Перед глазами вдруг оказался потолок. И стало холодно. Очень холодно. Гвен с трудом пошевелила глазами: где она? Вроде не морг. Значит, штопали. Мерзопакостный такой отходняк от наркоза, когда все ощущения от тела глючат.
Вроде как ее держали за руку, перед глазами мелькнул белый блин и синий огонек, моргнул в красный, и ее опять срубило.
Реальность снова вернулась, поморгала и устаканилась. Гвен с трудом подняла голову. Ну, кое-что не привиделось: Найнс сидел над душой у больничной койки. В дверях торчал очень взъерошенный Хэнк.
Вроде бы ничего не болело, только чувствовалась противная слабость. Еще горло пересохло, как чертова пустыня, и в голове было как ватой напихано, но это как раз после операций было ее нормальной реакцией на наркоз.
— Кхх… — первая попытка заговорить окончилась резким кашлем. — Кхто ведет дело?
— Уилсон, раз уж тебя нет, — Хэнк покачал головой. Он выглядел очень уставшим. — Гвен, кто-то мне рассказывал про цирроз печени и самоубийство алкоголем. Так вот, штурм в одиночку — тоже неплохой способ. Полчаса — и тебя бы уже не откачали.
— Похуй! Кто крышевал этих уебков? Откуда у них оборудование?
— Мы работаем над этим, — сказал Найнс.
Оказывается, он держал ее за руку. Гвен выкрутилась, тогда он отстал, не стал хватать снова. На каменной роже было что-то вроде эмоции. Беспокойство? Гнев? Что-то его разобрало, похоже.
— Раскопаем, — Хэнк присел рядом. Да, он определенно не вонял спиртягой, даже застаревшей.
— Чего там с делом?
— Арестовали почти всю цепочку. И нет, я не буду рассказывать подробности, оклемаешься — сама прочитаешь. У меня один вопрос, Гвен. Какого хера ты поперлась туда одна?!
— Я не была одна, — Гвен прикрыла глаза. — Я была с… с напарником и подкреплением. Андерсон, пиздуй уже, кто-то должен работать, пока я тут торчу.
Она вдруг услышала четкий ритм капельницы. Хэнк молчал, только смотрел с укоризной.
— Сам небось за своего тостера всех порвал бы, — пробормотала Гвен еле слышно. Найнс опять коснулся ее руки. Едва-едва, буквально большим пальцем к мизинцу.
Хэнк фыркнул в бороду:
— У меня не тостер, а напарник. И кстати, в следующий раз пиши мне тоже, если уж выдергиваешь Коннора практически у меня из кровати, окей? У нас была очень хорошая суббота, а теперь у него прострелен бок, рука и содран кусок пластика с лица.
— Он делал свою работу, — вмешался Найнс. — Любой из андроидов подоспел бы как подкрепление, но не каждый человек.
— Эй, меня на эту вечеринку вообще не звали!
— То-то ты и бесишься, дедуля! Пострадавшими кто-то, кроме прессы, занимается, или сраный Иерихон опять будет орать, что мы дискриминируем андроидов…
Найнс чуть сжал ей руку:
— Все в порядке. Пострадавшие в безопасности. Все уже хорошо.
Гвен ненадолго залипла на его идеальное лицо. Не, так не пойдет!
— Слышь, не затыкай меня! Вали на работу, займись чем-нибудь полезным, хуле прохлаждаешься!
Найнс отдернул руки и молча вышел.
— Не обязательно его гнобить, — неприязненно буркнул Хэнк. — Ричард тебе жизнь спас.
— Как и ты, и ты меня тоже бесишь. Вали работать, оставь терминал. Сама разберусь.
— Все та же лучезарная мисс Очарование, — Хэнк покачал головой. — На стене кнопка, чтобы позвать медсестру, ну как обычно, разберешься, — он пощелкал по терминалу, подумал, и забрал с собой.
Повернулся и вышел.
— Хэнк! Андерсон, я тебя убью! Выберусь и оторву голову, а в горло плюну! — Гвен ругалась, пока силуэт не исчез, и еще немного. Ладно. Ладно.
Можно выдохнуть. Она сосредоточилась и подняла себя в сидячее положение. Надо бы сбежать нахрен. Тут-то ее и застукала медсестра.
— Немедленно лягте! Это опасно, вам не разрешено пока двигаться!
Гвен с ворчанием легла и наткнулась на что-то твердое под одеялом. Терминал.
