Джет отпустил запястья девушки, и огляделся в поисках стула. С отвычки словил откат, тело требовало отдыха. Но не настолько, чтобы показывать это свидетелям. Итак, Дана не лгала. Самоубийство… или все же убийство? Все-таки случилось.
Вот тебе и тихое место, медвежий угол…
И что теперь? Полиция вряд ли тут что распутает. Им проще списать происшествие на бред неадекватной артистки, которая все равно скоро покинет и Руту, и всю зону Визиря.
Но это не несчастный случай — если только Джет Дага еще не выжил из ума.
И было там, в гримерке, что-то еще. Что-то, что он заметил лишь краем глаза. У зеркала, кажется. В глубокой тени. Надо будет еще раз просмотреть запись. В спокойной обстановке.
Голова все еще кружилась, и Джет на всякий случай прислонился к стене. Кажется, не очень ловко, потому что Дана сказала:
— Вы лучше сядьте. Видно же, что устали.
— Мне еще нужны показания вашего андроида. Я видел, он там был.
— Конечно. Но вам надо отдохнуть. Я могу идти? А то мой зверинец там без присмотра… А Бродяга останется и вы его считаете. Чуть позже.
— Мне эта идея не нравится, — заявил Бродяга. — Если будешь бродить по чужому городу одна, то снова вляпаешься в неприятности, а меня рядом не будет!
Дана грустно сказала:
— Бродягушка… так надо. Мне так надо. Иначе я всю жизнь буду бояться, понимаешь?
— У нас очень спокойный город, — заверил Джет. — Самое страшное преступление случилось полгода назад — из булочной стащили пирожок.
Так сказать было нужно. Чтобы успокоить девушку. А может быть, чтобы успокоить себя. Тем более что это чистая правда… если забыть про то, что случилось вчера вечером. И если не учитывать его собственное интуитивное ощущение какого-то непорядка, происходящего в мире. Ощущение возникло недавно, и раньше Джет списывал свою подспудную тревогу на усталость, на воспоминания недавнего прошлого. На общую шаткость его нынешнего положения и унылое будущее.
Должность наблюдателя — скорее почетное звание, чем конкретное дело. Круг обязанностей слишком уж неопределенный. В самой Руте пустынников немного, и обижать их, судя по полицейским сводкам, никто здесь не собирается. Что же до кочевий… кланы народа кхорби идут своими тайными маршрутами, и со стороны может показаться, что существование на краю дюн города Руты их нисколько не заботит. Пока что Джет просто жил в городе. Общался с населением. А может, особая подозрительность связана с вынужденным бездельем? Ну, вот и повод задуматься.
…и все-таки, что там лежало, у зеркала?..
Дана уже направилась к выходу, когда дверь широко распахнулась и в кабинет вплыла неподражаемая и блестящая Мелисса Робсон, великий следователь всех времен и народов, правда, пока еще не оцененный по достоинству. И по совместительству — единственный представитель Интерпола в городе Рута. Классическая красавица, обладательница светлых шелковых кудрей и стройных ножек, Мелисса притом была далеко не дура. Что и удручало.
Зато Джет получил возможность полюбоваться сценкой, приключившейся у дверей. Великолепная Мелисса, сделав всего шаг в кабинет, закономерно столкнулась с Даной, которая была ниже ее на полторы головы и фигурой напоминала девочку-подростка. Мелисса, прекрасно знающая, как выгодно смотрится на таком цыплячьем фоне, распрямила плечики, приподняла подбородок, а ресницы наоборот опустила, чтобы тень от них ложилась на нежные щечки. Дана, уловив эти едва заметные знаки превосходства, тут же — и очень умело — их спародировала. Всего на мгновение, но настроение у господина Даги немного поднялось.
— О, Джет! И вы здесь? А инспектор сказал, что сообщил мне первой…
Расстроенной девушка не выглядела. Джет подумал, что скорей всего, инспектор ее не обманул. Просто Мелиссе нужно немного больше времени, чтобы собраться.
— Как видите.
— Интересно, почему вдруг Боб мне не доверяет? Думаю, справлюсь с этим делом без помощи частных лиц… ведь у вас, господин Дага, наверняка есть более срочные дела…
— Мисс Робсон, не переживайте так, я не претендую на роль частного сыщика. Я здесь всего лишь выполняю обязанности судебного сканера. Вместо заболевшего сотрудника. Ведь вам нужны полноценные показания свидетелей?
— А, тогда ладно, — подобрела звезда Интерпола. — И кстати, что там с показаниями?
— Осталось сканировать андроида, и вы получите весь пакет.
Дана передумала уходить. Так и осталась стоять у двери.
— Ну, так в чем же дело?
— Скажите, коллега… а дело уже официально передано Интерполу? Инспектор Гус в курсе?
— В курсе, в курсе. Он уверен, что население Руты здесь не при чем. Да собственно, вот и он сам!
Сканировать андроидов Джету раньше не приходилось. Он боялся, что сенсоры не сработают должным образом, но оказалось, что конструкторы биоробота предусмотрели, что может случиться и такая необходимость. Включение подарило ему картину огромной зеркальной поверхности, протянувшейся от горизонта до горизонта. По поверхности катались хрустальные шарики. Удивительная штука — подсознание! Все шарики казались прозрачными. Только один был мертвого серого цвета.
Память Бродяги демонстрировала четкую картинку, полностью повторившую то, что видела дана. Как и ожидалось, никакого эмоционального фона его воспоминания не содержали. Правда, андроид смог больше расслышать: за миг до того, как дверь в гримерку открылась, оттуда донеслось выразительное проклятие.
Джета заинтересовало так же и то, что Бродяга увидел под окнами, когда спускался к телу. Да, само тело исчезло. Но пятно крови, или чего-то очень похожего на кровь, никуда не делось. Как в таких случаях обычно и бывает, улица была совершенно пуста. Даже из окон никто не торчал, теша праздное любопытство. Слишком мало в этот узкий переулок выходило окон…
И наконец-то удалось выяснить, что же такое бесформенной кучей лежало у зеркала.
«Плащ пустынника». Идеальное средство от рутанской полуденной жары.
Джет вышел из контакта куда увереннее, чем в прошлый раз, и тут же спросил:
— Дана, скажите, вы случайно не собирались отправиться на сафари?
— Нет, что вы. У нас очень сжатый график выступлений и репетиций.
Сохранив информацию на терминал полицейского участка, Джет покинул кабинет. После такого насыщенного событиями дня захотелось одиночества и тишины. Чтобы поразмыслить и разобраться.
«Мустанг» лениво катил по прожаренным пыльным улицам Руты. Джет нарочно выбрал длинный и запутанный маршрут к дому, чтобы насладиться прохладой и уверенным спокойствием, законсервированным внутри салона. Оказывается, отвык он не только от работы с полным включением. Отвык думать привычными категориями. Вынужденная смена статуса его до сих пор не заботила, но тут вдруг оказалось, что все намного сложней, чем казалось раньше. Джет Дага уже три недели как наблюдатель Центра профилактики преступлений, направленных против представителей туземных рас, для краткости именуемого центром Тордоса. Так звали, кажется, главного идеолога этой конторы.
Только звучит солидно.
Центр не являлся подструктурой конторы, он каким-то боком имел отношение к полицейскому управлению, потому и сам Джет, и все три его предшественника имели тесные контакты со здешними представителями правопорядка. И при всем том официально центр был независимой структурой, существующей на средства метрополии.
Есть места, где эта работа действительно может считаться сложной или опасной. Есть места, где наблюдатели центра имеют вес наравне с Интерполом и Бюро космических исследований. Но это все — где-то там. На Руте иначе. Здесь местное население живет параллельной жизнью, никак не пересекающейся с жизнью крупных городов.
И уж точно на Руте отродясь не было преступлений, направленных против представителей народа кхорби. Во всяком случае, по данным полиции. А другие данные Джет даже не думал искать. Диаспора пустынников в городе относительно невелика, и никто из них пока на плохое обращение не жаловался.
Да и с чего бы? Товары их налогами не облагаются, ибо являются продуктом кустарного производства. С туризма они тоже имеют небольшой доход, устраивая участникам сафари представления в стиле: «как живут дикие люди». Опять же, бесплатное питание для тех, кто пытается осесть в городе, не нужно сбрасывать со счетов…
Кар выкатил на Старую площадь. Как объяснил недавно гид, Старой она стала называться лет двадцать назад, когда после реконструкции центральных улиц в городе появилась еще одна площадка для массовых сборищ населения, которую без затей назвали Новой. На схеме навигатора старая площадь именовалась Ярмарочной. Обычно здесь шла вялая торговля сувенирами и одеждой местного производства. Площадь окружали приземистые здания типовой конструкции, явные казенные дома, одни из самых старых притом. Сегодня из-за жары торговцев было мало. Но все, какие и были, забыв про товар, наблюдали за тем, что происходило на площади. Их немногочисленные покупатели развлекались тем же.
Джет остановил машину и даже ослабил фильтры на стеклах, потому что посмотреть было на что. Город покидало большое семейство пустынников. Посреди площади, не загораживая проезда, стояли… ну, назовем это волокушами. Большие трехполозные сани, под завязку груженые разнообразнейшим скарбом. Вокруг саней суетился их хозяин, облаченный в голубой с красными полосками плащ.
Фабричные плащи от домотканых отличить легко. Они по отражающим качествам приближаются к амальгаме. Пустынники иногда такие использовали. А вот плащи клановых расцветок горожанам не получить никогда. Даже в качестве сувенира.
Кстати, в гримерке у Даны плащ был именно клановый…
Странно. Ну что кхорби делать в концертном зале? И ругнулся неизвестный самоубийца на базовом… значит, не кхорби? Тогда откуда плащ? Столько вопросов…
Надо отдать должное местному населению. Они всегда были честны с жителями городов и ни разу их вина в тех или иных преступлениях не была доказана. Вот и думай, наблюдатель, как отнестись к ситуации. Нет сомнений, что звезда Интерпола вцепится в плащик всеми коготками и не выпустит, пока не разочаруется в версии «пустынного следа».
Джет попытался вспомнить цвета плаща. Вроде, основным был желтый…
Тем временем пустынник успел привести из переулка лохматого и флегматичного науга. Рога зверя были выкрашены в красные и черные полоски, половину морды закрывала светлая тряпка. Джет краем уха слышал, что эти не то лошадки, не то безгорбые верблюды являются существами ночными, и плохо переносят прямой солнечный свет. Науга вблизи он еще не видел. А тот был красив! Два метра в холке, светлая шерсть цвета пустынного песка искрится в солнечных лучах. Лапы широкие, покрыты более густой шерстью.
Зверя сноровисто впрягли, и тот с натугой стронул волокуши. Пустынник что-то гортанно выкрикнул и двинулся вслед. Из переулка показалось его семейство — все в одинаковых плащах. И только по росту можно попытаться понять, кто здесь мужчина, кто женщина, кто ребенок…
Через полминуты площадь вновь была пуста. Торговля возобновилась.
Ну, вот, можно ехать… вроде бы.
Потихоньку браня недремлющую свою совесть и жару, Джет выбрался на улицу. Глотнул горячего воздуха, чуть не захлебнулся им и поспешил туда, где в узенькой полоске тени от ближайшего здания велась медленная торговля.
Джет выбрал в качестве жертвы своего любопытства торговца в сером плаще без узоров, устроившего лоток с левого краю. Придется что-нибудь купить… ну да ладно.
Торговец, в знак уважения к будущему покупателю, на несколько секунд откинул капюшон. Обветренное узкоглазое лицо принадлежало мужчине лет сорока. Волосы и брови были сбриты.
— Рад видеть уважаемый путешественник мой лавке! — улыбнулся он широко и редкозубо. — Что желаешь?
Переигрывал купец с акцентом. Скорей всего, он прилично говорит на базовом, а слова искажает исключительно для создания образа.
Джет окинул взглядом лоток. Обычные поделки-сувениры.
— А что посоветуешь? — решил схитрить он.
Торговец озадачился, и уделил разглядыванию клиента еще несколько секунд.
— Для себя, для друзей? — наконец спросил он.
— Для себя. Но так, чтобы пользу принесло.
— Чтобы с пользой? Возьми катхаи. Вот.
Катхаи оказалось ножом. Похоже, ритуальным. Похоже, из кости.
— Отлично. А для чего он? В чем польза?..
— Польза?
Казалось, удивлению пустынника нет границ.
— Лепешку резать — польза. Науга гнать — польза. Семью защитить — польза…
Значит, все-таки, просто нож. Но не успел Джет перевести дух, как услышал:
— Ты человек пустыни. Пригодится.
Угу. Замечательно. Прозвучало так, словно поход Джета в пустыню — дело решенное. Он криво улыбнулся, кивая торговцу, что намек понял. Спросил:
— И сколько этот нож стоит?
Стоил он немало, но вполне терпимо. Джет, однако, расплачиваться не спешил, хотя и достал из кармана наличность. К слову, хождение на Руте бумажных денег его сильно забавляло в первые дни.
— А скажи, уважаемый, что за семья сейчас покинула город?
— Это? Тан-тхи. Его род пришел с севера. Вчера приходил брат, звал обратно. Тан-тхи снялся. Хорошо. Тан-тхи нет — есть место в тени…
— Понятно. А не знаешь ли, какой клан носит плащи желтого цвета?
Повисла недолгая пауза. Потом прозвучал решительный ответ:
— Такого клана нет. Ну, уважаемый? Будешь платить?
Джет расплатился. Жара стала совершенно невыносимой, и продолжать беседу в таком же неспешном режиме не было никаких сил.
И совершенно ясно, что последний ответ был лишь полуправдой.
Забраться в салон кара, почувствовать, как вожделенная прохлада овевает лицо. Теперь домой!
Купленный нож Джет, не разглядывая, бросил на соседнее сиденье.
Кондиционер, включаясь, затрещал поломанной пилой — опять засорились фильтры.
И тут же на связь вышла Мелисса Робсон. Сразу перешла к делу:
— Я посмотрела ваш отчет. Мне кажется, дело касается центра Тордоса: тут точно замешены пустынники.
— Плащ еще ни о чем не говорит…
— Он клановый. Я посмотрела расцветку. Мужской, желтый с белым рисунком. В нашей картотеке такой расцветки не значится.
— Так может — подделка?
— Нет! Я не поленилась и сходила в концертный зал. Плащик-то никуда не исчез!
Не поленилась она… осмотр места происшествия, между прочим, входит в прямые обязанности агента Робсон.
— Понятно.
— Джет, у нас зарегистрированы все кланы, кочующие в нашей части материка. Откуда взялись эти желтые?
— Я бы порекомендовал запросить архив в Бэсте. Тем более что плащ у вас. Может, такого клана нет сейчас, а раньше он был.
— Значит, отказываетесь помогать?
Джет вздохнул:
— Не отказываюсь. Но вы пока и не сказали, что вам требуется помощь.
Джет представил, как мисс Робсон хмурится и кусает губы. Замечательно!
— Требуется, — проворчала она. — Так что завтра мы идем смотреть шоу вашей Даны. Возражения не принимаются!
Мелисса отключилась, а Джет наконец снял сандалии и улегся на кушетку. Ветер из все еще шуршащего кондиционера заставил смежить веки. Хорошо!
Сон подкрался на кошачьих лапах, заманил обещанием покоя.
