Здание было огромным, с громадной вывеской Time IT Incorporated. Вместо окон – зеркальные поверхности. И непонятно, окна ли это или такая облицовка. Но выглядело эпично.
Не менее эпичной выглядела и входная дверь. Высокая, наверное, в четыре человеческих роста. Видимо, по замыслу архитекторов человек рядом с ней должен почувствовать себя песчинкой, микробом, ничтожеством перед великой силой Головного Компьютера.
И, возможно, в другой ситуации Катя так бы себя и почувствовала, но события последних дней порядком разозлили её. Она вспомнила, как говорящая голова в мониторе у Пашки дома приказала ей прийти в главный офис. А она, Катя, не выносит, когда с ней разговаривают, как с букашкой какой-то.
Остановившись перед дверью, Катя демонстративно заглянула в каждую видеокамеру, помахала и прокричала:
– Эй! Ты меня приглашал, и вот я здесь! Открой двери!
И, не увидев никакой реакции, тихо добавила:
– Скотина…
Попрыгав ещё перед камерами, оперлась спиной о дверь. Нужно было как-то попасть внутрь. Но как это сделать?
Отошла чуть в сторону и посмотрела направо и налево – есть ли ещё двери. Дверей больше не было.
Ещё попрыгала перед камерами, и снова без всякого эффекта.
Наконец огляделась и увидела повреждённый бордюр с немного раскрошившимся краем. Заметив про себя: «Ничто не вечно под луной», Катя взяла несколько осколков-камешков и принялась кидать в двери, в зеркальную поверхность, в камеры…
Наконец раздался голос:
– Екатерина Денисовна?
– Собственной персоной! – ответила Катя и сделала книксен. А потом проворчала: – Наконец-то! Сами приглашают и сами пускать не хотят. Как же вы меня задолбали со своим Неосибом!
Дверь приоткрылась, делая мизерную щель в масштабах всей двери и достаточно широкую, с точки зрения человека.
Катя вошла. Вошла спокойно, без страха. С чувством отчаянной решимости и определённой доли пофигизма. Она вспомнила участников Сопротивления и усмехнулась – компьютерный мир, говорите? ГК? Детские игрушки!
Огромный холл вместо трепета вызвал у неё раздражение.
Когда за спиной закрылась дверь и на полу загорелись светодиодные огоньки трекинговой дорожки, показывая, куда нужно идти, Катя с ненавистью проворчала:
– Задолбали вы меня своими спецэффектами!
Однако по дорожке пошла, понимая, что без проводника в этом мире она просто-напросто заблудится.
Ботинки сорок первого размера были неудобны, штанины комбинезона закручивались вокруг ног, и Кате приходилось останавливаться и поправлять. Она не торопилась за дорожкой – ещё чего! Подождут, никуда не денутся!
И действительно, когда Катя останавливалась, новые огоньки переставали загораться.
В очередной раз Катя остановилась просто так, без причин, и с удовольствием пронаблюдала, как трекинговая дорожка тоже замерла. Катя улыбнулась – это была ещё одна её маленькая победа в этом чужом мире.
Катя шла по коридору, стены которого были украшены картинами, и видела, что здание давно не ремонтировалось: то там, то там были подтёки, трещины… Местами облицовка вздулась.
– Столько гонору, а обыкновенный ремонт сделать не в состоянии, – проворчала она.
Шла она недолго – трекинговая дорожка свернула в проход, и Катя оказалась перед дверью в приёмную.
Дверь открылась. За столом сидела пышногрудая секретарша. Она повернулась, и по лицу промелькнула полоса помех.
– О, господи! – проворчала Катя. – И тут обман!
Настроение её окончательно испортилось, она отчаянно захотела домой. Туда, где всё понятно, всё просто. Где люди – это люди. Где есть магазины, а пища похожа на пищу. Где люди сами решают, что делать, где учиться или работать, а в нормальных школах преподают нормальные учителя.
Секретарша улыбнулась и бархатным голосом предложила Кате кофе или чай на выбор.