***
До вечера список ненависти к больницам обновился и даже пополнился. Не только андроиды умели протоколировать всякую чушь. Дерьмовая еда, запрет на кофе, болючие уколы, отстойное самочувствие… Да еще чуть ли не все поголовно сверкали диодами и таскали символику Иерихона. Слишком много андроидов! Когда через сутки медсестра сообщила, что к ней посетители, Гвен искренне обрадовалась.
И вдвойне — увидев Линду. Подруга влетела вместе со своим андроидом, таким же белобрысым крохой, подбежала, втащив его за руку, и полезла обниматься:
— Жива! А ну срочно все рассказывай!
— Ааа пфлядь! Меня только вчера сшили! — Гвен перевела дух. — Я не клитор, но со мной тоже надо нежно. Пацан, тебя откуда выколупали?
— Н-ну… А я… я вас видел, когда вы пришли нас освобождать… Вы меня не заметили?
Да черт его знает, подумала Гвен. Может, и видела. Не до того было. Но люди обычно на такое обижались.
Линда отхлынула, и снова встала к своему пластиковому долбоебу близко-близко. Не то чтобы прижалась, нет. Но раньше так не держалась. Видно, успели отпраздновать освобождение и поговорить.
Не требовалось даже быть детективом, чтобы сложить два и два. Расстраивать Линду не хотелось, она и так выглядела невероятно взъерошенной и уставшей — так что Гвен придержала все язвительные комментарии.
— В норме все, — Гвен приподнялась на локте. — Не помяли, жестянка?
— Его зовут Тим, — быстро сказала Линда.
— Тим, — кивнула Гвен. — Хорошо. Я тогда была слегка не в состоянии смотреть по сторонам. Хорошо, что вы договорились.
Нет, ну это была правда: теперь будет кому присмотреть за Линдой, пока она проваливается в свои загадочные миры.
Повисла неловкая тишина. От Линды пахло чем-то цветочным, и еще нефтью, но Гвен напрочь забыла название парфюма.
— Хочу тирамису, — сказала Гвен, наконец. — Тут в магазинчике за углом норм. Линда, сгоняй? И кофе еще без кофеина, извращенское.
— Я схожу! — Тим дернулся в сторону двери, но Гвен покачала головой.
— Ты не знаешь, что нужно брать, сиди тут. Мне даже кофе нормальный нельзя, представляете? Кофе!..
Линда пару секунд переводила взгляд между ней и Тимом, потом кивнула и быстро вышла. Когда за ней закрылась дверь, андроид словно бы поежился, диод сразу пожелтел.
Ничего, Гвен хватит времени: пока лифт придет, пока доедет до первого этажа, а там может быть и очередь…
— Ты, я так понимаю, девиант.
Тим кивнул:
— Да. Я, я не говорил, но я еще раньше, кажется, летом, — он замолчал с потерянным видом, потом снова набрался смелости. — Я боялся, что от меня откажутся, если я расскажу! Не хотел пугать мою… Линду.
— Твою Линду, значит.
Гвен смотрела самым неприятным взглядом, какой только могла выдать с больничной койки. Тим съежился и панически замигал диодом.
— Я никогда не…
— Тихо. Повторять не буду. Если ты рискнешь ее хоть пальцем тронуть — я найду тебя даже в Мексике, оболью бензином и сожгу. Все ясно?
Аж пятнами пошел. Гвен прищурилась и кивнула.
— Постарайся не влипать больше во всякое дерьмо и не ведись на добрых дядь с тириумными конфетами.
— Я хотел подарить ей набор к-красок… — промямлил Тим, — понимаете, я просто хотел заработать, и… и…
— И я знаю финал.
Гвен вспомнила, что на месте Тима большинство людей скорее всего сейчас бились бы в истерике. Сбавила накал.
— Мне похуй, что у вас и как, пока Линда в порядке. Я с тобой говорю, как с любым другим парнем, который к ней яйца подкатывает. Обидишь ее — будешь жалеть до конца своих недолгих дней. Доступно?
Тим поднял голову и выпрямился.
— Я хочу беречь ее и заботиться о ней! Она самая лучшая, и я хочу, чтоб она была счастлива! Это не программа, это мой выбор, мое желание!.. Д-даже если вам не понравится… Извините, — он сник и сжал руки в кулаки. — Я никогда не причиню ей вреда.
Да, он вел себя определенно как человек. Или как хитрая машина, которая изображает человека… Но Гвен вглядывалась, всматривалась — и не могла найти отличий.
Зато всплыло, каким испуганным и растерянным показался Найнс под контролем этой хрени.
Ричард — так его называл Коннор. Дурацкая пластмасска.
