— … Пять дней постельного режима.
— Но… Я себя отлично чувствую.
— Шеф, это не обсуждается.
Миу смотрит на нас круглыми глазами.
— Марта, сейчас столько дел требуют моего присутствия…
— Влад, можешь делать что угодно. Ты — начальник. Но если нарушишь постельный режим, я пишу заявление «по собственному желанию».
Это уже серьезно. Надо гасить конфликт в зародыше.
— Хорошо, понял, осознал, каюсь. Марта, что, все так серьезно?
— Именно так. Как я могу вас лечить, если никто не выполняет указания врача?
— Марта, я хоро-о-оший. Но я спрашивал о своей тушке.
— Твоя тушка хочет стать тушкой без мозгов? Нет? Тогда пусть не
напрягает мозги хотя бы пять дней. Или ты думаешь, я шутила, когда говорила о смертниках? Влад, ты просто не представляешь, какую страшную гадость ты ел. А я не хочу терять пациентов.
— Верю, убедила. Но в туалет-то сходить можно?
— Можно.
— А в мою комнату переселиться можно?
— Переселиться можно, работать нельзя. Любая химия противопоказана.
— Ма-а-ар, ну хоть что-то делать можно?
— Спи, отдыхай.
Приподнимаю одеяло и убеждаюсь, что на мне ничего нет.
— Миу, принеси, пожалуйста, мой халат.
— Слушаюсь! — выскакивает из-под одеяла в чем мать родила и — хвост трубой — уносится за дверь. — Хозяин проснулся! — ликующий вопль на весь коридор. Не проходит и четверти минуты, как возвращается с самым роскошным халатом — сплошная парча и золотое шитье.
— Спасибо, родная! — облачаюсь и спешу в комнату уединенных
размышлений. Выглядит Марта неважно. Не буду нарываться, подыграю ей.
База просыпается. (Еще бы — после такого вопля!) Оживленным табуном набиваемся в столовую. Голод зверский — словно неделю не ел. И, кажется, много пропустил. Народ увлечен театром и спекуляциями на ювелирном рынке. Шепотом выясняю у Миу детали. План сканирования библиотечных фондов одобряю. И, размахивая вилкой, вступаю в спор о сверхзадаче спектакля по
Станиславскому.
— Перед вами три задачи, а не одна. Первая — свой дом защищать до последней капли крови. Вторая — захват чужих земель до добра не доведет.
И третья — рыжие тоже люди. Добьетесь, чтоб рыжим перестали рубить хвосты — считайте, жили не зря!
— Шеф глубоко роет! — одобряет Линда.
— Шеф как всегда прав, — подхватывает Стас. — Учитесь, жалкие, у гигантов мысли.
— Ну, поставить задачу любой может. А как ее решить — есть идеи? — интересуется Мухтар.
— Конечно, дорогой! Разумеется, есть, — отправляю в рот кусок мяса и тщательно пережевываю, выдерживая паузу. Все взгляды — на мне. Народ даже ложками работать забыл. — У вас всего две недели. Можно за две недели написать шедевр? Нельзя! Но надо. Какой вывод? Нужно взять готовое у классиков и адаптировать под местные реалии. Читайте классиков, господа!
Что, у нас мало книг про войну? «Переправа, переправа, берег левый, берег правый, снег шершавый, кромка льда. Кому память, кому слава, кому темная вода, ни приметы, ни следа».
Минута мертвой тишины. Народ переваривает. Вообще-то, я пошутил, а они всерьез…
— А что, идея шикарная, — первым подает голос Стас. — Шеф, ты крут!
Только Твардовский не подойдет. Здесь снег лишь высоко в горах. А вот если на мотив «Каховки». Слушайте! Сарфа-хи уста-ло шагают по тру-пам… Миу, у вас есть кавалерия на сарфахах?
— Да, господин. Каждый сарфах несет двух бойцов. Правит тот, что спереди.
Процесс пошел. Все шумят, перебивают друг друга, перебирают
революционные песни, меняя детали на местные реалии. Подмигиваю Марте.
Вставай, подымайся, рабочий народ!
Иди на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной!
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!
Поет Линда во весь голос припев из «Марсельезы».
— Припев можно, остальное нельзя, — замечает Стас. — Революции нам противопоказаны.
Когда завтрак подходит к концу, Мухтар приносит три полотняных мешочка размером с большой кошель. Стас выкладывает на стол кипу прозрачных застегивающихся пакетиков.
— Итак, девочки, по пятьдесят камней в каждый мешочек, — и высыпает перед каждой груду изумрудов. Нет, стразов. Как понимаю, это бренные останки бутылок из-под шампанского. Но какая огранка! С ума сойти! Три кучки — три размера, три типа огранки. Марта выстраивает линейкой десять камней в ряд как образец, чтоб не пересчитывать каждый раз. Споро выстраивает ряды и смахивает в пакетик. Миу и Линда берут с нее пример.
Хотел помочь, но на меня шикнули и отогнали. Стас маркирует фломастером пакетики. Пять минут — и товар упакован. Начинаю верить в идею Линды. Выглядят камни шикарно.
Звоню Владыке, прошу доступ для Миу в архив. Пока народ собирается на выезд, переодеваюсь в белый махровый халат. Специально, чтоб произвести впечатление на Марту. В этом халате я похож на ходячего больного, пусть док порадуется.
Марта еще раз берет с меня слово, что буду паинькой, чмокает в
небритую щеку. Я чмокаю в нос Миу, и вся компания отправляется вершить историю. Остаемся мы со Стасом. Первым делом перетаскиваем самый большой экран из гостевой в мою каюту. Подключаю его к своему компу и пускаю в окне какую-то древнюю комедию. Убираю звук и зацикливаю просмотр по кругу. Если неожиданно придет Марта, одно движение — и я культурно отдыхаю. Теперь можно установить видеосвязь со Стасом и продублировать на экране его пульт. Ничего серьезного, как и обещал, просто чтоб не скучно было.
— Вчера во Дворце была планерка, посвященная очистке и углублению каналов, — сообщает Стас. — Департамент оросительных каналов — это, как бы, враги Владыки. Показать интересный кадр?
И пускает видеоролик. Обычная производственная планерка. Непонятно только, что Шурртх на ней делает. Похоже, телохранителем Владыки подрабатывает.
Приглушенно гудит рация. Шурртх достает ее, несколько секунд
слушает, потом бросает: «Не сейчас». И дает отбой. Через несколько секунд гудит вызов на рации Владыки. Владыка поднимает руку, останавливая докладчика, достает рацию, подносит к уху и морщится.
