Однажды в полночь тоскливо, пока я размышлял, слабый и усталый,
За многие странные и любопытные объёмы забыты знания —
Пока я кивнул, чуть не вздремнув, внезапно пришёл постукивание…
Эдгар По. Ворон. Перевод гугла
А вот я сейчас себе птичек включил в ю-тубе.
Всё-таки – соловьи… это… Это как упасть после работы на мягкий диван и читать, как наш родной попаданец нагнул всех средневековых королей разом… Хорошо соловей поёт… Прямо ощущаешь, как расправляются плечи, как улыбка захватывает на лице всё новые территории, и кажется, что улыбаются уже даже уши…
И вдруг, в общем и стройном щебете, раздаётся звук соседского перфоратора…
Итак. Продолжаем изучать того, несчастного соловья, который пытается петь что-то своё, новое.
Держим в голове, что это именно тот соловей, которого постоянно мучают мысли:
«А зачем я это делаю?»
«А то ли я пишу?»
«А почему меня не читают?»
«А, может, закрыть страницу на фиг?!!!!!!!!!!!!!!!..»
И всё потому, что соловей этот пытается идти в разрез с собственной биологией. Не хочет петь только для привлечения самок (самцов) и заявления своих прав на кусок реальности.
Он, понимаешь ли, понял что-то своё в этом мире.
Биология и что-то маленькое, едва народившееся, человечье, – вступают в противоречия.
Ах, как бы любили меня в издательствах, если бы я приносил туда что-то в духе тех людей, которые сидят в этих издательствах…
Чтобы я писал так, как они примерно видят свою часть территории жанрового романа.
Ах, как бы и мне хотелось прислать Прашкевичу примерно такой же роман, который мог бы написать сам Прашкевич, только немного хуже или слегка на другом материале… А Минакову – роман, который мог бы написать сам Минаков, но… сами понимаете уже, да? Ах, как бы меня встретили, как бы меня печатали…
Да, я мог бы и сейчас писать боярку, или создавать «крепкое фэнези», или что-нибудь ещё…
Мог бы. В теории
Но – по факту – не могу.
Почему?
А вы умеете варить макароны?
Вижу, что улыбаетесь: да кто ж их варить не умеет?
Особенно чисто, светло и снисходительно улыбаются сейчас писательницы.
Кажется, что от них прямо-таки пахнет при этом горячей плитой, иронией и варёными макаронами.
Мол, ну, да, да… видали мы, как ваш брат, писатель, чего-то там умеет….
Сначала он лезет в интернет за рецептом, потом ищет в том же интернете сайт с секундомером, чтобы не переварить макароны. Они же должны получиться al dente? Ну вы понимаете? Чтобы чуть-чуть твёрденькие внутри. (Такая дрянь, между нами, но всем нравится).
Потом он забывает посолить воду, и прыгает над кастрюлей, держа в руках солонку и лавируя между брызгами…
Потом он бухает макароны, с облегчением садится за ноутбук, ведь времени сразу становится куча, можно подредактировать ту сцену, где… И забывает перемешать. А через пять минут начинает с ожесточением отдирать это своё «al dente» от дна ложкой.
Потом он вываливает всё, что получилось, в дуршлаг и ставит стекать над раковиной. Потом роняет всё это в раковину. Снова ставит, уже над чашкой.
Потом вываливает в другую чашку. В кастрюлю – просто не догадывается.
Полчаса суеты, гора грязной посуды и…. суперблюдо! (Якобы по рецепту).
В минусе дуршлаг, кастрюля две ложки, четыре вилки и две большие чашки.
«Да если бы я так готовила, понадобилось бы две посудомоечных машины, – думает писательница. – Нам что нужно, чтобы сварить макароны? Кастрюля да ложка».
Ну, да, согласен: у писательниц всё это выглядит немножко иначе.
Я всегда с восхищением слежу, как они сливают воду из кастрюли с макаронами, слегка сдвинув крышку и ловко прижав ее полотенцем.
И вот через эту щёлочку, из 3-литровой кастрюли с кипящими макаронами запросто сливается вода. Легко и небрежно, безо всякой рисовки.
Но разница наша – не в моём отсутствии практики. (Да, я – счастливчик, меня дома регулярно кормят, а один я ем только мясо. Я его даже не всегда жарю. Иногда достаю из морозилки, стругаю любимым ножом и ем. И даже не солю).
Но разница, опять же, не в этом.
Разница – в автоматизме. Писательница (так же, как и макаронно-продвинутый писатель) варит макароны «на автомате».