Но обманул.
Во сне Джет бежал по темному-темному коридору, потому что до взрыва осталось пять минут, и старый генерал не уточнил, какова мощность заложенной взрывчатки. И он снова успел. И была победа, которая казалась слишком легкой. И Марта в том сне была живая, и радовалась вместе с ним… Но, каким-то образом он знал, что скоро сон кончится, и нахлынет неприглядная реальность. В которой не должно быть места ни той радости, ни той боли. Настала другая жизнь. Вот как бы войти в нее с каменным лицом и холодным сердцем? Не жалеть о прошлом, ничего не ждать от будущего…
Последнюю мысль Джет додумывал уже проснувшись. А разбудил его инспектор Гус. Что же, Боб не виноват, что господин наблюдатель свалился в дневной сон. А потому вежливость требует ответить.
— Я слушаю.
— Здравствуйте, господин Дага. Прошу прощения, что беспокою в такой поздний час…
А ведь верно. На улице совсем темно!
— Думаю, вы не стали бы отвлекать меня по пустякам. Я слушаю…
— Вот именно! Не стал бы! Это вы точно подметили. Несколько минут назад со мной связалась Дана Тэн. Она утверждает, что кто-то побывал в ее гостиничном номере. Я пытался поговорить с мисс Робсон, но у нее включена блокировка. Вы ведь тоже заинтересованное лицо, дело касается пустынников… я подумал, может, вы… посетите, так сказать. Мисс Робсон будет вам признательна…
Угу. Мисс Робсон в принципе не умеет быть признательной.
— А кого-то из своих людей вы можете послать?
— Кого? — страдая, спросил инспектор. — У меня в офисе только ночной дежурный. Все спать пошли.
— Ну, так разбудите кого-нибудь…
— Джет, я вас прошу.
— Ладно. Сейчас соберусь.
Джет обозвал себя мягкотелой тряпкой но, тем не менее, поднялся с кушетки и зашарил ногами по полу, выискивая обувь.
— Здравствуйте. Я ждала вас завтра, час уже поздний.
Дана смущенно улыбнулась, поправляя прическу. На взгляд Джета, попытка была заранее обречена на провал. Слишком уж отважно торчали в стороны рыжие прядки. Такие должны устоять и перед расческой и перед заколкой…
Образ клоунессы дополняли фиолетовые трико и оранжевая распашонка.
Поняв, о чем задумался поздний гость, Дана пояснила:
— Это один из моих старых костюмов для выступлений. Я вообще одежду почти не покупаю. Заходите.
Номер был самый обычный, типовой. На кухне горел свет, слышалась приглушенная музыка.
Чистая комната, застеленная постель, никаких признаков пребывания чужаков.
Дана жестом пригласила гостя присесть. Джет занял плетеное кресло возле окна.
— Я когда пришла, не сразу заметила, — начала она рассказывать. А потом… вот.
Она выдвинула ящик стола, в котором живописно перепутались самые разные предметы. Какие-то миниатюрные детали, псевдонейроны, упаковка инфодруз, косметика.
— Сама я такой бардак устроить не могла, а Бродяга — педант во всем, что касается чистоты и порядка. И еще, на кухне кто-то кофе пил. Не я. И сами понимаете, не Бродяга.
— Что-то пропало?
— Нет. Я специально проверила.
— А сами что думаете?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Ерунда какая-то. Сначала этот самоубийца… Теперь вот еще. Вы не торопитесь, Джет? Хотите, я вас чаем угощу?
— С удовольствием. А кстати, где Бродяга? Может, он заметил еще что-нибудь, что пропустили вы?
Дана широко улыбнулась.
— Он готовит снаряжение к завтрашнему шоу. У нас очень много специфического оборудования, требующего тонкой настройки и специального контроля. Но я его сейчас позову, чтобы вам не скучно было!
Бродяга, видимо, все слышал, потому что появился из кухни, не дожидаясь прямого распоряжения.
Спросил: «Чем могу служить?», и приподнял брови. Очень по-человечески.
— Может, вы что-то заметили, что пропустила Дана? Вообще, вы давно на планете?
Сказал, и только потом сообразил, что обратился к андроиду на «вы».
— Восемь суток. Полных. У Даны договор на три выступления. Два дня после прибытия мы готовили зал. Позавчера был дебют. Второе выступление сегодня вечером. И еще одно — через двое суток, но в другом зале и не в полном объеме. Что касается того, что я заметил, когда мы вошли в номер. Был нечеткий след на полу в прихожей, у кого-то с подошвы насыпалось песку. Находился человек здесь не менее часа, не спешил. В вещах копался скорей от скуки, кофе попил, оставил грязную кружку. Ушел незадолго до нашего возвращения. Если был не один, то другие ничем себя не проявили.
— Может, кто-то из обслуги гостиницы?
— Не вижe причин. Здесь много пустующих номеров.
— Могло так случится, что у Даны здесь, на Руте, появились недоброжелатели?
— Нет. Дана здесь впервые, и насколько я знаю, врагами обзавестись не успела.
Джет собрался было уточнить, не бывал ли на Руте раньше сам андроид, но тут в комнату вошла Дана с подносом. Над чашками чая вился ароматный пар, рядом разместилась сахарница и вазочка с печеньем.
— Угощайтесь! — сказала она, устраиваясь на вертящийся стул. Специально придвинула его к столу так, чтобы и до подноса дотянуться, и собеседника видеть.
Чай был по-настоящему хорош. Он пах мятой, и Джет, пожалуй, поспорил бы, что эта мята когда-то росла на грядке. Это не ароматизатор, это — настоящее. Такой чай когда-то заваривала Марта.
— Я бы мог попросить инспектора, чтобы вам выделили постоянную охрану… — предложил он.
— Зачем? — Дана развела руками. — Я не та персона, чтобы кто-то захотел…
— Неужели вы не боитесь? Хотя бы немножко?.. все-таки события последних дней заставляют задуматься о таких вещах, как безопасность.
— Простите, Джет, но — нет. Я не боюсь. У меня есть Бродяга. Он — лучший телохранитель, какого вообще можно пожелать…
Лучший телохранитель встал за спиной хозяйки и картинно насупил брови. Угу. Андроид с чувством юмора…
Если бы Джету не пришлось его недавно сканировать, он бы скорей поверил в то, что для типовой внешности «модели третьего поколения» нашелся человеческий двойник. Но Бродяга — действительно робот. Сомнений быть не может.
— Однако насколько я знаю, робот не может причинить вред человеку. А если вдруг придется вас защищать… я имею в виду — всерьез защищать… может возникнуть противоречие.
— Вы имеете в виду древние постулаты? Джет, похоже, вы раньше никогда не имели дел с андроидами, так?
Пришлось признать, что так. На Примуле, Гауфе и Земле их почти не применяют.
— Третье поколение разрабатывалось именно как армейская модель. Противоречие, на которое вы намекаете, действительно приводило бы к постоянным сбоям настроек сектора си. Сущность проблемы — в предельно обобщенных понятиях «человек» и «вред». В настоящее время психологи-роботехники упрощают себе задачу, закладывая в первичные установки робота всего один объект, имеющий доминирующую значимость, а именно — биологические параметры владельца…
— Как вы профессионально объясняете…
— Ну, это же как раз моя специальность. Я училась на психолога-программиста. Правда, только до третьего курса. Так что ваш любимый первый закон, если перевести с языка программы, на самом деле звучит так — робот не может причинить вред хозяину, или своим бездействием допустить, чтобы хозяину был причинен вред… ну и дальше в том же духе.
— Значит, Бродяга при необходимости может причинить вред человеку?
— Если мне будет угрожать непосредственная опасность. Да. Может. Но есть несколько граничных условий. На самом деле это отдельная и очень сложная проблема. У меня сохранились еще студенческие записи, но их оказалось мало… я уже говорила, над некоторыми вещами мы продолжаем работать.
— Я заметил. Он ведет себя, как человек.
— Правда похоже? — обрадовалась Дана.
— Не знаю только, хорошо ли это, — в голосе Джета скользнула виноватая нотка. — Как-то стирается грань. Все время приходится напоминать себе, что перед тобой не человек. Нет, мне, пожалуй, не нравится. Он словно притворяется человеком…
— Бродяга! Вот скажи: ты притворяешься? Только честно!
Бродяга положил ладони на плечи хозяйке. Вид у него стал торжественный и строгий.
— Честно? Я всегда отвечаю честно. Нет. Я не притворяюсь. Заданный в программе стиль общения слабо отличается от стандартного. Он менее функционален и часто приводит к логическим нестыковкам и проблемам понимания. Но его вполне можно использовать.
— Вот видите! — гордо заявила Дана.
— А мыслите вы образами или формулами, или как-то иначе? — Джет не упустил возможности расспросить объект своего маленького исследования непосредственно.
Тот невозмутимо ответил:
— Разве андроидам могут быть доступны возможности самоанализа? Очевидно, это свойство исключительно человеческого разума. — И подмигнул.
Да, соврать Бродяга не мог. Но сейчас продемонстрировал, что при необходимости вполне может уйти от четкого ответа.
Дана собрала посуду на поднос и вышла из комнаты. Джет, как мальчишка, дорвавшийся до интересной игры, продолжил расспросы:
— Я заметил, Дана к вам по-особому относится.
— Возможно.
— Вас это не настораживает? Мне кажется, это неправильно.
Андроид улыбнулся (он не человек, напомнил себе Джет).
— Почему неправильно? Уверяю, господин Дага, Дана трезво оценивает происходящее. Но ей хочется, чтобы рядом был друг и собеседник, а не слуга. Согласитесь, вполне человеческое желание.
Отчего-то вспомнилась сценка, подсмотренная утром в кабинете инспектора Гуса. Если бы не сканирование, подтвердившее, что андроид — это только андроид, Джет всерьез усомнился бы в честности Бродяги.
Дана вернулась и словно поставила точку в начатом разговоре:
— Бродяга — уникум. И воплощение моей девичьей мечты.
— …о прекрасном принце?
Она неискренне рассмеялась.
— Не так глобально. Всего лишь использовать в настройках моторные реакции, скопированные с живого человека. Раньше так никто не делал — незачем. А у меня получилось. Мимика, пластика, некоторые специфические навыки…
— А в качестве модели вы, конечно, использовали себя?
Дана мимолетно погрустнела и качнула головой:
— Нет. Тот человек давно умер.
Джет как-то сразу вспомнил, что время заполночь, и что пора идти. «Мустанг» ждет под окнами, завтра утром отчитываться об осмотре места происшествия перед звездой Интерпола.
— Я пойду. И так засиделся, мешаю вам отдыхать…
— Расстроила я вас? — Дана зябко поежилась. — Приходите завтра на шоу. Не заскучаете!
Когда за Джетом закрылась дверь, и он, наконец, остался один, вдруг привиделось: Дана медленно возвращается в кухню. Андроид садится в кресло, и девушка забирается к нему на колени, чтобы свернуться там калачиком, наподобие котенка, устроив голову на сгибе локтя. А Бродяга чуть меняет позу, чтобы ей удобней было лежать, и замирает.
Джета передернуло. Видение дышало патологией. Но он чувствовал, что так действительно может быть.
…когда Дана задремала, Бродяга осторожно отнес ее в постель. Поправил одеяло, притушил свет. Потом отправился в мастерскую, собирать «москитов».
Мелисса, разумеется, заставила себя ждать. Недолго. Так, чтобы легкое беспокойство не успело перерасти в раздражение средней силы. Что бы там Джет ни думал, а она за дни своего недавнего расследования успела неплохо изучить столичного гостя. Мелисса знала, что он ее дождется. А уж что она умела на отлично, так это играть на струнах настроения окружающих людей.
— Привет!
Ее темно-синий «Рекс» Визирианской сборки был украшен серебристыми росчерками молний. Хорошая машинка. Но «Мустанг» — лучше.
— Привет. Мисс Робсон, вы, как всегда, великолепны.
— Да ладно, Джет. Уж от кого, а от вас я никак не ожидала услышать настолько дежурный комплимент.
— В таком случае, беру его обратно, — хмыкнул он, подавая даме руку. — Идемте, скоро начало.
Небольшой уютный зал был заполнен на две трети. Стоило им занять места, как свет погас, и началось шоу…
Оно началось с того, что зал исчез. Возникла круглая поляна в лесу серебристых стволов и тоненьких вьющихся трав, унизанных росой. В росе дробились лучи солнца, там жила маленькая радуга. На поляну выкатился кубарем некрупный серебристо-голубой медведь, каким-то образом умудрившийся не поломать рудиментарные кожистые крылья. Уселся посреди арены, ухнул, хлопнул по траве массивной лапой. Роса взметнулась, словно была настоящей! Из-за стволов появилась Дана. Одета она была во что-то зеленое, легкое, и напоминала большой рыжий цветок. Вынесла два барабана. Один большой, выпуклый, покрытый странными узорами, навевающими мысли о первобытных племенах и диком шаманстве. Второй — маленький и высокий.
Большой она поставила перед медведем, опустилась в траву, и начала тихонько выбивать ритм на маленьком. Зверь откуда-то из зарослей достал колотушку, и ударил в свой барабан. Низкий густой звук стал фоном тому, что выбивала Дана. На арене-поляне появилось еще одно животное. Размерами и формой тела оно больше всего напоминало леопарда или гепарда. Только еще более поджарое и длиннолапое. Окрас бурый с белыми разводами, а морда темная. Знаменитые мабурские кошки — большая редкость. По некоторым данным они разумнее собак и крыс. К сожалению, в природе уже не встречаются, потому что естественный ареал их обитания, тот самый реликт Мабуры, был почти полностью уничтожен гигантским метеоритом около сорока лет назад. Джет многое мог бы рассказать о родине этих кисок — на Мабуре ему часто приходилось бывать. В той, прежней жизни. Там жила Марта. Странно, он давно перестал вспоминать те времена. Каким образом они нашли лазейку? Как смогли снова подобраться, заставить замирать от того, давнего, уже пережитого бессилия?
Кошка сделала круг и остановилась напротив медведя. Дана перестала барабанить, отложила инструмент в сторону. Гул от низких равномерных ударов заполнил зал. Хлопнула в ладоши. С неба упали огненные шарики разной формы и размера. Упали, но до земли не долетели. Клоунесса подхватила их, начала жонглировать. Некоторые шарики она подавала кошке, и та ловко посылала их обратно, Джету показалось — лбом. Потом шарики один за другим лопнули, кверху заструились ленточки цветного дыма. Артистка вновь подняла ладони, словно для хлопка. Но оказалось, это уже не руки, а крылья. Серебристые сверху, и белоснежные изнутри. От движения крыльев по залу пошел ветер, доказывая зрителям — здесь все по настоящему, никакого обмана. Дана-птица разбежалась и взлетела. К тому моменту исчезла и поляна, и окружающий ее лес. Птица парила в ночной тьме, выхваченная лучом прожектора, а вокруг нее кружились звезды. Птица танцевала в воздухе в такт странной музыке, которая успела сменить мрачноватый ритм медвежьего шаманства…
— Бытовая гравиустановка, — шепнула Мелисса, — в противофазе. Такую используют спасатели на астероидах… а крылья и тело, скорей всего, голограмма.
