Лидо, город, в полумерке от несостоявшегося Вельхограда.
Одноименный Питари и к своему имени, и к своему прозвищу относился равнодушно. Имя его на древнем означало «камень», что не так уж плохо, а прозвали его Деревяшкой, что тоже не выводило из себя.
Прозвище Питари дали не за медлительность или, спаси Пятеро, тупость. Когда надо, боец-силовик из десятки Меча был не хуже других и в быстроте, и в умении добраться куда надо, и чаровать затаиться, насколько нужда велит.
Просто даже среди силовиков Питари выделялся исключительным равнодушием и бесчувственностью. Он жил приказом и по приказу, искренне недоумевая, чем порой бывают недовольны бойцы его десятка и вообще сотни Меча.
Приказано отловить внезапно снявшихся с места сектантов? Пожалуйста, ничего сложного. Приказано принять помощь Ловчих? К лучшему. Приказано расплатиться с ними за помощь какой-нибудь девицей из отловленных? Ничего трудного. Поймать и передать Наставнику беглых личинок? Само собой. Не слушать их жалобы на помянутого Наставника? Не будем слушать.
И так далее.
Вот после истории с сопливыми личинками Лаус Джалмари по прозвищу Ветерок и сказал ему, кривя губы:
— Ты вообще когда-то сомневаешься, послушный наш?
— В чем?
— Ты слышал, что они говорили? Личинки? Неужели так трудно было подождать? Они же просили, парни из сторожи говорили. Просили подождать кого-то из родителей, хоть кого-то, не отдавать этому…
— Так и что? Приказано ж, — не понял Питари.
— Драконий хвост, хоть нас подождать мог?
— Приказано было сразу.
Ветерок смотрел-смотрел, потом сплюнул:
— Что с тебя взять… деревяшка!
И ушел.
С тех пор и повелось: Деревяшка да Деревяшка. Да что, с прозвища беды нет…
Плохо другое — в десятке его стали сторониться. Особенно когда Ветерок главным стал. Хотя и это к лучшему, наверное — что толку в общих выпивках? Денежки-то лучше поберечь.
Последнее время десяток и вовсе какой-то не в себе. Не нравится, вишь, что так срочно сюда перебросили, да задание третий раз меняют. То пробраться в этот психованный город и вызнать, чем там дышит посланная Рука. То затаиться там и по сигналу атаковать. Теперь и вовсе простое дело: споймать и приволочь посланцу Нойта-вельхо несколько пленных горожан, желательно магов, причем лучше дитенков.
А какая разница? Дитенков еще и проще!
Собираясь, Деревяшка присматривался к своим — десяток собирался молча, без обычных шуточек, но и без выбрыков вроде Ветеркова «На детей руку не поднимать!». Поняли, наконец, что жить-работать надо по приказу. Какая разница, дети там, не дети. Не их же дети? Хорошо, что все это поняли. Все теперь по приказу, все правильно.
Он был даже доволен.
Поэтому Питари здорово удивился, когда у прохода — считай, в самом городе! — его крепко приложили «статиком». Хватая воздух неподвижными губами, он недоуменно таращился на лица бойцов своего десятка.
Прошуршали шаги, и рядом присел Ветерок:
— Вот что, Питари. Мы идем в город.
— Чшто?..
— …и никого хватать не собираемся. И атаковать тоже.
— А?… как…
— А Нойта-вельхо и их желтокожие «друзья» или кто они там… могут засунуть свои приказы в задницу. Это свободный город, единственный свободный. И мы постараемся, чтоб он таким и остался.
— Вы… что… задумали… вы к ним?
— Ага. Мы идем к ним. С тобой или без тебя, выбирай.
Слухи о городе, который хотели переименовать в Вельхоград, замолчать не удалось. Они ширились, они ползли, они летели.
И остановить это не получалось.
0
0