Как только приборы засекают её удаление, я сбрасываю стыковочный адаптер и отхожу в другую сторону. Чтоб не встретиться ненароком с этой тысячетонной железякой в самый неподходящий момент. Приглаживаю рукой счастливый галстук, ориентирую корабль по вектору скорости.
Удаление — двадцать гигаметров, до джампа час пятьдесят, и я снова иду в звезду! Вчера сбросил копию бортжурнала на «мячики». Последний раз. Потому что «мячиков» больше нет.
Чуть слышно гудит холодилка, все шкалы — в зелёной зоне. Единственное, что не так — невесомость. Но так даже экзотичней. Я иду домой! Час сорок пять до первого джампа. Психологи с ума сойдут. Вместо адреналина в крови — чистая радость.
Шкалы желтеют. Напряженность поля, температура обшивки, мощность генераторов — норма-норма-норма. Скорость чуть больше, оранжевая. Так и должно быть. Затормозить легче, чем разогнаться. Холодилка воет. Скоро будет реветь. Защитное поле? В режиме «дельфиньей кожи». Тормозит корабль, чтоб скорость вошла в жёлтую зону
Скорость — норма. А температура обшивки — оранжевая. Холодилка ревет басом. Накопители? Сто процентов, зелёная зона. Активаторы? Готовы к работе.
— Крым, хорошо идёшь, — приходит сообщение от Марико. Да, у меня на борту устройство связи на технологиях пришельцев. Увы, снабжено самоликвидатором. Спечётся в кусок шлака после заключительного джампа к первой звезде.
Холодилка ревёт голодным медведем. Температура обшивки из оранжевой переходит в красную. Генераторы лезут в оранжевую — это из-за «дельфиньей кожи». Я торможусь полем, а не двигателями.
— Девять, восемь, семь, шесть!!! — реву в полный голос, сжимая подлокотники кресел. — Пять, четыре, три, два, один…
Экран слепит ослепительно белым.
Бах! Бах! Бах!
Экран чернеет. В глазах — звездочки и цветные пятна. Галстук всплывает вопросительным знаком — невесомость.
— Ноль…
— Как самочувствие? — интересуется Марико через восемь минут после джампа. О чем это говорит? Правильно! Между нами всего семьдесят гигаметров. Меньше половины астрономической единицы. До звезды около шести а.е. Мы попали именно туда, куда хотели.
— Самочувствие отличное. И у меня, и у корабля, — отзываюсь я, прокладывая курс к точке старта. — А у тебя?
Ответ придет через восемь минут. Есть время слетать на кухню и кинуть что-нибудь в рот.
— У нас с Профессором тоже отличное. Иди в точку старта, а я поищу железо для адаптера.
Дальше идет цифирь для автопилота. Похожа на мою, но чуть точнее.
— Принято. Иду в точку старта, — квитирую я и врубаю главный ходовой на вполсилы от максимума, чтоб генераторы не спалить. То есть, на четверть «g». Всё идет по плану, и наш радиообмен — лишь подтверждение этого факта. Чай уже заварился, можно позавтракать.
За завтраком опрокинул на себя стакан горячего чая. Пока он падал, я отлетел на три метра — это вместо того, чтоб подхватить стакан и собрать им струю плеснувшего кипятка. Реакция сработала, а голова подумать не успела.
Когда вытирал пол, в голову забрела интересная мысль. Из-за меня Марико понизят рейтинг. Не знаю, что это такое, но перед этим будут разборки. Если мой SOS был подан за пределами карантинной зоны, то сейчас мы лезем в самый центр карантина. Должны быть очень веские основания, чтоб оправдать этот поступок. Например, смертельно больной корабль.
Притвориться больным я могу. Вопрос, нужно ли это Марико? Как бы поговорить с ней в привате?
— Крым, радуйся! Кажется, я нашла железо. Точно скажу завтра, — приходит сообщение от Марико.
Бах! Бах! Бах!
— Крым, ты живой? — приходит через пару минут сообщение от Марико.
— Хромоногий и кривой! — весело отзываюсь я. — Марико, не теряй времени на меня. Иди своим курсом. Я и не из таких переделок выпутывался. Вообще без главного ходового ходил.
— Это как?
— Гравитационным маневром вокруг спутников и планет. А сейчас у меня всего-навсего тяга главного ходового ослабла. Марико, не напрашивайся на неприятности, не лезь в зону карантина. Следуй своим курсом. У меня ещё есть пара тузов в рукаве!