Представление продолжалось, но Джет уже был вне его, спасибо критическим замечаниям мисс Робсон. Он увидел зал. Люди заворожено следили за полетом, не отвлекались, не переговаривались. Даже Мелисса не отрывала взгляд от танцующей под звездами чудесной птицы, просто старалась делать вид, что происходящее ей не в диковинку…
А потом что-то случилось. Джет уловил это краем глаза. Словно огромная птица в развороте над сценой уронила тяжелую куклу. Уронила, взмахнула крыльями и канула во тьме под потолком…
Зал испуганно выдохнул, уже представив на досках пола неподвижное тело… но тут же раздался облегченный смех. Дана сгруппировалась в воздухе, перевернулась через голову, а через миг уже раскланивалась в свете яркого прожектора.
Выступление продолжилось. Питомцы Даны демонстрировали самые разные умения. Кошка складывала из букв слова, которые ей предлагали зрители. Медведь, который оказался примулянским пилионом, танцевал и показывал трюки с шестом. Красноклювая птица непонятной породы ассистировала, когда Дана показывала фокусы. И все время менялись пейзажи. Сцена то становилась каменистым островом посреди океана, то горной долиной, заросшей мхом. То оазисом в пустыне. Взлетали под потолок пестрые бабочки, планировали к земле золотистые листья. Веселые ритмы сменялись маршами, а те — плавными мелодиями, в которых читался то рокот прибоя, то шум дождя, то шорох листвы под ветром…
Музыка удивительно соответствовала действу. Мелодии были ясными и простым, и вместе с тем Джет, бывший столичный житель, в недавнем прошлом частый гость на презентациях и музыкальных фестивалях, не мог отнести ее ни к одному из известных стилей. Было в ней что-то архаичное. Туземное. Притом, именно здешнее, Рутанское.
Бродяга на сцене так и не появился.
Полтора часа промчались, как пять минут.
Когда загорелся свет, и стало понятно, что пора выходить, Мелисса сказала:
— Могло быть и хуже. Ладно. Мне понадобилось уточнить некоторые детали. Собственно, за этим я вас с собой и позвала.
В коридоре к ним присоединился молодой и симпатичный полицейский, которого Джет рядом с мисс Робсон уже видел. Полицейский спросил: «Не помешаю?» и, не дожидаясь ответа, взял Мелиссу под руку.
В служебную половину их пропустили нехотя и только после того, как агент Интерпола показала значок.
Джет сомневался, что они смогут быстро найти артистку, а зря. Наткнулись на нее, как только зашли за сцену. Вернее, на них.
Дана стояла, уткнувшись носом в плечо андроиду, кажется, плакала. Высокий Бродяга обнимал ее за плечи. Сценка выглядела недвусмысленно…
— Какая гадость, — шепнула Мелисса. — Что, мужиков нормальных мало?
Полицейский хохотнул:
— Интересно, а как у них это получается технически?
— Есть много способов, дружок, — голос девушки звучал многообещающе.
Джет был уверен, что Бродяга все слышал. Андроид расчетливо дал гостям справиться с мимикой, после чего невозмутимо поздоровался.
Дана повернула к ним бледное лицо. Глаза показались Джету огромными, словно нарисованными.
— Как хорошо, что вы здесь… — выдохнула Дана. — Похоже, меня хотели убить…
В огромном неосвещенном пространстве за сценой жили сквозняки и странные шорохи. Мелисса сказала:
— В таком случае, может, пройдем в гримерную? Здесь как-то неуютно. Там все и расскажете. У меня к вам, Дана, кстати, тоже есть несколько вопросов.
— Мне надо зверей отправить на яхту… а потом я в полном вашем распоряжении.
Полицейский за ее спиной закрыл улыбку ладонью.
— Дана. — Мелисса подождала, пока все займут удобные места, и ринулась в атаку. — Мы пока проверяем все версии, ничего нельзя исключать. Вы понимаете?
— Понимаю.
— Возможно, дело касается вашего прошлого… я знаю, что несколько лет назад вы попали в очень опасную переделку…
— Да. Я была на «Хироне», когда его захватили террористы. Но террористов потом уничтожили. Мне кажется, это совсем не относится к делу…
— Но может, не террористы, другие недоброжелатели. Подумайте! Кто-то из прошлого.
Дана поежилась, словно от холода.
— Из прошлого… нет, никто из них не желал мне зла…
— Из них? — улыбка мисс Робсон стала хищной.
Клоунесса покачала головой:
— У меня очень маленький круг общения. Да, вы правы, это из-за «Хирона», наверное. Можно, я не буду рассказывать? Там очень много людей погибло. Знакомые…я всех своих знакомых могу пересчитать по пальцам. И им до меня не должно быть дела. Я же ушла из дому, почти сбежала. Рэм, конечно, вошел в положение и даже помог… на самом деле, я быстрей поверю, что они просто постарались обо мне забыть понадежней, чем, что кому-то пришло в голову лететь сюда, выжидать момент, чтобы убить. Дома это было бы сделать намного проще.
— Может, наследство какое… — подал голос полицейский.
— Ну что вы, я из цирковой семьи. У нас все общее…
— Ладно. Вернемся к сегодняшнему происшествию. У вас есть своя версия того, что могло случиться?
— За час до начала я проверил наше снаряжение, оно было в порядке. — сказал Бродяга. — Оно и сейчас в порядке.
Андроид привычно стоял за спиной у клоунессы. Джету его было отлично видно. Вчерашний разговор все не шел у него из головы. Хотелось сканировать Бродягу еще раз.
— Тогда в чем же дело?
Мелисса склонила голову и исподлобья уставилась на артистку. Должно быть, ей казался такой взгляд гипнотизирующим. Они сидели друг напротив друга, в широких креслах. Только Дана удобно устроилась, забравшись на сиденье с ногами и обхватив колени, а мисс Робсон элегантно закинула ногу на ногу.
— Кто-то изменил настройки перед самым началом шоу. Поставил таймер на отключение гравитационной установки. Упав с максимальной высоты, Дана могла получить серьезные травмы. Вряд ли это привело бы к гибели моей хозяйки, но травмы были бы тяжелыми. Кстати. Пульт стоит в операторской кабине осветителей. Она не запирается. Теоретически это мог сделать любой из зрителей, например, пока мы готовили сцену или перед началом представления.
— А как преступник мог знать, когда именно Дана воспользуется установкой? — Лениво поинтересовался полицейский.
— Там очень простая система. Задаешь, сколько установка должна работать после запуска, и все. Для Даны мы отводили на эту часть программы три минуты. Кто-то изменил на полторы.
— Чистое везение, что высота была такой небольшой, — кивнула Дана. — Простите. Я сначала подумала, что меня хотели убить, но теперь мне кажется, что это не так…
Не маньяк, подумал Джет. Не маньяк, а кто-то сильно обидевшийся на полицию, и желающий ей насолить…
Мелисса спросила:
— Вы так и не вспомнили, кому на Руте можете мешать? Кстати, вот еще информация. Человек, который выпал из окна гримерной после вашего первого выступления… Он не просто так выпал! На крыше здания напротив полицейские нашли энергетическую винтовку, из которой недавно стреляли.
— Такой штукой нельзя убить, — заметил Джет. — Во всяком случае, нельзя убить здорового человека. Это всего лишь усовершенствованная модель бинка.
— Значит, его, как и вас, Дана, хотели оглушить или покалечить, — кивнула Мелисса. — Или напугать. Дана, вы ничего не хотите нам сказать?
Та медленно покачала головой.
— Там еще был плащ пустынника, — напомнил андроид. — Клановый.
— Это ваш плащ? — Мелисса перевела взгляд на Бродягу.
— Нет.
— Пострадавший ждал Дану в гримерной. Но обслуга зала клянется, что посторонние в служебные помещения не входили, — поделился информацией полицейский. — И уж конечно, не было пустынников. Их бы запомнили.
— Личность погибшего пока не установили. Но вряд ли он из местных, за последние дни никто не обращался в полицию по поводу пропавших людей.
Помолчали. Мелисса использовала паузу, чтобы посмотреть какую-то страничку в сети.
Это видно, когда человек, пусть частично, погружается в виртуальность.
Дана чуть изменила позу, чтобы дотянуться до чашки с кофе. Кофе успел остыть. Мелисса и полицейский выпили его сразу, Джет так и не притронулся.
— У меня к вам, Дана, есть еще несколько вопросов. — Мелисса свернула невидимое окружающим окно и вновь уставилась на Дану взглядом из-под бровей.
— Я слушаю.
— Во-первых, чья была идея устроить гастроли именно на Руте? Может быть, вас сюда кто-то пригласил? Если да, то кто?
Дана кивнула. Отвечала она очень обстоятельно. Стараясь не упустить ни одной детали.
— На Руте мы оказались, можно сказать, случайно. Когда планировали гастроли, из-за изменений в навигационных правилах по ближайшим зонам, нам пришлось выбрать самый неудобный маршрут — через Визиря. Здесь нам проходить таможню, а это априори — очередь в несколько дней. Бродяга лучше объяснит. Он у нас за пилота. Ну, вот. Стали искать, кого в ближайших окрестностях могут заинтересовать услуги бродячего цирка. Связались с администрацией поселений на Руте и Атоме, и отсюда вскоре пришел положительный ответ. Связался со мной, сейчас вспомню…
— Артур Митчелл, — подсказал Бродяга. — Это я принял сигнал.
— Да, он. Мы договорились о двух выступлениях. Потом уже здесь ко мне подошел еще один человек, с предложением о выступлении в зале одного из местных заводов. Я подтверждение пока не дала, он ждет ответа до сегодняшнего вечера. Вот так.
— Предложение придется отклонить, — заметил полицейский.
Дана бледно улыбнулась:
— Я так и сделаю…
За шесть с половиной недель до этого.
Тодд появился в офисе вскоре после Дирка, и выглядел если и не сердитым, то каким-то приветливо-раздражённым. У Дирка ушло несколько месяцев, чтобы распознать значение такого выражения лица, а Тодд частенько с ним ходил.
Его волосы ещё были влажными после душа, а вместо полинялой футболки он надел мягкую джинсовую рубашку, ту самую, которая так здорово подчёркивала цвет его глаз. Он принёс с собой три пластиковых стаканчика с кофе в одноразовом подносе — неподалёку была кофейня. Дирк был искренне рад появлению Тодда.
— Тодд, тебе это удалось, — он взглянул на Дирка.
— Ты оставил взятую напрокат машину с заведённым двигателем перед моим домом, — сказал он. — А потом не отвечал на сообщения!
Дирк полез в карман, чтобы проверить телефон. Уведомление на экране гласило, что Тодд написал три сообщения. Дирк прищурился. Обычно он не пропускал сообщения.
— Я даже не знал, то ли ты где-то рядом, то ли вообще забыл об этой машине, — Тодд со стуком поставил на стол одноразовый поднос. Из-под крышки одного из стаканов пролилась струйка напитка, и к удовольствию Дирка, это был чай с бергамотом. — Как ты вообще сюда добрался? — спросил Тодд.
— Ну, я приехал на автобусе, — сказал Дирк, хотя ему это казалось очевидным. Подпрыгнувшие к линии волос брови Тодда наводили на мысли, что очевидным это вовсе не было.
— Знаешь, мог бы просто подождать меня.
Мысли Дирка вернулись в тихую квартиру Тодда, где был слышен лишь звук льющейся воды в душе. Он помотал головой.
— У меня было предчувствие, — сказал он. — И я был прав. Если бы я не оставил тебе машину, ты бы не заехал за кофе.
Тодд прищурился, его брови заняли своё обычное место над глазами.
— Вообще-то ты и сам мог бы заехать за кофе. Или мы заехали бы вместе.
Теперь выражение лица Тодда перестало быть приветливо-раздражённым, но и сердитым не было. Пожалуй, Тодд выглядел… не обиженным, но почти обиженным, так что в груди Дирка будто что-то завязалось в узел. Он совсем не хотел расстраивать Тодда. Он просто хотел убраться подальше от Тодда в душе и тех звуков, потому что даже спустя год их дружбы ему было тяжело держать нужную дистанцию.
— Справедливо, — сказал Дирк. — Но мы оба уже тут, у нас есть чай и кофе, так что давай договоримся, что в итоге всё вышло как надо, и попросим Фару показать нам то, что она обнаружила.
Тодд обернулся к Фаре, а Дирк мысленно поздравил себя с успешным переключением внимания Тодда. По-видимому, Фара ощутила их взгляды, и неспеша обернулась через плечо. Её пальцы зависли над клавиатурой компьютера. Дирк приподнял бровь в ожидании.
— Не знаю, с чего ты решил, что это так просто, — сказала Фара. — На это можно несколько дней потратить.
Дирк не имел ни малейшего понятия о том, что именно делает Фара, но упоминание о нескольких днях его немного разочаровало. Поскольку в полицейских и страховых рапортах не было никаких упоминаний о тех фургонах, им оставалось полагаться только на память Дирка. А он в тот момент чересчур отвлекался на состояние Тодда, чтобы записать номера автомобилей. Да и, если подумать, он был не уверен, что на тех фургонах вообще были номера.
— Великолепно, — сказал он. — Ты продолжай поиск, а мы с Тоддом пойдём на улицу и посмотрим, куда нас приведёт вселенная.
Обычно, если он не знал, что делать, он просто предоставлял себя вселенной, и это всегда приводило к неожиданным результатам. Тодд, пристально смотревший на него, лишь покачал головой.
— Да ладно, будет весело, — сказал Дирк.
Хитрость была в том, чтобы не дать Тодду времени на размышления — именно поэтому Дирк захватил свой стакан с чаем и тут же направился к двери. Он не сомневался, что Тодд следует за ним — он всегда так делал — но всё-таки почувствовал некое облегчение, когда Тодд догнал его на ступеньках. Дирк искренне улыбнулся ему. Тот лишь скорчил рожу в ответ.
— Нам лучше поехать на машине, — сказал Дирк, когда они вышли наружу, логично заключив, что вправе выбирать дальнейшие действия. Впрочем, вид Тодда наводил на мысли, что он не согласен. Дирк изобразил самое просительное выражение лица. Тодд сдался.
— Ладно, но поведу я, — сказал он, продолжая хмуриться. Скрыть азартный огонёк в глазах это ему не помогло. Дирк не сдержал улыбку, вместо ответной улыбки Тодд закатил глаза, что на языке Тодда было чем-то аналогичным улыбке.
Следовать потоку вселенной проще всего было на колесах, но Тодд был исключительно аккуратным водителем, и вряд ли он стал бы выполнять внезапные указания Дирка о случайных поворотах, которые Дирк выкрикивал бы с пассажирского сиденья. Они немного покружили по району и неспешно выехали из него. Это было похоже на то, как они искали по всему городу здания, отмеченные рисунками с дельфином.
— Ты же понимаешь, что это вряд ли сработает, — сказал Тодд, когда они въехали на эстакаду.
— Почему же? — искренне удивился Дирк. Раньше ведь срабатывало. Да и вообще, основной метод расследования Дирка включал в себя бесцельное блуждание всё равно где до тех пор, пока что-то не привлечёт его внимание.
— Ну, во-первых, в городе наверняка десятки белых фургонов, поэтому шансы наткнуться на нужные нам явно невелики. Во-вторых, большинство этих фургонов разъезжают по городу с понедельника по пятницу, — Тодд умолк, выражая ожидание, что Дирк поймёт ход его мысли. Но этого не произошло, и Тодд покачал головой. — А сегодня воскресенье.
