План понятен. Марина убеждает своих — Бондаренко со товарищи — в необходимости на некоторое время оставить в покое хроноген. Мы причаливаем к «Магеллану». Там как раз наверняка ещё находится планетолёт — должны же были хроноген на чём-то привезти? Я взламываю блокировку Умника, заставляю расконсервировать топливо… Сложно, конечно, но кое-какие намётки у меня уже появились.
— Сколько антиводорода надо?
Марина пожимает плечами:
— Хотя бы тонны две.
…Значит, одной ячейки хватит. Диаметр стандартного топливного элемента — около четырёх метров, где-то две с половиной тонны выходит. Вот этот «снежок» и надо перекинуть в оптическую ловушку хроногена. И — быстро. Антиводород вне хранилища будет греться, а потом и испаряться. Бэшка прогреет глыбу антиводородного льда до температуры испарения за… Ну, вот ещё одна причина начинать в момент «ночи»: сейчас Хирон как раз почти на одной линии с Бэшкой. Но Ашка тоже заметно подтопит… Ладно, это проблема разрешимая. Если правильно рассчитать время. Потом валим на полной скорости подальше. И врубаем хроноген…
И тогда — мы увидим небывалое. Или погибнем. Значит, так… Аннигиляция двух с половиной тонн вещества и двух с половиной тонн антивещества — получается пять тонн эквивалентной массы. Это даст взрыв мощностью где-то сто гигатонн. Да уж… Разгон лучше начинать, спрятавшись за Фол. Его обратная сторона необитаема, ничего, кроме автоматических обсерваторий, там нет… Если что, никакого вреда никому не будет — его масса всё заэкранирует…
Я поймал взгляд Марины… В нём проявилось — впервые –просящее выражение…
— Когда ты хочешь начать?
— Сейчас. Или как можно скорее. Этот вопрос всё равно всплывёт в ближайшее время, и Джерико может просто всё запретить.
А, ну да: пока ведь прямого запрета не было. Сделать что-либо без санкции — совсем не то же самое, что нарушить прямой запрет.
Самый негативный возможный результат: мы можем неаккуратными действиями угробить «Магеллан». Тогда за остальными Земле придётся снарядить срочную новую экспедицию — спасательную. И исследовательскую заодно — «чтоб два раза не вставать»…»
Тоже дело!
***
Не успели мы стартовать с Фола, как Маринка, прослушивавшая эфир, рассмеялась:
— Нам положительно везёт! Разведчики обнаружили на восточном побережье Панхирона непострадавшую в катастрофе базу центаврян. Судя по всему — автоматизированный центр наблюдения. Предположительно, элементы памяти частично уцелели. Бондаренко поднял всех по тревоге и отправился на планету. На «Магеллане» будет только дежурная команда — три человека. Они нам не помешают…
Хмм… Что-то уж очень нам везёт: как бы в конце не…
Ладно. Пора!
Мы воспользовались челноком Марины. К ней, как и к прочим из компании бондаренковских юных гениев, при отлучке челнок приписывался в обязательном порядке. Собственно, мы их тут, на Фоле, и строим: планетолёт импровизированная верфь пока осилить не может, но собирать межорбитальные или взлётно-посадочные судёнышки ей уже по силам. Строительство Базы вообще продвигается быстро: если Центаврия и будет колонизирована, то начнём мы с относительно слабо радиоактивного Хирона, а не с несчастной Гилономы. Соответственно, и основная база на Фоле должна быть, а не на Цилларе.
В середине полёта нас застала ещё одна новость: реактор станции Хирон-два, где как раз Бондаренко со всей свитой и находился, вышел из строя. Спасательная команда, в состав которой вошла вся дежурная смена, повезла им новый… Получается, на «Магеллане» сейчас не осталось никого вообще — путь стал абсолютно свободен. Вот это везение — да так же просто не бывает!
