Однако то, что обычно отозвалось бы пожаром, дало вялую искру. Полнейшая импотенция гнева. Все в комнате надвинулось на него, нависло, источая угрозу. Невидимый хвост скорпиона вот-вот пронзит черное несчастное сердце. На мгновение Хайд зажмурился и запаниковал, но только на мгновение.
— Сэр?
Хайд открыл глаза. Ему нужно было уединиться. Срочно.
— Милая… — начал было псевдоинспектор, но натолкнулся на жесткий взгляд помощницы. Что характерно, взгляд сопровождался румянцем. Не нравится, когда называют «милой»?
— Уэллер, — поправился Хайд. — Где уборная?
Лицо девушки окаменело, и она ткнула пальцем в сторону лестницы.
— Третий этаж.
Третий так третий. Туалет был просторен и чист, словно в парламенте без лейбористов. Хайд прислонился лбом к стене, стараясь успокоить бешеное сердце, которое так и не пронзил невидимый скорпион.
— Нужно отсюда валить, — сказал Хайд и поразился, как грустно это прозвучало. Неужели он, гроза Уайтчепела, ужас Лондона, бежит, поджав хвост из засраного борделя?! Да, бежит. Потому что здесь с ним творится, не в уборной будет сказано, полное дерьмо!
Безжалостно поправ ногами унитаз, Хайд подтянулся к окошку у потолка. Большое окошко, широкое. Третий этаж — невысоко. Решетки можно выломать. Но хорошо бы он смотрелся: грохот, шум, в уборную вбегают Мьюир и Уэллер… нет, Уэллер бы осталась снаружи. В общем, вбегает Мьюир и орет:
— Хайд! То есть, Лестрейд! Что вы тут затеяли?
— Справляю нужду, сэр.
— Какую, во имя королевы, нужду, Лестрейд?!
— Нужду сломать эти чертовы решетки, сэр.
Да уж…
С печальным вздохом он уже хотел было выйти, но тут его внимание привлек шкаф. Большой прямоугольный шкаф из хорошего дерева. Чего ради его затащили в нужник? Поначалу Хайд и сам не понимал, что такого необычного нашел в нем, пока не учуял тончайший запах смерти.
Дверки не хотели поддаваться, будто кто-то заклинил их. Пощупав, псевдоинспектор обнаружил небольшие клинышки по бокам и один между дверцами.
Осторожно вынув их, Хайд потянул дверцу на себя, и… Внутри шкафа уютно расположилась мертвая женщина. Незабываемое выражение на лице покойной не оставляло сомнений в том, что ее задушили, причем быстро и эффективно — дело рук профессионала. Хотя это бордель, тут не только профессионалы, но и профессионалки.
Одежда не из дешевых, слой пудры на лице — феноменальный. Хватило бы на взвод мимов. Вряд ли клиентка. Скорее, маман. Кто-то убил хозяйку борделя и спрятал ее в шкафу уборной. Хайд прикинул, не позвать ли сюда Уэллер, но, взвесив все «за» и «против», закрыл шкаф и вставил на место клинышки, которые при ближайшем рассмотрении оказались зубцами расчески.
Пускай тетка полежит здесь. Ей уже все равно, а если тело найдут, расследование затянется.
И тут Хайда осенило. Ему вовсе не обязательно искать пропавшего Стокса! Нужно выдать убедительную версию произошедшего. А с трупом хозяйки выходило очень хорошо — на нее можно валить, как на мертвую. А что? Провинилась и сбежала. Клокуорд сказал, что с ней спорил какой-то тип с саквояжем? Надо с ним поговорить, вдруг его можно записать в сообщники?
Хайд повеселел. Наверное, если он прямо сейчас ринется излагать свои бредни, никто не поверит. Значит, надо соблюсти приличия до конца: поговорить с последним свидетелем. А после — финальная часть плана. Рассказать мистеру Мьюиру небылицу, в которую он сможет поверить.