— Говори, рыжая. — и опять морщится. — Твой хозяин жив?.. Остальное — после. — убирает рацию.
— Итак, Владыка иноземцев жив, здоров, в данный момент спит.
Продолжай, — плавный жест рукой в сторону докладчика.
— Это — первый эпизод, — комментирует Стас. — А вот — второй.
На экране группа всадников в сумерках движется из Дворца в город. Снято с высоты птичьего полета. Один всадник выезжает вперед, разворачивает скакуна. Группа останавливается. Стас дает увеличение. Теперь отчетливо видны лица.
— Вы все видели и слышали, — говорит тот, что остановил группу.
— Сын, что ты понял?
— Хитрый файрак сумел внедрить рыжую рабыню в дом иноземцев.
Теперь он знает все, что происходит в оазисе.
— Это все, что ты понял?
— Да, отец.
— Хоть ты и мой сын, но болван, — всадник отцепил от пояса рацию и поднял над головой. — Все видели такой амулет? Сегодня ровно в полночь мы устроим обыск у всех наших стражников, слуг и рабынь. Если у кого-то найдется подобный амулет — он соглядатай Владыки. Все, кто имеют право на амулет, есть в списке, розданном Владыкой. Все прочие — вы поняли…
Слушайте дальше. Каждый амулет имеет имя. Каждый амулет помнит, кто с ним говорил, и с кем говорил он. Я объясню, как увидеть эти имена. Если найдете амулет, спишете все имена, но сам амулет оставите там, где он лежал.
— Дальше — не интересно, — комментирует Стас. — Во многих домах ночью был повальный шмон. Поймали одного вора и двух любовников в чужой постели. Шпионов не нашли. Лишних раций Линда не раздавала.
— Отличное качество звука, — пускаю я пробный шар.
— Разумеется, — соглашается Стас. — Почему-то обыватели упорно считают, что телефон работает только тогда, когда они по нему говорят.
— Может, раздать больше раций врагам Владыки?
— Палка о двух концах, — Стас задумчиво изучает потолок. — По прямому назначению рация тоже работает.
Пока не происходит ничего интересного, проверяю по тестовым
таблицам, много ли я усвоил. Как говорит Стас, грустное, душераздирающее зрелище. То есть, к первым трем информационным массивам интерфейс худо-бедно прорезался, к четвертому — частично. Остальные конгломераты недоступны. Считай, все муки — зазря. Впрочем, Марта предупреждала…
Сам виноват.
Возвращаюсь к наблюдению за группой. Миу сканирует толстые книги. Установила у окна треногу, на ней — видеокамеру объективом в пол. Положила на ковер талмуд и листает страницы. Иногда проверяет, хорошо ли видны страницы книги в видоискателе камеры. Случается, задерживается,
рассматривая картинки или вчитываясь в текст. В остальное время мурлычет песенку без слов. Слева от нее возвышается стопка книг чуть ли не метр высотой. А за спиной замер местный библиотекарь с очередным томом в руках.
Но Миу об этом не подозревает. Увлечена работой.
— Девушка, ты успеваешь прочитать эти страницы? — спрашивает
библиотекарь. Судя по тому, как дернулась картинка, Миу подпрыгнула от испуга.
— Ау!!! Фых, господин, прости глупую рабыню. Я сейчас не читаю. Она читает — тычет пальцем в камеру. — Мне приказано ей страницы перелистывать.
— Поразительно! Но зачем?
— Бестолковой рабыне сказали, что если эта штука увидит книгу, эту книгу потом смогут прочитать сотни читателей.
— Перестань звать себя бестолковой. Ты же Миу? Я много лет вижу, как ты по Дворцу носишься. Но поясни, неужели эта шкатулка может переписать книгу?
— Рабыня не знает, — смутилась Миу. — Рабыня сейчас спросит.
Ладошка закрыла передний объектив ошейника.
— Меня кто-нибудь слышит?
— Да, непоседа, — тут же послышался голос Стаса.
Слушать лекцию по книгопечатанию желания нет. Поэтому переключаю пульт на Линду. И вовремя. Линда, Шурртх и Марта как раз ввалились к ювелиру. Шурртх кончил объяснять девушкам преимущества кованных наконечников стрел перед литыми и гаркнул во все горло:
— Есть здесь кто живой? Дамы не привыкли ждать.
— Уже бегу, — раздалось из-за плотного синего занавеса, делившего помещение пополам. — Что угодно господам?
В очередной раз убедился, что сидячая работа не способствует
стройности фигуры. Толстенький черный кот в бархатном фартуке,
налокотниках, с белыми кончиками ушей и белой кисточкой на хвосте смотрелся… колоритно. Особенно, когда разглядел гостей и застыл с открытым ртом.
— Уважаемый, ты об иноземцах не слышал? — потрепал его за плечо Шурртх.
— Слышал, но не видел. Не верил… Себе не верю… Такая честь для моего дома…
— Где здесь можно присесть? Я принесла камни на оценку, — Линда извлекла из кармана полупрозрачный пакетик со стразами. Глаза ювелира загорелись ярче драгоценных камней.
— Одну секунду, сейчас все будет. Мирра! Мирра! Наш дом посетили высокие гости! Быстренько организуй… Ну что я тебе объясняю? Ты лучше меня все знаешь.
Из-за занавески выплыла матрона такой же расцветки и комплекции, как хозяин. За ней — две рабыни, серая и рыжая. Моментально появился низенький столик, множество подушек для сиденья, блюдо рикта. Линда, Марта и Шурртх сели за столик. Линда потянулась за риктом, Марта остановила ее руку, взяла рикт, задумчиво прожевала и кивнула головой.
— Прости, уважаемая, ты та самая ночная тень, о которой столько говорят? — поинтересовался хозяин.
— Наверно, — легко согласилась Марта. — Я не знаю, что обо мне
говорят. Но среди нас только две девушки, поэтому ошибиться сложно.
— Я пфинефла фтпфавы, — произнесла с набитым ртом Линда и высыпала драгоценные камни на стол.
— Похож на изумруд, но иной. Какая огранка! Что это? — удивился
ювелир, осмотрев в лупу первый камень.
— Это стразы, — сообщила Линда, сглотнув. — Похожи на изумруды, но во много раз дешевле. У меня на родине их используют там, где нужно много… блеска. И подешевле. Вижу у вас на окнах цветные витражи. Ваши мастера умеют варить зеленое стекло?
— Нет, госпожа. Это лак поверх стекла.
— Жаль. Скажу тебе по секрету, сами стразы очень дешевы. Если б выумели варить зеленое стекло, они стоили бы всего раз в пять-десять дороже. Вся цена в них — цена огранки. Стразы не очень прочны, хрупки как стекло и очень дешевы в нашем мире. Как видишь, я ничего от тебя не скрываю.