— Ой, — сказал Дирк, потому что об этом он не подумал. Время было для него неопределённой концепцией. — Ну ведь в прошлый раз мы на них как-то наткнулись, — сказал Дирк, взмахом руки указывая Тодду свернуть налево, к центру города. Тодд повернул, никак не комментируя.
— Мы так и не знаем, связаны ли они вообще с этим делом. Это могло оказаться совпадением.
Смысла закатывать глаза не было. Всё равно Тодд не поверил — Дирк слышал это по его голосу. Но нет, фургоны точно были связаны с дельфинами. Дирк был уверен в этом.
Равно как и в том, что им нужно двигаться на север. Он по-прежнему не знал, куда именно они должны попасть, но направление было верным, вселенная вела туда, куда нужно. Даже Тодд вроде бы расслабился, левой рукой он держал руль, а в правой был стакан с кофе. Свой стакан Дирк держал на коленях, зажав между ладонями.
— Сюда, — сказал Дирк, указывая дорогу. Теперь они ехали по трассе вдоль побережья, утро было неожиданно ясное. Дирк опустил над своим стеклом шторку, чтобы загородиться от яркого утреннего солнца. С каждым километром ощущение правильности нарастало и распирало грудь Дирка, пока он не начал дрожать от возбуждения.
— Сюда, сюда! — взмахнул он рукой, показывая на развязку. Тодд быстро перестроился в правый ряд и съехал с шоссе. Дирк тут же понял, в каком районе они оказались. Впрочем, как и Тодд.
— И мы снова приехали к аквариуму, — сказал он, подъезжая к зданию и уже не нуждаясь в дальнейших указаниях Дирка.
— Ну да, понятно же, что он имеет значение. Я так и говорил.
Тодд промолчал, и это был признак того, насколько хорошо Тодд успел изучить его — Дирк никогда не перестал бы удивляться тому, что кто-то знает его настолько хорошо, что доверяет его интуиции как чему-то непререкаемому. Он просто нашёл свободное место на парковке напротив и заглушил двигатель.
— Не вижу тут никаких фургонов, — сказал он, не пытаясь выйти из машины. Дирк нахмурился.
— Может, мы не там смотрим, — предположил Дирк. Объяснение казалось довольно простым. Они ищут фургоны, вселенная привела их туда, значит, фургоны могут там оказаться. Вот, как это работало. Ну то есть, как это должно было сработать. Или, может, предполагалось, что это так сработает? Так или иначе, он был уверен, что в конце концов всё получится, как надо.
Начали они с очевидного места — грузовых ворот с противоположной стороны здания, но там не было видно ни одного фургона. Тогда они обошли здание вокруг, Дирк высматривал что-то, что могло бы вызвать предчувствие. Ничего не нашлось.
— Кажется, нам нужно ещё раз попасть внутрь, — сказал он.
— Воскресенье же, — напомнил ему Тодд. Дирк не ответил, и Тодд добавил. — Закрыто.
Дирк нахмурился. Его взгляд непроизвольно блуждал, выхватывая то безлюдные ворота, то яркий отблеск солнца. Обыденность простого человеческого существования, которого он и люди, подобные ему, были лишены. С океана дул прохладный ветер, но он нёс с собой запах соли. Дирк глубоко вдохнул. Тодд стоял рядом с ним, они касались друг друга локтями. Что-то было не так.
— Может, нужно подождать? — спросил он, не понимая, что делать дальше.
— Подождать до завтра? Пока они не откроются? — спросил Тодд. Дирк помотал головой.
— Нет, пока не случится что-то. Я…
— Вряд ли мы так чего-то добьёмся, — сказал ему Тодд. — В аквариуме мы уже были. И ничего там не нашли.
— Да, но… — Дирк не знал, как объяснить свои ощущения. Но идея остаться и подождать ощущалась как правильная.
— Может, нам лучше вернуться обратно. Может, Фара нашла что-то. А если нет, мы сможем снова приехать сюда завтра.
Желание остаться было таким сильным, что он уже готов был возразить, но тут Тодд прикоснулся к нему — ладонью к его предплечью — и все мысли улетучились. Дирк кивнул, и ещё долго ощущал тепло руки Тодда после того, как тот убрал её. Он ещё раз оглянулся на вход в аквариум, а потом обернулся к Тодду, который ласково смотрел на Дирка и ждал его ответа. В этом деле было что-то ещё. Он что-то не замечал, упускал из виду. Хотя скорее всего, он упускал столько всего, что и за всю жизнь не разузнать.
Но Тодд стоял рядом, с ожиданием глядя на Дирка. Поэтому Дирк кивнул и пошёл вслед за Тоддом к машине, несмотря на ощущение, будто он не заметил что-то важное.
~*~
Снова в настоящем.
Дирк всматривался в фигуру, появившуюся в дверном проёме. Он часто моргал, пытаясь понять, что же он видит. И тут он понял. Тодд. Это был Тодд.
От волны всепоглощающего облегчения чуть не подогнулись колени. Вообще, если бы Дирк стоял, то он бы, наверное, рухнул на пол. Одно дело было скучать по Тодду. И совсем другое — снова видеть его после не слишком долгого перерыва. Он тут же вспомнил, как впервые забрёл в тот музыкальный магазин, и увидел там Тодда, живого, здорового, вполне существующего. Это так ошеломило его, что он врезался коленями в одну из стоек с пластинками. Лишь воля вселенной помогла ему удержаться от падения. А синяки проходили ещё несколько недель.
— Тодд, это ты, — сказал Дирк.
Где-то посередине между тем, как он заметил Тодда и осознал, что это он, к Дирку вернулась способность владеть своими ногами. Так что к моменту, когда он поприветствовал Тодда, он уже был на полпути к нему через комнату. Впрочем, Тодд уже не смотрел на Дирка — он оглядывал комнату, и глаза его становились всё больше по мере того, как он замечал спальные мешки и развешанные на стульях рубашки.
Дирк внезапно почувствовал себя так, будто ходит по очень тонкому льду.
Взгляд Тодда продолжал исследовать комнату, на этот раз наткнувшись на стопку пластинок, как попало лежавшую на стуле. На лице Тодда отразилось недоумение.
— Что… что это вообще? Ты тут живешь, что ли?
Он поймал взгляд Дирка, в его глазах читалась неуверенность. Дирк отчаянно хотел поцеловать его. Вряд ли это сейчас было уместно.
— Вообще это довольно долгая история, — сказал Дирк, пытаясь скрыть нарастающую панику за неловким смешком. Во взгляде Тодда появилось подозрение. Дирк услышал, как позади встала Фара. — Погоди, — сказал Дирк, пытаясь разобраться. — Ты как сюда попал?
Шансы на то, что Тодд забрёл сюда случайно, были исчезающе малы.
Тодд, внимание которого теперь было поглощено столом, несомненно заметил ноутбук Фары и пакет с едой. Вопрос Дирка сбил его с толку, кажется, он смутился.
— Я, ну… мы тут пытаемся продать дом моей сестры, — сказал он, будто бы это всё объясняло. Дирк нахмурился. Тодд тряхнул головой и засунул руку в карман. Спустя секунду он вынул визитку, протянул её Дирку.
Дирк прочитал название и адрес, его глаза расширились.
— Это поблизости, совсем рядом, — сказал он с удивлением.
— Да, мой начальник рекомендовал этого чувака, но тут я увидел, как ты зашёл сюда, и наверное, мне не стоило идти за тобой, но я подумал…
Он снова отвлёкся, осматривая комнату. Кажется, спальные мешки на полу не давали ему покоя. Фара, как успел заметить Дирк, прошла через комнату и теперь стояла у дальней стены в попытке загородить картонные листы с заметками. Вот и правильно.
Хотя если подумать, привлекать внимание к их записям было совсем плохой идеей. Обернувшись к Тодду, Дирк обнаружил, что тот прищурившись смотрит куда-то за его плечо. Недоумение Тодда усилилось, и теперь в нем сквозила подозрительность.
— Я…
Тодд уже выглядел не просто подозрительным, а ещё и рассерженным, и Дирк отлично понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Я могу всё объяснить, — слишком поспешно сказал Дирк. Тодд упрямо смотрел на листы картона на стене и сделал шаг по направлению к ним.
Что скрывать, первым побуждением Дирка было начать беспомощно метаться по комнате. А вторым — повалить Тодда на пол.
— Постарайся держать себя в руках, — сказал он, когда Тодд подошёл к доскам достаточно близко, чтобы прочитать написанное. По-видимому, Фара осознала тщетность своих усилий и отошла к столу.
— Это что такое? — спросил Тодд, глядя на первый лист, где списки «Одинаково» и «Отличается» несколько раз включали в себя его имя. Он ткнул пальцем в строчку «Родители погибли в автокатастрофе в 2007 году, Аманда пострадала», и посмотрел на Дирка так, будто тот его предал.
— Это что такое? — снова спросил он, и по стиснутым зубам было ясно, что он очень злится. Дирку было знакомо это выражение. С таким выражением лица Тодд говорил ему всякие ужасные вещи. Вполне возможно, что Дирк этого заслуживал. Тодд выглядел так, будто ненавидел Дирка, будто он предпочёл бы никогда больше его не видеть.
— Я могу всё объяснить, — опять сказал Дирк, даже не пытаясь скрыть своё отчаяние.
— Ты же говорил, что не следишь за мной, — сказал Тодд. Дирк помнил тот разговор.
А ещё он помнил, как они с Тоддом сидели на диване, и у него был такой тёплый, нежный взгляд, и напряжение между ними тогда было совсем другим. Как он не хотел потерять это. Боже, до чего он не хотел это потерять!
— Я и не слежу, — уверил его Дирк. — Но есть кое-какая связь, косвенная, между тобой и делом, которое мы раскрываем.
Это заявление никак не умерило ярость Тодда. Может, оно её даже усилило, Тодд лишь сильнее стиснул челюсти и напрягся всем телом. Дирк всплеснул руками, пытаясь утихомирить Тодда.
— Клянусь тебе, я не поэтому… — он успел сказать лишь это, и его прервал поистине уничижительный взгляд Тодда. Не думая о том, что делает, он прижал руки к груди, будто пытаясь уменьшиться в размерах. Какой знакомый защитный механизм.
Тодд медленно повернулся обратно к записям на стене.
Он видел их впервые, и Дирк отлично понимал, что для Тодда они по большей части содержат бессмыслицу, ведь он не знал контекст. Пожалуй, первый список был более подозрительным, в нём чаще попадались имена Тодда и Аманды, но сейчас Тодд смотрел на центральный лист, где были описаны события той временной линии. И там снова то и дело встречалось имя Тодда, в строчках вроде «Ходили с Тоддом в аквариум», написанных толстым маркером. И снова Тодд ткнул пальцем в нижнюю часть списка, в строчку, где было написано просто «Происшествие».
— Что это? — его голос звучал пугающе потерянно. Дирк беспомощно взглянул в сторону Фары.
Она изо всех сил старалась не вмешиваться, взгляд был устремлён к ноутбуку, но Дирк знал, что она всё слышала; кроме того, он знал, что она вмешается, если захочет возразить ему. Но пока что она молчала, а значит, была не против его объяснений. Дирк откашлялся.
— Это не ты, — сказал он, и Тодд перевёл на него взгляд. На его лице читалось недоверие и с трудом подавляемая ярость. — Ну то есть, это ты, но не ты. Ты Тодд, но не тот. Это…
Как это выразить словами? Как объяснить тому, кто не знает, что именно произошло?
— Это другая временная линия. А может, другая вселенная. Или измерение? — всё это звучало не совсем точно. И явно ничего не проясняло, потому что Тодд продолжал смотреть на Дирка так, будто вот-вот врежет ему в глаз. В этот раз Дирк и не пытался скрыть волнение. — Всё это связано, только я не знаю, как именно, но если ты на минутку успокоишься, я расскажу с самого начала, я всё могу объяснить!
Тодд продолжал неотрывно смотреть на него так, будто Дирк сделал что-то поистине ужасное, будто он заслуживает того, чтобы называть его монстром.
— Тодд, я… — попытался он, но Тодд лишь качнул головой.
— Ну нет, знаешь ли! Знать ничего не хочу, — сказал он, у него на лбу непрестанно пульсировала вена. Он снова качнул головой, то сжимая, то разжимая кулаки. Наконец, он обвинительным жестом указал на списки.
— Ты шпионишь за мной. И за моей сестрой. Всё это время, а я-то подумал… — он снова покачал головой.
— Тодд, — попытался Дирк, но Тодд предостерегающе поднял руку.
— Нет, — отрезал он.
Лицо его совершенно побледнело — какой бы вывод он ни сделал, по душе ему этот вывод не пришёлся. Дирк волновался всё больше. В поиске поддержки он взглянул на Фару — та полностью игнорировала их диалог.
— Только не это. Нет. Я…
— Нет, — сказал Тодд снова. — Я не хочу ничего от тебя слышать. Я…
Его лицо изменилось, будто он принял какое-то решение, твёрдым взглядом он ещё раз окинул записи. Дирк подумал, что Тодд спросит о чём-то. К его удивлению, Тодд сорвал со стены средний картонный лист. В другом углу комнаты Фара отвлеклась от экрана ноутбука и взглянула на них.
— Ты больше не будешь шпионить за мной и оставишь в покое мою сестру, — сказал Тодд, повернувшись к Дирку. После чего он направился прямиком к двери, не оставляя Дирку возможности ответить.
Он уходит, понял Дирк, тугая спираль паники сковала его грудь.
— Тодд, — окликнул он, и не удивился, что Тодд проигнорировал его оклик. Это хотя бы было привычным, Тодд часто поддавался эмоциями. А Дирка ещё кто-то после этого называет импульсивным!
Стиснув зубы, Дирк направился вслед за Тоддом.
Он сделал всего один шаг, как что-то остановило его. Взглянув вниз, он увидел, что это Фара схватила его за предплечье. Он посмотрел ей в глаза.
— Дирк, — сказала она, и на её лице читалось: она знала, что так произойдёт, и во всём этом не видела ничего неожиданного. Она просила Дирка остаться, оставить в покое Тодда, сосредоточиться на раскрытии дела — ведь тогда всё остальное стало бы не важно. Дирк мотнул головой.
— Прости, Фара. Мне необходимо пойти за ним.
— Дирк…
— Ты не понимаешь. Я люблю его. Я… — он беспомощно взмахнул руками. Впервые он решился произнести это вслух, и сказав эти слова, он понял, что ему нужно делать.
Фара стиснула зубы, и это означало, что она не согласна, но её лицо было скорее недовольным, чем удивлённым. Покачав головой, она отпустила его. Дирк улыбнулся ей и бросился к двери.
Он догнал Тодда на автобусной остановке. Услышав своё имя, Тодд взглянул на Дирка.
— Отстань от меня, — сказал он, когда Дирк подошёл к нему.
— Не могу, — искренне сказал Дирк. Тодд мотнул головой.
— Ты обманул меня, — сказал он.
— Я не обманывал. Я просто не рассказал тебе всего, потому что, если честно, ты вряд ли бы мне поверил. Послушай, неужели ты думаешь, что мне это самому нравится? Думаешь, мне легко?