В животе забурчало, и Катя ответила:
– Давайте чай.
Ей даже было интересно посмотреть, как эта электронная кукла будет управляться с чайником.
Секретарша встала и отошла к столику – стук каблучков был идеальным, Катя скривилась, как от оскомины.
Секретарша подняла чайник и чашечку и налила в неё жидкость. По приёмной разнёсся запах синтетических витамин.
Потом секретарша взяла чашечку, поднесла её Кате и поставила перед ней на столик. Поверхность напитка даже не качнулась.
Когда секретарша ставила чашечку, Катя ощутила запах духов. И удивилась: зачем андроиду духи? Может, всё-таки настоящая?..
И Катя как бы случайно прикоснулась к руке секретарши.
…И провалилась под «кожу», почувствовав холод металла.
Чай пить расхотелось.
Катя из вежливости помешала ложечкой и поспешила вскочить, когда секретарша проворковала:
– Екатерина Денисовна, вас ждут.
Кабинет начальника ей показался большим и пустынным. И очень неуютным. Через весь пол шла довольно широкая ветвистая трещина. Краска на стенах облупилась, обивка на единственном стуле для посетителей выцвела от времени.
Во главе большого стола с потрескавшейся полировкой и бурыми пятнами сидел мужчина, которого Катя видела на мониторе. Но если раньше он внушал некоторый трепет, то здесь, в этом огромном кабинете со следами запустения, невысокий, подвижный хозяин воспринимался как нечто несуразное. Его лицо было рельефным, чуть рябым и тоже несколько смазанным. Кате пришло сравнение: «Славно облупившуюся штукатурку наспех замазали».
– Проходите, Екатерина Денисовна, – мягко сказал хозяин кабинета. – Присаживайтесь.
Его голос настолько не соответствовал внешнему виду кабинета, что Катя поморщилась. Она не обладала исключительным музыкальным слухом, однако решила, что в этих стенах этот голос звучит фальшиво. Вспомнила Пашкин рассказ про теорию струн и поняла, что эта мелодия ей явно не нравится.
Не спеша Катя села на единственный стул и подумала: «Собраний и совещаний тут точно не проводится…»
Хозяин кабинета не торопился, давая Кате время освоиться. Когда она перестала осматривать помещение и уставилась на него, спросил:
– У вас, наверное, есть ко мне вопросы?
Катя подумала немного и спросила в ответ:
– Как мне вас называть?
– Моё имя длинное, повторить вы его не сможете. Называйте меня Геннадий Константинович.
Катя отметила для себя ещё одну маленькую победу. ГК, а она не сомневалась, что это он, выбрал человеческое имя, а не заставил Катю обращаться к нему непроизносимым сочетанием букв и цифр.
– Геннадий Константинович, – уже более уверенно спросила Катя, – где Пашка?
– Зачем он вам? Он ведь хотел вас убить? – безэмоционально поинтересовался Геннадий Константинович.
– Не хотел, – парировала Катя, – а должен был. По вашему распоряжению.
– Да, его вероятностный модуль был самым высоким. Я предпочёл бы машину, не важно, киборгов, андроидов… Машины надёжнее человека. Что, собственно, Павел Леонидович и подтвердил.
– Зачем вам нужно было меня убивать?
– Для сохранения благополучия нашего мира. В наш идеальный мир проник вирус. Если бы он был только в наших компьютерах, мы бы с ним справились. Но он проник в реальность.
– А разве компьютерный вирус может выйти за пределы сети, в реал? – спросила Катя, не догадываясь, что повторяет вопрос Пашки.
– До недавнего времени мы считали, что нет. Но… – хозяин кабинета жестом руки показал на пол, по которому змеилась трещина.
– Вы про трещину? – удивилась Катя. – А не проще ли сделать ремонт? Вы давно ремонтировали помещение?
Хозяин кабинета завис.
