4. Интерьер. Коридор РЭУ.
Золотов, Салман, паспортистка Лариса.
Золотов в сопровождении Салмана идёт по коридору. Останавливается у кабинета паспортистки. Вежливо стучит.
Голос Ларисы (по телефону):
— А ты?.. А он?.. А ты?.. А он?.. Слушай, это любовь, однозначно…
Золотов усмехается, стучит погромче.
Голос Ларисы:
— Я потом перезвоню, ладно… Да-да, войдите!
Завидев на пороге Золотова, Лариса приосанивается, ослепительно улыбается.
Лариса:
— Здравствуй…те, Слава!
Золотов:
— Здравствуйте, Лариса! Не выручите по дружбе?
Лариса:
— По дружбе? Конечно же! А в чем проблема?
Золотов:
— Да вот…
Делает шаг в сторону, пропуская вперед Салмана. Улыбка мгновенно сходит с лица Ларисы.
Золотов:
— Тут у нас одного товарища обокрали, так вы помогите заявление по форме написать. Я бы и сам, но у меня срочный вызов… За мной не заржавеет!
Лариса (со вздохом):
— Эх!.. (Салману) Ладно, проходите!
Золотов (слегка подталкивает Салмана в кабинет).
— Ну, я пошел…
Лариса:
— Иди уж! (Салману) Дверь закройте! Фамилия как?
Золотов идет к выходу. Из кабинета Ларисы слышны голоса:
Голос Салмана:
— Моё?
Голос Ларисы:
— Ну не моё же!
Голос Салмана:
— Хиштакисаритануршоев фамилия!
Голос Ларисы:
— О, Господи… А по буквам?
5. Интерьер. Лестница в доме Чуриловой
Золотов. Чурилова.
Золотов выходит из лифта, подходит к одной из дверей на площадке. Заглядывает в бумажку.
Золотов (читает):
— Чурилова Александра Сергеевна…
Голос Чуриловой (из-за двери):
— Ну я Александра Сергеевна, а ты кто будешь, добрый молодец?
Золотов (опешив от неожиданности):
— Я?.. Я, это…
Голос Чуриловой:
— Из ЖЭКа, что ли? Насчет стояка?
Золотов:
— Нет… Я вообще-то участковый ваш… По заявлению.
Щёлкает замок, дверь чуть приотворяется, но остается закрытой на цепочку. Сквозь щель видны крашеные черные кудряшки, стёклышко очков, крючковатый нос.
Чурилова:
— Участковый, говоришь? Удостоверение имеется?
Золотов (лезет в карман, бормочет)
— Черт, не в том кармане…
Дверь резко распахивается.
Чурилова:
— А вот про черта ты это зря — всуе-то. Не буди лиха…
Золотов поднимает голову — и видит перед собой натуральную бабу-ягу, только в пенсне и одетую вполне цивильно, и даже с претензиями на элегантность. Старуха окидывает его с головы до ног цепким внимательным взглядом.
Чурилова:
— Участковый… Что ж, и на том спасибо… Что скажешь, голубок?
Золотов:
— С заявлением приказано разобраться…
Чурилова:
— То есть, уломать полоумную пенсионерку забрать свою глупую цидульку и не беспокоить органы по пустякам?
Золотов:
— Не то чтобы уломать… Велено проявить деликатность…
Чурилова:
— Ага, деликатность, значит… Может, все-таки не забыли…
Золотов:
— Простите — что не забыли?
Чурилова:
— Что эта пенсионерка без малого сорок лет оттрубила в главке ведущим экспертом особого назначения, и многие генералы нынешние за честь почитали… Ладно, не топчись тут, проходи. Кофейку попьем, побеседуем.
6. Интерьер. Кухня Чуриловой.
Чистенькая, современная кухня, примечательная разве что обилием антикварной утвари — ступки, котелки, разнообразные сосуды. Золотов с интересом рассматривает кухню.
Чурилова:
— Присаживайтесь, молодой человек, я же пока кофейком займусь.
Чурилова засыпает в старинную кофемолку кофе из антикварной банки, крутит ручку.
Золотов:
— Александра Сергеевна, извините за любопытство, но человек вашего ранга — и в таком непрестижном райончике…
Чурилова:
— Интриги, молодой человек, козни завистников, неблагодарность родни… Во все времена и повсюду есть свои Геккерны и свои Дантесы…
Золотов (задумчиво):
— Геккерны, Дантесы… А эти-то тут при чем?
Чурилова:
— А вы что, молодой человек, не видите фамильного сходства?
Поворачивается в профиль, становится на фоне окна, снимает очки.
Золотов (чуть наигрывая):
— Быть не может! Вы — родственница самого Пушкина?!
Чурилова:
— Как минимум — духовная! До первого замужества я была — Лягушкина! Александра Сергеевна Лягушкина… Теперь вы понимаете, что все, так или иначе связанное с солнышком нашей поэзии, не может оставить меня равнодушной!
Золотов:
— Простите, не понял… Как ваше заявление о ночных явлениях демона связано с?..
Чурилова:
— Вот, извольте взглянуть…
Берёт с полки карандашный рисунок, кладет перед Золотовым.
На рисунке изображена чуть сутулая мужская фигура в цилиндре и длинном плаще-крылатке, идущая по крыше между трубой и слуховым окошком. Удивительное сходство с автопортретными набросками Пушкина.
Золотов:
— Действительно очень похоже…
Чурилова:
— Да! Только мой великий предок не позволил бы своему призраку разгуливать по крышам. Да еще и с физиономией, мерцающей кладбищенской гнилью!
Золотов:
— Да… И когда, вы говорите, он появляется, этот самый призрак?
Чурилова:
— В ночь с пятницы на субботу, ровно в четверть третьего. Так было оба раза, я засекала. Убеждена — так будет и сегодня.
Золотов смотрит на кухонные часы «с кукушкой». На них — без пяти час.
Золотов:
— А ходики у вас точные?
Чурилова:
— Я каждый вечер проверяю их по программе «Время».
Золотов задумчиво вертит рисунок.
Золотов:
— Ночь на субботу, цилиндр, кладбищенская гниль…
Чурилова:
— А, понимаю ваш ход мысли, юноша. Думаете, появление призрака как-то связано с культом Вуду? Барон Суббота и всё такое?
Пересыпает кофе из кофемолки в медную турку. Достает с полки причудливой формы баночку, открывает. Принюхивается.
Золотов (размышляя):
— С другой стороны, он гуляет по крыше, а не по кладбищу…
Чурилова:
— А вот мы сейчас грибочков добавим…
Золотов (настороженно):
— Каких ещё грибочков?
Чурилова вопросительно смотрит на него.
Золотов:
— Ну, от которых у Санта-Клауса олени летают. Таких не надо, мне ещё работать.
Чурилова (хрипло смеется):
— Нет, это другие грибочки (высыпает щепоточку серого порошка в турку). В тибетском трактате «Чжуд-Ши» сказано: «Толчёный императорский гриб в умеренных количествах придает телу бодрость, уму — ясность, духу — чистоту». Думаю, всё это будет для вас нелишним этой ночью… Да, а дом — отнюдь не общежитие. Более того, самый престижный дом в нашем, как вы выразились, «непрестижном райончике». Был ещё до революции выстроен для заводского начальства… Только вот слава у этого дома нехорошая…
Шипят ходики. Золотов смотрит на циферблат. Ровно час. Открывается дверца. Вместо кукушки вылетает на шарнирах небольшой нетопырь, трещит крыльями, скрывается.
Чурилова:
— А вот и кофе.