— Госпожа, откровенность за откровенность. Огранка твоих камней великолепна. Я вижу здесь три вида незнакомой огранки. Готов купить все эти камни. Сколько ты за них хочешь?
Линда хихикнула. — А сколько ты готов за них дать, уважаемый?
Ювелир рассортировал камни по размеру и типу огранки на три кучки, пересчитал, шевеля губами.
— Три малых золотых?
Линда опять хихикнула и ловко закинула рикт в рот.
— Четыре золотых?
Линда фыркнула, подавилась и закашлялась.
— Пять золотых? — почему-то перешел на шепот ювелир.
— Пусть будет три, — сразила его Линда. Теперь хихикнула Марта,
Шурртх издал непонятный звук, похожий на стон. — Уважаемый, не хочу драть с тебя три шкуры. Честность между партнерами — это основа бизнеса. Я же говорила, в нашем мире стразы очень дешевы. А теперь пересчитай эти три золотых на цену одного камня каждого вида. Нет, на цену комплекта из пятидесяти камней каждого вида.
— Поражен твоей честностью и… благородством, — склонился в легком поклоне ювелир. — Мирра! Мирра! Доску и мелки мне!
Подсчеты заняли минут пять. Наконец, цифры были получены.
— Предлагаю округлить. Полсотни больших — пять малых золотых, полсотни средних — три золотых и полсотни маленьких — два с половиной.
— Согласен? — предложила Линда.
— С тобой, госпожа, фантастически приятно вести дела. Ты округлила себе в убыток.
— Зато считать легко.
— Но в этих кучках не наберется пятидесяти камней.
— Это образцы для ознакомления. Я дарю их тебе. — Линда закинула в рот очередной рикт. — Хорошо приготовлен. Не хуже, чем во Дворце. Там рикт мягковат на мой вкус, а эти тверденькие. Шурр, не в службу, а в дружбу, принеси маленький мешок из-под сиденья моего байка. Большие не трогай, только самый маленький, неполный. Он должен сверху лежать.
Шурртх зафыркал, озорно сверкая глазами, и направился к двери.
— Прости мое любопытство, госпожа. Но байк — это та легендарная повозка, за которой не угонится ни один скакун?
— Идем, покажу. Могу прокатить, если не испугаешься.
Ювелир накрыл салфеткой камни на столике, кликнул серую рабыню, приказал не уходить из комнаты и поспешил за Линдой.
На улице Шурртх уже поднял вертикально сиденье байка, достал из багажника полотняный мешок, развязал, заглянул внутрь и мурлыкнул.
— А ты богатенькая.
Ювелир спал с лица. Линда забрала у Шурртха мешок, раскрыв горловину, позволила заглянуть внутрь ювелиру и передала Марте.
— О делах поговорим позже. А сейчас покатаемся.
— Это… все… они? — пролепетал ювелир, тыча пальцем в туго набитый пакет неприкосновенного запаса продуктов в багажнике байка.
— Нет, там снизу еще две пачки соли и фляга с водой. В пустыне без воды нельзя, — пояснила Линда, опуская сиденье. Внимательно посмотрела на застывшего столбом ювелира и, четко выделяя голосом слова произнесла:
— Это не на продажу!
Чтоб ювелир отмер, его пришлось потрясти за плечо. Линда объяснила, как сидеть на байке, куда ставить ноги, за что держаться. Прокатила несколько раз из конца в конец по улице. Вряд ли ювелир понимал, что с ним происходит. Мысли его были где-то далеко-далеко. И мысли эти были не веселыми.
Когда вернулись в дом, Марта оживленно беседовала с рыжей и серой рабынями. И все трое жевали рикты. При подходе ювелира Марта цапнула из блюда еще горсточку риктов, кинула по штучке рабыням и отослала их взмахом руки. Рабыни дождались подтверждающего кивка хозяина и скрылись за занавеской. Подождав, пока все рассядутся, Марта поставила мешок на центр
стола и закатала края, чтоб содержимое увидели все.
— Госпожа, ты хочешь все это продать? — безжизненным голосом
поинтересовался ювелир.
— Случилось так, что мне нужны местные деньги. Срочно. Хочу своему римму сделать подарок. Но это должен быть сюрприз.
«Шеф, закрой глаза и уши. Тебе сюрприз готовят», — пришло на весь экран сообщение от Стаса.
«Предупрежден — вооружен», — отписался я ему.
— У меня не хватит денег, чтоб купить все это, — простонал ювелир.
— Хорошо. Покупай сколько сможешь, остальное я продам другим ювелирам. Но им — в полтора раза дороже, чтоб у тебя было преимущество.
— Госпожа, в твоих словах звучит благородство, но ты не понимаешь, что говоришь. Ты погубишь нас всех.
— Не хочу я никого губить! Разъясни, в чем дело, мы найдем выход.
— Госпожа, если на рынок сразу выбросить столько драгоценных камней, он рухнет. Упадут цены не только на эти камни. Упадут цены на изумруды. А с ними — на рубины, агаты, бриллианты… На все! Закроются десятки ювелирных мастерских, обеднеют сотни домов, которые хранят накопления в ювелирных изделиях. Низкородные спекулянты заполнят рынок и по дешевке
начнут скупать драгоценности, чтоб продать их втридорога за границей. Воцарится хаос.
— Хаос нам не нужен! — решительно отмела Линда. — А если я продам камни в соседнем городе? В трех днях караванного пути отсюда?
— Хаос наступит на четыре дня позже. И только. Выбрасывать товар на рынок надо очень осторожно, маленькими партиями. Ювелирный рынок невелик. И он очень чуткий.
— Но я не могу ждать. Деньги мне нужны сейчас.
— Госпожа, может, я помогу решить тебе твои финансовые проблемы?
— Может… Знал бы ты, уважаемый, какую красивую затею ты сейчас погубил. Огромный театральный занавес — и весь в стразах… Чуть колышется и сверкает в лучах вечернего солнца…
— Что такое занавес, госпожа?
— Занавес — это занавеска вроде той, — Линда ткнула пальцем через плечо, — только во всю сцену Амфитеатра. Чтоб рабы могли менять декорации не отвлекая зрителей. Слушай, поклянись страшной клятвой, что все сказанное тобой — правда. Чем вы клянетесь?
— Пусть хвостом поклянется, — подсказала Марта.
— Поклясться насчет чего? — не понял ювелир.
— Ну, что мои стразы, — Линда ткнула пальцем то ли в сторону двери, то ли байка за дверью, — разорят сотни семей.
