Сначала Катя почувствовала запах – что-то готовилось – пахло вкусно. Потом услышала звуки – что-то шкварчало, видимо, на сковородке… и кто-то это перемешивал… Ходил – слышались звуки шагов, лёгких и бессуетных.
Катя не торопилась открывать глаза и шевелиться. Прежде всего ей хотелось понять, где она и что с ней. Осторожно вдохнула, принюхиваясь: она явно была не у себя дома и не у родителей… Тогда где?
Вспомнились последние события: она уже засыпала, как в окно постучали. Папа, ворча, что по ночам покоя не дают, пошёл открывать. В дом ввалились промёрзшие, как цуцики, Пашка и Коля. Пашка обморозился сильно, папа начал оттирать его уши и нос. Да и Коля, видимо, тоже замёрз – не мог пошевелиться, стоял в коридоре как истукан. Потом папа заставил парней выпить водки, а её, Катю, мама отправила одеваться… Так… Потом Пашка спросил, доверяет ли она ему, и она ответила «Да». А что ещё она ему могла ответить?
А потом… А потом вроде Коля закричал, но его крик стал удаляться, и сам Коля тоже стал удаляться, и мама с папой… Так далеко, сколько и места в доме не было… А потом… А потом…
Дальше Катя ничего не помнила.
Услышав, что в сковороде снова что-то начали перемешивать, Катя рассудила: раз готовят еду, то, скорее всего, убивать её не будут, поэтому открыла глаза и огляделась.
Она лежала в комнате, размеры которой определить никак не получалось. Вроде бы стены рядом, а вроде и нет их… В изголовье дивана стоял кухонный стол со встроенной плитой, на которой её Пашка что-то готовил. Дальше висели единообразные полочки и стояли шкафчики. У противоположной от дивана стены были выгорожены две кабинки – судя по стикерам на дверях из матового стекла – душ и туалет. Дальше стоял узкий рабочий стол, на стене висел большой монитор, а на столе лежали странные шлем и перчатки – с пучками проводов, тянущихся куда-то к стене.
– О! Проснулась уже! – проговорил Пашка преувеличенно бодро.
Если бы Катя не знала Пашку, то, может, и не уловила бы в его голосе тревожные нотки.
Катя улыбнулась любимому и спросила, садясь:
– Где мы?
– А! В моей берлоге, – широко махнул рукой Пашка и, поймав взгляд Кати, добавил: – Это обои такие, с 3D-эффектом… Для придания объёма.
– Никогда таких не видела, – ответила Катя, рассматривая необычные обои.
Потом, не веря глазам, потрогала стену – вот она, ощущается, а когда смотришь на неё, то вроде как и далеко, и комната поэтому кажется не просто большой, а огромной. Но шагов пять направо-налево и шагов пять вперёд-назад – вот и всё. Даже малосемейки больше… И окна нет… Где такие квартиры? В Барнауле Катя ничего подобного не встречала.
Пашка смущённо улыбнулся:
– Ну да, не хоромы, – подтвердил он и добавил с гордостью: – Зато отдельная!
– А ты в каком районе живёшь? И как мы сюда попали? – спросила Катя.
Пашка нахмурился и снова улыбнулся, немного извиняясь:
– А пойдём есть? Я тут приготовил… Никогда здесь раньше не готовил, но квартира типовая, с кухней, ну и вот… пригодилось. – Он снова развёл руками.
– А где же ты питаешься? – удивилась Катя, поднимаясь с дивана и заворачиваясь в одеяло. И пересела на единственную табуретку, которую Пашка вытащил из ящичка и разложил. Сам он остался стоять.
– Да здесь рядом столовая круглосуточная… Мне на работе оплачивают питание в этой столовой… И завтрак, и обед, и ужин, – сказал он.
– Надо же? Я и не знала, что ваша строительная фирма такая богатая… Мало кто оплачивает обед сотрудникам. А уж про завтрак и ужин я вообще не слышала…
Пашка виновато пожал плечами, отложил из сковородки половину только что приготовленного в тарелку и пододвинул Кате. Катя недоверчиво посмотрела на странно выглядевшую еду.
– Тут всё есть… И протеины, и клетчатка, и микроэлементы, и витамины… Это съедобно! – поспешил заверить её Пашка.