С доступом к Умнику вообще получилось элементарно. Даже мои наработки не потребовались. Как только Бэшка — и Гилонома с Цилларом, где сидели Джерико и все прочие — скрылись за Хироном, я запросил полный доступ… и получил его! Всё верно: я — старший офицер из имеющихся в сфере досягаемости. Джерико и остальные заэкранированы Хироном, а все, кто улетели с Бондаренко, и те, кто отправились ему на помощь, в противоположном полушарии. А систему ретрансляторов так и не успели пока доделать. Базу на Фоле, через которую тоже можно наладить связь, я самолично «оглушил» на двенадцать часов — потом это уже не будет иметь значения!… Ну и вот — выбирать Умнику, получается, не из кого! Везение становилось просто-таки беспрецедентным…
Чтобы не бегать по коридорам, мы подключились к Умнику прямо из челнока. А потом…
Около двадцати минут я практически не осознавал себя. Я как будто со стороны видел, как медленно, торжественно планетолёт отстыковывается от «Магеллана» и дрейфует на пару сотен метров в сторону Хирона. Как на маневровых движках идёт вдоль силового экрана топливохранилища. Умник при этом просто «орал благим матом» — сигнал тревоги мне так и не удалось ни заглушить, ни отключить. И я его ужас отлично понимал: столкновения с планетолётом — если бы реактор у того пошёл в разнос — силовой экран мог и не выдержать, а аннигиляция такой массы антивещества уничтожила бы не только корабль, но сам Хирон бы претерпел примерно такой же удар, как миллионы лет назад — Гилонома… Как хроноген отделился от замершего планетолёта — и, приблизившись к «Магеллану», остановился в нужной точке. Как одна из тысяч шарообразных топливных камер двинулась ему навстречу. Как шар раскрылся — и белый, праздничный — и нереально опасный «снежок» антиводорода торжественно выплыл навстречу оптической ловушке хроногена…
…А вот было бы смешно, если б сейчас какой-нибудь случайный микрометеороид в него шарахнул?..
Наконец снежный шар вошёл в жерло оптической ловушки… И я снова осознал себя собой:
— Быстрее! — прокричала Марина. — Мы выйдем из тени Хирона через три минуты!
Ну, голому одеться — только подпоясаться! Времени разворачивать планетолёт уже не было: в автоматическом режиме я заставил его подобрать хроноген, а через две минуты наш челнок тоже с ним состыковался. Я дал самый резкий старт, какой только возможен, как только мы упаковались в противоперегрузочные кресла. Хорошая эта штука: ускорение шесть «же», а мне — будто и нет ничего…
Мы набирали ход, стремительно удаляясь от Хирона. Фол ждал нас. Ещё пара часов — и мы скроемся за ним. И можно будет начинать!
Марина спросила:
— Теперь нас остановить не смогут? «Магеллан»-то уже в сфере досягаемости для Гилономы. Наверняка Умник уже связался с Джерико…
Я успокоил её:
— Как нас могут остановить? Пошлют звездолёт в погоню? И что же он сделает?
Марина нетерпеливо перебила меня:
— Ну, скажем, тебе могут официально запретить делать что-либо. И не факт, что не смогут приказать остановиться компьютерам планетолёта или хроногена…
— Я отключил связь, — отвечаю Марине… но вот кое в чём она права. У хроногена своя система связи — независимая от планетолёта. И через неё передать сигнал можно вполне — и мне некогда разбираться, как её отрубить. Правда, подчиняется хроноген, скорее всего, Бондаренко, своему создателю, а тот — как раз на обратной стороне Хирона… Но передать сигнал через Джерико — который на Гилономе — он может. Вот только… станет ли профессор это делать? Не слишком ли нам везло?..
— Мариночка, — говорю я вкрадчиво, вполголоса, — ну, теперь, может, скажешь правду? Бондаренко — в курсе дела, да? Вы с ним вместе это придумали?
Молчание продолжалось не меньше минуты. Потом, видимо, Марина всё-таки решила, что совсем уж в неведении держать того, с кем идёшь на смертельный риск, причём по твоей инициативе, как-то не по-товарищески. И ответила:
— Да. Джерико запретил бы всё равно. Если бы профессор нарушил прямой приказ, это был бы бунт. Но если я… Я ещё не закончила четвёртый цикл… Аттестата у меня нет — и для меня это всего лишь неподчинение Учителю, а вовсе не бунт! И для тебя — тоже: тебе аттестат выдают через месяц. Ты хоть и числишься в команде, приравнен к флотскому офицеру, но формально ты просто ученик…
Да, всё правильно. Что поделаешь, если мы с Мариной проявили себя так рано, что заслужили право попасть в Звёздную, не получив ещё аттестата за последний цикл? Я взорвался:
— Так, значит, Бондаренко свою задницу твоей прикрывает?!. — найти слова, более точно описывающие ситуацию, мне не удалось. — Мол, тебе всё равно ничего не будет — со студентки какой спрос, а он выводится из-под удара?
