До ночи они фехтовали в огороженной галерее, пока это не стало опасным из-за усилившегося мороза и подступившей темноты, которую не мог отогнать свет факелов.
Ригальдо дрался, как черт.
Он то носился козленком, пытаясь обмануть, опередить Исли, то монотонно прорубался через его защиту, то защищался так отчаянно, словно от этого зависела его жизнь. Исли несколько раз заставлял его переодеваться в сухое, на что Ригальдо злился, раздувал ноздри, едко комментировал, что такая забота под стать няньке, а не воину.
При этом глаза у него были тоскливые и оживлялись, только когда он принимал боевую стойку и бросался навстречу Исли – так, что клинки лязгали и высекали искры.
Дважды слуга приходил, чтобы позвать его на королевский ужин, но Ригальдо сжимал губы и рявкал: «Не приду!». А на третий раз, когда слуга уже порядком струхнул, неохотно выжал из себя: «Скажи, нездоровится, рано лег спать». И в самом деле, схватив Исли за плечо, потащил его в опочивальню.
Там Исли, вздохнув, ненадолго оставил его и, сойдя в кухню, выпросил у поварихи ужин для этого бунтовщика. Ему положили в корзину копченый окорок и яйца, два куска пирога, теплый хлеб, миску грибов в сметане и квашенную с брусникой капусту. Уже уходя, Исли умыкнул полкувшина вина.
Это был вечер без шуток и историй – ели при скудном свете и в непривычной тишине. Исли сосредоточенно жевал, разглядывая хмурое лицо мальчика.
Пока он занимался созерцанием, оказалось, что принц в одиночку высосал почти все вино.
Поэтому Исли не удивился, когда, уже лежа в постели, которую ему сообразили слуги, услышал из соседней комнаты хриплый голос:
– Когда случается такое, как сегодня, мне кажется, что я схожу с ума. Не знаю, что будет, когда наконец решится вопрос о моем обручении.
Они теперь часто так разговаривали по ночам – погасив свечи, обращались друг к другу через арку, разделяющую комнаты. Как мальчишки на сеновале, шутил Исли, а Ригальдо мрачно добавлял: или узники в темнице. За день Исли так уставал, что у него язык не ворочался, но мысль о том, что там, за стенкой, под грудой меховых одеял лежит наследный принц Норфлара – в ночной рубашке, безоружный, уязвимый и сонный, – всегда придавала ему сил.
Но еще никогда голос Ригальдо не звучал так доверительно – и одновременно так неуверенно.
– Обручении?.. – повторил Исли, мгновенно настораживаясь. – Ваше высочество, что я слышу. У вас есть сердечный интерес?
– Нет, – сквозь зубы сказал Ригальдо. – Откуда бы ему взяться, если он вообще не обсуждает это со мной? Не показывает портретов принцесс, которые ему присылают, не позволяет присутствовать, когда принимает послов. Я сам смотрел те портреты, без его ведома. И я готов поклясться, что он пока не хочет устраивать мой брак.
Исли нахмурился, глядя сквозь темноту в потолок. Его, как и отца-короля, скоропалительное обручение наследника совсем не устраивало. Но у него были свои причины, а у владыки Норфлара – свои. Тоскливое нетерпение в голосе Ригальдо он, в общем-то, мог понять. Когда Исли было столько же лет, хватало только взглянуть на развешенные во дворе женские юбки, чтобы почувствовать себя готовым лопнуть семенным огурцом.
А вот причин неясного страха в голосе принца Исли не понимал.
– А вы, ваше высочество, уже так рветесь нацепить на молодую шею ярмо?..
– Не ерничайте, – буркнул Ригальдо.
– Да как я смел бы.
Из темноты послышался вздох.
– Ну, все равно ведь рано или поздно надо будет жениться. Я… сам не знаю, я одновременно хочу и не хочу.
– Может, вам не понравились принцессы?..
– Все шутите, – Ригальдо завозился. – Я не ребенок, знаю, что королеву выбирают не по красоте. Но среди тех портретов нет ни одной старой или безобразной. Обычные девицы, даже милые. И я готов обручиться с любой из них, если это будет выгодно для Норфлара. Просто я думал, – его голос заметно упал, – если бы я писал ей до самой свадьбы, а она отвечала… то она смогла бы полюбить меня до того, как мы ляжем в постель. Иначе зачем мне эта чертова жена.
Это прозвучало так грубо и в тоже время по-детски, что Исли прикрыл лицо рукой. Его высочество явно напились.
Но прямо сейчас его тревожил еще один вопрос, и Исли осторожно задал его:
– А ваш достопочтимый отец не собирается вступить во второй брак?
С точки зрения Исли, это могло бы кое-что объяснить.
– Нет! – выпалил Ригальдо. – Он не такой. Он не хочет! Он сказал, что время его желаний ушло, поскольку у него уже есть наследник. И он все время твердит мне, как важно постоянно сдерживать голод плоти… говорит, что когда-нибудь я его пойму.
Исли скривился, пользуясь тем, что мальчик не может его видеть. Насчет этого утверждения он бы поспорил. Король произвел на него впечатление человека, не привыкшего сдерживаться в удовольствиях, хотя вопрос, с кем же государь по естественной надобности делает это, до сих пор оставался чертовски интересным. От воспоминаний о его ярко-алых, чувственных губах Исли непроизвольно передернуло. Король не пользовался правом первой ночи, не «топтал» служанок, по крайней мере явно, не выделял никого из столь влюбленных в него дам, возле его опочивальни не выстраивалась очередь из женщин… Действительно, вел себя как монах. Вот только полагается ли монаху так упиваться чужим обожанием?..
Тем более, когда рядом чахнет его сын.