– Откуда ты знаешь? Ты же никогда не готовил тут? – спросила Катя скорее для того, чтобы подразнить Пашку, потому что она не сомневалась – съедобно. И, вполне возможно, вкусно. Хоть и выглядит странно. Но то, что так восхитительно пахнет, не может быть невкусным!
Пашка покраснел, словно не знал, что ответить Кате, но она, не обращая на него внимания, взяла вилку и зацепила еду, с удовольствием понюхала ещё раз и отправила в рот. И увидела, как Пашка шевелит челюстью, словно пережёвывает, а потом одновременно с ней тоже делает глотательное движение.
– А ты что не ешь? – спросила Катя. И, смилостивившись, вынесла вердикт: – Действительно вкусно.
Пашка расплылся в улыбке, взял сковородку с ложкой и пояснил:
– У меня вся посуда в одном экземпляре…
– А почему тут окна нету? – продолжала расспрашивать Катя.
Пашка показал, что жуёт и не может говорить.
Катя снова увлеклась едой, и Пашка облегчённо вздохнул. Но пауза в расспросах оказалась недолгой.
– Какая у тебя тут мебель интересная, я никогда такой не видела. Как такой стиль называется? Хай-тек? Не удивлюсь, если ты нажмёшь на кнопку, и диван въедет в стену, – ткнула вилкой в сторону дивана Катя.
Пашка покраснел и сказал:
– Не въедет, а поднимется…
– Как? – удивилась Катя и отодвинула тарелку.
Пашка с сожалением поставил на стол сковородку, с неохотой взял пульт и не глядя нажал несколько кнопок. Диван сложился и поднялся на торец – вертикально. Потом с бывшего днища дивана поднялась пластиковая шторка-жалюзи, и перед Катей предстал платяной шкаф.
– Ух ты! – восхитилась Катя. – Ты, наверное, немало зарабатываешь, раз такую мебель и такие обои можешь себе позволить. Только жаль, что окна нет, да и комнатка маловата…
– Я ж один жил. Мне выпускных только на такое жильё хватило…
– Выпускных?! В смысле?
Пашка смутился. Собрал грязную посуду, выдвинул ящик под плитой, составил туда тарелку, сковороду, вилку с ложкой и задвинул ящик на место. Сразу зашумела вода посудомойки. Пашка, не обращая на это внимания, снова опустил диван и сказал, заметно волнуясь и подбирая слова:
– Садись, я тебе всё расскажу.
Катя, по-прежнему кутаясь в одеяло, забралась с ногами на диван. Устраиваясь поудобнее, кокетливо спросила:
– А он не сложится, пока я тут сидеть буду?
– Не сложится. Там датчики присутствия, – автоматически ответил Пашка, опускаясь на табуретку, на которой только что сидела Катя. – В общем так, Катя. Мы сейчас не в Барнауле. Точнее, территориально там же, на месте древнего Барнаула, но в другом времени.
– Ну ты и выдумщик! – засмеялась Катя, но осеклась, наткнувшись на серьёзный взгляд Пашки. – То есть как?..
– Я, Катя, из другого времени, – выдохнул Пашка.
– В смысле?
– Я из будущего. И мы сейчас с тобой в будущем… в моём времени, – голос Пашки был серьёзный и торжественный.
– Да ты что! – снова засмеялась Катя. – И на сколько лет мы того, фьюить… и где у нас… Тардис? Или машина времени… из фильма «Назад в будущее»… как её? А! «Делореан»!.. Или у тебя есть этот специальный браслет для перехода, как в «Патруле времени»?
Катя смеялась, но её смех, снова и снова натыкаясь на серьёзный вид Пашки, приобретал всё больше истерических ноток. Наконец смех выдохся, и Катя замолчала, растерянно глядя на Пашку.
Пашка, дождавшись, когда Катя успокоится, ответил:
– Совсем недавно я и сам не знал, что переходы во времени возможны.
Пашка встал, прошёлся по комнате раз, другой. Он словно мерял шагами свой внезапно ставший таким тесным мирок. А Катя следила за ним и всё сильнее закутывалась в одеяло, словно в кокон. Она вдруг поняла, что Пашка не шутит.
Конечно, принять его слова о перемещении во времени она не могла – это просто бред! Но Катя чувствовала, что Пашка в это верит.