— Клянусь своим хвостом, — торжественно произнес ювелир, зажав в ладонях кончик хвоста, — что если ты выставишь на продажу свои камни разом, разорятся сотни семей.
— А сколько лет тебе надо, чтоб распродать эти камни, не нанося
урону рынку? — кивнула на мешок.
— Никак не меньше трех лет. А то и пять. Ты хочешь, чтоб я распродал их от твоего имени?
— У меня идея лучше! О тех камнях забудь. Обещаю, что в ближайшие пять лет их никто не увидит. Через пять лет решим, что с ними делать. Если решу пустить их в дело — обещаю, ты узнаешь об этом первым. А эти… Мы организуем совместное дело. Я вкладываю в него камни, ты — свой труд, поиск клиентов, заботы о сбыте и прочие затраты. Прибыль делим… Ну, скажем, пополам. Нет, поскольку с тебя еще оправы, две пятых мне, три пятых тебе. А сейчас ты решаешь мои финансовые проблемы — в счет будущей
прибыли. Ну как?
— Велики ли эти проблемы?
— Скоро в Амфитеатре будет представлен «День победы». Я должна снять и оплатить ложу для своего римма. Это раз. Потом у меня будут немалые расходы на эту мистерию. И, наконец, я хочу купить всех рабов и рабынь, участвующих в представлении. Всех до одного!
— Но зачем?
— Хочу подарить своему Владыке театр.
— Зачем Владыке театр? Разве у него мало других забот?
— Ты мудр! Но зато какой шикарный подарок! Разумеется, театр ему не нужен. Он тут же спихнет его на меня. И тут я развернусь! О моем театре пойдет слава по всему побережью, вот увидишь! Тут-то и понадобятся деньги от нашего совместного дела. Естественно, из моей доли. Ну как?
— Само небо послало тебя ко мне. Твоя душа широка как океан, а
таланты многогранны как этот камень! — пришел в восторг ювелир.
— Пишем договор?
— Пишем!
Я откинулся на подушку в немом восхищении. Линда целый час талантливо изображала блондинку, мастерски провела спектакль и уложила прожженного торгаша на обе лопатки. И после этого он же ей благодарен. Но зачем ей толпа рабов?
В дверь постучал Стас. Ногой.
— Дерни за веревочку, дверка и откроется, — крикнул я. Стас вошел спиной вперед, потому что в руках у него опасно покачивались два подноса, уставленных тарелками.
— Ты что, с ума сошел?
— Я твою шкурку спасаю. Марта приказала заботиться о лежачем больном.
Вот и предъявишь ей фотодокумент. Лови поднос, сейчас уроню!
— Только не на меня! — выхватываю у него один поднос. Тем временем он опускает второй на тумбочку, пододвигает ногой стул и начинает есть.
— Э-э! А куда я этот поставлю?
— Твоя каюта, ты хозяин. Придумай что-нибудь.
Пока освобождаю угол письменного стола, Стас, не отрываясь от еды, хозяйничает с моим компом. На экране появляется два десятка новых окон.
— Маленький у тебя экран. Может, еще один подключим?
— А Марте что скажем? Что я сразу два кино смотрел?
— Ты же король импровизации. Придумаешь что-нибудь. Я тебя поддержу.
Осматриваю экраны. Миу сканирует книги и беседует с библиотекарем.
Петр с Мухтаром руководят десятком рабов, сколачивающих декорации. Марта с ювелиром улаживают финансовые вопросы. Линда объясняет актерам их сверхзадачу по Станиславскому. Шурртх руководит тремя рыжими рабами, выстругивающими деревянные мечи. Беременная рабыня красит серебрянкой
готовые изделия. Все при деле.
— А Линда молодец, — подает голос Стас, облизывая ложку. — Вот
не думал, что можно пошатнуть экономику Столицы всего двумя бутылками шампанского.
— Попробуй узнать, каким кланам принадлежат ювелирные лавки? Нашим или оппозиции?
— Гильдии ремесленников. От кланов независимы. Ну, почти.
— Жаль. Второй курс обучения для Миу готов?
— Курс начальной школы? Готов. Я его одновременно с первым
составлял. Третий и четвертый тоже почти готовы.
— А с покушением на Владыку что-нибудь прояснилось?
— Заказчик внезапно умер от ножа в спине. Всего за час до ареста. Следствие буксует.
— А ты?
— Я тоже. Ясно, была утечка из Дворца. Вся надежда на детектор
лжи. Желательно, бесконтактный. Но шерсть сильно мешает. Ни пульс, ни температуру дистанционно не снять.
Возвращаются мои родные и близкие. Оживленные и веселые. Марта с Миу направляются прямиком в мою комнату. А здесь — икебана! На экране крутится веселая комедия, на тумбочке — поднос с грязной посудой. И я в махровом халате лежу поверх одеяла.
— Наконец-то! — гашу звук кино и вскакиваю с постели.
— Рассказывайте, что было? Стас говорит, вы такой цирк устроили.
Подхватываю Миу на руки и чмокаю в нос.
— Все расскажем и покажем, — Марта зачем-то нюхает стакан из-под компота. — Сейчас сполоснусь под душем, потом займемся тестами.
— Только, чур, без фанатизма. Знаю я вас — людей в белых халатах.
— Сам подставился! Теперь ты мой, — смеется Марта.
Миу выскальзывает из моих рук, хватает поднос с грязной посудой и уносит на камбуз.
Тесты — те самые, которые я проходил утром. Результаты — чуть лучше. Это потому что помню часть ответов.
— Ничего не говори, сам все вижу. Идем ужинать? — сказал я Марте.
Ужин прошел под восторженные рассказы про борьбу с акулами крупного бизнеса. Я охал, ахал и хвалил всех подряд. Посоветовал сделать рыжим рабам отрывные хвосты, из которых бы после отрывания/отрубания текла жидкость, похожая на кровь. Народ творчески развил идею и придумал телескопически складывающиеся мечи. (Все посмотрели на Стаса с Мухтаром.
«Можно сделать», — подумав, согласился Мухтар.)
Наконец-то, услышал историю начала войны по версии авторов мистерии. Королевство рыжих отчаянно нуждалось в территориях. Горы да пустыня не могли прокормить растущее население. В результате дворцового переворота к власти пришел местный Наполеон. Переворот был вроде цветной революции — тихий и почти бескровный. Бывший Король, Королева-мать и подрастающий Наследник отправились в изгнание.