— Блефуешь, хвастунишка, — улыбается Марико. — Иди в точку старта, а я — за адаптером.
Да, адаптеры у нас одноразовые. И с этим ничего не поделать. У следующей звезды придется ещё баки водой заполнять. Полностью, а не на сорок пять процентов, как в первый раз.
— Крым, ты героическая личность, — сообщает мне Марико через шесть дней, подруливая с новеньким адаптером. — Мы с Профессором составили твоё досье из периодики, которую ты слил мне на борт. Профессор её всю просканировал, извлекая факты, относящиеся к тебе. Ты слишком любишь рисковать, Крым. Так нельзя летать. Если я брошу тебя здесь, а ты свернешь себе шею, твоя смерть будет на моей совести. Я правильно применила это выражение?
— Правильно. Марико, ты можешь отключить регистраторы? Чтоб сказанное мной знали только я и ты?
— Нет, Крым. Мы так не делаем.
— Странно. У нас капитан имеет право на всё. Как бы там ни было, ты лучшая девушка из всех, которых я встречал в космосе. Хотел бы познакомить тебя со своей дочерью. Вы нашли бы общий язык.
Марико хихикнула.
— Крым, не желай невозможного. И по вашему летоисчислению я гожусь тебе в бабушки.
Скачем от звезды к звезде с невиданной скоростью. И это – несмотря на изготовление нового адаптера у каждой звезды. Лишь один раз Марико задержалась на двое суток, изучая нестандартную звездочку. Облетела её, на близком расстоянии полюбовалась на оба полюса.
— Что не так с этой звездой? — поинтересовался я.
— Слишком быстро вращается. Сильные глубинные турбулентные потоки в районе сорок пятого градуса широты.
— А, ревущие сороковые… — усмехнулся я.
— Ты уже имел с такими дело?
— Я — нет. Другие — имели. У нас на исследование звезды два месяца уходит. А ты за два дня управилась.
— Опыт и большая база данных по звёздам на борту.
Сегодня у Марико волосы до лопаток, строгое черное платье, наушники в ушах и музыкальный плеер на груди. Марико каждый день меняет что-то в аватарке. Вчера была велосипедисткой в обтягивающем спортивном костюме. Каталась на велосипеде по аллеям и лесным дорожкам. Даже один раз упала.
— Упс, — сказала она поднимаясь, и лес исчез, сменившись рубкой корабля. Велосипед превратился в кресло. Такие чудеса возможны только в виртуальной реальности.
— Крым, как ты проводишь свободное время?
— Свободное время? Свободное время… А, свободное время!!! — дурачусь я.
— Я неверно применила термин?
— Нет, все верно. Просто сейчас у меня его совсем нет. Недавно думал, что впереди будет двадцать лет свободного времени, но ты поймала мой SOS и вернулась. А я собирался выращивать цветы, заниматься живописью. Ладно, выйду на пенсию и займусь.
Чуть заметная пауза. Видно, Профессор объясняет Марико, что такое пенсия.
— Ты художник?
— Нет, талантом не вышел. Реставрирую чужие забытые наброски и
незаконченные вещи.
Мы с Марико отлично понимаем друг друга. Она говорит, что стала фанаткой нашей цивилизации. А я, наверно, слегка в неё влюбился. Понимаю, что это полная чушь. Не знаю даже, как Марико выглядит. Тем более – в космической форме, которой она сама стесняется. Но — родство душ…
Я так и не придумал способа общаться с Марико напрямую, не оставляя следов в компьютерах «Незнакомки». А то, что её полёт будет изучаться буквально по секундам, она подтвердила. Совесть грызет под ложечкой голодным хорьком.
Бах! Бах! Бах!
Первая звезда. Конечная точка нашего совместного полета. Отсюда «Незнакомка» повернёт назад. Уйдет к своей неведомой цели. А я останусь…
Приходит запрос от ближайшего «мячика». До него всего полтора гигаметра. По космическим меркам — совсем рядом. Корабль отзывается, и на него обрушивается лавина информации. Минуту спустя оживает связь с «Незнакомкой».
— Крым, ты в порядке? — интересуется Марико.
— В полном. А ты?
— Тогда пришло время серьёзно поговорить, — игнорируя мой вопрос, продолжает Марико. — У твоего корабля есть запас хода и ресурс жизнеобеспечения. Сюда часто заходят ваши корабли, и очень скоро ты будешь дома. Спасательная операция завершена.
