатиться и вышел из кафе. Он направился к Сомерсет-Лейн.
Конечно, он ни за что бы не смог в самом деле оставить Азирафеля здесь одного. Разумеется, он бы лучше вернулся в Лондон, но только не ценой того, чтобы бросить Азирафеля в этом кошмарном коттедже. Не только потому, что дни ангела были сочтены или потому что он больше не сможет проводить время с Азирафелем, когда его время истечет. Не только потому, что он хотел найти способ, как все исправить, или потому что он чувствовал, что должен остаться с ним, так как это изначально произошло по его вине. В основном причина была в том, что ему невыносима была мысль о том, чтобы оставить Азирафеля бороться одного, когда Кроули мог бороться с ним.
Демон прошел по подъездной дорожке к коттеджу и осторожно постучал в дверь. Все дышало свежестью и новизной после дождя, и клумбы выглядели особенно помолодевшими. Кроули неуверенно помялся на пороге, внезапно задумавшись, как его встретят. Он поудобнее перехватил рукой завтрак, и уже собирался постучать еще раз, когда дверь распахнулась.
– Кто… – голос Азирафеля стих. Он уставился на Кроули.
Ангел выглядел ужасно. Его волосы были растрепаны, а глаза слегка покраснели, и под ними залегли темные круги. На мимолетное мгновение он показался совершенно изможденным и испуганным, и таким отчаявшимся, каким Кроули не видел никого и никогда; затем выражение его лица сразу же стало потрясенным.
– Привет, – сказал Кроули с такой жизнерадостностью, какую только сумел осилить. – Можно войти?
Азирафель долгое время глядел на него, а потом, не говоря ни слова, открыл дверь пошире и шагнул в сторону.
– Я принес завтрак, – сказал Кроули, входя внутрь. – Подумал, может, ты проголодался. Это не Ритц, но придется обойтись. – Он положил еду на расшатанный столик и снова повернулся к ангелу, который все еще глядел на него с видом почти полнейшего неверия.
– Ты… вернулся, – медленно сказал Азирафель, закрывая дверь и осторожно приближаясь к Кроули, как если бы он боялся, что демон исчезнет, как мираж, если он подойдет слишком близко.
– Ну, да, – сказал Кроули, пожимая плечами настолько небрежно, насколько мог, в то же время безжалостно давя ту часть себя, которой хотелось изо всех сил обнять потрепанного ангела. Демон переместился в кухню и пошарил в поисках разномастных приборов. – Не мог же я оставить все веселье тебе, правда? – спросил он, все тем же беззаботным голосом, отыскав пару вилок. Он начал накрывать на стол. – К тому же, в Лондоне все равно становилось душновато.
Азирафель помогал ему молчаливо, все с тем же слегка изумленным видом. Вскоре все было готово, и они сели есть.
– Не пойми меня неправильно, – сказал Кроули наконец, вертя в руках вилку. Он поднял взгляд и посмотрел Азирафелю прямо в глаза. – Я все равно собираюсь найти способ вернуть тебе твою божественность. Но до тех пор я остаюсь здесь.
Во взгляде, которым ответил ему Азирафель, была такой глубины благодарность, что Кроули неловко поерзал на стуле.
– Спасибо тебе, Кроули, – сказал ангел.
– Ага-ага, прибереги это для того случая, когда я сделаю что-нибудь стоящее благодарности, – сказал он, махнув вилкой в сторону завтрака ангела и чувствуя, как кончики его ушей горят ярко красным. – А теперь – ешь давай. Ты выглядишь ужасно.
Азирафель грустно улыбнулся и поднял свою вилку, только когда Кроули начал есть свой завтрак. Он не был голоден, разумеется – демоны не чувствуют голода. Но он все равно его съел, и он видел, что Азирафель был ему за это благодарен.