Узурпатор-Наполеон подчинил и объединил три-четыре мелких соседних государства, вступил в союз еще с тремя и решил, что сумеет одолеть крупного соседа. (А кого еще? Рядом одни союзники остались.) Война началась победоносно. Поскольку война шла за территории, местное население не столько порабощалось, сколько вырезалось чуть ли не под корень. И это
было ошибкой. Земледельцу по большому счету все равно, кому платить налоги. Но добровольно ложиться под нож он не хочет. Простой народ поднялся на войну.
Армия рыжих завязла. С обеих сторон была объявлена мобилизация.
Союзники — один за другим — откололись, отозвали свои отряды и
сосредоточили силы на укреплении границ. Случилось неизбежное — армия рыжих медленно, с тяжелыми боями начала отступать. Через полтора года война шла уже на границах территории рыжих.
Произошел второй дворцовый переворот. Узурпатора убили, на трон вернулся старый Король. Но войну остановить не удалось. Черно-серые признавали единственный вариант — безоговорочную капитуляцию рыжих. И Наследник возглавил армию. Народ его любил и поддерживал, но это не спасло. Еще через год война закончилась поражением рыжих. Король, Королева-мать и Наследник были доставлены в Столицу победителей и казнены
при большом стечении народа.
Рыжие хвостатые рабы, с которыми познакомилась Миу, как раз и должны были играть роли Короля, Королевы-матери и Наследника.
Разнарядка на следующий день — Миу продолжает сканировать книги, Стас с Мухтаром изготавливают мечи и хвосты. Стас еще изучает историю и корректирует сценарий. Линда работает с основным составом актеров, Шурртх с массовкой ставит батальные сцены. Марта ведет закупки тканей, руководит шитьем двух занавесов, задника, костюмов и прочего.
Шеф отдыхает. Отдыхает! Без вариантов отдыхает, и это не обсуждается! Не хочет отдыхать — получит в задницу шприц снотворного и проспит весь день.
Ну есть на свете справедливость?
После общей планерки прошу задержаться Миу, Марту, Стаса и Мухтара. Разумеется, Линда с Петром тоже остаются.
— Миу, ты готова пройти второй курс обучения под шлемом? Клянусь, такого ужаса, как в первый раз, не будет.
Напугал до полусмерти. Задрожала, ушки повисли. Как же сильно ей в первый раз досталось.
— Если хозяин прикажет, рабыня согласна на все… — глазки в пол,
слезки капают.
Ох, боже мой. И что теперь делать?
— Миу, ты не рабыня, а где-то, как-то, моя жена. И приказать тебе я не могу. Ты сама решаешь. Получилось так, что в первый раз мы тебя обманули… — прижимаю дрожащую тушку к себе. — Но если ты не решишься на второй, то так и будешь бояться.
— Но мне страшно. Хозяин, прикажи.
Вот это оборот.
— Не могу, маленькая. Права не имею. Ты сама, только сама.
Линда вскакивает, со скрипом оттаскивает стол в сторону, становится на колени перед Миу.
— Хочешь, я первая сяду под колпак и получу твою запись? Ты увидишь, что ничего плохого со мной не произойдет. Ну, подними глазки.
— Если хозяин будет рядом… Будет держать меня за руку,
— пролепетала Миу и расплакалась в голос. Ох, боже-ж мой, мексиканский сериал… Пересаживаю Миу себе на колени и успокаиваю губами. Целую в носик, в глазки. Девочка доверчиво прижимается ко мне, и от этого чувствую себя подлецом.
— Я буду рядом. Ты готова?
— Ради хозяина рабыня на все готова. Рабыня хочет быть достойна хозяина, — опять слезы, шмыгание носом.
Поднимаю ее и несу… Нет, не в медотсек. На крыльцо. Сажусь на ступеньки, любуюсь закатом.
— Миу, никто не хочет тебе зла…
Сжав руку, она останавливает меня.
— Никто не хотел рабыне зла и в тот раз. Но зло случилось. Это
звезды… Рабыня забыла свое место, забыла, кто она. Звезды ей напомнили.
Рабыня боится, что еще не заработала прощения. Но ради хозяина она готова пойти на боль. Искупить вину… Если хозяин прикажет…
Звезды, значит. Ну, раз малышка адекватна, все намного проще.
— Миу, не знаю, как ты говоришь со звездами, но они уже простили тебя. Я точно знаю. На самом деле вторая запись уже была. Первая не удалась, тебе стало плохо. Я накормил тебя сахаром и ты уснула. После этого мы как следует поработали, исправили все ошибки и провели повторную запись, чтоб убрать вред от первой. Она удалась, и ты сразу пошла на поправку. А я — наоборот…
— Госпожа Марта правду сказала, что хозяину было больнее, чем
рабыне?
— Раз сказала, значит, так и есть. Я тебе говорил, что от этого
еще никто не умирал?
— Да, хозяин.
— Так вот, я чуть не стал первым! А-а, все это в прошлом. Посмотри, как красиво. Какое небо, озеро. Ты видела когда-нибудь такую красоту? А пальмы?
Но Миу смотрит не на пальмы, а вверх, в небо.
— Звездочка. Я загадала, если увижу звездочку, значит, все будет хорошо.
Рановато что-то для звездочек. Задираю голову. В лучах закатного солнца на высоте 20 километров сверкает наш антиграв-ретранслятор номер два. Пусть будет звездочка…
— Я тебе говорил, что ты чудо?
— Ночью.
— А теперь днем говорю.
— Хозяин, если мне этого не избежать, то пусть все быстрее кончится.
Старые рабыни говорят, ждать наказания страшнее, чем под плеткой у столба стоять. Только… будь рядом, прошу.
— Ох… — несу свою половинку в медицинский отсек. По пути захожу на камбуз, вручаю ей сахарницу, втыкаю в сахар столовую ложку.
— Марта! Мы готовы, — отпускаю Миу, забираю сахарницу и ставлю на почетное видное место. Миу, прижав локти к бокам, трусит в ванную, включает воду. Марта щелкает тумблерами, оживляя аппаратуру. Весь экипаж просачивается в комнату и рассаживается в ряд на кушетке. Пока Марта надевает на Миу шлем, пододвигаю к креслу стул и, как обещал, беру Миу за руку. Настройки аппаратуры проверяют сначала Мухтар, потом Стас. И все это в мертвой тишине.
— Пускаю запись, — сообщает Марта.
Сама запись занимает совсем немного времени. Подготовка длилась дольше. Выждав минут пять, Марта проводит контрольное считывание.
— Сто процентов, — объявляет она и снимает с Миу шлем. — Завтра ты сможешь читать и писать по-русски. А сейчас лучше всего ложись спать.
— Как себя чувствуешь? — спрашиваю я.
— Думается легко и весело. Голова совсем не болит.