Когда Хайд вернулся в холл, Клокуорд удалился наверх к своему другу Мьюиру, надо думать, допить бутылку шнапса. «Худой господин с саквояжем» пришел в себя, правда, саквояжа при нем не было. Заморыш сидел на краешке дивана и выражал окружающей действительности свое полнейшее неодобрение: старательно хмурился, кривил тонкие губы и слезоточил на яркий свет.
Проигнорировав вопросительный взгляд Уэллер, Хайд кивнул на заморыша:
— Про него что-нибудь известно?
— Да, Элтон Бабкок, мелкий чиновник в адмиралтействе…
Не дослушав, Хайд вальяжно подошел к господину Бабкоку и выпалил:
— А вы зачем сюда пришли?
Тот смутился, проблеяв:
— За тем же, за чем и все.
— Хорошо, — довольно просиял Хайд. — Тогда о чем вы спорили с хозяйкой?
Доходяга смутился еще больше.
— Она… понимаете, я бедный человек. И очень занятой.
— И со здоровьем беда, — поддакнул Хайд.
— И это тоже. В общем, не так уж часто я могу выкроить время и деньги на девушку…
— Почему не снять девку на улице? — перебила его Уэллер, и Хайд поразился ее прагматичности. Молодец, разбирается в вопросе. Сам Хайд тоже не любил борделей.
— Вы не понимаете, — отозвался тощий тип, кусая губы. — Я всегда хожу к одной и той же девушке. Но хозяйка сказала, что сегодня она взяла выходной, хотя я заказывал вечер две недели назад!
— Все с вами ясно, — сказал Хайд.
— Правда? — поразился Бабкок.
— Правда, — кивнул псевдоинспектор. — Вам просто не повезло.
Ему действительно не повезло. Однако в сообщники к хозяйке его не запишешь. Жаль.
— Именно это я и пытался доказать вашим констеблям! — всплеснул руками неудачник. — Но они отказались меня выпускать! Это какой-то кошмар! Музей кошмаров!
Музей кошмаров? Отлично сказано. Если бы Хайд взялся писать свою автобиографию, он бы так ее и назвал. Кстати… Клокуорд тоже упоминал музей, кажется… Хайд задумался. Что там за литеры были на этом… пипидастре? «Бэ Эм»?
— Так, Уэллер, — сказал он. — Я знаю, что здесь произошло. Поднимемся к Мьюиру, пора раскрыть все загадки!
И они поднялись.
Шнапс держался из последних сил, но поражение было неизбежно. Мьюир и Клокуорд с грустью предвкушали скорую победу.
— Думаю, господин Мьюир, — заявил без предисловий Хайд, — вам следует немедленно уехать.
По лицу начальника полиции Хайд понял, что тот мечтает покинуть бордель. И уже давно ждет этих слов. Но долг и здравый рассудок не позволили ему вскочить с места и последовать совету.
— Я вас не понимаю, — промычал он тоскливо.
Хайд оглядел присутствующих и сказал:
— И понимать нечего. Вызывайте экипаж, я знаю, где сейчас ваш драгоценнейший господин Стокс.
Губы Мьюира начали расплываться в блаженной улыбке, но он сдержался, принял серьезный деловой вид и сказал официальным тоном:
— Слушаю.
Ну, поехали.
— Вы, сэр, найдете его в шестом участке, что неподалеку от музея.
Пауза, затем в глазах Мьира блеснула безумная искорка ликования:
— Объяснитесь.
— Как сказал бы один наш знакомый — все элементарно, — Хайд фыркнул. — Это все хозяйка борделя и ее помощники. Не знаю, чего они от него хотели, но не добились.
— Не добились? — изумился Клокуорд.
— Подробнее, — проронил Мьюир. — Доказательства. Где сама хозяйка?
— Испугалась расплаты и сбежала. Сначала набросилась на вашего Стокса, обошла наши патрули и сбежала.
— Надо же, такая обходительная женщина! — поджала губы Уэллер.
