Свет красного карлика Глизе-832, вопреки его названию, был охристо-жёлтым. Он напоминал Матеушу допотопную лампу накаливания, которую он видел в музее электротехники. И сама планета Глизе-832с казалась тусклой, серовато-коричневой. «Как самый дальний и тёмный угол под кроватью, который никто никогда не убирал» — подумалось связисту.
«Идзанаги» вышел на стационарную орбиту. Согласно первичным исследованиям, под точкой стояния располагалась суша. Были выпущены зонды, и, после подтверждения наличия твёрдой поверхности, спущен ровер. Результаты исследований обнадёживали — достаточно сильное магнитное поле защищало от всплесков радиации, среднесуточное колебание температуры не превышало семнадцати градусов по Цельсию. В атмосфере были обнаружены частички воды, а через три дня была обнаружена вода в жидком состоянии. Взятые пробы показали наличие микроорганизмов.
***
— Вы хоть понимаете, что это значит?! — радости биолога Натали Кормье не было придела. — Жизнь! Жизнь всего в шестнадцати световых годах от Земли!
— Всего? — ухмыльнулся геолог Виктор Снифке.
— Ну, в космических масштабах, — сказал Звягинцев, — шестнадцать световых лет это как от дома до ларька с сигаретами. Какие-то пять парсек. В научной фантастике люди забирались куда дальше.
— Так то фантастика, Андрей! — продолжила Натали. — А у нас здесь — жизнь! Во всех смыслах жизнь, самая что ни на есть настоящая!
— Мы не одиноки во вселенной! — торжественно объявил геолог. — Всегда мечтал это сказать. Так и запишите — находясь на орбите Глизе-832с, в тринадцать ноль семь по корабельному времени, Виктор Снифке произнес эту замечательную фразу. Это должно войти в учебники, иначе я увольняюсь!
— А ведь это только начало, — сказал Натали, проигнорировав балагурство геолога. — Там вполне могут быть и более развитые организмы. Кто знает, может быть даже братья по разуму! Может, даже старшие братья!
— Да-да, может даже дедка с бабкой и троюродная внучатая племянница по разуму.
— Виктор, ты просто невыносим!
«Мы не одиноки», — думал Матеуш.— «Мы совсем не одиноки».
Эфир молчал.
***
Следов разумной жизни на Глизе-832с за девяносто дней наблюдения, что составляло почти три местных года, обнаружить так и не удалось. Но нашлось множество других организмов. Флора была представлена целым отрядом растений, больше всего походивших на хвощи. Также были обнаружены многочисленные виды водорослей и нечто напоминавшее грибницу. Фауну составляли существа, близкие по строению и физиологии к земным насекомым. Одного из наименее благообразных представителей, с множеством мелких усиков, десятью тонкими членистыми ногами на каплевидном теле размером со спичечный коробок, Натали Кормье, не без злорадства, нарекла Decapodus Victoro — в честь геолога-зубоскала.
Все образцы были помещены в специальные капсулы и зафиксированы.
***
За сутки до отлёта Матеуш попросил весь экипаж собраться в кают-компании.
— Друзья мои! — сказал он. — У меня появилась одна идея, которую я хотел бы обсудить с вами. Дело в том, что, не имея возможности высадиться на планету, мы не можем, так сказать, оставить на ней свой след. Но я думаю, что все мы заслужили такую честь, поскольку первыми достигли этой планеты, первыми коснулись её, пусть даже при помощи роверов и прочих технических устройств. У нас осталось ещё множество капсул для хранения биоматериала. Так давайте вложим в них наш генный материал — капли крови будет достаточно, и отправим вниз? Не знаю, вернёмся ли мы когда-нибудь сюда, но уверен, что мы не последние люди… кхм… простите, в горло что-то попало. Так вот, я предлагаю сейчас, покидая эту планету, оставить на ней частичку нас самих. Что скажете?
Предложение приняли единогласно.
Один лишь Звягинцев понял истинный смысл идеи связиста — генетический материал содержал всю необходимо информацию о людях, по которой их можно изучить или даже воссоздать. Если даже они были первыми разумными существами, посетившими эту планету — будут и другие. Или же эволюция однажды подарит разум насекомоподобным аборигенам. Пусть через сотню лет, пусть через тысячу, не важно. Если Земля погибла, то нужно использовать любую возможность на сохранение и возрождение рода людского.
— Отличная идея, Матеуш. — сказал капитан, протягивая связисту капсулу.
***
Обратный путь всегда кажется легче. Проще двигаться туда, где тебя ждут. И не важно, со щитом или на щите, главное — это вернуться домой.