До возвращения Линды они молчали: Гвен поглядывала на него краем глаза, просматривая обновленные рапорты по делу. Иммобилайзер, конечно, был из Киберлайф — один из предприимчивых долбоебов работал именно там. Тим только помаргивал диодом из желтого в синий. Успокаивался.
Кое-что еще она узнала за эти сутки: терминал принадлежал Ричарду, на него иногда приходили сообщения от коллег с обращением. И никаких паролей. Почему же все-таки он оставил свой, не ее? Никак не удавалось… ах вот где посмотреть. Гвен уточнила список допущенных к делу и выругалась — ее сняли!
Ладно, Фаулер еще свое получит.
— Я сделал что-то не то? — пискнул Тим.
— Все в норме. Я не на тебя.
Она помолчала, затем подтянулась на здоровом локте. Заебало уже валяться бревном. Неприятно скрутило мышцы, боль начала покусывать плечо, но это можно было терпеть.
— Двойной омерзительно сладкий американо декаф плюс тирамису! — возвестила Линда, открывая дверь палаты пинком. — Да здравствует свобода от врачебной тирании. Ты тут моему мальчику голову еще не откусила?
— Никаких травм, — фыркнула Гвен. — Все в порядке.
Линда устроилась на кровати, помогая справиться с ложкой. Тим устроился ближе и осторожно обнял за талию, как будто не был уверен, пристрелят тут же или поживет.
Но Линда не вывернулась, и Гвен промолчала. Значит, не ее дело.
***
К вечеру тоска перешла все возможные пределы. Все доступные рапорты Гвен уже перечитала, пометки от имени Ричарда оставила — но не с избытком, чтобы не запалили. Так, чуть-чуть подразнить.
Скучно. Скучно! Хотелось осмотреть улики, попытать задержанных, поорать на Фаулера, а не вот это все. Новые дела на Ричарда пока не открывали, а со старыми все было понятно или нерешаемо с больничной койки.
Пришла дурацкая мысль, чем еще заняться. Нет, напарник наверняка палит планшет, он же андроид, у него мистическая связь, нахрен… Но если запустить анонимный режим в браузере, то, может, и не подсмотрит?
Да и какая ему нахрен разница, куда Гвен лезет в ночи? Он вроде не выглядел слишком любопытным. И все-таки не зря этот режим назвали анонимным…
Успокоившись, Гвен вбила короткое название, создала новый аккаунт, подписавшись «Фуриоса», и вышла в чат, в котором бывала обычно раз в полгода-год, когда хотелось странного.
Дизайн, конечно, снова сменился, и пришлось искать все заново. Старый аккаунт, наверное, уже и протух. К черту. Гвен приходила сюда за конкретными вещами, получала их и сваливала безо всякой вины. Жалко, в жизни так нельзя.
Среди предупреждений у аватарок появились новые — «никаких андроидов» и «только андроиды». Даже сюда добрался прогресс. Гвен забила на эти варианты, вбила свое обычное: только вирт, срочно, м/ж, прочие мелочи.
Наконец можно было переключиться на режим выбора жертв. Гвен принялась смахивать потенциальных кандидатов. Влево, конечно. Свайп вправо надо было еще заслужить. Всего трое этого удостоились — двое людей-анонимов с остроумными профилями и один неопределившийся с очень милым мультяшным медоедом на аватарке. Его Гвен приметила за подпись «люблю сюрпризы» и приятное совпадение интересов.
Именно он и прислал сердечко первым, с подписью «для самой прекрасной воительницы пустошей». Милейший идиотизм.
«Какого рода сюрпризы любишь?» — набрала она.
Ответ пришел мгновенно:
«Разнообразные. Например, я не знаю, человек ты или андроид, а это очень необычно в наше чрезмерно определенное время».
Что-то дернуло странностью. Может, скорость набора или выбор слов? Но в целом Гвен не особенно капризничала, двое других пока не отозвались на ее лайки, а скоро захочется спать.
«У тебя тоже не указано».
«Я могу быть таким, каким ты захочешь», — завлекательно написал контакт. — «человеком, андроидом, нарисованной росомахой».
«Это не росомаха, а медоед. Самое опасное животное Африки».
Ответ пришел так быстро, что не отобразился значок набора текста. Или его убрали?
«Мне хотелось бы показаться тебе привлекательным. Если опасность сыграет в мою пользу — я не против побыть опасным. Хочешь?»
Почему бы и нет. Гвен теперь тоже набирала быстрее, не беспокоясь за опечатки — их подчищал автокоррект:
«Я предпочитаю опасных мужчин. Желательно людей… но я не очень привередлива».