По крайней мере, Тодд его слушал, хотя по-прежнему выглядел так, будто вот-вот пустит в ход кулаки. Дирк поспешил объяснить.
— Такая у меня жизнь, Тодд. Происходят ужасные, кошмарные события. Только что всё было хорошо — и вот я уже в другой временной линии, где мой лучший друг без понятия обо мне, и теперь мне нужно как-то вернуть всё назад, а я не только не знаю, как это сделать, так ещё и вселенная не дает мне ни одной зацепки к верному ответу, так что я просто…
Он всё так же не знал, как выразить всё это словами, и яростно взмахнул руками, потому что ситуация совершенно вышла из-под контроля.
Теперь Тодд смотрел на него так, будто считал его немного чокнутым.
— Что ты несёшь вообще? — спросил он.
Дирк открыл было рот для ответа, но слова немедленно испарились, так как приехал автобус. Без раздумий Дирк двинулся к распахнувшимся дверям вслед за Тоддом.
— Ты что делаешь? — спросил Тодд, разгадав его намерения. — Оставь меня в покое.
— Прости, — сказал Дирк. — Не могу. И не говори мне, будто ничего не чувствуешь. Ты через весь город ехал к агенту недвижимости, и он случайно оказался по адресу напротив нашего офиса? Нет, это должно было произойти, а значит, ты должен был узнать.
— О чём узнать? — спросил Тодд, едва не срываясь на крик. — Я всё так же не понимаю ни слова из того, что ты говоришь!
В автобусе было немного людей, но достаточно, чтобы на них начали странно смотреть. Даже водитель наблюдал за ними в салонное зеркало заднего вида, будто размышляя, не придётся ли остановить автобус и выдворить этих двоих вон. Подтолкнув Тодда на одно из боковых сидений, Дирк понизил голос.
— Если только ты меня послушаешь, я всё тебе смогу объяснить, — сказал он.
Тодд уже выглядел не столько злым, сколько грустным и подавленным. Он кивнул, но явно особого желания слушать Дирка не испытывал.
— В изначальной временной линии, — начал Дирк где-то в районе начала. Тодд вытаращил глаза.
— Что, машина времени? — спросил он, но Дирк продолжал.
— Там кое-что случилось, но мы не знаем, что именно. Только что мы с Фарой были в аквариуме, и вдруг — оказались здесь. С тех пор мы уже несколько недель пытаемся выяснить, что случилось, и сможем ли мы вернуться.
Тодд глядел на Дирка так, будто тот отрастил вторую голову. Рассказ так увлёк его, что он едва не проехал свою остановку. Дирк инстинктивно нажал на звонок, Тодд вскочил, поняв, где они находятся. Он помотал головой, и Дирк был уверен, что Тодд снова хочет уйти подальше от него. Он постарался его удержать.
— Тодд, постой, я…
На полпути к Риджли Тодд остановился. Он резко развернулся, так что Дирк едва не налетел на него.
— Знаешь, я всё думал, что вот встретил этого клёвого чувака. А потом: вот чёрт, он просто засранец и врун, ну а теперь выходит, что ты вообще какой-то чокнутый.
Что и говорить, Дирк почувствовал себя оскорблённым.
— Это похоже на дискриминацию, тебе не кажется? — сказал он, не успев подумать, хотя вряд ли Тодд был первым, кто назвал Дирка сумасшедшим. У Дирка хватало подобных эпизодов, их немало набралось за его жизнь. Но услышать это от Тодда было нестерпимо больно.
— Ты сам только что сказал, что ты из другого измерения, и я не должен считать, что это полный бред? Боже… поверить не могу, что я… Ну то есть, теперь не странно, что я тебе понравился. Так и знал, что тут что-то нечисто. Я…
Он умолк, выражение его лица изменилось на обречённое.
— Слушай, ты прости. Надеюсь, тебе помогут, или что там надо, но я не могу. Пожалуйста, оставь меня.
И опять, не дожидаясь ответа, Тодд повернулся и пошёл в сторону Риджли, пока Дирк пытался до конца осмыслить его слова. Сбивая дыхание, он бросился вдогонку.
Дирк не первый раз гнался за Тоддом вплоть до его дома, и был намерен ночевать у него под дверью, если понадобится. Но вот электронный замок на двери Риджли он обнаружил впервые. Он дважды попытался открыть дверь, прежде чем понял, в чём дело. Сквозь стекло он видел поднимающегося по ступенькам Тодда. Его плечи были прямые, а походка выдавала напряжение. Дирк взглянул на дальнюю стену, где располагалась новенькая панель домофона, врезанная в кирпичную стену. Он сильно сомневался, что Тодд откроет ему по домофону.
Ничего не поделаешь: теперь у Дирка оставался лишь один вариант. Придётся ему пролезть к Тодду через окно. Похоже, история повторяется. Или у разных временных линий должны быть параллели. Так или иначе, Дирк с удовлетворением отметил, что окно Тодда открыто.
Второе января! У всех путних людей ещё выходной. Но музейные работники к этой категории людей, кажется, явно не относятся. Первый рабочий день года в субботу! – и вроде теоретически фондовики имеют право отдыхать. Но те, кто ведет экскурсии, на работу выходят.
В свой кабинет Нина с обоими киборгами пришла в десять утра. Лида сразу налила и включила чайник. А Василий зашел на сайт организатора лотереи и заявил от имени хозяйки о наличии выигравших билетов, активировав отпечатком пальца Нины микрочипы на билетах. На удивление Нины ответ пришел тут же – и сразу пришли документы на выдачу призов. Выигранные деньги за вычетом налога пришли на счет уже через четверть часа, сразу были даны адреса магазинов, где можно забрать микроволновку и холодильник, и инструкция, как оплатить налог на эти выигрыши. Нина тут же позвонила в ближайший магазин и попросила доставить выигранные ею вещи на дом в восемь часов вечера.
Последним пришло официальное поздравление с выигрышем и приглашение за киборгом от «DEX-company». И сразу звонок от Бориса:
— С Новым годом! Играть начала в лотерею? Ладно, поздравляю… надо же, «семёрку» выиграла! Сейчас на складе только те, которые были заявлены в розыгрыше, но, если скажешь, какого именно хочешь… закажу в центре, привезут. И каталог сейчас скину.
— Хочу сорванных «шестёрок»… на всю сумму. Есть такие в наличии? Насколько я знаю, вместо выигранной вещи можно взять деньги, и на эти деньги купить другую вещь. Ведь так? Я прошу выдать мой выигрыш… сорванными киборгами. На всю сумму. И смогу доплатить, если не хватит денег.
— Борзеешь на глазах! Молодец! Ещё никто так не заявлял… ну надо же! Сорванными киборгами! Будем думать, что уговорила… если и нет прямо сейчас, то найдём… ты уверена? Может, «семёрку» возьмешь?
— Ну нет. А вот пять… или шесть «шестёрок» мне подойдёт.
— А не слипнется? Ладно, подсчитаем, сколько получится. И пришлю. На днях. Пока.
Вот и поговорили. Можно, конечно, взять «семёрку»… но на эту же сумму возможно спасти от утилизации троих или даже пятерых беушных «шестёрок». «Семёрка» — с большой вероятностью будет чистой машиной. А «шестёрки» многие разумны… вполне может быть, что далеко не все. Но если за эти деньги можно купить несколько киборгов – то так и надо сделать. И дать им шанс жить.
***
Без четверти одиннадцать пришла группа на третий этаж, и Нине пришлось идти туда же проводить экскурсию, взяв с собой и Платона, и Василия. Группу из шести человек и двух киборгов встретила уже в зале, поздоровалась, отключила звук на видеофоне, попросила по инструкции третий уровень на киборгов и начала рассказывать о керамике разных народов Старой Земли на примере глиняных игрушек. Платон ходил с ней рядом, Василий сначала оставался у входа, а потом в образе студента-стажёра стал медленно бродить кругами вокруг Нины и группы, словно пытаясь что-то ей сказать.
Когда экскурсия закончилась, и группа ушла, Нина взяла в руки видеофон и обнаружила четыре непринятых звонка с незнакомого номера. Василий тут же объяснил, что не смог при экскурсантах сказать об этом, и что в кабинете её ждёт чужой Irien.
— Ладно, пойдём вниз, перезвоню из кабинета, — и пошла к внутренней лестнице.
В кабинете была немая сцена, как в спектакле – у дверей стоял молодой блондин в каком-то белоснежно-нереально-театральном и слишком уж облегающем костюме, а напротив его замерли Петя в служебном комбинезоне и Радж в комбинезоне джинсовом. Нина перевела непонимающий взгляд со своих ребят на гостя, потом обратно – и, наконец, вспомнила, что обещала Светлане Кирилловне:
— Ты Златко? Здравствуй, если так.
Блондин кивнул, но не сдвинулся с места. Пришлось продолжить расспрос:
— У меня есть на тебя права управления? – Нина дождалась повторного кивка и продолжила: — Знакомься, это наша охрана… Вася и Петя работают здесь, Радж охраняет меня, это Платон… и девочки, Лида и Хлоя. Ребята, а это Златко Зорич, он талантливый хореограф и танцовщик…
И тут внезапно DEX’ы переместились так, чтобы закрыть хозяйку от броска гостя, хотя изменений в позе Irien’а она не заметила совершенно. Златко медленно осел на пол и закрыл голову руками. Нина поняла, что между киборгами идёт какой-то разговор, и не знала, как поступить правильно, чтобы не сделать ещё хуже. Лучше бы Светлана Кирилловна обратилась к Карине! Та хоть профессиональный психолог и смогла бы ей посоветовать что-то другое.
Положение спас Платон, обратившись к гостю голосом:
— Им запрещено убивать, не бойся так. И бить не будут. Вставай. Танцев не будет тоже, – и обратился уже к Нине: — Разве он для этого здесь?
— Не для этого… ты прав. Златко, встань. И слушай меня. Ты поживёшь здесь несколько дней и пообщаешься с ребятами. Тебе разрешено… — она успокоилась и огляделась. DEX’ы отошли в стороны от неё, но внимательно наблюдали за гостем, готовые защитить хозяйку от броска Златко. И Нина поняла, что пришедший киборг на грани срыва настолько, что уже не боится троих DEX’ов, и лучше сначала сказать то, что он, по её мнению, хотел услышать:
— Златко, пока ты здесь, я запрещаю тебе танцевать и любым способом пытаться обучать танцам здешних обитателей… да встань уже! И… где твоя куртка? Или ты вот так и пришёл?
Златко медленно встал и в полном изумлении уставился на лицо с третьим уровнем управления. Платон усмехнулся и попросил Нину:
— Пожалуйста, повторите… он, кажется, не понял. И да, он пришёл так… куртки у него нет… то есть, его куртка в флайере его хозяйки. Сюда он пришёл по галерее.
Нина повторила и продолжила:
— …тебе разрешено есть всё то, что едят здесь ребята, без ограничений. Кормосмеси здесь нет. А есть мясо и рыба. Если захочется сладкого, скажи Василию, он купит. Можно спать до восьми часов в сутки, можно… и нужно вымыться и переодеться в нормальную одежду, а не ходить… вот в этом. И вообще, запрещаю носить обтягивающую одежду… пока ты здесь. Вася, выдай ему нормальную одежду, от носков и трусов до куртки и шапки. А если нет в наличии, закажи… и закажи заодно альбомы, блокноты, фломастеры и карандаши, и побольше. И тортик… к чаю. Златко, тебе разрешено рисовать, но сохраняй все рисунки, можно вязать или плести кружево… любая полезная деятельность, не приносящая никому вреда. Но танцевать я тебе запрещаю. Платон, помоги ему раздеться и вымыться… десять минут на всё, нам пора лететь на регистрацию. А сейчас… мне надо позвонить. Вася, за мной, остальным оставаться здесь.
Златко ответил:
— Приказ принят.
Помолчал минуту, просматривая запись и тихо сказал не по программе:
— Спасибо.
Нина вышла с Василием на стену, который должен был встретить дрон с заказанной одеждой для Златко, и перекинула на его карточку чисто на всякий случай ещё двадцать пять галактов. Василий оплатил покупку и вернулся в кабинет, а Нина позвонила по этому неизвестному номеру.
Ответила Светлана Кирилловна — и Нина рассказала о встрече её киборгами Златко и о запрете танцевать:
— …запретный плод сладок, это всем людям известно. То, что запрещено, хочется сделать хотя бы потому, чтобы понять причину запрета. Если, конечно, эта причина не очевидна. Оставьте его здесь дней на десять… может, чуть дольше, пока он не начнет пытаться обучать танцам двух мэрек и двух DEX’ов. Никакой облегающей одежды, только свободные широкие рубашки и блузы, свободные брюки и мягкие меховые тапочки. Никакой кормосмеси, только нормальная еда из музейной столовой. Пусть рисует, лепит, плетёт… у него есть выбор, чем заняться. Ему нужен хотя бы минимум свободы, хоть что-то он должен иметь право выбирать самостоятельно… если хотите, чтобы он ожил… ведь тогда, в пансионате, Вы считали его человеком и обращались соответственно, как с человеком. И не принуждали носить театральные костюмы даже дома. Теперь Вы знаете, что он киборг, и он это знает… и боится и продажи, и поджога. Когда он вернётся в Вашу квартиру, у него должна быть своя комната и свои вещи. И у Эстер тоже, а ей, если это возможно, купите куклу… говорящую. У Вас ведь, кроме них, ещё два киборга? Mary? У них есть отдельная комната и свои вещи?
И Светлана Кирилловна с этим согласилась, сказав, что в её огромной пятикомнатной квартире места хватит всем четверым киборгам и у каждого будут свои вещи. Но только с выбором одежды для Златко была не согласна:
— Он же танцовщик! Он должен так одеваться!
— Не должен. Танцевать при желании можно и в свободной широкой одежде. Ему нужно не только право выбирать самому, что надеть, но и возможность реализовать это право. Пока он сам не начнёт танцевать, даже намекать на танцы не следует. Иначе он замкнётся в себе и останется куклой. Он должен иметь право самостоятельно решить, хочет он танцевать или не хочет… а потом иметь возможность танцевать. И у него должно быть право самому выбирать себе одежду и обувь. Только так. Кстати, рядом с Вами Эстер? Она не боится танцевать? Или она так уверена, что в закрытом помещении её поджигать не будут? Вы с ней пробовали говорить? Ей тоже нужны свои вещи и право и возможность выбирать себе одежду.
Светлана Кирилловна несколько долгих минут молчала. Находилась она в картинной галерее, рядом с ней стояла смуглая девушка в длинном строгом синем платье, сзади её на длинных скамьях сидели женщины пенсионного возраста и что-то обсуждали – вероятно, это и есть созданный при музее клуб «Золотой возраст 50+», догадалась Нина. И это их должны будут обучать танцам Златко и Эстер… теоретически.
Наконец, Светлана ответила:
— Мне это не нравится. Но у Вас больше опыта работы с такими киборгами и Ваш Платон не слишком похож на тупую куклу. Так что – пусть будет по-Вашему. Десять дней… это по двенадцатое января. Хорошо, я приду за Златко тринадцатого. Назовите номер Вашего счёта, я переведу деньги за содержание киборга… — заметив удивление Нины, Светлана добавила:
— Есть пословица «Чем точнее расчёт, тем крепче дружба». Нам с Вами ещё предстоит встречаться и общаться… а я в состоянии оплатить содержание своего киборга. Так сколько я должна за десять дней? Пятидесяти галактов будет достаточно?