— Так и должно быть. Скоро заболит, — «утешает» Линда и уводит Миу в ванную сушить феном прическу.
— Парни, а вы что сидите? Кино закончилось, — вредничает Марта. — А вас, уважаемый шеф, я попрошу остаться.
Прохожу полный курс обследования. Теперь из зрителей на кушетке только Миу да Линда.
— Ну как?
— Удивительно! Шеф, или у тебя мозгов вовсе нет, или они из кости сделаны. Церебральным хворям угнездиться негде. Практически здоров. Еще день постельного режима, и выписываю, — сообщает Марта.
— Свобода! Нас встретит радостно у входа! — цитирую я не помню кого. — Миу, как головка?
— Болит, но не сильно. Неприятно чуть-чуть.
— Максимум будет через час-полтора, — информирует Марта.
— Тогда идем спать.
Спать Миу не хочет. Выходим на крыльцо, любуемся звездами. Ночами в пустыне всегда звездно, но сегодня — особенно. Наверно, потому что местной луны нет.
— Вот там — девять звезд — звездный Сарфах, — рассказывает Миу. — А над ним — охотник. Он целится в файрака. Правда, глупый? Файрак хитрый и злопамятный. А с другой стороны неба — рыбак. Он забрасывает сеть.
Мы долго сидим, обнявшись. Я слушаю легенды о звездах и созвездиях, пока Миу совсем не замерзла, несмотря на полу махрового халата, которой я ее прикрыл. Ночи в пустыне холодные.
— Идем спать, пушистик.
В комнате Миу оглядывается на свой угол, но подстилки там нет.
Странно, я ее не убирал.
— Хочешь спать одна? Голова сильно болит?
— У хозяина одеяло слишком теплое.
— Что ж ты сразу не сказала? Возьмем тонкое. А как головка?
— Хозяин сказал правду рабыне. Звезды ее простили.
Утром в камбузе столпотворение. Народ придумал новое развлечение. Очередь с подносами к киберкоку. На раздаче — Миу. По складам вслух читает меню и заказывает выбранные блюда. Беру поднос, становлюсь в конец. Получаю свои два стакана молока.
— Стас, это нормально, что Миу по складам читает?
— Немного тренировки — и освоится. А ты себя не помнишь?
— Я научился читать в четыре года. Задолго до ментообучения.
— У-у-умный! А я себя в этот период не помню. Но с Миу все как
положено. Я же добивался минимального объема инфопакета, поэтому никакого скорочтения, ничего лишнего. Три класса начальной школы — и все. Вся социология, все наши этикеты и реалии обрезаны.
— Какая социология?
— У шефа не проклюнулся интерфейс шестого массива и выше,
— комментирует Марта. — Совсем!
— Счастливый! — туманно намекает Стас.
— Это почему?
— Многие знания умножают печали. Так вот, вместе с начальной школой идет информация, в какой руке вилку держать, как улицу правильно переходить, когда нужно в транспорте старшим место уступать. Много бытовой повседневной информации, которая Миу совсем не нужна. Здесь политесы другие, и два набора правил в голове будут только сбивать.
— Убедил. Миу а ты как, в норме?
— Хозяин, столько нового! У вас яма — это яма. А по-японски яма
— это гора. Фудзияма. Смешно, правда? А еще — караван-сарай. Сарай — это дворец! Я родилась и жила в сарае. Расскажу папе — вот он удивится!
— Удивительно! Знал, что Бахчисарай — сад-дворец, но никогда не задумывался.
Миу радуется и заражает своим оптимизмом всех. Но Марта неприступна.
Тверда как скала. Я остаюсь дома со Стасом, а остальные улетают.
День ничем не отличается от вчерашнего. Страхую членов группы и намечаю планов громадье. Из новостей — на днях состоится королевская охота на файраков. Мы все приглашены. Наложницы Шурртха изъявили желание участвовать в мистерии. Хозяин труппы дал добро. В массовке много народа не бывает. Марта посоветовала ювелиру украсить ошейники рабынь стразами. Типа, реклама продукции и престиж дома. Ювелир идею оценил. Теперь у рабынь вместо наглухо заклепанных будет по два легкосъемных ошейника — для дома — дорогой и для походов на рынок — дешевый.
А еще хитрец пустил слух, что в город с караваном особым заказом пришла партия камней удивительной огранки и чистоты.
Отобрал два десятка военных и революционных песен двадцатого века.
Переводить и адаптировать поручу Миу. А Стас выберет место в сценарии, куда их вставить. Еще сплагиатил великолепный кусок из начала фильма “Оптимистическая трагедия» Самсонова. Могучие люди жили в двадцатом веке.
Заблуждались, ошибались — но с каким размахом!
Возвращаются родные и близкие. Петр выгружает из багажника охапку коротких изогнутых луков — для стрельбы из седла — и арбалетов. Охотничий инвентарь. Наполняем песком три десятка мешков из самозатягивающейся пленки, складываем из них стенку, вешаем мишени и стреляем с двадцати пяти метров. Черт возьми, я в детстве из рогатки лучше стрелял!
В общем, из лука лучше всех бьют Мухтар и Линда, из арбалета — я и Марта. Но когда Мухтар сажает Линду себе на плечи, изображая скакуна, все стрелы идут в молоко. Живите долго и счастливо, пустынные файраки. Смерть от наших стрел вам не грозит.
— Марта, возьмешь земное оружие с автоматическим прицелом. Тебе нельзя терять авторитет.
— Все возьмем, — смеется Петр. — Что за охота, если добычи нет?
— Мальчики, если остальные вельможи стреляют так же, как вы, то мы все надеваем под одежду защиту. Жертвы дружественного огня мне не нужны, — заявляет Марта.
— Док мудра! — соглашается Стас.
— Не столько мудра, сколько ленива и предусмотрительна, — смеется Марта. — Вовремя проведенная профилактика спасает врача от долгих бессонных ночей у койки больного.
С шутками и песнями идем ужинать. Под бурные аплодисменты Линда дарит Миу планшетку.
После ужина Миу бродит по дому и читает все надписи подряд. Не знал, что их так много. Не знал, что четверть из них даже Стас не может объяснить. Что такое, например, «Эжектор БКВ авт»? Или «КПУ от ППУ»?
Посоветовал Миу у Петра не спрашивать. Вдруг и он не знает? А репутация капитана должна быть безупречна. Миу весело сверкнула глазами и ускакала читать надписи в мастерскую.