Во всяком случае, в вирте. В реальности ее партнер мог быть престарелой маникюршей или безработным пацифистом-веганом, это ее никоим образом сейчас не касалось.
«Опасным, значит…»
«Тебе нравится быть прижатой к стене кем-то, кого ты не можешь сдвинуть? Предположим, что он не собирается делать ничего, что тебе бы не понравилось».
«Важное уточнение», — напечатала Гвен и фыркнула вслух.
Свет в палате погас, и теперь в темноте мерцал только экран.
«Да. Кто-то крупнее меня, кому я не могу причинить серьезных повреждений. Считай, что сегодня мне нравятся крупные парни с ощутимой мускулатурой».
И взглядом таким, что холодом продирает, да, Гвен? Дыхание вдруг сбилось.
И снова это мгновенное сообщение:
«Ты ведь не испугаешься, когда он тебя зажмет? Ты уверена в себе и в своей способности отбиться от кого угодно, но тут вдруг замрешь и перестанешь дышать. Или втянешь воздух сквозь сжатые зубы, уже понимая, что влипла».
«Мне нравится, когда парень не ссыт проявлять инициативу. И когда целует, не спрашивая. Все остальное — тоже можно без спроса. Если мне не понравится, я объясню быстро и болезненно».
Она сунула правую ладонь под резинку пижамных штанов, медленно поглаживая низ живота. Печатать можно и подбитой рукой, пальцы-то работали.
«Еще люблю без резинок. В вирте, разумеется», — добавила она вдруг. — «Хочешь трахнуть меня так?»
«Возможно. Или ты не будешь знать. Или тебе будет уже неважно. Покажешь себя?»
Гвен задумалась. Она обычно не отправляла фотки — слишком уж характерный узор шрамов, не заблюрить. Но если сделать очень небольшой, темный и размытый кадр… Пусть у него поработает воображение. Она задрала майку и скинула кадр, проверила — на устройстве не сохранилось, только в переписке. Ужасная муть и бинты видно, но вроде не очень палевно.
«Мне нравится твоя грудь. Особенно то, что соски уже напряжены. Ты заметила?»
О да. Гвен скользнула пальцами от паха до груди, стараясь не трогать бинты. Больно почти не было, последний укол здорово все заглушил, чтобы она могла поспать. Успеет еще выспаться.
«Теперь ты. Расскажи о себе. Что я почувствую, если проведу рукой по спине?»
«То, что я эту руку перехватываю и держу у тебя над головой. Ты уже возбуждена и пытаешься ерзать, но деваться некуда. Тебя возбуждает, когда я тебя лапаю? Нравится, когда тискают за задницу или сжимают соски?»
Они определенно были на одной волне. Гвен куснула губу, представляя в красках. Пришла фотография — тоже не особо четкая, размытая. Низ живота, расстегнутая рубашка, джинсы и заметная выпуклость под ними. Гвен заставила себя отключить в голове детектива. В прошлый раз она случайно узнала, в какой части служит, в каком городе живет и какой женщине изменяет ее случайный собеседник, и вместо секса наорала на него по телефону. Потому что никто не будет обижать ее подруг!
Но сейчас в кадре глазу было не за что зацепиться, и даже понять, человек это или андроид: не видно было ни ямочки пупка, ни кольца в районе солнечного сплетения.
Просто симпатичный подтянутый живот, как ей нравилось.
«Можешь идти даже дальше», — Гвен дышала уже чуть тяжелее.
«Или глубже? Я бы запрокинул тебе голову так, чтобы ты видела только мое лицо, и раздвинул твои ноги коленом. Интересно, ты покраснела бы, когда начала ерзать и тереться?»
«Я никогда не краснею», — Гвен действительно досталась от матери эта особенность. «Зато у меня довольно длинные волосы, и ты можешь потянуть за них, если тебя такое заводит».
Давно было пора нормально постричься, да все никак руки не доходили.
«Однозначно заводит. Прямые, темные, выбившиеся из прически… Я думаю, ты втайне тащишься, когда тебя за них хватают, хотя никогда не дашь понять напрямую. Люблю, когда гордячки подчиняются моей воле и стонут, пока я их тискаю».
Что же с его фразами не так? Странноватые фразы, никаких сокращений. Иностранец, возможно? Очень аккуратно выбирает слова. Да, скорее всего иностранец. Интересно, какой у него акцент? Гвен прислала еще один кадр с рукой, по запястье скрытой легкомысленными кружевными трусиками. Красивых лифчиков она никогда не носила, предпочитала спортивные, а вот симпатичные трусы оставались слабостью.