— Да… достаточно, надо прикупить одежду для него, — ответила Нина, назвала номер счёта и, получив деньги, перевела Василию ещё двадцать пять галактов.
— Да, это Эстер… — Светлана обернулась на девушку. — И у Вас есть на неё тоже третий уровень. Я не использую её для обучения… пока что. Ваш программист почистил её память и поставил DEX’овскую программу телохранителя… и её поведение изменилось. В отличие от Златко она успокоилась быстрее и сопровождает меня скорее как охранница. Я в состоянии себе это позволить. До встречи.
Нина сказала: «До свидания» уже потухшему экрану. И пошла вниз.
В кабинете уже стоял Златко, вымытый и переодетый в широкую плотную полушерстяную блузу бежевого цвета, мягкие домашние полушерстяные брюки и меховые тапочки – и выглядел удивлённо довольным. Программа имитации личности позволяла показывать эмоции – но Нина почему-то была уверена, что это сам Златко удивлён, а не его система. Рядом с ним стоял Платон, и Нина вдруг заметила, как они похожи:
— Словно братья… ну надо же! Как встретились!
— Мы вообще из разных партий! – возразил Платон. — И разного возраста! Да и волосы у меня на два тона светлее, чем у него. Но… если у Змея есть братья, то и у меня может быть… названный брат. Можно?
— Я-то не против. Но у Златко своя хозяйка есть, и вот она против этого может быть. Златко, остаёшься здесь до тринадцатого января. Отдохнёшь немного. Можно рисовать, лепить, смотреть мультики. И помогать ребятам по мере возможности. Разрешаю гулять по стене, но только в сопровождении любого из DEX’ов и не более получаса… два раза в день. Еда и вода без ограничений. Вася, остаёшься за старшего. Мы на свадьбу и сразу обратно. У меня ещё одна группа должна быть… около трёх часов. Так что… вернусь.
— Хорошо, — ответил за всех Василий, — мы будем ждать.
***
На регистрацию брака Нина едва успела – по пути приняла звонок от Змея, рассказала о Златко, узнала, что Авиэля повёз Влад, и что прилетят они к её дому, и пришлось лететь за ними, потом самой переодеться в новое платье и ждать, когда оба Irien’а и Радж переоденутся… — и вошла в зал, когда церемония уже началась.
С ней были киборги: Авиэль в зелёном костюме эльфа, Платон в тёмно-сером костюме-тройке и Радж в светло-сером костюме-паре. Влада Нина оставила охранять дом, чему он был рад.
Церемония заняла не более двадцати минут, но после неё приглашённый голограф так долго расставлял гостей и молодожёнов и так старательно всё снимал, что Нина едва успела переодеться обратно в деловой костюм привычного ей коричневого цвета, спасённый ею от выбрасывания Платоном, и лететь обратно в музей.
Скажи, нам сколько пришлось скитаться,
Среди туманных миров скитаться,
Затем, чтоб мы, с тобою мы друг друга нашли?
А вдруг, прикажет судьба расстаться,
Опять прикажет судьба расстаться,
При свете звезд, на краю Земли!
Загоняем машины в ангар, снимаем шлемы, куртки и перчатки.
— А теперь, братцы-кролики, по горячим следам разбор полетов,
— ледяным тоном сообщаю я.
— Шеф, а покушать? — подает голос Линда. Игнорирую вопрос и шагаю мимо двери столовой в аналитический центр.
— Сейчас нас будут слегка убивать и чуть-чуть вешать, — делает вывод Марта. Правильный вывод. Серьезные разборы мы проводим в аналитическом центре. Традиция такая. Рассаживаемся по привычным местам.
— Итак, что за цирк вы устроили утром?
— Влад, что ты злишься? Хорошо ведь вышло. Красиво и торжественно, — смущенно разводит руками Мухтар.
— Ну да, торжественно. Под свадебный марш. Клоуны! Вы бы еще цирковой парад-алле пустили! Или марш гладиаторов. Хорошо, коты не знают.
— Но ведь они действительно не знают.
— Подожди, Мухтар, — перебивает Стас. — Шеф, марш Мендельсона идеально ложится на восприятие котов. Это раз. А два — спешка. Я просто ничего другого подобрать не успел. Идея в последнюю минуту в голову пришла.
— А кто придумал палки в фольге?
— Я, — поднимает руку Марта. — Мы не нашли мечей.
— Два у тебя есть, два у меня в шкафу.
— Начальник, прости засранку. Те, что ты у меня видел — они как раз из твоего шкафа… Но их два, а надо было четыре. Ну, я схватила четыре штанги микробура, но они такие несолидные, в красно-белую полоску… Я на кухню, обернула их фольгой, в которой мы мясо запекаем… Хотела из фольги клинки изобразить, но не успела.
— Бардак!.. А меня что, трудно предупредить было?
— Влад, честно, не успели. Вы уже на посадку идете, а мы еще без парадных штанов… Но мы же знали, что ты справишься! Мы в тебя верили. Ты король импровизации.
— Клоуны, — устало повторяю я, растирая щеки ладонями. — Был план, заранее согласованный и оговоренный. Нет, надо было… Ладно, проехали. Идем дальше.
— А дальше наша рыжая авантюристка поставила на кон свою жизнь, — говорит Стас. — Честное слово, не ожидал. Уважаю!
— Когда это?
Стас пускает на экран запись со внутренней камеры наблюдения. (По случаю присутствия гостей шла запись со всех камер.)
— Миу, ты знаешь, что происходит с рабынями, которые случайно узнали чужую тайну?
— Они исчезают, папа. Но Кррина — моя подруга. Если она исчезнет по моей вине, я этого не переживу. Папа, Кррина любит тебя. Давно и безнадежно.
— Она — рабыня. Прах у моих ног.
— Мама тоже была рабыня.
Стас останавливает запись.
— Фраза «Я этого не переживу» в устах прратта — не игра слов,
— говорит он. — Ее надо понимать буквально.
— Блин! — с чувством произносит Линда. — Это когда Фаррам говорил, что рабыня не переживет позора, он намекал, что ее по-тихому удавят где-нибудь в подвале?
— Да, — сухо кивает Стас.
— Когда это было? — вскидывается Марта.
— Успокойся, все живы. Он это говорил, когда вручал нам Миу. Мол, если я откажусь, рабыня не переживет позора, — вспоминаю я. — Думаю, онпросто хитрил. Отправил бы девочку куда-то на край света, а для всех — не пережила позора…
Некоторое время разбор полетов идет нормально. То есть, по-деловому, конструктивно и без эмоций. Пока…
— Шеф, а почему ты оставил Миу во Дворце? Ловишь момент истины?
Как Владыка оценил визит?
— Не без этого, не без этого. Но есть еще две причины.
— Я вся внимание!
— Вторая причина — надо же малышке с подругами поболтать. А третья — пусть привыкает к самостоятельности. Она уже взрослая девочка. В отличие от…
Марта покраснела, закрыла лицо ладонями. Только плечи вздрагивают от сдерживаемого смеха. А с Линды — как с гуся вода.
— И что мы узнали?
— А это у Стаса спросим, — оборачиваюсь к аналитику. Наверно,
зря спросил. На парня тоже хохотунчик напал. Надвинул на пол лица очки-терминал и машет руками в воздухе — файлы в виртуале перетаскивает да просматривает. Работает быстро, профессионально, но рот до ушей. Наконец, нашел, пустил видео на большой экран. Как понимаю, снято фронтальной камерой ошейника Миу. В кадре — Фаррам. Вертит в руках бильярдный шар. Голос Миу:
— Папа, они такие же, как мы. Так же едят, так же спят, так же
любят друг друга. Начальники так же ругаются, девушки из-за них по ночам плачут.
— Девушки — это Линда?
— Ой! Проболталась. Пап, забудь.
— Уже забыл. Я не о ней хотел спросить, а о высоком в синей одежде без рукавов.
— Это господин Мухтар. Он хороший.
— У тебя все хорошие, — улыбнулся Фаррам. — Ты видела, как он мне этот шар передал?
— Да, пап. И кий тоже. Кий — это такая длинная прямая палка.
— А откуда он шар взял? У него же руки были пустые. И вдруг в руке появился шар… А потом из-за спины достал кий.
— Фых! Глупая рабыня не заметила.
— Постарайся узнать, как он это сделал. Хорошо?
— Хорошо, пап.
— Только не говори, что я просил.
— Ну пап, ты меня совсем за маленькую держишь. А я скоро паспорт получу!
На этом месте Стас останавливает видео, поднимает очки и
разворачивается вместе с креслом. С укоризной гляжу на Мухтара.
— Мухтар, они — молодежь. Но ты-то…
— А что я? Меня Стас научил.
— Клоуны! — тихо, но грозно рычу я. — В следующий раз возьму в зону контакта цирковую труппу.
— А правда, как ты это сделал? — у Линды аж глаза загорелись. Но Мухтар с гордым видом безмолствует. Зато Стас поворачивается к пульту и пускает другой видеоролик. Мухтар подходит к группе провожающих последним, и несет за спиной бильярдный кий. Остановившись, глубоко втыкает кий в песок точно за правой пяткой. А в момент передачи просто выдергивает
его из песка и, передавая, рукой ловко смахивает с конца песчинки.
Престидижитатор, блин! Стоп! Кажется, я от Линды заразился…
— С кием понятно. А шарик откуда? — не отстает Линда.
— Дэушка, спрашивать секрет фокуса — все равно, что спрашивать у дамы ее возраст, — сопротивляется Мухтар.
— Засветился в зоне контакта, так колись, — поддерживаю я.
— Шарик я нес подмышкой. Чуть отвожу руку — и он падает мне в
ладонь.
— А дальше?
— Дальше… — Мухтар ловко выхватывает у Марты грецкий орех. — Вот он есть, вот его нет, вот он есть, вот его нет… — Сцепляет пальцы в замок и — крак! — давит орех. Раздавленный отдает Марте.
— Теперь, Гудини, слушай меня. Если Миу попросит показать ей фокус с шариком, ты отложишь все дела и обучишь ее этому фокусу. И десятку других. Все ясно? Вопросы есть?
— Есть обучить стажерку фокусам! — дурачится Мухтар.
— Господа служивые, простите, что перебиваю, но байк Командора и ошейник Миу покинули пределы Дворца, — сообщает Стас. Глобальной системы позиционирования над планетой еще нет, но четыре маяка-антиграва парят в стратосфере на высотах от двадцати до шестидесяти километров. Так что, с точностью до двух метров координаты любого передатчика определить мы
можем. На этих же антигравах установлены ретрансляторы нашей системы связи. Это вам не сотовая сеть, но для простого юзера ничем не отличается.
— Дай точку на карте, — прошу я. Стас выводит на большой экран кусок карты с красной точкой в центре. Точка уверенно, хотя и зигзагами движется к зеленой точке — дому Шурртха.
— Спорим на три щелбана, она справится? — предлагает Линда.
— Из двух спорящих один дурак, другой подлец, — басит Петр. — К тому же, ежику ясно, что справится.
— Мальчики, а в чем суть? — спрашивает Марта.
— Я дал Миу увольнительную до полуночи. Но пользоваться навигатором байка ее никто не учил. Вопрос, сможет ли она самостоятельно найти дорогу?
— Тихо! Она с Шурртхом прощается, — перебивает Стас. Поднимает байк вертикально вверх. Опа! Испугалась! Сердечко забилось. Вызывает на связь. Тишина в зале!
— Меня кто-нибудь слышит? — раздался из спикеров голос Миу. Стас тянет к себе микрофон.
— Да, непоседа. Что-то случилось?
— Бестолковая стажерка хочет узнать, хозяин еще не спрашивал, где она пропадает?
— Еще нет. Как я слышал, Влад ждет тебя домой к полуночи. У тебя еще полторы стражи. Можешь не торопиться. Ты сейчас где?
— Я над городом. Отвезла господина Шурртха домой.
— А-а… Успеешь у него поужинать, если проголодалась.
— Спасибо, господин! Конец связи.
— Будешь обзывать меня господином, хвостик узелком завяжу. Конец связи!
— Ровно в полночь карета превратится в ты-ыкву! — замогильным
голосом возвестила Линда. Стас укоризненно посмотрел на нее и отключил микрофон.
— Смотрите, а сердечко-то успокоилось, — Марта постучала ногтем по окну с телеметрией ошейника на экране. — Да она опоздать боится. Думает, опоздает и по попе получит. Кстати, она туда летит, куда надо?
Стас изменил масштаб карты на экране.
— В общем, туда. Подлетит поближе, скажу точнее.
— Кошки, бывает, находят дом за сотни километров. А прратты чем хуже?
— На их родовые инстинкты легла тень цивилизации.
— Переведи!
Так, за легким трепом прошло минут десять.
— Она отклонилась от курса градусов на десять-пятнадцать, — доложил Стас.
— Сколько это будет в километрах?
Стас поднял взгляд к потолку.
— Ошибка на финише — двадцать пять — тридцать километров. Явно идет не по компасу и не по навигатору. Но спокойна как мамонт.
— С тридцати километров она базу увидит? — с тревогой спросила Линда.
— Увидит. Ночью с высоты восемьсот метров огни очень далеко видны, — успокоил Петр.
— Уже увидела, — обрадовал нас Стас. — Скорректировала курс, идет точно на базу. Через десять минут будет дома.
Мухтар зааплодировал и все подхватили.
— Расходимся и занимаемся обычными делами, — распорядился я. — Марта, не исчезай.
Переходим в столовую. На пульте киберкока набираю заказ на любимые блюда Миу. Осознаю, что поторопился, и съедаю сам. Интересно, мясо местное, но гарнир наш, картофельное пюре. Молоко тоже наше. Марта выбирает салатик.
— Расскажи, какую программу обучения вы планируете для Миу.
— Первый сеанс — десять тысяч слов. Они включают три тысячи наиболее употребительных и все те, которые встречаются в курсе начальной школы. Обучающий файл Стас уже подготовил, сейчас заканчивается оптимизация циклограммы введения перекрестных ссылок. Вторым сеансом пойдет начальная школа. Миу научится читать и писать. Арифметику она и так хорошо знает. Но синхронизация обозначений, терминов и подходов необходима. Третий сеанс — опять расширение языковой базы. Четвертый — курс средней школы. Дальше — в зависимости от результатов.
— Хорошо. Так и действуй. Миу я подготовлю.
Чуть слышный гул ворот ангара говорит, что Миу прибыла. Убираю со стола грязную посуду и повторяю заказ ужина для Миу. Но она задерживается Ставлю блюда в печку и включаю самый слабый подогрев. Только чтоб не остывали.
— А как дела у Мухтара?
— Кончает рассчитывать витаминные и минеральные микродобавки для котов в наши блюда. Но после визита Владыки ему работы с новыми блюдами на две недели хватит. Вообще, получается перекос меню киберкока в сторону королевской кухни. Простому прратту и пожрать нечего.
Дверь приоткрылась, в щелку просунулась голова Миу.
— Стажерка вернулась и спрашивает, нет ли у хозяина для нее дел.
— У тебя все нормально? Тогда отметься у Стаса, что ты вернулась, и можно гасить иллюминацию. И скорее сюда, ужинать.
— Глупая стажерка хочет спросить…
— Да?