– Почему у тебя нет окна? – спросила она отчасти, чтобы прервать повисшее молчание, отчасти, чтобы остановить Пашку – его хождение туда-сюда начало Катю пугать.
Вопреки ожиданиям, Пашка ответил весело:
– Когда я хочу окно, я делаю вот так. – И он снова нажал несколько кнопок на пульте.
Засветился экран монитора. На нём появилась картинка – огромный город – вид сверху. Дома, дома, дома… ровные улицы… там внизу, на улицах, копошились… Люди? Машины? Было никак не разглядеть.
– Это вид с самой высокой точки Неосиба. Так называется мой город.
– Ну-ну… Барнаул, Барнеаполь, теперь вот – Неосиб, – усмехнулась Катя. – Ну и чем твой Неосиб славен?
– Город как город, – пожал плечами Пашка.
– Ну так покажи мне его… Не на экране! Так любой может… Покажи мне его живьём, в натуре. Пойдём погуляем.
Катя поднялась и поправила сползшее с плеча одеяло.
– Ты так пойдёшь? – улыбнулся Пашка.
Катя смутилась. Бросать одеяло ей не хотелось, оно служило ей своеобразной защитой. Казалось, убери она одеяло, и произойдёт что-то непоправимое. Но и идти в нём на улицу – тут Пашка прав – глупо и смешно.
Смущённо улыбнувшись, Катя сняла одеяло и положила его на диван. Она была в спортивном костюме, том самом, в который успела переодеться ещё дома.
– Я готова, – сказала Катя, поправляя бриджи и футболку. – Какое в твоём Неосибе время года? Февраль, как у нас?
В словах Кати звучал вызов. Ей хотелось, чтобы Пашка рассмеялся и сказал, что он пошутил, что всё нормально, сейчас подойдёт такси, и они поедут к ней домой. Она ждала разоблачения затянувшейся шутке.
Но Пашка не улыбался. Он стоял, не шевелясь, и грустно смотрел на Катю.
Ей снова захотелось завернуться в одеяло, но сделать это теперь означало… Катя не знала, что это означало, но взять одеяло снова не смогла. Она стояла перед Пашкой, смотрела на его болячки от обморожения на носу и ушах и чувствовала себя беззащитной.
– Я найду, что тебе надеть, – наконец сказал Пашка. – Но дело не в этом. Понимаешь, тут другой мир.
– Зомбаки по улицам ходят? – в голосе Кати прозвучало раздражение.
– Нет, не зомбаки. Роботы, – машинально ответил Пашка. И добавил, улыбнувшись: – Киборги, андроиды, машины. Ты тут единственный человек во всех отношениях.
Катя опустилась на диван и машинально потянулась к одеялу. Ей очень захотелось домой.
– Да, Катя, я тоже в каком-то роде киборг, как и все в Неосибе.
– Паша, не пугай меня, – прошептала Катя, прижимая к себе угол одеяла, словно щитом закрываясь им.
– Я сам боюсь, Катёнок, – вздохнул Пашка.
Он шагнул к дивану и сел рядом с Катей, взял её за руки. Это движение было простым и естественным, и Катя не отняла рук, несмотря на то что в первый момент ей этого хотелось, хотя бы для того, чтобы Пашка понял, что так шутить нельзя.
– Понимаешь, Катя, у нас с рождения человек получает индивидуальный чип. Через этот чип мы можем подключиться к любой системе. Тут и свидетельство о рождении, и кошелёк, и паспорт, и допуск к работе…
– И… – начала Катя, но не смогла продолжить.
– …и у меня тоже такой чип есть. – Пашка правильно понял её и Катиной рукой погладил себя по затылку. – Он здесь.
– Я ничего не чувствую, – прошептала Катя.
– Внутри, – пояснил Пашка.
Катя смотрела в такие близкие глаза. Это был её Пашка, которого она любила. Его глаза, его волосы, его запах… Человек! Не киборг… Он не мог быть киборгом. Всё это злая шутка.
Катя отняла руку и сказала строго:
– Я не верю. Зачем ты меня обманываешь?
– Я не обманываю. – Плечи Пашки поникли. – Я люблю тебя. Больше жизни люблю. Благодаря тебе я узнал, что значит быть человеком.
– И что это значит? – усмехнулась Катя.
Пашка некоторое время молчал, рассматривая Катю, трогая её волосы – ласково, едва прикасаясь. А она смотрела на его губы, которые сейчас откроют ей тайну тайн, и боролась с желанием снять эту тайну с Пашкиных губ своими губами, чтобы тайна не была опошлена, искажена произнесёнными вслух словами. Катя смотрела на Пашкины губы и видела заросшую тропку, слышала журчание речушки, которая местами разливалась в круглые озёрца с тёмной, но чистой водой и с кувшинками по краям… По этой тропке, вдоль этой речушки шла Катя к истоку, к истине, к тому, что Пашка уже познал и чем с ней сейчас поделится… Туда, где бабушка говорила: «Слушай сердце и верь сердцу».
– Быть человеком – это значит… – раздумчиво начал Пашка, – это значит любить, делать для любимого человека что-то, что идёт вразрез с собственными планами и выгодой. Понимаешь?
Катя кивнула.
– Я ведь должен был тебя убить, – добавил Пашка просто.
Нет, мир не взорвался, не рухнул, не провалился в тартарары. Всё осталось как было: маленькая комнатка без окон… «Без окон, без дверей, полна горница людей», – не к месту вспомнила Катя детскую загадку.
А может, это всё ещё шуточки?..
Если шуточки, то дебильные!
Катя не знала, чего в этот момент она хотела больше: чтобы Пашка шутил? Но её уже достали все последние события… И желание оказаться дома усилилось.
Но если Пашка не шутит, то всё очень страшно…
Катя автоматически продолжала вежливо улыбаться и кивать, пока Пашка рассказывал, как его пригласили в главный офис Time IT Incorporated, как с ним беседовали, называли по имени и отчеству. А в голове у неё проносились варианты: что делать и как быть.
– …Это были настоящие киборги, искусственные люди… они были такие страшные… – говорил Пашка, не замечая состояния Кати. Было такое ощущение, что у него прорвало плотину, и все слова, которые копились чёрт знает сколько времени, наконец-то вырвались наружу, сметая на своём пути всё.
Единственное желание Кати в этот момент было: устоять под напором, не позволить словам смыть её.
– …а когда я узнал тебя, я понял, что не смогу! Более того, не допущу! Я очень люблю тебя!
Повисло молчание. У Пашки слова иссякли, а Катя ещё не решила, как быть. Бабушка говорила: «Слушай сердце и верь сердцу». Но в голове у Кати шумело, словно поток Пашкиных слов не исчез бесследно, а втёк в Катину голову и там плещется, как… как буря в стакане… Сравнение пришло откуда-то из такого далека, какого уже и не существует. Из того далека, в котором речушка рождается на свет, – от самого истока.
Катя вспомнила, что в прошлый раз она до истока так и не дошла. А вот сейчас потоком Пашкиных слов её вынесло к роднику, к ключу, который бьёт из земли. Вот тут начало всех начал. Вот тут исток ниточки, которую нужно распутать. Вот тут вода ещё не замутнённая, ещё чистая и живая. Во тут рождаются и вопросы, и ответы, а потом вопросы утекают с водой, а ответы уносит ветром… Спустя время их уже невозможно соединить и приходится подбирать к вопросу ответ, который кажется подходящим. И ошибаться… Ведь у каждого вопроса есть ответ свой, родной – единственный!
Здесь у истока они – вопросы и ответы – вместе. Нужно только найти возможность прочитать, услышать, подсмотреть… Узнать!
И тогда Катя снова увидела бабушку.
«Бабушка, что мне делать?!» – в отчаянии воскликнула Катя.
«Слушай сердце и верь сердцу», – ответила бабушка…
– Катя, не молчи! – закричал Пашка и затряс её – это и вернуло Катю в здесь и сейчас. – Почему ты молчишь? Ну скажи хоть что-нибудь!
– Я не знаю, что сказать, – ответила Катя. – Я правда не знаю.
Она прислушивалась к себе и понимала, что… Она понимала, что любит Пашку, а всё остальное не имеет значения.
Катя улыбнулась и грустно сказала:
– Я так устала. Но я верю тебе. И что нам делать?
Пашка вздохнул и, нежно глядя на Катю, заправил прядку её волос ей за ухо.