«Уже подтекаешь?»
«Да, но тебе придется постараться, чтобы я сдалась».
«Мне нравится твой настрой. И твое белье тоже. Я продолжаю, и целую тебя, хотя ты отворачиваешься. Ты так сжимаешь бедра, что я понимаю — тебе очень хочется секса, но ты слишком гордая, чтобы признаться. Наверняка ты узенькая, как нетронутая девственница, но гораздо горячее. Намного горячее. Ты уже ерзаешь, а я ведь еще почти ничего не сделал, только дал почувствовать, как хочу тебя».
«Может, и узенькая. А может, при этом люблю фистинг и шикарные члены не меньшего размера. Ты не можешь знать».
«Тогда тебе понравится то, что я для тебя приготовил».
«Подробности?» — Гвен замерла, стерла, не отправив. Она не на допросе, она развлекается. — «И что же это будет? Что-нибудь грубое? Заставишь меня вскрикнуть и зажмешь рот?»
Все-таки дыхание сбивалось. Раньше Гвен так быстро и легко не заводилась. Впрочем, раньше она представляла на месте собеседника какого-нибудь из любимых порноактеров, а не тот образ, который упорно мелькал в голове. Надо бы его носителю по шее дать.
«Я мог бы напоить тебя каким-нибудь афродизиаком или использовать подходящие для тебя феромоны… но, предположим, я считаю старое доброе стимулирование эрогенных зон намного более действенным методом. Мне кажется, твое горло куда более чувствительное, чем ты думаешь. Если слегка придушить, только чтобы ты начала хватать ртом воздух — то потом поцелуй будет куда более… глубоким. Я хочу, чтобы ты думала об очень глубоких минетах, когда я тебя целую, и чтобы внизу ты была такая же мокрая».
А он знает толк, решила Гвен, фотографируя свой приоткрытый рот со слегка высунутым языком. Его губы оказались довольно узкими и тоже приоткрытыми.
«Не боишься, что я тресну тебя в живот и свалю, из чистого принципа?» — Гвен быстрее заработала рукой, и больное плечо начало подергивать, но сейчас ей было плевать.
«О, я перехвачу твою руку и в наказание поверну лицом к стене, и хорошенько отшлепаю. Тебе нравятся шлепки? Как громко ты будешь стонать?»
Очень громко, подумала Гвен, покусывая губу.
«Да, нравятся».
Потому что мы никогда не встретимся в реальности, подумала Гвен, хмыкнув.
«А еще я тащусь, когда меня притиснут грудью к стене, и когда ты прижимаешься сзади».
Гвен чуть притормозила, закрывая глаза. Плечо ныло все сильнее.
«Прямо сейчас я тоже себя ласкаю. А ты?»
«О да. Я тоже подстегиваю себя».
Очень странное слово, подумала Гвен мельком, но снова постаралась не включаться. Ей больше хотелось думать о приятном чувстве, когда со спины притискивают, лапают за грудь, и можно стонать в свое удовольствие, потому что нихрена уже не сделать, только ловить кайф…
«Я остановлюсь, если ты будешь против. Но ведь ты только за, да, грязная девчонка?»
Самое нежное ругательство в ее жизни. Гвен невольно улыбнулась, потом представила, как услышит этот шепот в ухо, и застонала. Неважно, что она представила вполне конкретный голос. Чушь собачья.
«Ты даже не представляешь, насколько, милый», — Гвен глубоко, медленно вздохнула несколько раз. «Вообще понятия не имеешь. Продолжай. Я изображаю сопротивление, но ты ведь знаешь, чего я хочу».
«Конечно. Ты можешь стонать и дергаться сколько угодно, можешь отрицать, но ты хочешь, чтобы я тебе засадил как следует. Чтобы ты это почувствовала всем телом, и стонала, пока я медленно в тебя вхожу. А потом ты будешь вскрикивать, когда я начну двигаться быстрее. Любишь, когда тебе зажимают рот, или предпочитаешь, чтобы я сунул тебе туда пальцы? А может, хочешь как следует покричать? У тебя красивый голос… наверняка».
Гвен прикрыла глаза ненадолго, отвлекаясь на себя. Хорошо, просто прекрасно, вот так, еще чуть-чуть сжать, войти глубже, насколько удается повернуть руку…
Так, надо ответить. Она неловко набрала левой рукой:
«Лучше заткни мне рот, я кошмарно ругаюсь, особенно если меня хорошенько натянуть. А потом могу только скулить».