— Что такое иллюми…
— Иллюминация — это огни, которыми сейчас наш дом светится. Стас включил их, чтоб тебе легче было его найти.
— Муррр… — и топот тяжелых ботинок по коридору. Не умеет Миу
ходить шагом, только бегом. Часто — вприпрыжку. Не проходит и минуты, как возвращается. Ставлю перед ней тарелку и стакан молока. Сажусь напротив, допиваю залпом стакан и начинаю инструктаж.
— Завтра у тебя будет не тяжелый, но очень неприятный день. Будешь работать с Мартой. Опять мокрое дело, и шлем будет учить тебя нашему языку. Если все пройдет нормально, выучишь десять тысяч слов и основные правила.
— Ой. А если стажерка не выучит?
— Если не выучишь, голова будет болеть.
— Голова будет болеть по-любому, — вздыхает Марта, отводя глаза.
— По первому разу она всегда болит. Сильно болит, чего уж там говорить.
Миу съеживается, будто удара ожидает.
— А может, стажерка сама выучит десять тысяч слов? Она будет очень стараться…
— Понимаешь, какое дело, Миу, — начинаю я душещипа…
душеспасительную беседу. — Помнишь, ты удивлялась, как Мухтар за день выучил твой язык?
— Да.
— А потом жаловался, что голова болит.
— Помню.
— Он посидел в шлеме полчаса. Потом поспал шесть часов. И, когда проснулся, уже знал твой язык. Так учить язык быстро и удобно. Мы много раз за жизнь учимся таким образом тому или другому. В детстве мы проводим много часов в шлеме, как ты недавно, пока машина знакомится с мозгом. Но первый раз голова все равно болит сильно. В следующие сеансы тоже болит,
но уже не так мучительно. За все нужно платить, Миу. Можно учить язык долго, месяцами, а можно быстро, за одну ночь. Но расплачиваться за это головной болью.
— Госпожа Марта, ты тоже так учила язык?
— Учила. Четыре языка и много-много других предметов. Я же универ закончила, а это значит, только в универе больше ста раз под колпаком сидела.
Миу вопросительно посмотрела на меня.
— Я, кроме универа, закончил еще летное училище. Приплюсуй еще полста раз под колпаком.
— А Линда тоже?..
— И Линда тоже. Иди, посоветуйся с ней. Мы тебя здесь подождем.
— Давай, иди, Линда плохого не посоветует, — подбадривает Марта.
Миу неуверенно подходит к двери, кланяется нам.
— Иди, мы подождем.
Выходит, осторожно закрывая за собой дверь. Буквально через минуту у меня звонит коммуникатор.
— Шеф, в двух словах, какие нюансы?
— Нюансы… Минус первый — первая запись.
— Это понятно.
— Сейчас тебе док все подробно расскажет, — переключаю трубку на громкий звук и передаю Марте.
— Минус второй — вообще первая запись для нового биологического вида. Аппаратура не откалибрована, не отъюстирована, и это можно исправить только по результатам реальной записи. Минус третий Обучающий файл не
оптимизирован под прраттов. Он может вызвать когнитивный диссонанс между мировоззрением Миу и усвоенной информацией. Еще минус — карта мозга котов недостаточно выверена.
— Это что — может мозги сжечь?
— Нет, мозги не сожжет. Мы поставим заведомо безопасный уровень.
Но запись может получиться с дырками. А знаешь, что бывает, когда перекрестная ссылка адресует на дырку в записи?
— Знаю. Пару раз в общаге свет мигал, а у меня мнемограф был включен без УПС-а. Голова так трещала, что на стенку хотелось лезть.
— Значит, понимаешь, о чем речь. Теперь — о плюсах. Плюс первый — предельно малый объем информации. Плюс второй — около тридцати процентов этой информации Миу уже знает. Он же — минус. Лучше бы Миу была парнем.
— Это как? Почему?
— Слышала, чем женская логика отличается от мужской? У мужчин дважды два равно четырем. Всегда и без вариантов. У женщин дважды два равно столько, сколько было в прошлый раз. А этот прошлый раз у всех разный. В результате, после записи перекрестных ссылок получаются дублирующие, альтернативные и даже антагонистичные ссылки. А это — головная боль…
— Так давайте купим на рынке рабов молодого парня, пообещаем ему свободу и подъемные, он сам с радостью под колпак сядет.
Забираю трубку у Марты.
— Фактор времени. Сегодняшняя беседа с Фаррамом показала, что времени у нас нет. Спокойствие во Дворце — спокойствие перед бурей. После покушения на Владыку, которое я принял на себя, счет идет на месяцы, если не на недели. Очень скоро придется в срочном порядке обучать массу местных специалистов. А программы обучения на нулях. Калибровка аппаратуры на
нулях. Миу провела под колпаком больше ста часов. Она образованная девушка с гибким мышлением. А на рынке ты купишь или тупого наследственного раба, или крестьянина-дуболома. Понимаешь разницу?
— Я умного поищу.
— Вот-вот. Еще древние говорили: «Каждый хочет иметь умного раба.
Но раб никогда не может быть умным, потому что умный никогда не будет рабом».
— Блин! Жалко же девочку.
— Ты, главное, ей все честно и подробно объясни.
— Сделаю! — звук удар кулаком по груди. И жалобное: — Ой, пуговку оторвала.
Дальше — гудки отбоя. Задумчиво смотрю на потолок, потом на Марту.
Почему мы с Линдой говорили на кошачьем? Настолько акклиматизировались, что родной забыли?
— Док, а на самом деле, не слишком ли много негатива для первого раза? Может, ограничиться тремя тысячами слов?
— Хорошо бы, да чревато. А если интерфейс не прорежется?
— Марта, я в этой области полный валенок. Курс менталиста не
загружал. Поясни.
— Информационный блок со внутренними перекрестными ссылками, который мы записываем в память, называется агрегат. Но записать его в память — пол дела. Надо, чтоб сознание получило доступ к этой информации. Иначе знания попадут как бы в черную дыру — вроде, есть, но доступа к ним нет. Формированием интерфейса мы управлять не умеем. Он формируется сам,
спонтанно, если запись достаточно крупная. Поэтому записывается сразу много связанных между собой ссылками агрегатов. Это называется конгломерат. Чем крупней конгломерат, чем больше в нем перекрестных ссылок между агрегатами, тем меньше головной боли на единицу информации при формировании интерфейса. Если упрощенно, то как-то так…
— Ясно.
— Опять же, неизвестна минимальная величина конгломерата,
гарантирующая формирование интерфейса у котов.
Сидим, мрачные, думаем каждый о своем. И ежику ясно, что когда-то на ком-то надо проводить исследования. С другой стороны, то, что завтра произойдет, по земным законам незаконно. Миу не имеет нашего гражданства, ей не исполнилось земных восемнадцати лет, она не подписывала контракта.
Раз для земных законов ее не существует, действуют местные. А по местным — она рабыня. Вещь. Я волен делать с ней что угодно. Гадко…
Миу не было на удивление долго. А когда вошла… Так и хочется
сказать «бледная, но решительная». Но под шерсткой бледность прраттов не заметна. Только ушки чуть оттянуты назад. Положив ладошки на плечи, Миу поклонилась нам. Это что-то новое!
— Хозяин, Линда говорит, что если со стажеркой завтра случится… беда, у хозяина будут большие неприятности. Это правда?
— Правда.
Миу еще раз кланяется нам, откуда-то из-за спины извлекает чуть помятый лист бумаги, исписанный ее каллиграфическим почерком, кладет передо мной и вновь отступает на три шага.
— Я, стажер Ррумиу, прошу разрешить мне участвовать в экспериментах по отладке аппаратуры ментообучения прраттов, — читаю я вслух, — Я совершеннолетняя, ознакомлена с возможными опасностями и делаю свой выбор добровольно и сознательно, как велит мне честь рода. Среди предков Ррумиу малодушных не было.
Дальше — две даты, земная и местная, и подпись — стажер Ррумиу.
— Ты садись, в ногах правды нет, — говорю я. — Это Линда тебя
научила?
— Да, хозяин. Миу правильно сделала? — садится на пол у моих ног и обнимает коленку. Машинально глажу ее по голове. Дважды перечитав заявление, ставлю визу: «Разрешить стажеру Ррумиу участие в отладке аппаратуры ментообучения». Тоже на кошачьем. Дата, должность, подпись.
Зачитываю вслух и передаю лист Марте. Поднимаю Миу с пола и усаживаю себе на колени.
— Тебе Линда точно все разъяснила?
— Госпожа Линда включила громкую связь, и бестолковая стажерка слышала все, что говорила госпожа Марта. А потом госпожа Линда объяснила бестолковой стажерке все непонятное.
— Тебе не страшно?
— Госпожа Линда сказала, что от этого еще никто не умирал.
Остального стажерка не боится.
Судя по прижатым ушкам и нервно подрагивающему хвосту, это явная бравада.
— Ты умница, Миу. Я тобой горжусь.
— Можно стажерке спросить?
— Спросить всегда можно. А с ответом — как повезет, — улыбаюсь я.
— Бумага, которую написала Миу, она на самом деле нужна?
— А, вот ты о чем… Понимаешь, стажеры часто делают глупости,
опасные опыты. Рискуют своими и чужими жизнями. В общем, озоруют. А, случись что, виноват потом начальник. Недоглядел, распустил команду, не знает, чем у него народ занят… Шалопай, одним словом. Твоя бумага говорит о том, что это не ваше с Мартой хулиганство, а обдуманная и согласованная с начальством (со мной, то есть) акция. Я был в курсе и разрешил. То есть, все идет так, как положено. А если случится что-то плохое, то этого никто не мог предвидеть. Иначе я бы запретил. В общем,
если с тобой что-то случится, виноват буду только я. Как-то так…
Миу прижимается ко мне всем телом, упирается лбом в плечо и
замирает. Теплая, нежная…
— Спать пора, полуночники, — поднимаюсь и с Миу на руках направляюсь в свою каюту. Марта ухмыляется и открывает нам дверь. Сгружаю ношу на пол.
Миу как-то растерянно косится на кровать, переводит взгляд на матик в углу, на котором провела первую ночь.
— Тебе не нравится спать на кровати?
— Рабыня не может… Не смеет… Хозяин должен сам позвать рабыню в постель.
— А вчера?
Любуюсь прижатыми ушками и зажатым в ладошках кончиком хвоста.
— По-по-по обычаю первый раз можно. Хозяин должен почувствовать трепещущее тело рабыни в своих руках. Иначе…
— Иначе?
— Хозяин смеется, а рабыне страшно.
С хохотом сгребаю это скромное чудо в охапку, кружу по комнате и валюсь на постель.
План понятен. Марина убеждает своих — Бондаренко со товарищи — в необходимости на некоторое время оставить в покое хроноген. Мы причаливаем к «Магеллану». Там как раз наверняка ещё находится планетолёт — должны же были хроноген на чём-то привезти? Я взламываю блокировку Умника, заставляю расконсервировать топливо… Сложно, конечно, но кое-какие намётки у меня уже появились.
— Сколько антиводорода надо?
Марина пожимает плечами:
— Хотя бы тонны две.
…Значит, одной ячейки хватит. Диаметр стандартного топливного элемента — около четырёх метров, где-то две с половиной тонны выходит. Вот этот «снежок» и надо перекинуть в оптическую ловушку хроногена. И — быстро. Антиводород вне хранилища будет греться, а потом и испаряться. Бэшка прогреет глыбу антиводородного льда до температуры испарения за… Ну, вот ещё одна причина начинать в момент «ночи»: сейчас Хирон как раз почти на одной линии с Бэшкой. Но Ашка тоже заметно подтопит… Ладно, это проблема разрешимая. Если правильно рассчитать время. Потом валим на полной скорости подальше. И врубаем хроноген…
И тогда — мы увидим небывалое. Или погибнем. Значит, так… Аннигиляция двух с половиной тонн вещества и двух с половиной тонн антивещества — получается пять тонн эквивалентной массы. Это даст взрыв мощностью где-то сто гигатонн. Да уж… Разгон лучше начинать, спрятавшись за Фол. Его обратная сторона необитаема, ничего, кроме автоматических обсерваторий, там нет… Если что, никакого вреда никому не будет — его масса всё заэкранирует…
Я поймал взгляд Марины… В нём проявилось — впервые –просящее выражение…
— Когда ты хочешь начать?
— Сейчас. Или как можно скорее. Этот вопрос всё равно всплывёт в ближайшее время, и Джерико может просто всё запретить.
А, ну да: пока ведь прямого запрета не было. Сделать что-либо без санкции — совсем не то же самое, что нарушить прямой запрет.
Самый негативный возможный результат: мы можем неаккуратными действиями угробить «Магеллан». Тогда за остальными Земле придётся снарядить срочную новую экспедицию — спасательную. И исследовательскую заодно — «чтоб два раза не вставать»…»
Тоже дело!
***
Не успели мы стартовать с Фола, как Маринка, прослушивавшая эфир, рассмеялась:
— Нам положительно везёт! Разведчики обнаружили на восточном побережье Панхирона непострадавшую в катастрофе базу центаврян. Судя по всему — автоматизированный центр наблюдения. Предположительно, элементы памяти частично уцелели. Бондаренко поднял всех по тревоге и отправился на планету. На «Магеллане» будет только дежурная команда — три человека. Они нам не помешают…
Хмм… Что-то уж очень нам везёт: как бы в конце не…
Ладно. Пора!
Мы воспользовались челноком Марины. К ней, как и к прочим из компании бондаренковских юных гениев, при отлучке челнок приписывался в обязательном порядке. Собственно, мы их тут, на Фоле, и строим: планетолёт импровизированная верфь пока осилить не может, но собирать межорбитальные или взлётно-посадочные судёнышки ей уже по силам. Строительство Базы вообще продвигается быстро: если Центаврия и будет колонизирована, то начнём мы с относительно слабо радиоактивного Хирона, а не с несчастной Гилономы. Соответственно, и основная база на Фоле должна быть, а не на Цилларе.
В середине полёта нас застала ещё одна новость: реактор станции Хирон-два, где как раз Бондаренко со всей свитой и находился, вышел из строя. Спасательная команда, в состав которой вошла вся дежурная смена, повезла им новый… Получается, на «Магеллане» сейчас не осталось никого вообще — путь стал абсолютно свободен. Вот это везение — да так же просто не бывает!