А Катя ещё раз глянула на щель и пожала плечами:
– Да у вас и в коридоре подтёки и облицовка вздулась. Наверняка крыша течёт. Краска облупилась, да и мебель… не мешало бы обновить…
Пока Катя перечисляла, какие работы нужно сделать, Геннадий Константинович сидел не шелохнувшись. На его лице не было никаких эмоций. Это была застывшая маска.
Катя оценивающе посмотрела на Геннадия Константиновича и подумала: «Чего его все так боятся?»
Разговаривать с маской было не интересно, и Катя замолчала.
Некоторое время в кабинете было тихо. Потом Геннадий Константинович встрепенулся и продолжил говорить, словно ни в чём не бывало:
– Расчёты подтвердили вашу правоту. Мы не учитывали износ зданий. Теперь новые данные введены. Архивы по строительству и ремонту подняты. Будут созданы нужные роботы и ремонт здания произведён.
Геннадий Константинович говорил монотонно, от этого его слова казались казёнными, но Кате было без разницы. Она хотела домой. А там – поджарить окорочок, отварить картошечки, сделать салатик из огурца с помидоркой… Хотя в феврале огурцы тепличные и очень дорогие, а помидоров ещё нет… Можно достать маринованные. Не для салата, а так… Согреть чаю с травками, купить свежую булочку с корицей. Покушать и завалиться с книжкой на диван. И там уже читать про всякие разные путешествия во времени.
– Екатерина Денисовна, – прервал её фантазии Геннадий Константинович. – Вы заслужили премию. У нас безграничные возможности. Подумайте, чего вы больше всего хотите? Хотите прямо сейчас двухкомнатную квартиру с окном?
Катя не задумываясь ответила:
– Хочу домой.
– Мы исполним ваше желание. Вы больше не представляете угрозы для нашего мира, и мы можем вернуть обратно. Пройдите по трекинговой дорожке в портальный зал. Всего доброго.
Перед Катей загорелась дорожка. Она встала.
Всё произошло так быстро, что Катя растерялась. У дверей она остановилась и оглянулась.
Геннадий Константинович улыбнулся Кате и повторил:
– Ваше желание будет исполнено. Не переживайте!
Кате ничего не оставалось делать, как идти.
Секретарша в приёмной подняла голову и тоже улыбнулась Кате. Её улыбка была так похожа на улыбку Геннадия Константиновича, что Кате стало не по себе, и она прибавила шагу.
Дорожка увела её недалеко. Через два коридора и один переход Катя оказалась в большом зале, увитом проводами. Посредине белела круглая, огороженная перилами площадка, в центре которой был нарисован большой крест.
Катя заробела и встала на пороге. И тут же раздался голос Геннадия Константиновича, так, словно он стоял рядом:
– Не волнуйтесь, Екатерина Денисовна. Установка безопасна. Пройдите на стартовую площадку и ничего не бойтесь. И не шевелитесь. Мы, в отличие от людей, держим своё слово. Скоро вы будете дома.
Катя оглянулась. Коридор был пустой, и в самом зале тоже никого не было.
Трекинговая дорожка вела к небольшой ступенечке перед площадкой. В этом месте перила откидывались, открывая вход.
Катя прошла до площадки, поднялась на ступеньку, шагнула на гладкую поверхность и закрыла перила за собой.
– Встаньте в центр, – снова раздался голос Геннадия Константиновича.
Катя встала на крест. В её голове с бешенной скоростью пролетали мысли, сначала хаотично, а потом всё более и более упорядочиваясь.
А потом она вспомнила Пашку и его слова: «Быть человеком, это значит любить, делать для любимого что-то, что идёт вразрез с собственными планами и выгодой. Понимаешь?»
Пашка!
Катя рванулась прочь с площадки, но вихрь уже подхватил её, сжал, скрутил, вывернул и выплюнул в Нагорном парке в Барнауле. Перед Катей выглядывали из-за склона верхушки семиметровых букв «БАРНАУЛ», и сквозь них сияло восходящее солнце.
Катя бессильно опустилась на снег.
«Господи, что я наделала? Что я наделала?» – снова и снова повторяла она.
0
0