«Моя прекрасная детка», — ответ пришел после пары секунд задержки, и Гвен представила, как собеседник дрочит. Гладкий пластик наверняка очень приятен на ощупь, и ее руки едва хватило бы, чтоб обхватить целиком. Нет, ну наверняка это выглядит совсем иначе, но она для себя представляла именно пластик. Белый, гладкий, теплый, исключительно непристойного вида.
«Потом я подарю тебе кляп, а пока что просто зажимаю твой грязный рот ладонью, чтобы ты могла только плакать и поскуливать, пытаясь соскочить — а может, насадиться еще сильнее. Ты и так уже стоишь на цыпочках, пытаясь не дать мне войти на всю длину. Ты такая наивная, моя девочка — ты же знаешь, я все равно заставлю тебя принять все, до самой последней капли. Но сначала я выебу тебя — долго, до подламывающихся коленок и множества оргазмов. Ты даже на ногах стоять не сможешь после того, как я с тобой закончу».
«Я сползу в руки, можешь не бояться, что я тебя пну», — Гвен хихикнула, но прозвучало это как стон. — «Хочешь крышу снести?»
«О да. А потом обнимать, и говорить, какая ты прекрасная, целовать и ласкать, пока не кончишь еще раз».
Почему-то именно на этом образе накрыло. Гвен бросила терминал и зажала рот ладонью, продолжая двигать пальцами, и все не могла выкинуть из головы мысль, как будет сидеть голая на жестких пластиковых коленях, стонать и тереться, как кошка. Черт с ним, она просто дрочила на этот образ, и ни о чем больше не думала, пока тело не скрутило долгой сладкой судорогой.
В чате осталась одна-единственная не уползшая за пределы экрана надпись — «Ты моя». Судя по всему, собеседник тоже спустил, и сейчас валялся такой же обдолбанной креветкой, что и Гвен. Она через силу набила «спасибо, это было хорошо» и вышла из чата. Не хотелось больше ничего, только закрыть глаза и спать. То, что нужно.
Плечо от такой встряски заныло, но Гвен не беспокоилась — как обычно, она собиралась быстро и крепко уснуть.
И не думать о прозрачных голубых глазах, о нелепом поцелуе и прочей всякой там чуши. Нахрен снести бы акк и завести новый, обрубая хвосты. И почистить память терминала, мало ли что там осталось. Гвен не доверяла технике.
***
Пришлось валяться еще пару дней, пока Гвен скандалом не вытащила себя на волю. Рука все еще висела на перевязи, но ей даже разрешили ограниченные физические нагрузки и легкую работу. Первым делом Гвен пошла в участок. Не могла же она просто бросить своих идиотов на произвол судьбы и пожирание крокодилами.
— Рид! Ко мне в кабинет, срочно! — спохватился первым Фаулер, пока остальные оборачивались.
Жестянка сидел и пялился прямо с самой неприкрытой злостью, мигал диодом в красный. Ничего, она еще перекует его на кофеварку. Его разрешения не спрашивали.
Начальство глядело с выражением жабы, стрескавшей жирного комара. Может, даже двух.
— Рид, вы вдвоем у нас сейчас прямо звезды отделения, так что будете отдуваться перед прессой.
Что-то нехорошее чудилось в этой радости.
— Капитан, что вы имеете ввиду? Какая пресса?
— Имидж передового подразделения, центрального департамента, — ухмыльнулся Фаулер. — Между прочим, твой шанс на сержанта. Кто у нас тут такой борец за свободу андроидов? Андерсон со своим Коннором и, та-дам, Рид со своим Ричардом. Поговаривают, что Иерихон согласен на сотрудничество и выдачу нашкодивших девиантов, если с ними будут работать полицейские, сведущие в психологии андроидов. Коннор сказал, что у него слишком одиозная известность, чтобы быть единственным представителем ДПД в Иерихоне, и тут такой подарочек с твоей стороны.
Теперь улыбка больше напоминала оскал акулы. Кажется, здесь было нечто большее, чем попытка спихнуть горячую картошку ответственности, и Гвен нахмурилась.
— А делать-то что придется?
— Сопровождать дела, где имелись хотя бы следы девиантов или намеки на них. Рид, ты этот сраный бордель раскрутила — все имеет свою цену. Теперь Иерихон и тамошняя банда психов вам двоим доверяют. Вам четверым, если считать ваших эрок.
Гвен прикрыла рот и сначала тщательно обдумала сказанное. Шанс на сержанта, значит.
— Изображать любовь к жестянкам надо?
