Алые языки костра тянулись к хмурому небу, и промозглый вечер становился теплее. В дрожащем свете огня грелись два путника — человек и овчарка.
Пёс пристально смотрел на пламя, не в силах оторвать заворожённого взгляда от дикого танца огня. Треугольные уши внимательно вслушивались в весёлое потрескивание поленьев и то и дело радостно подёргивались от каждого нового хруста.
Рядом с собакой на небольшом опрокинутом пне примостился человек. Он держал в руке длинную палку, один конец которой покрылся чёрной золой, и на радость своему спутнику шевелил раскрасневшиеся угли. В воздух взлетали яркие искры, и костёр разгорался с новой силой. Человеку было тепло и спокойно вблизи огня. Рядом с псом.
— Как же ты его всё-таки упустил? — спрашивал он, бросая в сторону друга любопытствующий взгляд.
— Ты всё про того лиса? — раздался распевный голос овчарки.
— Про того самого. Нам бы не помешала его шкурка.
— У меня и своя есть, да и ты не мёрзнешь.
— Могли бы её в деревне выгодно обменять, — вздохнул человек и продолжил ворошить жаркие угли. — Мне просто показалось, что ты его уже загнал. Он был в ловушке.
— Загнать-то загнал…
— Так что же не убил?
— Не захотел! — пёс приоткрыл зубастую пасть и обернулся к человеку; тот лишь удивлённо вскинул густые брови. — Понимаешь, Роланд, когда я уже собирался на него броситься, он так посмотрел на меня, будто говорил, мол, ты победил и волен делать всё, что пожелаешь, но я прошу у тебя пощады.
— Прям так и сказал? — засмеялся человек.
— Лисы не умеют говорить, но это не значит, что они не умеют и думать.
— Нисколько, — согласился Роланд и прекратил смеяться, но на его лице, покрытом светлой бородой, продолжала сиять широкая улыбка. — Однако с трудом верится, что он бы сделал то же самое, окажись на твоём месте.
— В том-то и дело, что он не на моём месте. Возможно, именно потому, что сделал бы так, как ты сказал. Природа давно всех расставила по своим местам. Или ты считаешь иначе?
— Я всего лишь считаю, что люди были бы очень рады его шкурке, — усмехнулся человек и бросил взгляд в сторону притихшего, сумрачного леса. Только стрекотание цикад да треск поленьев нарушали его покой.
— Какой тихий вечер, — поёжился человек.
— Вот не скажи. Только что взвизгнул заяц.
— Небось, твой лис?
— Он просто голоден… — пёс громко глотнул и уставился на человека. — Пора бы и нам подкрепиться…
Роланд прошагал к краю поляны, где в раскрытом мешке лежали несколько ощипанных утиных тушек, схватил одну из них за длинную шею и обернулся к псу.
— Хорошо, что уток ещё не начал жалеть.
— Ты только зажарь получше, — в предвкушении скорого ужина пёс радостно облизался.
Человек ответил добрым смехом, вернулся к костру, насадил утку на острую обугленную палку, положил на две рогатины и принялся вертеть её над жарким пламенем.
Длинный язык пса, которого человек называл Айзеком, вновь мелькнул на дымчатой морде. Влажный нос блестел.
В воздухе уже разносился аромат жареного мяса, стекавший жир громко шипел на углях, а утка покрывалась золотистой корочкой, когда вдалеке раздался собачий лай.
Айзек вскочил. Мощное тело овчарки напряглось, шерсть встала «дыбом». Пёс оскалился и уставился в сторону леса. Человек с тревогой проследил за его взглядом. Но не прошло и секунды, как из тёмной чащи показался мальчонка годков десяти. Взъерошенные волосы, раскрасневшееся лицо, тяжёлое дыхание, испуганный взгляд. При виде двух путешественников его глаза округлились, а изо рта вылетел сдавленный крик. Мальчик замер и растерянно завертел головой. Он отчаянно искал пути отступления, но всё было тщетно: на поляне уже появились его преследователи. Не менее двадцати собак породы грейхаунд в красных камзолах бросали короткие любопытствующие взгляды на человека и овчарку, но проходили мимо.
— Ну и достанется же тебе, недоносок. И мамке твоей за то, что за выводком своим уследить не может, — проворчал чёрный пёс с белым пятном у носа. Он приближался к хнычущему мальчику, устрашающе рычал и облизывался.
— Я б-б-больше т-т-так не б-б-буду, — расплакался вконец малыш.