В два часа ночи проснулся и обнаружил, что Миу еще не ложилась. Обнаружил ее в гостевой комнате. Миу раскрыла наспинный люк тяжелого десантного скафандра, изображавшего стражника у двери в день прилета ее папы. В шлеме есть маленький, на десять строк, служебный экран. Так вот, Миу сумела вызвать на этот экран инструкцию по использованию
скафандра и читала ее как захватывающий приключенческий роман. И это — в неудобнейшей позе. Стоя на стуле, прогнувшись и засунув голову и грудь в скафандр.
— Рыжик, этот скафандр от тебя никуда не убежит. А завтра рано
вставать. Идем спать.
— Как прикажет хозяин, — Миу неохотно вылезает из скафандра.
— А вот не буду приказывать, — ухмыляюсь я. — Хочешь — продолжай, хочешь — ложись спать. Как там у тебя? «Хорошая рабыня сама знает, что дОлжно делать!»
На секунду на мордочке Миу появляется растерянность. Но только на секунду. Трется щекой о мое плечо, и — рука в руке — идем в каюту.
До Дворца летим все вместе. Во Дворце задерживаемся на четверть часа, демонстрируем заинтересованным лицам меня, живого и здорового. Миу поднимается наверх сканировать книги, а Фаррам присоединяется к нам. Очень уж интересные слухи долетают до Дворца из города.
Там, где Фаррам, там два десятка охраны. Так и пылим до города — впереди грав, за ним — кавалерия с развевающимся штандартом Владыки.
Артисты и рабы массовки, бросившиеся приветствовать грав,
настороженно замолкают, увидев гвардейцев охраны.
— Как приветствуют Владыку? Третья сцена. Три-четыре! — командует Шурртх.
— Барра! Барра! Барра! — дружно ревут, смешавшись, рыжие, серые и черные рабы массовки, вздымая к небу деревянные мечи. А у кого нет — просто руку с грозно выпущенными когтями.
— Это что, военачальников будут приветствовать сразу обе армии? — удивляется Владыка.
— Точно так, — объясняют ему. — Это же театр! Одна армия на сцене, вторая — за кулисами. Так народное ликование громче звучит.
Идем на задний двор. Петр и Шурртх подзывают каскадеров, и те показывают уже отрепетированные батальные сцены. Три поединка один на один, сцену уничтожения дозора рыжих и взятие рыжими крепостной стены.
Настоящие, хорошо поставленные трюки, как в кино! Правда, на острие атаки сегодня идут Шурртх и Петр. Местные каскадеры еще не подготовлены.
Сначала выбегают лучники рыжих, осыпают защитников на стене тупыми игрушечными стрелами. После двух залпов быстро и организованно отходят.
Выбегает атакующая группа. Впереди — Петр, он держится за конец толстого шеста. Другой конец держат четыре прратта. Петр как бежал, так и побежал вверх по отвесной крепостной стене, крепко обхватив руками конец шеста.
Наверху на него набросились защитники. Как понимаю, толпой дружно втащили на стену. Но в следующую секунду он раскидал их, и уже рубится двумя мечами сразу. А стену атакует вторая группа. Теперь на шесте поднимают Шурртха. За атакующей группой рыжие бегом несут штурмовые лестницы. Петр
и Шурртх бьются против целой толпы защитников. Дают время атакующим подняться по лестницам. И вскоре падают, пронзенные мечами. Но рыжие уже на стене, их все больше и больше. Защитников оттесняют куда-то за кулисы. Победа!
— Трруд, а твои стражники могли бы так? — интересуется Владыка.
— Если неделю погонять — научатся. Один уже умеет, — кивает на
Шурртха. — Но реальные крепостные стены выше.
— Вечно ты все испортишь, — смеется Фаррам. — Молодцы, артисты!
Массовка отвечает троекратным ревом.
Линда ведет кастинг среди рыжих рабынь на роли второго плана, но со словами. Узнаем от нее, что со сцены нужно говорить так же, как в жизни, но в десять раз громче. Собственно, по силе голоса и идет отбор. Тихие и безголосые направляются шить занавес. Хор разучивает первую песню:
Слушай, селянин,
Война началася.
Бросай свое поле,
На бой собирайся!
Мы смело в бой пойдем
С рыжими биться
И мировое зло
Не возродится!
Сказать, что Фаррам был поражен — это ничего не сказать. Ну да, он же никогда не видел игрового кино со спецэффектами.
Наступило время обеда. Прозвучал гонг. Рабы откуда-то натащили низенькие, грубо сколоченные столы, выстроили их буквой «П». Принесли циновки. Женщины расставили миски, разложили лепешки и местные лопатообразные ложки. Все это быстро, но без суеты. Рабы принесли горячие котлы, поварихи щедрой рукой отмерили порции чего-то, напоминающего
густую похлебку с мясом и овощами.
Я заметил рыжего бунтаря, требовавшего у Миу нож. Машинально кивнул ему и приветствовал взмахом руки. Парень застыл с открытым ртом. Опомнившись, поклонился мне в пояс. Интересно, как я в местные авторитеты попал?
Столы, изображавшие верхнюю планку буквы «П», предназначались руководству театра, нам, Владыке и его охранникам. Миски и порции ничем не отличались от всех остальных.
Артисты и рабы расселись, на нас скрестились выжидающие взгляды.
— Начали! — скомандовал Фаррам и первым зачерпнул ложкой из
миски. Столы ответили радостным гулом. Застучали ложки. Ели громко переговариваясь. Тут и там слышался смех.
После обеда Фаррам решил вернуться во Дворец. Я вызвался проводить Владыку. Петр подогнал машину. Фаррам пригласил в салон Трудда
— Что ты думаешь об этих рабах? — спросил он, как только машина тронулась.
— Они не чувствуют себя рабами. Они дружат с рыжими.
— Могут ли они поднять бунт? Опасны ли они?
— У них есть дело. Они счастливы. Пока они объединены общим делом, бунтовать не станут. Может быть, потом, когда-нибудь…
— Слышал краем уха, у Линды какие-то планы насчет этих рабов.
Собирается купить всех, — закладываю я стажерку. — Вряд ли о них стоит беспокоиться.
Вечером еще раз посещаем Дворец, получаем скакунов и учимся ездить верхом. На заднем дворе среди хозяйственных построек есть небольшой манеж. Прибегает радостная Миу, зажмурившись от счастья, подставляет нос для чмока. Ей тоже подводят скакуна. Слуг и рабов на охоте будет больше, чем
господ. Они будут сопровождать охотников, бегать за добычей, подбирать стрелы. На привалах — готовить, ухаживать за скакунами.
Седло со стременами — великая вещь. В детстве на Земле катался на лошади без седла. Шагом — без проблем. Но на рысях соскальзываешь то вправо, то влево. Постоянно в напряжении. В седле чувствуешь себя королем.