Похоже, она не особо поверила своему начальнику. Эх, Лестрейд, Лестрейд, змею пригрел на груди.
— Продолжайте, инспектор, — повысил голос Мьюир.
— Она позвала помощников, среди них был марсианин. Одним словом, шайка.
— Зачем ей это?
— Обыкновенный грабеж, или, может, обиделась. Вы ж знаете, барышни тут все впечатлительные, ранимые. А может, информацию какую выведать хотела.
— Информацию у Стокса? — хмыкнул Клокуорд.
Видя, что ему верят не до конца, Хайд удвоил усилия:
— Одно могу сказать. Стокс ваш — герой. Надо же так спрута по комнате разметать. Просто завидки берут, я б так не смог.
— Но позвольте… Стокс ведь вот такого росточка…
— Да! Вот это молодцы у нас в полиции служат… и это на высших должностях!
Мьиюр принял лесть, не моргнув глазом. Да, такое достигается только высоким рангом и годами тренировок среди лучших льстецов.
— А откуда вы взяли, что его в музей занесло? — спросил он.
— Все совпало. Палочка-то с перышками оттуда. На ней инициалы «Бэ Эм» — Британский музей. Наверное, спрут тоже тамошний. Ваш Стокс понял это и решил разобраться со всем на месте.
— Позвольте, — усомнился Клокуорд, — марсианин взял с собой на дело эту… палочку?
Хайд пожал плечами:
— У них щупалец много, может, просто забыл, что в одном зажат пипидастр.
Никто не переспросил. Вот что значит образованная публика.
— Возможно, вы и правы… — протянул Мьюир неуверенно.
— Да точно, Стокс в участке сидит. Его наши же в музее взяли, ошибочно приняли за грабителя. Все просто.
Мьюира терзали сомнения, это было видно невооруженным глазом. В версии Хайда имелись свои недочеты… да что там, она состояла из одних недочетов. Но… начальнику полиции очень хотелось, чтоб рассказанное было правдой. Это и уничтоженный шнапс решили все.
— Хорошо, — предпринял он последнюю попытку, — а как он туда попал? Без верхней одежды и босой?
— Боюсь, сэр, мы потеряем драгоценное время, сами сказали. Упустим злодеев!
Мьиюр с Клокуордом переглянулись.
— Хорошо, — сказал начальник полиции. — Мы отправляемся сейчас же.
— А я, сэр? — скромно потупил взор Хайд.
— Оставайтесь здесь, Лестрейд, — возбужденно сказал Мьюир. — Ждите хозяйку. Если что, мы вернемся!
Мыслями он уже тряс руку пропавшему дружку, пожинал лавры. Ему наверняка не впервой оставлять за спиной настоящих работяг. Что ж, пусть порадуется. Хайд для себя решил, что в этот раз не станет ограничиваться проститутками. Пора расширить круг интересов. Он с вежливой улыбкой проводил начальника и его приятеля к экипажу, помахал им напоследок рукой.
На улице дышалось легче, рассудительность поежилась, а жажда крови расцвела. Ночь манила Хайда, и он, конечно, поддастся ей, но позже.
Хайд не любил бордели. А вот шлюх — очень даже. Поэтому перед тем как нырнуть в ночь-искуссительницу, следовало навестить их. Передать прощальный привет. А начать с той самой простушки Розалин, она сама приглашала.
Немного постояв, Хайд вернулся в опустевший холл борделя. На столике стоял недопитый кофе, заляпанная газета лежала на полу. Уэллер нигде не было видно, как, впрочем, и Бабкока.
— Уэллер? — позвал Хайд, но никто не откликнулся. Это хорошо. Ушла, видать. Бордель тревожно замер: ни стона, ни скрипа. Что ж, шлюху тоже надо постараться убить тихо. И бескровно. Задушить подушкой, может? Эх, какая трата материала!
Пританцовывая, Хайд зашагал вверх по лестнице. Его будоражила мысль о жертве, которая даже не подозревает, что жить ей осталось всего ничего.
0
0