Подвальчик, пусть и расположенный в центре Старого города, на фешенебельный тату-салон не тянул. Двенадцать ступенек вниз, причем настолько крутых и высоких, что Игорь дважды оступился и едва не упал. Облезлая деревянная дверь в росчерках ножевых узоров и кляксах краски — такие даже на мусорке не найдешь, поскольку люди и то поприличнее выбрасывают. Скрипучие петли и хрипло крякающий звонок — еще больше испортили впечатление. Хотелось просто развернуться и уйти куда подальше, лучше всего домой к привычной игрушке — там как раз дошел до двадцать седьмого уровня, к банке пива с гранатовым соком и ворчливому урчанию Тимофея, который снова будет сердиться, что хозяин куда-то ходил без него, а потом примирительно запрыгнет на колени и свернется пушистым клубком.
Игорь коснулся обшарпанной ручки — еще не поздно просто взять и уйти, и плюнуть на это глупое обещание. Или, раз уж дал слово, то отправиться в приличный салон — денег даже на такую дурь хватит, — где иглы будут точно стерильные, условия нормальные, салфетки одноразовые и мастер с хорошим портфолио. Игорь замер не в силах шевельнуться и двинуться с места — как будто такое простое действие вдруг потребовало неимоверных усилий, а потом рывком качнулся вперед, словно его кто-то сзади пинком отправил в специально раскинувшуюся дверь.
— Доброй охоты, — татуировщик почти сливался с темнотой подвальчика, и казалось, что грубый простуженный голос звучит откуда -то сбоку или сверху, но как-то мягко обволакивает, успокаивает и убаюкивает. — Вы опоздали на три минуты, но я готов начинать. Картинку уже распечатал.
Игорь вяло кивнул на приветствие, и, едва переставляя ноги, подошел к креслу. Вернее это было не кресло для татуировок, а какой-то пыточный стол. С грубым коричневым дерматином, ременными петлями по краям и тускло мигающей лампой-подсвечником. Игорь пригляделся — нет, именно подсвечник с двумя огромными свечами. Антуражненько, но свалить захотелось еще сильнее.
— Располагайтесь, — снова зазвучал тот же голос и накатила волна почти смертельного спокойствия, когда все безразлично. — Только разденьтесь, пожалуйста, так нам будет проще работать.
Негнущимися пальцами Игорь потянулся к застежке куртки, потом также автоматически сбросил свитер, и только когда стягивал штаны вдруг подумал, что татуировку хотел небольшую и на запястье, и для этого вовсе не надо разоблачаться догола, достаточно просто завернуть рукав.
— Татуировка — это не просто картинка на руке, это суть внутреннего мира, выраженного через графику линий, через линзу души, — стал рассказывать мастер, раскладывая на столике инструменты.
Игорь из вежливости повернулся — как-то неприлично стоять к человеку спиной, когда тот говорит, и даже хотел что-то ответить про татуаж и боди-арт, но замер, хватая душный воздух — на столике, больше напоминающем жаровню — или как там должна называться штука с решеткой, под которой пышут жаром алые угли, — лежала не машинка для тату с набором банок краски и не гигиенические салфетки, а огромные иглы и целый арсенал ножей с тонкими и широкими лезвиями, с зазубринами и двойной кромкой. Игорь подобные штуки видел в своей игре, когда проходил квест в пыточной.
— Мы по старинке работаем, — мастер бесшумно приблизился и мягко обнял клиента за плечи. — Но качество гарантируем. Пожизненную гарантию даю: и контуры не сотрутся, и цвета не поблекнут. Ложись, мальчик, пора начинать…
Игорь попробовал что-то возразить, но губы стали ватными и непослушными. Тело почему-то перестало повиноваться и ничком повалилось на жесткий дермантиновый стол. Руки сами протянулись вперед, просунулись в ременные петли и окаменели. Игорь еще пытался дернуться, шевельнуться, даже пальцы не подчинялись.
Мастер обошел стол по кругу, затягивая петли так, что руки и ноги парня растянулись почти до разрыва. Затем нежно стал водить пальцем по спине, намечая для себя контур рисунка, а потом рукой подхватил из жаровни чашу с углями и высыпал алеющие крошки прямо на кожу клиенту.