Закипела вода: посолила – засыпала – помешала – ещё помешала – слила воду – положила масло. Извольте жрать, пожалуйста.
Она – не думает. В ней даже секундомер срабатывает автоматически! Она эти макароны варит практически с закрытыми глазами.
Иное дело я. Я начинаю думать. Потому что удобного штампа у меня в голове под это дело – просто нет.
А вот что бы посмотреть, трудная ли эта задача: сварить макароны, если штампа/алгоритма нет, можно заставить ребёнка лет семи первый раз в жизни варить макароны. Попробуйте, это весело.
Но вот тут уже становится понятно, что дело это непростое. Ну или попробуйте мужика заставить, которого всегда кормили жена и мама. Тоже весело.
Будет смешно. И будет малопродуктивно, верно?
А где тут новое?
А вот когда вы будете проделывать все эти садистские вещи над своими знакомыми или домочадцами, к вам может внезапно прийти мысль – а надо ли промывать макароны холодной водой? Ведь когда-то в детстве мама… Д-аааа?
И возникает вопрос: а зачем?
И это уже пошла мыслительная деятельность.
И мы с вами сейчас перешли Рубикон – отделили действия на автомате от мышления.
И даже посмотрели, как мышление возникает вдруг на совершенно пустом месте.
Не понятно пока, куда я клоню, да? Я постараюсь вырулить.
Вы поняли, как вы сумели отделить мышление от скольжения по штампованной плоскости привычных действий? Сумеете объяснить?
Что произошло? Мысли о макаронах, эксперименты с макаронами. И вдруг…
Мы стимулировали память, поднимали ассоциативные связи в своём мозгу, все эти макаронно-специализированные аксоны… И что-то вдруг родилось в вашем мозге, случилось.
«А зачем промывают макароны? – подумали вы. – Чтобы не слиплись? Так можно же положить масла…»
И вот тут мысль вдруг идёт дальше. Вы вспоминаете, что раньше макароны были сплошь из мягких сортов пшеницы, они склеивались при варке от обилия крахмала. От него-то, от крахмала, их и пытались отмыть!!!
Но и это ещё не всё. Оказывается, если подумать ещё немного… Макароны-то, если их резко не остудить в холодной воде – они же продолжают сами себя варить!..
Вот прямо, как мы с вами, да? Прочитав что-то обидное или цепляющее, мы начинаем варить себя сами в этом эмоциональном бульоне.Уже даже не важно, что нас зацепило – а макароны в башке всё варятся и варятся.А ведь казалось бы: аффтар! Слей воду! Но нужного штампа-регламента-привычки для такого поведения с собственными мыслями-макаронами у нас нет.
Вот теперь я ещё раз спрошу вас: умеете ли вы варить макароны?
Я вот учусь, учусь…)
И вот перед нами уже тот писатель, кто один раз познал удовольствие открытия крошечной истины… Он открыл её только для себя, дело-то известное (с макаронами), и всё равно он чувствует себя пьяным и добрым.
А потом это пройдёт, и он ощутит себя ещё большим идиотом, чем раньше.
Потому что всё. Он вступил на грабли познания.
Теперь ему скучна привычная соловьиная песня.
Ведь если ты вдруг вырос на 2 сантиметра, их назад в тело не упихаешь. И не отрежешь, вровень с ушами.
Ты познал магию творчества, Остап. Остапа теперь несёт…
Куда?
А кто знает наверняка?
Кому-то повезёт, и его новое станет модным.
Кто-то умрет, не имея возможности купить себе ботинки. Угадайте, кто?
И в чём тут, спросите, экология?
А в том, что если вы изучили весь этот бред про соловьёв и макароны, плющить от того, что вы уже не соловей, вас тоже конечно будет… Но вы хотя бы поймёте почему. И, возможно, постараетесь хотя бы иногда чуть-чуть больше беречь себя, любимого.
Зачем?
А вдруг завтра за макаронами обнаружится что-то действительно очешуенное, доброе, вечное?
А вдруг вы Пушкин?
Кто не варил макароны, тот и не пьёт шампанского.
Но больно местами, да. Видимо надо учиться пользоваться прихваткой…
Что дальше?
А дальше поговорим о том, как выживать в мире соловьёв-певцов соловью-мыслителю и почему в тексте должно быть не больше 2% новых слов.
___________________
Кстати!
Пришла Марина и просветила меня по поводу полезности макарон. Почитайте, кому интересно)
https://doctor-kovalkov.livejournal.com/19902.html