И Исли решил устроить последнюю на сегодня проверку. Понизив голос, он невозмутимо сказал:
– Ваше высочество, но вы же не собираетесь и в этом его слушаться? Было бы странно сильному молодому юноше томиться жаром до самого вступления в брак. Тем более, что от обручения до свадьбы порой проходит не день и даже не месяц. Может, отец подберет вам невесту, которая еще играет в игрушки.
Последовало довольно длительное молчание, а потом Ригальдо хрипло спросил:
– К чему вы ведете?
– Да ясно к чему, – Исли перекатился на бок, оперся на локоть и понял, что улыбается. – Это ведь как с прогулками по болоту. Можно покорно сидеть дома – и утонуть в трясине, впервые выйдя на мох. А можно нарушать запрет… понемногу, по одному шагу… и научиться чувствовать, где топкое место, где твердь.
– Твердь?.. – повторил Ригальдо еле слышно. – О господи. Это то, о чем я сейчас подумал?
Исли фыркнул, а Ригальдо продолжил немного смелее:
– Почему-то я чувствую себя так, словно меня пленил болотный змей. И, кажется, кольца затягиваются все туже и туже.
Исли беззвучно рассмеялся в темноте и покачал головой, испытывая и грусть, и легкое возбуждение, почти охотничий азарт. Ему всегда нравилось поддевать мальчика, но это уже было… за гранью приличий.
Предмет их разговора был настолько приятный и стыдный, что он не сомневался – Ригальдо сейчас взбудоражен до крайности. И думать, похоже, забыл о дневном происшествии.
Исли же ощущал себя так, словно черти подгоняют его вилами под зад.
Он словно уже бродил по болоту в тумане, чувствуя, как колышется под ногами хлипкая моховая прослойка, под которой дышит ядовитыми синими испарениями топь. И под кожей у него будто лопались пузырьки болотного газа.
– Но ведь это одна из ваших очередных шуток, – тихо сказал Ригальдо. – Со мной никто даже не разговаривал о таком.
– Вы можете говорить со мной о чем угодно, – слова слетели с губ сами, и Исли прикусил губу. Ему внезапно стало жарко в остывшей комнате. Он приложил руку к стене, которая отделяла от него Ригальдо, чтобы вернуть себе самообладание. – И не только говорить, ваше высочество.
– И… как далеко вы предлагаете мне… зайти… в этих прогулках?
Голос у мальчика просел.
– Да вот хотя бы выбраться в город, – мягко сказал Исли. – Ручаюсь, я легко найду там подходящих для этого дела девиц. Приветливых и спокойных, даже красивых. Только скажите, как вы выбираетесь из замка?
– По руслу подземной реки, через подземелья, – не задумываясь, сказал Ригальдо. А потом его голос сломался: – Подождите, вы сказали… девиц?
– Ну да, – Исли сел на своей лежанке, подхватил с пола сапоги и принялся одеваться. – В замке тоже, конечно, полно хорошеньких служанок, но я опасаюсь, что кто-нибудь может на нас донести. А в городе есть пара подходящих мест, где ваше высочество не узнают, особенно если вы наденете мой плащ с капюшоном, а не свой…
Голос Ригальдо перебил его:
– Замолчите. – И Исли послушно заткнулся.
Что-то было не так. Совсем не так.
Ригальдо очень долго молчал, а потом сказал:
– Похоже, вы отморозили себе голову. Ей-богу, в галерее сегодня было слишком холодно.
Исли хребтом почувствовал, что допустил какую-то чудовищную оплошность, и тоже молчал, собираясь с мыслями.
Было похоже, словно мох под его ногами закачался, прослойка из корней водных растений начала расползаться.
А Ригальдо продолжал, с каждым словом распаляясь все больше:
– Вы решили, что все, что мне нужно – городские шлюхи, трактирные подавальщицы, гусиные пастушки, кухонные девки? Это с ними вы подолгу исчезаете, когда вас ищут мои слуги? Не лгите!
– Я молчу, – тихо сказал Исли.
– Господи, как же я был глуп, я забыл, что все, что нужно таким мужланам – это пиво покрепче и чей-нибудь толстый зад! Вы такой же, как вся эта солдатня в замке. Не знаю, почему я решил, что вы умнее.
– Я всего лишь мужчина, ваше высочество. А мужчине…
– …свойственно удовлетворять любое свое желание, где захотел и когда захотел. И вы посчитали, что мы вполне можем устроить с этими вашими девками… свальную… свальное… Но я себя не в навозной куче нашел. Ясно вам?
– Ясно.
– А кроме того…
Исли сидел, оцепенев, с одним сапогом в руках, и думал, как же недооценил этого мальчика. Его болезненную гордость. Его ревнивую привязанность.
Теперь он в момент испортил все, что так тщательно строил неделями.
Из основания его высокой башни вывалился камень, и она зашаталась.
– … а кроме того, – голос Ригальдо звучал торжествующе, но Исли казалось, что в нем звенят слезы, – от наших замковых служанок вам ничего не перепадет. Можете прямо сейчас проверить. Они слишком… набожны. Через две недели на третью видят во сне ангелов. Их даже священник укорял, но они продолжают упорствовать. Хотя, быть может, именно вам с ними повезет!..
– Ваше высочество… – негромко начал Исли.
– Идите к черту, – грубо перебил его мальчик. И снова воцарилась тишина. И в этой тишине Исли поднялся с лежанки и босиком двинулся к разделяющей комнаты арке.
Пол был ледяным.
– Не приближайтесь! – немедленно отреагировал Ригальдо. – Вернитесь к себе в постель!
– Я не могу так, ваше высочество. Позвольте мне сказать то, что я должен.
– Я не хочу вас слышать, кроме как во время урока, – отрезал Ригальдо. – Хороших снов. Исчезните, не то я позову стражу.