— Уже прощаешься?
— Крым, зачем ты сел мне на хвост и тащился до полного исчерпания ресурса? — Голос спокойный, и в нём стальные нотки. Такого от Марико я ещё не слышал.
Зачем? Правильный вопрос. Если б я сам мог на него ответить… Может, потому что за час до джампа получил от Старика карт-бланш на любые действия? Или потому что от меня ушла Лариса? «Почему» и «зачем» – разные вопросы.
— Марико, я расскажу тебе притчу. Представь огромную жаркую песчаную пустыню. Где-то в глубине пустыни располагается оазис. Небольшое озерцо пресной воды. Вокруг озерца живут бедуины.
Однажды мимо оазиса пронесся джип. Даже не остановился. Поднял облако пыли и скрылся среди барханов. Потом — ещё один, и ещё… Они проносились мимо по каким-то своим таинственным делам, даже не снижая скорости. Но среди бедуинов давно ходили легенды, что где-то за краем пустыни лежат огромные озёра голубой, чистой воды. Вокруг этих озёр зеленеют леса, на берегах стоят города невиданной красы. В этих городах живут красивые, счастливые люди.
И вот какой-то бедуин привязал канистру воды к багажнику самодельного велосипеда и поехал по следам джипа. Ехал три дня – пока следы не затерялись в песках, а канистра опустела наполовину. Тогда бедуин развернул велосипед и вернулся в оазис. Но мимо оазиса промчался ещё один джип, и другой бедуин оседлал велосипед. Он тоже вернулся ни с чем.
Шло время. Велосипеды у бедуинов становились всё лучше, и они всё дальше уезжали в пустыню по следам джипов. Но по-прежнему, голубые озёра прятались где-то за горизонтом. И тут одному балбесу удалось сесть на хвост джипу. Он продержался за джипом десять дней — пока в его канистре не закончилась вода. Такая печальная история.
— А что было дальше?
— Что было дальше, ты знаешь. Джип остановился, из него вышла девушка с прекрасной фигурой, но закрытым покрывалом лицом. Она дала бедуину бутылку газированной воды, прицепила тросом велосипед к джипу и отбуксировала к оазису. Молодой бедуин остался живой и здоровый, но так и не увидел голубых озер и прекрасных городов.
— Бедуин хочет издали посмотреть на прекрасные города, или он хочет переехать жить в этот город? Чтоб жить в городе, нужно знать законы, по которым живет город. И вода в бескрайних голубых озёрах может оказаться горько-солёной.
— Все так, Марико. Но бедуины этого пока не знают. Сначала они должны увидеть, потрогать и понять.
— Бедуин на своем самодельном велосипеде хочет пересечь скоростную автотрассу — и устраивает аварию. Гибнет сам, гибнут люди. Хорошо ли это?
— А что делать бедуину?
— Это зависит от того, что он хочет. Если он хочет один уехать в далёкий город, может оставить велосипед на дороге и пересесть в джип. Но это будет дорога в один конец. Профессия у него есть — водитель. В городе его подучат, дадут грузовичок. Он сможет заниматься любимым делом, приносить пользу обществу и изучать быт и повадки горожан.
— Это возможно?
— Почему — нет? Одиночный случай погоды не делает. Тем более, без активного партнера он скоро вымрет от старости. Совсем другое дело, если бедуин захочет перевезти в город весь свой род. В этом случае горожане будут против. Они не желают появления толпы дикарей на улицах города.
— Что, никакого выхода?
— Почему же? Выход есть. Жители оазиса могут послать коллективную просьбу включить их в число горожан. Город рассмотрит эту просьбу и пришлет в оазис строителей, учителей, врачей и прочих специалистов во главе с директором колхоза.
— Какого колхоза?
— Того самого, который будет организован в оазисе. Должен же кто-то управлять построением светлого будущего.
— А почему колхозом не могут управлять старейшины бедуинов?
— Крым, старейшины управляли оазисом много-много поколений. Если б они знали, как построить светлое будущее, они бы давно его построили. Нет, до окончания обучения бедуинов колхозом будут управлять пришлые горожане.
— А после окончания обучения?
— К этому времени оазис превратится в маленький город. Бедуины забудут, что когда-то жили в шатрах и ездили на велосипедах. Жизнь горожанина станет для них привычной и естественной. И она не будет отличаться от жизни в любом другом городе.