— Конечно, не будешь. Больше носа своего из деревни не высунешь. Уж я-то за этим прослежу…
— Извините, достопочтенные псы! — раздалось за спинами собак. Эти слова заставили их удивлённо обернуться. Удивление тут же переросло в раздражение, когда они увидели, что к ним обращается человек.
— Я всего лишь хотел поинтересоваться, что же такого ужасного натворил этот паренёк, что дюжина сильных и ловких псов пустилась за ним в погоню, — продолжил Роланд.
— Не твоё дело, человек! Если ты с овчарками пришёл, то с ними мы и будем вести разговор, — резко ответил чёрный пёс и бросил оценивающий взгляд на Айзека, который стоял впереди своего друга. — Забыл представиться. Ричард, полковник Королевской охотничьей армии, — обратился он к овчарке: в голосе появились уважительные нотки.
— Меня зовут Айзек, а моего друга…
— Вы, должно быть, с визитом от преподобного Лютера пожаловали? — перебил его полковник. — И где же остальной отряд?
— Нас двое.
— Как же так? Неужели вы проделали такой длинный путь в одиночку?
— Ну, я же говорю, что нас двое. И друга моего зовут Роланд. А пришли мы вовсе не из земель овчарок.
— Так откуда же?
— Последний раз мы были в землях колли.
— Кайзер Вильгельм прислал вас?
— Нет же, — устало вздохнул Айзек. — Мы с моим другом просто путешествуем.
— С другом? — полковник Ричард только теперь расслышал это слово, обращённое собакой к человеку. Он повертел маленькой острой мордой, словно пытался стряхнуть с себя неприятное наваждение.
— Именно. И теперь мой друг хочет знать, за что этот юноша удостоился столь грубых речей?
— А вот это вашему другу знать не обязательно. Пусть скажет вам спасибо, что не трогаем его. Будь он один… Ох, и несдобровать ему.
— Но это всего лишь мальчик. Вряд ли он мог сделать что-то ужасное… — вновь вмешался в разговор Роланд, чем вызвал настоящий гнев у королевских охотников. Полковник яростно зарычал, за его спиной раздался лай.
— Не надо, Роланд. Я сам разберусь, — прошептал Айзек и вновь обратился к главному грейхаунду: — Так за что же вы заставили плакать этого юношу?
— Он слишком далеко ушёл от деревни.
— И это всё?
— А разве этого недостаточно? Этот мальчишка самым наглым образом нарушил один из важнейших Законов. Не может человек уходить в лес без присмотра собак. Никогда и ни за что!
— Помню, помню, — равнодушно ответил Айзек. — Но этот мальчик вовсе и не без присмотра собак.
— Что?
— Он со мной!
От неожиданности у полковника отвисла нижняя челюсть. Он бросил злобный взгляд на овчарку. И теперь нервно облизывался, не в состоянии подобрать слова.
— Но этот мальчишка из нашей деревни, — наконец, выговорил он.
— Разве Закон делает человека вашей собственностью? Человек сам решает, где и с кем ему быть. Закон лишь запрещает отказываться от собачьего присмотра.
— Это возмутительно! Вы мешаете нашей службе. Ставите короля Эдварда Второго в весьма щекотливое положение. Своим вмешательством вы попросту оскорбили его честь.
— Ну, полно, полно… Мне кажется, что вы драматизируете ситуацию.
— Драматизирую? Ну, хорошо! Посмотрим, как вы заговорите, когда я доложу его величеству о вашем поступке. Вы позорите весь собачий род! — он решительно развернулся и скомандовал: — Возвращаемся!
Собаки оглядывались и скалились, пока не скрылись в лесу.
— Спасибо, Айзек! — громко выдохнул Роланд. Он потрепал друга за ухом и направился к мальчику.
— Чего же ты от собак удирал?
— Я п-п-просто гулял. Не заметил, как отошёл от деревни. Хотел вернуться, чтобы собаки не заметили. И заблудился. А п-п-потом испугался, — продолжал всхлипывать мальчик.
— Ну, ну. Не хнычь.
— Мне нужно домой. Мама будет волноваться.
— Ну, как, Айзек? Проводим парнишку?
— Почему не проводить? Тем более скоро стемнеет, — Айзек с тоской посмотрел на подгоравшую утку.
— Ладно тебе. В деревне поужинаем. Надеюсь, люди окажутся дружелюбнее собак…
0
0