— Перестань, — устало проговорила Марина, — всё он правильно сделал. Это исходно моя идея. И я правда хотела сама провести эксперимент. Если ты уверен, что нас сейчас не остановят, то отвяжись пока, а? Мне тоже надо с мыслями собраться.
Я заткнулся, но всё ещё не мог успокоиться. Каков хитрец наш профессор! Людей своих, что характерно, он увёл — причём в другое полушарие Хирона: а ну как «Магеллан» действительно взорвался бы вместе с нами? И — теперь-то совершенно ясно — проблемы с реактором он сам спровоцировал: чтобы сманить к себе и дежурную смену. Вот и секрет нашего везения!
Я, видимо, слишком явно излучал возмущение, потому что Марина через десять минут продолжила разговор:
— Это просто надо сделать, Андрюш… Бондаренко же и социомоделированием занимается. Да и не надо быть гением, чтоб понять, куда всё идёт…
Я мрачно отозвался:
— «Тупик тотального гуманизма». Да, я помню…
Марина хмыкнула:
— Все помнят. Только после выхода этой его книги и было принято окончательное решение о нашей экспедиции.
Да уж: в ней профессор доказывал как дважды два, что абсолютизация человеческой жизни как высшей ценности ведёт к остановке прогресса, который рискован в той или иной степени по самой своей сути, и, в конечном счёте, как раз к гибели цивилизации. Но…
— Но ведь нас отпустили сюда!
Марина угрюмо ответила:
— Всё равно. Моделирование показывает скорое деление человечества на две ярко выраженные фракции: одна — тотально-гуманистическая, отвергающая прогресс из-за его опасности, стремящаяся минимизировать активность во Внеземелье. И та, что готова идти на риск. На тех, кто живёт ради самой жизни — и тех, кто живёт ради чего-то ещё. Чем раньше произойдёт полноценный рывок к звёздам, тем лучше будут наши позиции, когда конфликт перейдёт в открытую фазу…
Конечно, Бондаренко не станет по своей инициативе что-либо приказывать нам через хроноген — не для того он всё это затевал. Но Джерико, в принципе, может приказать ему, чтобы тот это сделал, а внаглую нарушить приказ — это всё-таки немножко слишком даже для… А впрочем… Зачем три человека попёрли Бондаренко новый реактор? По штатному расписанию было достаточно двоих. Да в принципе — и один бы справился! Но «Магеллан» покинули все три члена дежурной смены… Почему? Бондаренко не имел власти приказать им это!
А вот Джерико — имел. Бондаренко заинтересован в том, чтобы звёздный прорыв произошёл поскорее. И я заинтересован, и Марина… А Джерико — нет, что ли? Он поставлен командовать звёздной экспедицией… Но разве тогда — не он первый заинтересован в том, чтобы за этой экспедицией поскорее последовали и другие?..
Я вспомнил напряжённый голос Марины… А ведь она и вправду боится, что Джерико может нам помешать. Она не знает… А вот я теперь уверен. А ну-ка…
Снимаю блокировку связи. Что там нам сообщают? Ничего? Никто не приказывал нам остановиться, хотя суть нашей афёры всем уже очевидна? Что? Метеорный поток со стороны Северного полюса мира? Спасибо, учтём, нам туда и не надо…
Хирон окончательно скрылся за Фолом. Отлично! Осталась всего минута до момента, когда Марина включит хроноген… Вдруг до меня дошла одна простая вещь: а ведь эксперимент может и провалиться! Мы можем умереть… уже меньше чем через минуту! Странно… Раньше я как-то этого так остро не чувствовал.
Но я не променяю этот миг ни на всю мудрость великого Бондаренко, ни на всю славу легендарного Джерико. А вот вы нам сейчас завидуете, старички-интриганы! Ведь так?
Вижу улыбающееся лицо Маринки на экране. Она улыбается мне… Кажется, в таких случаях положено произносить всякие исторические фразы. Улыбаюсь ей в ответ — и кричу:
— Поехали!
0
0