Дорога. Белая, раскалённая пыль. Удушливый аромат. Это цветущий клевер. Геро замедлил шаг.
Да нет же! Аромат вовсе не удушлив. И клевер давно отцвёл. И пыль не раскалённая, не слепит белизной.
Они уже свернули с дороги на тропинку. Мария, непоследовательная, как все дети, уже забыла о своём намерении проделать обратный путь на руках отца. Она убежала вперёд.
Геро видел, как мелькает её нарядное платьице.
Почему ему вдруг вспомнился этот сон? Это было давно. И не сон это был, а кошмар. Ночное видение, которые он не раз переживал в бреду.
Ему снилось, что Мария бежит ему на встречу по раскалённой, белой дороге. Он тоже пытается идти, но едва переставляет ноги. Так бывает во сне. Воздух становится вязким, и ноги проваливаются, застревают, будто за них цепляются протянутые из-под земли живые корни. Но ему всё же удалось взять Марию на руки. Подхватил, хотел обнять, но она…
Она исчезла, рассыпалась. Он тогда застонал во сне, хотя пытался кричать. Но крик во сне тоже вязнет и оплывает. Крик застрял, как шерстяной ком.
Его разбудила Жанет.
Больше он таких снов не видел. И тот забыл. Сморгнул, как тень прошлого.
А тут вдруг вспомнил, уловил странное сходство. И Мария, споткнувшись о корень, замедлила шаг, остановилась и вновь потребовала:
— Папа, на лучки!
Он не стал возражать. Подхватил её даже излишне поспешно. Мгновение чего-то ждал. Слушал, как тревожно бьется сердце маленькой запыхавшейся девочки. Даже она уловила его тревогу, удивленно на него взглянула.
И добавила с пугающей проницательностью:
— Папа, я не потелялась!
Подошел Максимилиан. Он слегка отстал, когда Геро поторопился за дочерью. Мальчик тоже почувствовал тревогу, которая обрушилась на его наставника.
Дитя беспощадных улиц, он тут же насторожился, как лесной зверёк, бросил взгляд на шелестящие кусты, на тропинку, убегавшую в поля, на трепещущую осину, «иудино дерево».
Но всё было тихо. Ветер касался деревьев, играл листьями. Щебетали птицы. «Я могу помочь?» — спрашивал взгляд мальчика.
Геро не отвечал. У него не было ответа. Он всего лишь вспомнил свой сон.
Злостно озорничающий ветер. Пустые ладони. И на ветру — хлопья чёрного пепла.
Конец третьей книги
0
0