Ремень отстегнулся легко. Его не заклинило и не перекосило. Правда, теперь она свалилась на дверцу. И до «бардачка» не так просто дотянуться, но если она постарается и для начала распутает собственные руки и ноги…
Как заговорил бегемотик! Совсем взрослым стал.
— Сейчас ты позвонишь в службу спасения, дашь свои координаты и деактивируешь периметр, чтобы флайер спасателей мог беспрепятственно пересечь границу. Ты абсолютно уверена, что эти координаты услышит только оператор службы и только их флайер ими воспользуется?
Через три дня позвонила Кира из своего офиса на Земле и каким-то тусклым, виноватым голосом сообщила, что во время работы в архивах «DEX-company», они кое-что нашли. Кое-что, касающееся Мартина, и что ей наверное лучше на это взглянуть, чтобы решить, как поступить с обнаруженным материалом. Из штаб-квартиры холдинга за ней прислали флайер с охранником и пилотом. Мартин, после долгих уговоров и объяснений, ее отпустил.
Обнаруженные видеозаписи были обрывочны, бессистемны. Видимо, остатки того, что не успели уничтожить. Кира была непривычно молчалива и даже растеряна. Веки у нее покраснели и припухли. Когда Корделия спросила, не больна ли она, та смущенно отвела глаза и Корделия догадалась, что Кира плакала. На обнаруженных видеозаписях был ее отец, Александр Гибульский, и те эксперименты, в которых он принимал участие. В отделе секретных разработок велась запись того, что делали с изловленными, сорванными «шестерками». К счастью, это были жалкие обрезки. Потому что просмотреть такой ролик в полном объеме у человека, даже такого подготовленного как Кира, да и Корделия не из башни слоновой кости спустилась, выдержки вряд ли бы хватило. В одном таком видеофайле обнаружился Мартин.
Мартин сам открыл дверь, взял из рук торт и унес на кухню. Потом вернулся. Она так и стояла в обширной прихожей своей новомосковской квартиры. Мартин, встревоженный, приблизился, заглянул ей в лицо. Все-таки он обещал Ренди Кларку, что присмотрит за ней, не позволит в очередной раз нарушить все врачебные предписания. Корделия ответила ему робким, виноватым взглядом. Она боялась, что он каким-то образом сможет прочитать ее мысли. Что-то он все-таки понимал, что-то слышал. Ее вину… Шагнув навстречу, они обнялись, как тогда, на Короне, и долго молчали, сберегая хрупкое присутствие друг друга. Сколько прошло времени она не знала. Может быть минута, а может быть, час.
Потом Мартин сказал: