Сквозь серую вязкую пелену сна Келли улавливала встревоженные отрывистые крики, среди которых явственно и чётко слышался зовущий голос нянюшки.
— Вставайте, милая моя! Вставайте, пожалуйста! — миссис Мел явно плакала, испуганная и взъерошенная.
Девочка резко встала, прямая, как струна. Уже рассвело, и пасмурное серое небо высоко простиралось над головой. Вокруг царила суета. Мама находилась в полной растерянности, чуть приоткрыв рот, и, покрасневшими от слёз глазами, смотрела на творящийся вокруг хаос. Чёрный высокий друг Келли в неизменной ужасающей костяной маске с шестью глазницами и огромными клыками стоял неподвижно чуть поодаль, глядя при этом на хозяина поместья. А сам мистер Сатерли… У девочки округлились глаза от удивления: отец, сидя на траве, тыкал пальцем в её мрачного спутника, мычал что-то нечленораздельное, периодически переходя на жуткий протяжный вой, и отмахивался от подошедших помочь слуг. Нянюшка пыталась увести подопечную в дом.
— Пойдёмте, милая моя, пойдёмте домой! — причитала миссис Мел, стараясь отвлечь малышку от происходящего. — Здесь холодно, замёрзнете! Пойдёмте скорее!
Келли безропотно последовала за старушкой, всё ещё не отводя взгляда от отца, всегда такого страшного, строгого, неумолимого, наводящего ужас на всех обитателей поместья, но теперь, будто совершенно спятившего и беспомощного, ставшего в одночасье каким-то жалким и слабым.
Миссис Мел вела малышку за руку по сумрачным и тихим закоулкам поместья, снаружи всё ещё доносились голоса прислуги.
— Как Вы оказались на улице в такой час, маленькая леди? Да ещё в одной сорочке?
Келли, всё ещё не оправившаяся от произошедшего, не сразу поняла, чего от неё хочет нянюшка.
— Я… не знаю… не помню… — жалобно выдавила девочка, опустив глаза. Старушка не стала ничего больше спрашивать, и они, в абсолютном безмолвии, дошли до детской.
Высокая тёмная фигура появилась рядом неожиданно, скользнув бесшумной тенью, когда нянюшка уже помогла умыться и переодеться своей подопечной, а после убежала в спешке. Теперь миссис Мел была приставлена и к Бенджамину тоже. Женщину, присматривавшую за братом, уволили пару лет назад. Мальчик, всегда подвижный и озорной, требовал больше внимания и помощи, чем спокойная и самостоятельная Келли, которую не страшно было оставить одну. Но малышке даже нравилась эта свобода, ведь она не была одинока…
— Этот человек больше не причинит тебе вреда… — голос гулкий, будто заполняющий собой всё пространство, но звучащий только в сознании.
Девочка чуть заметно кивнула, рядом с этим странным и мрачным существом она чувствовала себя уверенней, как под надёжной крепкой защитой. Неожиданно для себя Келли, раскрыв объятия, прильнула к неподвижному другу, почувствовав мягкое тепло клубящейся тьмы по плечам.
Нянюшка вернулась только к полудню, приведя с собой заплаканного Бенджамина, бьющегося в истерике и топающего ногами.
— Я хочу к маме! Почему она не плиииходит! — привыкший к постоянной опеке матери, маленький ангелок вёл себя, как сущий дьяволёнок, требуя своего. — Я не хочу кашу! Хочу, чтоб мама меня колмилаааа!
— Ах, какое наказанье! — всплеснула руками запыхавшаяся миссис Мел. – Боже! Я совсем про Вас забыла, маленькая мисс! Сходите, пожалуйста, на кухню. Попросите, принести завтрак сюда. И мы все вместе поедим. Да, мистер Бенджамин?
Малыш успокоился, прельщённый неожиданной возможностью завтрака в компании сестры, да ещё и в её комнате. Келли тихо нырнула в коридор, направившись к кухне. В доме было настолько тихо: казалось, что поместье будто вымерло. Даже на кухне не гремела посуда, не царило привычное весёлое оживление. Лишь подобравшись совсем близко, девочка услышала приглушенные голоса.
— Хозяин-то совсем того… умом поехал… сначала ползал по саду… мычал что-то про нечисть… потом молиться начал…
— Ага, я тоже слышала, как он в свой кабинет пробежал с дикими воплями… Допился совсем…
— Бедная миссис Сатерли… не муж, а наказание какое-то…
— Врач приходил… А он от него распятием прикрылся… и дьяволом прозвал… потом драться полез… еле скрутили… врач какую-то жидкость вколол… тот и успокоился… спит сейчас…
— Да уж… а девочка-то, зеленоглазая то наша… как она там оказалась, в дереве?
— Да с таким папашей… где только не спрячешься…
— Ох, да… что же теперь будет?
Шепот смолк, и Келли скользнула на кухню, привлекая к себе внимание трёх пар глаз: конюх, садовник и кухарка, с удивлением, глядели на неё, оторопев от неожиданного появления ребёнка.
— Ох, — полная женщина резко вскочила, — маленькая мисс, Вы, наверное, голодны… сейчас-сейчас…— засуетилась она.
— Нянюшка попросила принести завтрак ко мне в детскую. Мы с братом поедим там. Я помогу нести…
За завтраком, или скорее уже обедом, Бенджамин, привыкший к всеобщему вниманию, не замолкал ни на секунду. Так, вместе, никуда не выходя, они провели весь день в детской под весёлый бесконечный лепет малыша, пока миссис Мел не повела маленького херувима укладываться спать.
В поместье с этого дня всё переменилось. Мистеру Сатерли не становилось лучше, он боялся каждого шороха, забиваясь в угол своей спальни с распятьем в руках. Каждый день к нему наведывались доктора, но безрезультатно; пару раз навещал даже пастор. Хозяйка поместья совсем пала духом, почти не отходила от покоев мужа. Нянюшка всё время проводила с Бенджамином, соскучившимся по материнской ласке и вниманию, и ставшим от этого ещё более невыносимым.
Келли же была представлена самой себе, но неизменный молчаливый спутник был рядом. Девочка часто выходила гулять в сад к большому дубу, от которого теперь остался лишь большой полый пень. Само огромное благородное древо валялось рядом, никем не убранное. Сад будто опустел без него. Весёлые беззаботные волшебные существа уже несколько дней не навещали малышку, что вызывало у неё уныние, тревогу и грусть.
— Они ищут другой проход… — прошелестело в голове.
Келли взглянула на своего мрачного друга, тот еле заметно кивнул.
Дни тянулись лениво, похожие один на другой, как капли воды. Это было невыносимо, и казалось, так будет продолжаться вечность. Пока, в начале зимы, вместе с бушующей снежной пургой, привнеся с собой в холл морозный стылый воздух, на пороге не возникла очень высокая и худая женщина в годах с пронзительным взглядом, состоящая, казалось, из белого снега и льда.
0
0