***
Работы у Энн МакКэллон вновь прибавилось. Жалобы стали иными, но вновь повторялись. Третьим местом хит-парада было «я боюсь, что всё слишком сильно изменилось». На втором прочно закрепилось «мой сын уже старик. А мне до сих пор сорок. Это ведь как-то неправильно, да?» Но лидером всё же являлось «вот просто взять и свалиться на голову своим потомкам. Здравствуйте, ребята, я ваш дедушка из космоса! Боюсь, не сильно они мне обрадуются».
Выслушав и успокоив очередного члена экипажа, Энн всякий раз повторяла про себя: «Господи, какая же я молодец, что решила не выскакивать замуж пораньше. Вот вернусь, тогда и заведу семью. Нормальную».
***
«Дорогой прадедушка! Сегодня мы видели по стереовизору передачу про тебя и твой корабль! А потом нам разрешили записать для тебя это сообщение. Мы очень-очень рады, что ты скоро вернёшься. Мы тебя очень ждём и любим. Твои правнуки — Мэтью и Донни».
«Моя милая Натали. Я каждый день достаю врачей одним и тем же вопросом — доживу ли я до твоего возвращения? Они всякий раз меня обнадеживают—мол, люди теперь доживают до ста двадцати. Даже рак не успеет загнать меня в могилу прежде, чем я вновь увижу тебя. Так они говорят. И я хочу им верить. Но одному лишь Господу ведомо, когда приходит срок, и потому я каждый день молю Его разрешить мне дождаться тебя. Надеюсь, что Он будет милостив. С любовью, твой муж Пьер».
«Уважаемый доктор Снифке. С нетерпением ждём образцов грунта с планеты Глизе-832с, о выемке которых вы сообщали. Уверены, что это событие войдет в историю. С уважением, Калифорнийский Технологический Институт».
«Еще одна партия писем от мертвецов»,— думал Матеуш, распределяя фальшивую корреспонденцию. — «Если в аду есть отдельный этаж для лжецов, мне там непременно выделят президентский люкс».
***
— Уважаемые коллеги и соратники, прошу минуту вашего внимания. Нам осталось в последний раз лечь в камеры «продления сна» — когда мы проснёмся, то будем уже совсем близко к Земле. Вы проделали огромную работу и выполнили её с максимальным профессионализмом и отдачей. Уверен, что наш полёт станет началом новой эпохи, новой страницей в истории освоения космоса, в изучении его загадок. Нам удалось обнаружить новую жизнь, доказав тем самым, что сколь огромным бы ни был космос — он отнюдь не мёртв. Планет, подобных Глизе-832с уже насчитывается несколько десятков. Но на самом деле их значительно больше. И на каждой из них найдётся жизнь, я уверен в этом. Мы не одни, и вы это доказали. Для меня было честью пройти с вами этот путь. Нас ждёт Земля, наш дом и наши родные. Помните об этом, засыпая сегодня.
***
— Итак,— сказал капитан, войдя в радиорубку, — осталось пять месяцев. Для всех, кроме нас с тобой, я установил продолжительность сна на максимум, то есть на год. Точнее, чуть меньше чем через одиннадцать месяцев они начнут просыпаться — по одному человеку через день. Так будет легче вводить их в курс дела. И избежать паники.
— Согласен.
— И да, всю ответственность за подложные письма я беру на себя.
— Но…
— Никаких «но»! У нас есть полгода. Как только проснёмся — сразу будем пытаться выйти на связь. Если никто так и не ответит — выйдем на геостационарную орбиту, оценим обстановку. Если всё совсем плохо, то мы вместе с экипажем проделаем то же, что и на Глизе. Будем искать жизнь на Земле.
— А если не найдём?
— Найдём! Если сумели найти членистоногих уродцев за пять парсек отсюда, то и людей на родной планете как-нибудь отыщем!
***
Радиоэфир молчал на всех каналах.
***
Эта планета не могла быть Землёй. Казалось, будто исполинское чудовище крепко впилось зубами в это космическое тело, и долго трепало его. Материки лишились привычных очертаний, расколовшись на отдельные островные группы. Вместо белоснежных ледяных шапок на полюсах находились иссиня-черные скопления тягучего, студенистого вещества. Вода была жёлтовато-бурой, будто бы проржавевшей. Цвет земли менялся от пепельно-серого, до тёмно-коричневого. Зелёного цвета не было вовсе.
Помощи специалистов не понадобилось — автоматических зондов первичной оценки условий оказалось достаточно. Отчёт об их работе звучал как приговор: «Большое количество ядовитых веществ в атмосфере, почве и воде. Жесточайший радиационный фон. Вероятность существования жизни: нулевая».
0
0