– Не знаю, – ответил он. – Мне нужно было успеть спасти тебя, и я не успел подумать над тем, что делать дальше. Но теперь Головному Компьютеру нет необходимости тебя обнулять, ведь в том мире тебя уже нет. А как тебе жить в этом мире, я не знаю – у тебя нет чипа. Я, конечно, буду кормить тебя, но ведь этого для жизни мало, – Пашка засмеялся. – Ещё совсем недавно мне казалось, что если ты сыт, крыша над головой есть, чем заняться есть, то больше ничего и не нужно… Какой же я был дурак!
Катя погладила Пашку по волосам и аккуратно, чтобы не прикоснуться к болезненным обмороженным участкам, повернула его голову так, чтобы было хорошо видно покрасневшее, с уже появившимися язвочками ухо. Осмотрела его, потом повернула Пашкину голову другим ухом к себе, тоже осмотрела. Потом так же внимательно осмотрела нос.
– И что там? Жить буду? – спросил Пашка, стараясь заглянуть Кате в глаза.
– Недолго, если будешь крутиться, – строго ответила Катя. – Похоже, волдыри вздуются… Нужно обработать антисептиком, чтобы заражения не было…
– Чип уже дал команду на регенерацию… – смущаясь, ответил Пашка.
– Не знаю, что там твой чип тебе сказал, но обработать раны нужно, а то так и до заражения крови недалеко! – голосом, не терпящим возражения, перебила Катя. – Покажи свою аптечку!
Пашка улыбался и смотрел на Катю. Он был счастлив! Вот она – его любимая рядом с ним, заботится о нём…
А Катя просто не знала, как быть.
Каким знакомым и понятным был мир, до появления в её жизни Пашки… С ним всё пошло не так: привычная почва ушла из-под ног. И дело даже не в спецназовцах, погонях и супершпионах… И даже не в этом бреде про Головной Компьютер… Просто с Пашкой жизнь стала другой, обрела другие смыслы.
Кате нужно было время, и Пашкины болячки пришлись так кстати!..
– Где аптечка? – повторила она, и Пашка начал задумчиво оглядываться.
– Нужно посмотреть руководство к квартире… – задумчиво произнёс он.
– Ты что, не знаешь, есть ли у тебя аптечка?
– Зачем хранить в памяти лишнее?
– Ничего себе – лишнее! Аптечка – это жизненноважное!
– Ну, я всегда могу обратиться в базу данных своего чипа.
– Ну так обратись! – возмутилась Катя и добавила: – Как можно не знать, где аптечка? А вдруг чип сбойнёт? Это же техника! Она несовершенна!
– У нас техника совершенна… – мягко прервал Катю Пашка.
– Так не бывает! Техника всегда подводит! – категорично заявила Катя. – Ты спросил у чипа, где аптечка?!
– Понимаешь, – замялся Пашка, – в локальном каталоге нету, а в сеть я ещё не выходил. Как только я выйду в сеть, Головной Компьютер будет знать, что я тут и мне нужно будет отчитаться… А я не знаю, что ему сказать…
– Ты хочешь сказать, что ты должен отчитываться перед компьютером? И что не ты в своей жизни решаешь, а компьютер? Как можно отчитываться перед каким-то компьютером?!
– Не каким-то… Головным! – едва слышно поправил Пашка и покраснел.
Катя свирепо глянула на него, ей хотелось объяснить ему, вталдычить в эту чипизированную голову совершенно простые вещи, но ей вдруг стало его жалко. Он сидел перед ней такой потерянный… И она мягко, как ребёнку, сказала, сделав акцент на слове «нужно»:
– Но болячки обработать нужно. Правда-правда!
Она встала и по-хозяйски оглядела комнату. Потом шагнула к кухонному шкафу и открыла дверку. На полках ровными рядами стояли упаковки, выставив наружу не надпись, означающую содержимое, а штрихкоды. Катя некоторое время тупо смотрела на чёрно-белые полоски, а потом принялась поворачивать упаковки. На другой стороне на каждой упаковке тоже были штрихкоды.
Разворошив шкаф, Катя заглянула в стол. Там аккуратно была сложена небольшая – чтобы готовить для одной персоны – кухонная утварь: мультиварка, сковородка, кастрюлька, что-то ещё, название чему Катя не знала и о предназначении не догадывалась.