С доступом к Умнику вообще получилось элементарно. Даже мои наработки не потребовались. Как только Бэшка — и Гилонома с Цилларом, где сидели Джерико и все прочие — скрылись за Хироном, я запросил полный доступ… и получил его! Всё верно: я — старший офицер из имеющихся в сфере досягаемости. Джерико и остальные заэкранированы Хироном, а все, кто улетели с Бондаренко, и те, кто отправились ему на помощь, в противоположном полушарии. А систему ретрансляторов так и не успели пока доделать. Базу на Фоле, через которую тоже можно наладить связь, я самолично «оглушил» на двенадцать часов — потом это уже не будет иметь значения!… Ну и вот — выбирать Умнику, получается, не из кого! Везение становилось просто-таки беспрецедентным…
Чтобы не бегать по коридорам, мы подключились к Умнику прямо из челнока. А потом…
Около двадцати минут я практически не осознавал себя. Я как будто со стороны видел, как медленно, торжественно планетолёт отстыковывается от «Магеллана» и дрейфует на пару сотен метров в сторону Хирона. Как на маневровых движках идёт вдоль силового экрана топливохранилища. Умник при этом просто «орал благим матом» — сигнал тревоги мне так и не удалось ни заглушить, ни отключить. И я его ужас отлично понимал: столкновения с планетолётом — если бы реактор у того пошёл в разнос — силовой экран мог и не выдержать, а аннигиляция такой массы антивещества уничтожила бы не только корабль, но сам Хирон бы претерпел примерно такой же удар, как миллионы лет назад — Гилонома… Как хроноген отделился от замершего планетолёта — и, приблизившись к «Магеллану», остановился в нужной точке. Как одна из тысяч шарообразных топливных камер двинулась ему навстречу. Как шар раскрылся — и белый, праздничный — и нереально опасный «снежок» антиводорода торжественно выплыл навстречу оптической ловушке хроногена…
…А вот было бы смешно, если б сейчас какой-нибудь случайный микрометеороид в него шарахнул?..
Наконец снежный шар вошёл в жерло оптической ловушки… И я снова осознал себя собой:
— Быстрее! — прокричала Марина. — Мы выйдем из тени Хирона через три минуты!
Ну, голому одеться — только подпоясаться! Времени разворачивать планетолёт уже не было: в автоматическом режиме я заставил его подобрать хроноген, а через две минуты наш челнок тоже с ним состыковался. Я дал самый резкий старт, какой только возможен, как только мы упаковались в противоперегрузочные кресла. Хорошая эта штука: ускорение шесть «же», а мне — будто и нет ничего…
Мы набирали ход, стремительно удаляясь от Хирона. Фол ждал нас. Ещё пара часов — и мы скроемся за ним. И можно будет начинать!
Марина спросила:
— Теперь нас остановить не смогут? «Магеллан»-то уже в сфере досягаемости для Гилономы. Наверняка Умник уже связался с Джерико…
Я успокоил её:
— Как нас могут остановить? Пошлют звездолёт в погоню? И что же он сделает?
Марина нетерпеливо перебила меня:
— Ну, скажем, тебе могут официально запретить делать что-либо. И не факт, что не смогут приказать остановиться компьютерам планетолёта или хроногена…
— Я отключил связь, — отвечаю Марине… но вот кое в чём она права. У хроногена своя система связи — независимая от планетолёта. И через неё передать сигнал можно вполне — и мне некогда разбираться, как её отрубить. Правда, подчиняется хроноген, скорее всего, Бондаренко, своему создателю, а тот — как раз на обратной стороне Хирона… Но передать сигнал через Джерико — который на Гилономе — он может. Вот только… станет ли профессор это делать? Не слишком ли нам везло?..
— Мариночка, — говорю я вкрадчиво, вполголоса, — ну, теперь, может, скажешь правду? Бондаренко — в курсе дела, да? Вы с ним вместе это придумали?
Молчание продолжалось не меньше минуты. Потом, видимо, Марина всё-таки решила, что совсем уж в неведении держать того, с кем идёшь на смертельный риск, причём по твоей инициативе, как-то не по-товарищески. И ответила:
— Да. Джерико запретил бы всё равно. Если бы профессор нарушил прямой приказ, это был бы бунт. Но если я… Я ещё не закончила четвёртый цикл… Аттестата у меня нет — и для меня это всего лишь неподчинение Учителю, а вовсе не бунт! И для тебя — тоже: тебе аттестат выдают через месяц. Ты хоть и числишься в команде, приравнен к флотскому офицеру, но формально ты просто ученик…
Да, всё правильно. Что поделаешь, если мы с Мариной проявили себя так рано, что заслужили право попасть в Звёздную, не получив ещё аттестата за последний цикл? Я взорвался:
— Так, значит, Бондаренко свою задницу твоей прикрывает?!. — найти слова, более точно описывающие ситуацию, мне не удалось. — Мол, тебе всё равно ничего не будет — со студентки какой спрос, а он выводится из-под удара?
— Перестань, — устало проговорила Марина, — всё он правильно сделал. Это исходно моя идея. И я правда хотела сама провести эксперимент. Если ты уверен, что нас сейчас не остановят, то отвяжись пока, а? Мне тоже надо с мыслями собраться.
Я заткнулся, но всё ещё не мог успокоиться. Каков хитрец наш профессор! Людей своих, что характерно, он увёл — причём в другое полушарие Хирона: а ну как «Магеллан» действительно взорвался бы вместе с нами? И — теперь-то совершенно ясно — проблемы с реактором он сам спровоцировал: чтобы сманить к себе и дежурную смену. Вот и секрет нашего везения!
Я, видимо, слишком явно излучал возмущение, потому что Марина через десять минут продолжила разговор:
— Это просто надо сделать, Андрюш… Бондаренко же и социомоделированием занимается. Да и не надо быть гением, чтоб понять, куда всё идёт…
Я мрачно отозвался:
— «Тупик тотального гуманизма». Да, я помню…
Марина хмыкнула:
— Все помнят. Только после выхода этой его книги и было принято окончательное решение о нашей экспедиции.
Да уж: в ней профессор доказывал как дважды два, что абсолютизация человеческой жизни как высшей ценности ведёт к остановке прогресса, который рискован в той или иной степени по самой своей сути, и, в конечном счёте, как раз к гибели цивилизации. Но…
— Но ведь нас отпустили сюда!
Марина угрюмо ответила:
— Всё равно. Моделирование показывает скорое деление человечества на две ярко выраженные фракции: одна — тотально-гуманистическая, отвергающая прогресс из-за его опасности, стремящаяся минимизировать активность во Внеземелье. И та, что готова идти на риск. На тех, кто живёт ради самой жизни — и тех, кто живёт ради чего-то ещё. Чем раньше произойдёт полноценный рывок к звёздам, тем лучше будут наши позиции, когда конфликт перейдёт в открытую фазу…
Конечно, Бондаренко не станет по своей инициативе что-либо приказывать нам через хроноген — не для того он всё это затевал. Но Джерико, в принципе, может приказать ему, чтобы тот это сделал, а внаглую нарушить приказ — это всё-таки немножко слишком даже для… А впрочем… Зачем три человека попёрли Бондаренко новый реактор? По штатному расписанию было достаточно двоих. Да в принципе — и один бы справился! Но «Магеллан» покинули все три члена дежурной смены… Почему? Бондаренко не имел власти приказать им это!
А вот Джерико — имел. Бондаренко заинтересован в том, чтобы звёздный прорыв произошёл поскорее. И я заинтересован, и Марина… А Джерико — нет, что ли? Он поставлен командовать звёздной экспедицией… Но разве тогда — не он первый заинтересован в том, чтобы за этой экспедицией поскорее последовали и другие?..
Я вспомнил напряжённый голос Марины… А ведь она и вправду боится, что Джерико может нам помешать. Она не знает… А вот я теперь уверен. А ну-ка…
Снимаю блокировку связи. Что там нам сообщают? Ничего? Никто не приказывал нам остановиться, хотя суть нашей афёры всем уже очевидна? Что? Метеорный поток со стороны Северного полюса мира? Спасибо, учтём, нам туда и не надо…
Хирон окончательно скрылся за Фолом. Отлично! Осталась всего минута до момента, когда Марина включит хроноген… Вдруг до меня дошла одна простая вещь: а ведь эксперимент может и провалиться! Мы можем умереть… уже меньше чем через минуту! Странно… Раньше я как-то этого так остро не чувствовал.
Но я не променяю этот миг ни на всю мудрость великого Бондаренко, ни на всю славу легендарного Джерико. А вот вы нам сейчас завидуете, старички-интриганы! Ведь так?
Вижу улыбающееся лицо Маринки на экране. Она улыбается мне… Кажется, в таких случаях положено произносить всякие исторические фразы. Улыбаюсь ей в ответ — и кричу:
— Поехали!
Кажется, проблемы нас любят больше, чем мы их. Вообще, похищения у нас — обычная практика. Постоянно кто-то кого-то похищает с самыми различными целями. Несколько раз похищали девчонок из того самого борделя тетушки Лорель, но все заканчивалось благополучно. А в этот раз не обошлось.
Я застала только финиш всего мероприятия — грустных драконов и одиноко плавающий в ванночке с раствором мозг. Сначала даже не поняла, что это, думала, кто-то из ребят развлекался и нечаянно создал. Что поделать… А потом мне объяснили. Мозг этот — все, что осталось от любимицы Лэта — золотой полукровки. Эта дракошка работала в борделе и все было хорошо до тех пор, пока некие личности не решили таким образом надавить на наших драконов. Надавили хорошо — этих личностей уже нет в живых. Шеврин и Лэт выпотрошили всех, причастных к похищению. Но увы, спасти девушку не удалось.
И мы решили сделать ей новое тело. Опыт создания тел был, но вот чтоб без мозга… Это было нечто новое. Но и бросать умирать ее там, в одиночестве, темноте, тишине, без возможности даже что-то сказать… не годится. Слишком жестокая смерть для того, кто всеми силами цепляется за жизнь. Нет, конечно, можно проявить «милосердие» и расщепить этот мозг на атомы. Бедняжка даже не почувствует ничего — нечем ведь. Но это как-то слишком… слишком радикально. Тем более в компании сверхов и истинных драконов.
И мы взялись создавать тело. Самое сложное заключалось в том, чтобы создать тело без мозга и впихнуть как-то мозг дракошки туда. Со стороны наши опыты могли показаться какими-то извращениями Франкенштейна. Сначала в ванночке с раствором возникала голова, потом кто-то кривился, говорил: «Нет, не то», и голова исчезала. Начинали заново, пробовали разные варианты, пока Шиэс не придумала создавать череп уже вокруг мозга, сразу его приращивая, чтобы потом мучительно не раздумывать, как же его впихнуть в черепушку.
Дальше дело пошло на лад. За черепом последовал весь скелет, на скелете стали нарастать мышцы, связки, сосуды, заискрились сердечные ядра по всему телу. За ними последовали внутренности, за внутренностями некоторый слой подкожного жира и кожа. Теперь оставалось самое печальное — внешность. Лэт помнил, как эта девочка выглядела, но не знал, полукровка с кем она. То есть, один из родителей точно был золотым драконом, а вот кто второй… никто даже не догадывался. Поэтому стала она у нас чистокровной золотой. Лучше так, чем намутить что-то с генами и на выходе получить уродца.
Кровавый дракон воссоздавал ей облик. С какой-то щемящей нежностью на лице делал разрез глаз, формировал нос, губы, тоненькие складочки вокруг губ, доделывал челюсть, лепил подбородок, рисовал контур скул. Здесь и сейчас Лэт выглядел так, будто создавал величайший шедевр. Возможно, оно так и было. Я давала силу, вливала в новое тело, направляла туда, где нужно было больше всего, и завороженно смотрела на красного дракона. Нет, он не казался влюбленным дурачком, рисующим свою девушку. Сейчас он был творцом, создателем, тем, кто дает этому миру нечто новое. Забитый, стеснительный, измученный жизнью дракон полностью раскрылся, создавая другого дракона. Рисуя лицо, брови, вылепляя реснички, с любовью творца создавая новую жизнь. Новую жизнь вместо старой, уничтоженной и испорченной.
Это та самая магия, которая доступна далеко не всем. То, на что способны немногие. Когда творец действительно любит свое творение, кем бы оно ему не приходилось. И я понимаю его. Девчонки из «Цветущего сада» очень хороши, они не только исполняют прихоти клиента. Еще они слушают. Им можно заплатить и просто излить душу, как элитному психологу. И в ответ не слышать глупых универсальных рекомендаций типа: примите себя таким, каким вы есть, полюбите себя и прочей ерунды. Себя надо создавать, вот точно так же, только руководить не телом, а душой. Тело у большинства существ статично, его уже не изменить, а вот душа и разум изменениям подвержены намного больше. Вот те девчонки и помогали изменить себя самого, разум и душу. Они действительно помогли Лэту — он стал намного раскованнее, спокойнее, перестал шарахаться от всех и не пугается собственной семьи. А теперь он помогает одной из таких девчонок, той, которая помогала ему.
Лежащее на столе тело было полностью готово. Мы вытащили дракошку из раствора, чтобы она случайно не захлебнулась. Теперь, как и в случае с Твэлом, оставалось только ждать. И если тогда мы вживляли только кристалл, то теперь вживили в тело чужой мозг. Это было страшно. Так страшно, что по окончании процедуры я тупо не могла ничего удержать в руках — настолько они тряслись. Остальные выглядели не лучше. Хмурый Шеврин наморщил лоб еще больше, всматриваясь в еще пока драную ауру девчонки.
— Надеюсь, жить будет, — пробубнил он и стянул с рук перчатки. Потом скомкал и запустил в утилизатор так, что крышка бедного устройства аж звякнула и слегка прогнулась.
— Главное, чтобы мозг прижился, — робко вякнула я и тут же заткнулась. Голос дрожал, как и руки. Это было страшно. Настолько страшно осознавать, что все вместе мы, во-первых, создали настоящего истинного дракона, а не какую-то там плевую мелочь, а во-вторых, мы вживили почти умерший мозг в новое тело. И как этот мозг там себя поведет, никто не знает. И даже молиться некому, поскольку теперь мы сами боги… Разве что богу удачи, чтобы ему было не так скучно.
Здесь была проблема похуже, чем у Твэла. Если кристалл Твэла можно извлечь из его головы и пересадить в новое тело, то с дракошкой номер не пройдет. Органический мозг мог банально повредиться настолько, что бедняга там и сгниет. Или те несколько секунд без питания, пока мозг прирастал и обрастал сосудами, могли безвозвратно уничтожить ее личность, память, силы… Не знаю, это просто страшно. Страшно настолько, что мне снова захотелось выйти и закурить. По-настоящему, затягиваясь до самых глубин плазмы, чтобы пробрало и наконец-то успокоило.
Наверное, я слишком впечатлилась этой дракошкой. Всего лишь проститутка в борделе, но… она заслуживает нормальной жизни… После всего, что с нею произошло…
Я подошла к Лэту и осторожно коснулась его плеча. Дождалась, пока дракон соизволит повернуться ко мне и спокойно проговорила:
— Знаешь, может заберем ее к нам? Если ты хочешь, конечно… Не думаю, что после этого… она захочет вернуться обратно.
— Думаешь? — кровавый внимательно на меня посмотрел. В его голубых глазах плескалось безмерное море усталости и какого-то отчаянья. — Посмотрим, что из этого выйдет. Быть может и ничего.
Он молча вышел из лаборатории. Я повернулась и до рези в глазах всмотрелась в тело, лежащее на столе. Небольшая, росточком повыше Шиэс, дракошка, полностью голая пока что, с золотистыми волосами и неожиданно черными бровями. Внешнее сходство с ее прошлым обликом нам удалось воспроизвести. А вот что будет дальше…
Шиэс укрыла ее тело тонкой простынкой — одевать мы пока не решились, поскольку неизвестно, что может пойти не так. Если вдруг нужно будет срочно удерживать ее или еще что-то, если тело начнет мутировать, лучше это увидеть сразу, не дожидаясь мегатрындеца. Впрочем, пока что ничего не мутировало и не собиралось. Обычно такие творения стабильные…
— Пойдем, — она мягко потянула меня за руку. — Здесь уже делать пока нечего.