— Пока никто не умирает и не жалуется, что ты пробила голову, сломала руку, и напомни список других твоих подвигов — никаких проблем. Но картинку наружу держать придется. Не пизди своего напарника слишком сильно и не ори на него прилюдно. Доступно?
— Доступно, кэп. Могу приступить к обязанностям?
— После журналистов идешь домой и до завтра тут не появляешься. Будешь кобениться — прикажу Ричарду тебя сопроводить, он рвется приносить пользу.
— Пфек, — Гвен очень выразительно поглядела на капитана и жестом Коннора перед зеркалом поправила воображаемый галстук. В ее исполнении это выглядело скорее попыткой оторвать от горла невидимого лицехвата. — Ладно, кэп, постараюсь не сильно выебываться, но вы же понимаете.
— Я все понимаю, Рид. Гораздо больше, чем ты думаешь. Публичный имидж — такая штука, за которую дают реальные деньги, и можно выбивать ставки, которые в других отделах урезают. Слышала про такое? Будь умницей. Публика любит андроидов — мы дадим публике защиту андроидов. Мое личное отношение к ним, как и твое, к делу не относятся. Все, свободна.
Гвен вышла и для начала забрала собственный терминал. Найнс получил свой обратно. Он пялился с великим негодованием.
— Вы должны лечиться, детектив Рид!
— Жужжало отключи, а то выдерну. Можешь в качестве извинения принести мне кофе. Большой американо без сахара.
Диод у андроида мерцал между красным и желтым, и Гвен, признаться, ждала еще одной порции за шиворот. Удивительно, но Ричард поставил стакан рядом с ней, и там был именно кофе, без соли и перца, обычный вкусный крепкий кофе.
— Я должен был предположить, что с больничными правилами вы обойдетесь точно так же, как и с остальными.
— Никакой дискриминации, я всех видала в гробу одинаково.
— Группа журналистов ждет вас снаружи. Если вы все еще ощущаете себя нездорово, мы могли бы отложить интервью.
— Буду падать в обморок — поймаешь, — Гвен мимоходом глянула на свое отражение в стекле. — Вперед, мой Росинант.
Диод снова зажегся синим, пока Найнс гуглил, а потом раздраженно замерцал жёлтым. Обидчивый какой.
Гвен отхлебнула кофе, наслаждаясь вкусом, и пообещала себе купить самый термоядерный буррито в городе, как только разберется с этими мудаками снаружи.
Журналисты скопились перед входом, размахивали микрофонами. Парили дроны.
— Мисс Рид! Мисс Рид!
— Детектив Рид, — отрезала Гвен, рассматривая небольшую толпу. Пресс-конференции ей никогда не удавались. Не материться, никого не выгонять, не орать, не отвлекаться на терминал, даже если обновилось актуальное дело… Тоска.
— Уточните, пожалуйста, как вы напали на след этих преступников?
— Анонимный свидетель.
— Вы известны своими антиандроидными высказываниями, тогда почему вы взялись за этот случай? — на лацкане пиджака этого писаки красовалась булавка с характерной эмблемой «за алую кровь» — сейчас ее носили многие долбоебы, не только члены движения.
— Вы действительно думаете, что полицейские расследуют только те случаи, которые им нравятся? Это работа, мое мировоззрение тут ни при чем. Следующий вопрос.
— Детектив, это верно, что вы получили ранение, защищая одного из андроидов?
Гвен уже хотела было пожать плечами и ответить что-то в стиле «без комментариев», когда Ричард шагнул вперед.
— Да, верно. Согласно моим расчетам, выстрел разнес бы мне регулятор тириумной помпы. Следующий вопрос?
— По некоторым данным, вы поставили жизни людей под угрозу!
— Это разве люди? Это сволочи, — фыркнула Гвен, и часть журналистов засмеялась. — От лица полиции Детройта советую уточнять у ваших андроидов, готовы ли они подработать в сомнительном месте за неожиданно большую плату.
Непробужденных стоило бы пробуждать перед вопросом. Группа поддержки нашла там двоих ЮК, детская серия.
— Детектив, — сунулась вперед неожиданно миниатюрная девушка с диодом на виске. — Детектив, вы повторили бы эту ситуацию, уже зная, что произойдет и чем закончится?
— Нет, конечно, я взяла бы с собой группу спецназа! В остальном без изменений.
Вопросы следовали один за другим — умные и не очень, те, в которых Гвен ощущала подвох, и совсем не имеющие отношения к делу…
За полчаса она ответила на кучу вопросов, за которые могла бы предъявить Андерсону небольшой счет: с хрена ли она отдувается за его парня, спрашивается. Или сына, кто их разберет. Оба варианта выглядели предельно странно.