Наконец после того, как Катя в отчаянии начала открывать все дверки, она наткнулась на холодильник и на дверной полочке обнаружила что-то, что, скорее всего, и было аптечкой – небольшую коробочку с красным крестом на крышке.
Катя положила коробочку на обеденный стол и открыла её. Внутри стояли пузырьки, лежали блистеры, упаковки… все со штрихкодами.
– Как же в этом можно разобраться? – в отчаянии воскликнула Катя.
Пашка, до того молча наблюдавший за разорением квартиры, обречённо произнёс:
– Чип…
Катя решительно протянула Пашке аптечку.
– Ищи антисептическую и обезболивающую мазь. Можно ту, которую используют от тепловых ожогов.
Пашка беспомощно посмотрел на Катю и спрятал руки за спину.
– Ты же как-то готовил еду?! А упаковки с продуктами тоже все со штрихкодами! – привела довод Катя.
– Я просто помнил инструкцию. Ещё со школы… Она у меня в биологической памяти сохранилась… А медикаменты… Тут только в сеть…
Катя задумалась, взвешивая риск от воспаления и боли, которые были реальны, и риск от компьютера, про который говорил Пашка. И заметив, как Пашка морщится и бережёт уши и нос, Катя снова решительно протянула Пашке аптечку:
– Ищи нужную мазь!
Пашка подчинился.
Монитор на стене загорелся, и на экране появилось изображение конверта, помеченного красным флажком.
Катя с удивлением смотрела на экран, а внизу появились маленькие серые конвертики, наложенные друг на друга, и сбоку четырёхзначное число. Рядом с ними такие же маленькие конвертики, только синие и число рядом. И ещё маленькие зелёные конверты с двузначным числом…
Отвлёк Катю Пашка, протягивая ей тюбик.
– Вот, это оно. Мазь, которая от ожогов, – сказал он и грустно улыбнулся.
Катя отвернулась от монитора – подумаешь, конверты! Что она, конвертов не видела, что ли? – и принялась осторожно смазывать Пашке нос и уши. Но не успела закончить, как раздался мелодичный и настойчивый сигнал вызова.
Пашка ласково и обречённо отодвинул Катины руки и подошёл к монитору, сдвигая рукой в воздухе слева направо изображение дребезжащей трубки.
На мониторе появилось рельефное, чуть рябое и… словно бы слегка смазанное лицо невысокого подвижного человека в деловом костюме.
– Павел Леонидович, добрый день, – сказал мужчина негромко, но чётко и понятно. – Представьте мне девушку.
– Здравствуйте, – поспешил ответить Пашка. – Конечно! Катя… Катерина Денисовна Светлова. А это… – Пашка повернулся к Кате, показывая рукой на монитор, и замолчал. Он вдруг понял, что не знает, как представить собеседника. Пашка понял, что не знает ни имени его, ни отчества, ни должности, ни даже – человек ли это.
Мужчина в мониторе на помощь Пашке не пришёл. Не обращая внимания на молодого человека и его затруднения, он обратился к Кате:
– Добрый день, Екатерина Денисовна. Подойдите, пожалуйста, ближе к монитору.
Катя пожала плечами и подошла.
– Здравствуйте, – сказала она и замолчала.
Конечно, Катя общалась в скайпе и лицо на мониторе её не смущало, но было в нём что-то такое, чего Катя для себя объяснить не могла. Что-то… нечеловеческое? А вдруг это Пашка наговорил про Головной Компьютер и Катя теперь будет всех подозревать? Но перед ней был человек. Нормальный человек. А что изображение немного смазано, так, может, вебка на той стороне с дефектом или тут монитор… Или всё-таки это компьютер? И как тогда вести себя с ним?
Мужчина на мониторе и Катя некоторое время с интересом рассматривали друг друга. Катя держала тюбик с мазью, и палец, на котором была мазь, занемел, и это, с одной стороны, вызывало дискомфорт, с другой – Катя удивлялась быстродействию. И понимала, что нужно побыстрее домазать Пашкины болячки и помыть руки.
– Так вот, значит, какая вы, Екатерина Денисовна Светлова, – сказал с улыбкой мужчина, и Катя почувствовала себя так, будто её вскрыли, изучили и место в иерархии ценностей для неё определили…
Катю это возмутило, и, вздёрнув нос, она дерзко спросила:
– А вы кто?..
0
0