Боль на мгновение сорвала пелену оцепенения — и Игорь закричал, задергался, но ремни держали крепко, только к безумной боли от горящих углей добавилась боль в выдираемых конечностях. Мастер продолжал выкладывать на спину угли, не обращая внимания на бешеный крик, эхом раскатывающийся по подвалу. Игорь с головой погружался все дальше в пучину боли, ощущая каждое прикосновение к спине так, словно на нее выливали новую порцию живого огня. В какой-то момент сознание раздвоилось. Он одновременно был и тем несчастным, что корчился и выл, распятый на столе, под полыхающим костром, который каждую секунду принимал какие-то новые очертания. И он же стоял возле каменной стены, от которой ощутимо тянуло стылым холодом и какой-то вечной тоской. Эти ощущения были сильнее, чем горящая спина, запах паленой плоти, и запекающаяся по живому кровь. Становилось все холоднее, и Игорь, тот который застыл возле стены, почувствовал, как камни покрываются коркой льда, только лед был не белым и прозрачным, а красным, как будто это не вода застыла от ледяного дыхания смерти, а кровь. А тот Игорь, который на столе, уже мало походил на человека, разве только намертво стиснутые в кулаки пальцы выглядели человеческими. А вот все остальное, особенно спина, больше всего напоминала обуглившееся мясо, которое передержали на открытом огне, и стекающая кровь запеклась черными углями. Но несмотря на то, что тела почти не было, тот Игорь на столе был жив, и даже что-то отвечал мастеру… или палачу?
Игорь снова попытался вырваться, пусть даже и на столе останется его тело, но главное: он уйдет сам. Уйдет из этого подвала-подземелья, где людей заживо сжигают, высыпая на спину угли, где жертвы истекают кровью, которая потом замерзает на камнях ледяной коркой.
— Не двигайся, так ты себе только хуже сделаешь, — мастер подошел к стоящему возле стены Игорю. — Если умрешь, то твоя вторая сущность пропадет.
— Я и так мертв, — выдохнул Игорь.
— Нет, был мертвым, но огонь оживит тебя. Печать всегда проникает в душу через тело, и убирает все лишнее.
— Спина лишняя?! — Игорь от возмущения едва не орал. — Кожа?! Кости?! Ты же все мне сжег! Я теперь кто?! Призрак?
— Сам решай, кто ты теперь, — мастер махнул рукой, словно стирая невидимую пыль. — Смотри и решай.
Игорь присмотрелся: камни плавились, нагреваясь и кровь шипела на ледяных булыжниках, словно масло на раскаленной сковородке. И в сером мареве медленно и четко проступали контуры человеческих тел. Светловолосый парень, похожий на предводителя викингов с прошлогоднего хатона, сам медленно насаживался на раскаленные лезвия ножей, но не просто насаживался, а скользил из стороны в сторону, чтобы получались глубокие раны. Темноволосый мужчина, что был точь-в-точь как сосед по площадке, с которым иногда сталкивались возле лифта, когда тот возвращался с пробежки, а Игорь торопился на работу, сам шагал в костер, и поднимая руки, покачивался словно танцевал, пока пламя облизывало-пожирало обнаженное тело. Были и другие люди, на кого-то похожие, кого-то напоминающие, но Игорь теперь узнавал каждого. И у каждого была своя пытка: огнем, сталью, ледяными иглами, водой.
Игорь осторожно двинулся вдоль стены, и внезапно осмелев, также как мастер-палач стал касаться рукой камней, открывая для себя одну историю за другой. Если абстрагироваться, то можно представить, будто смотришь качественный ужастик с полным погружением, поскольку в реальной жизни не до смерти, крови и боли. Главное, не смотреть на дермантиновый стол с обугленными головешками — всем, что осталось от него самого, и не думать про это, чтобы не сойти с ума. Хотя… разве может сойти с ума призрак?
Игорь остановился, раздумывая над этим вопросом, потом повернулся к мастеру. Можно было бы спросить не боится ли тот уголовной ответственности, маньяков вроде бы на хорошие сроки сажают, да и вообще что тут за звукоизоляция, если человек горел заживо и орал от боли, а никто его вообще не слышал и не пришел на помощь. Да и еще в голове крутилось с десяток столь же бессмысленных и бесполезных вопросов: куда этот маньяк планирует девать останки, обладает ли он гипнозом, иначе как объяснить то, как он голосом подчинил себе Игоря, и не боится ли он сам призраков — а то мало ли будет Игорь в числе прочих неупокоенных душ ночами приходить и тянуть обгоревшие руки. Но вместо этого он тихо поинтересовался: живые ли тут камни?
— Да, это память прошлого, — мастер чуть скривил губы в легкой улыбке. — Сейчас и твой камень будет готов, а потом ты снова сгоришь, и еще один слой камня покроется льдом. А потом все повторится снова и снова, и ты наконец-то станешь тем, кем был рожден изначально.
— Кем может стать головешка? — Игорь скептически указал на стол с человеческими останками.
— Драконом… перерожденным из огня… Тебе всего-то лет семь потребуется, это совсем недолгий срок… огонь тебе поможет… все впереди…
0
0