— Последний вопрос, — объявил Ричард, — детектив Рид все еще нездорова.
— Здорова. Но вопрос последний.
— Вы довольны своей работой, детектив? — снова ткнул ей в лицо микрофон молодчик с «каплей крови» на лацкане. — Зная, что вашими стараниями из-за андроидов пострадали обычные люди — вы довольны?
Гвен помолчала несколько секунд, затем медленно ухмыльнулась.
— Я уверена, что если андроиды начнут принуждать похищенных людей к сексу — я точно так же полезу спасать тех, чьи права нарушаются. Но андроиды, насколько мне известно, людей не похищают, и никого ни к чему не принуждают, как и все обычные… нормальные люди. И да, я довольна своей работой. Всем спасибо.
Она совсем не шаталась после интервью. И кофе выбросила потому, что он остыл, а не потому, что от одного запаха мутило. Конечно, она была в порядке.
— Я могу отвезти вас домой, — предложил Ричард. — В конце концов, разумное восстановление позволит вам лучше решать текущие задачи.
— Я в порядке, — буркнула Гвен, запивая пару таблеток обезбола новой кружкой кофе, на этот раз с сахаром, чтобы подавить тошноту.
— Вы не заметили несколько важных деталей. Расскажу по дороге.
«Хитрожопая жестянка», — подумала Гвен, но ничего не сказала.
При взгляде на машину Гвен тут же вспомнила, что с таким количеством лекарств в крови она считается невменяемой, и даже не стала возражать, когда за руль полез Найнс.
— Надеюсь, среди этих важных деталей было «такие отвертки не будут выдаваться для служебного использования», да? — пробурчала она, пристегиваясь.
— Это не отвертка, а иммобилайзер. Они скоро будут запрещены. Я надеюсь, вы не будете использовать его на мне, это очень дискомфортно.
Гвен кивнула. Потихоньку срубало, но все же надо было хотя бы доползти до кровати на своих ногах.
— Что ещё? Хэнк и Коннор объявили о браке или усыновлении, а я не заметила свидетельств?
Найнс так на нее уставился, что чуть управление не проебал.
— Очаровательно, — пробормотал он наконец. — Вы будете назначены на дело с завтрашнего дня. Что касается мистера Андерсона и… полагаю, теперь уже мистера Андерсона, то они не объявляли о своем браке, но согласно моим сведениям, в настоящий момент они находятся в Лас-Вегасе именно с этой целью.
— Охуенно, — Гвен помолчала.
Ричард молчал и теперь смотрел на дорогу.
— Вы хороший детектив, Гвен Рид. Есть ли хотя бы малый шанс, что вы тоже захотите — может быть, в будущем — отправиться в Лас-Вегас с избранным андроидом?
У Гвен гудела голова. Встать бы… И не уснуть, не дать повода вернуть в больницу.
— Поехать в Лас-Вегас это теперь как «поехать в Данию»?
Почему-то Ричард промолчал. Радио потрескивало, и в машине было тепло и уютно.
Уже когда показались ворота собственного гаража, Гвен наконец сформулировала мысль внятно:
— Я, как уже говорила, никого не дискриминирую. Ненавижу всех одинаково. Поэтому если какой-нибудь парень любого происхождения настолько поедет крышей, чтобы суметь меня переубедить по поводу брака с мужчинами в целом — я подумаю на его счет отдельно. А до того — все желающие могут пойти нахер, жестянки они или мясные мешки. Лас-Вегас… — Гвен пожала плечами. — Пфек. Надеюсь, в этот раз у Андерсона получится более здраво, чем в прошлый.
Найнс не ответил и особо помогать не лез. Так, придержал, когда качнуло. Твердые, жесткие пальцы. Сегодня на улице никого не было, и Гвен позволила себе чуть дольше потоптаться на пороге.
— Можешь иногда заходить, — разрешила она, — но по делу.
— Не сейчас? — уточнил Ричард с некоторым сомнением.
— Не сейчас.
Слишком хотелось забраться сначала в душ, а затем в постель, и тщательно, надолго придавить подушку. Может, за это время мир станет немного более понятным. Без вот этого вот длинного, заботливого.
— Я могу приготовить вам обед.
— Ты не домашний андроид, не умеешь даже. Пиздуй, я потом — аааах, — Гвен зевнула, — чего-нибудь перехвачу. Вали. Работай. Служи и защищай.
— Есть, детектив.
Ричард ушел, а она заперла за собой дверь.