Даже если скакун идет галопом. Однако, за два часа занятий успели натереть известное место. Марта обещала выдать всем специальные противомозольные штанишки. Обтягивающие, особоскользкие панталончики. Посмеялись, набиваясь в машину. Одного места опять не хватило, поэтому Миу снова ехала домой у
меня на коленях. И мурлыкала.
На планерке Миу попросилась со мной в Амфитеатр. Я посмотрел на Стаса.
— Миу столько насканировала, что я по-любому не успею все прочитать. Зато уже придумал для нее роль. Вторая сцена. Танцовщица исполняет танец живота перед Узурпатором и королями соседних стран. Затем они заключат военный союз.
Гмм… Соответствует местным традициям. Сначала — культурная
программа, потом — дела. Вроде, эпизод вписывается. Смотрю на Линду.
— Это будет классно! — заявляет худрук.
— Завтра едешь с нами, приступаешь к репетициям, — подвожу итог я.
— И-и-и! — Миу делает движение, будто бьет кого-то локтем сверху.
Настал день королевской охоты. После завтрака Мухтар раздает всем чешуйчатые двухслойные бронежилеты и бронештанишки камуфляжной раскраски. Со стороны посмотреть — тенниска с коротким рукавом и штаны до колен. Руки и ноги открыты, как и у прраттов.
Миу жалобно смотрит на меня. Облачаться в бронежилет ей не хочется.
— В нашей группе все должны быть одеты одинаково, — напоминаю я.
Вообще-то, слуг и рабов это не касается. Но цвета клана все равно надо соблюдать. Проблема в том, чтоб не пересечься по цветам с каким-нибудь знатным кланом. Наш цвет — камуфляж. Уверен, ни один клан до него пока не додумался.
— Ничего не готово, до премьеры меньше недели, а тут охоту выдумали, — возмущается Линда. Марта наотрез отказывается ехать на скакуне. Что-то не сложилось у нее с транспортом. Не могут решить, кто главный, рычат друг на друга.
— Шеф, мой байк темно-зеленого цвета. Почти камуфляж, Цвета клана. Ну? — убеждает она меня.
— Уговорила, красноречивая. Мы на охоте, ты на работе. Телохранитель. Охраняешь мою тушку. Тебе можно…
Цепляем на пояс огнестрелы, ножи, фляги, рации, навигаторы… Много! Мухтар чертыхается, все сбрасывает и заказывает всем портупеи-разгрузки. Теперь вес удачно распределен, не мешает двигаться. У Миу — как у всех, только нет подмышечной кобуры огнестрела. Не обучена еще. Стас, как всегда, на подстраховке.
— Выдвигаемся, — командую я. И мы веселой гурьбой выкатываемся на улицу. Петр подгоняет грав. Проверяем арбалеты, луки и стрелы в багажнике и занимаем места. Марта уже кружит в небе над нами.
Подлетаем ко Дворцу. Народу… Не меньше двух сотен охотников, а с рабами и слугами — за пять сотен будет. Медленно и осторожно, чтоб не напугать скакунов, садимся в уголке плаца. Петр выходит из машины последним, переключив автопилот на дистанционное управление. Теперь, если, например, скакун сломает ногу, Стас сможет подогнать машину к нам.
Дворцовые конюхи тем временем подводят нам скакунов. Вытаскиваем из багажника луки и арбалеты, цепляем к седлам.
На парадную лестницу Дворца выходит мажордом и объявляет, что выезд через четверть стражи. Миу жалобно смотрит на меня.
— Беги, только не опоздай! — уносится со скоростью ветра.
— Это где же столько файраков взять? — задает Линда риторический вопрос, оглядев толпу.
Отловив Шурртха, выясняю сценарий мероприятия. До места охоты чуть больше двадцати километров. Сначала кавалькада со Владыкой во главе пройдет через Столицу. На главной площади — народное ликование. Потом колонна пройдет саванну и выйдет на берег реки. Там слуги разобьют шатры, охотники сделают привал, перекусят, разомнут ноги. А дальше… Желающие могут поохотиться на файраков. А те, кто почувствовал себя плохо на жаре, у кого конь захромал, тетива на луке лопнула или еще что случилось, останутся в шатрах.
Через несколько часов охотники вернутся с охоты. Снова все перекусят. Вечером часть охотников снимет шатры и вернется в Столицу. А часть останется ночевать в шатрах. Или отправится на ночную рыбалку. И в Столицу они вернутся только завтра. Ближе к вечеру. После рыбалки ведь тоже надо отдохнуть.
— Блин! мы шатер не взяли, — огорчилась Линда.
— Я взял, — успокоил ее Шурртх. — Но мои хулиганки убежали на
ре-пе-тицию, так что готовить придется самим.
Четыре прратта на парадной лестнице извлекают из длинных труб громкие, пронзительные звуки. Охотники садятся на скакунов. Прибегает Миу с двумя набитыми седельными сумками. Помогаю ей прицепить их к седлу и подсаживаю саму.
Пожилой прратт в дворцовой форме с алым бантом на рукаве осаживает скакуна передо мной.
— Иноземцы, следуйте за мной. Я провожу вас на ваше место.
— Хорошая организация — залог успеха и процветания, — говорю я
ему, пришпоривая скакуна. Секунд пятнадцать он обдумывает мою сентенцию, фыркает, кивает и расплывается в улыбке. Легкой рысью обгоняем разноцветные отряды один за другим. Когда до головы колонны остается всего несколько кланов, наш провожатый сбавляет скорость.
— Вы следуете за сине-голубыми, за вами будут желто-бордовые.
Оглядываюсь. За нами идут салатно-зеленые, которых притормозил распорядитель с бантом, встраивая в колонну нас. Желто-бордовых не видно. Распорядителя — тоже. Из колонны по два мой отряд перестраивается в две шеренги по три. Я, естественно, в первом ряду. Слева Линда, справа — Марта
на байке. Мой скакун косится на байк и нервничает. Марта смеется и протягивает ему местный овощ, похожий на толстую морковку. Схрупав угощение, скакун начинает относиться к байку намного лояльнее.
— Перед вами кортеж Владыки и четыре клана. Вы — пятые, — приходит на имплант сообщение от Стаса. Задираю голову — высоко над нами парят три белые птицы. Эти орнитоптеры — глаза Стаса.
Нас догоняет распорядитель, встраивает между нами и зелеными всадников в желто-бордовом и снова исчезает.
— Владыка покинул свое место во главе колонны и беседует с главой серебристо-черного клана. Серебристо-черные — это ювенальная юстиция, — приходит доклад от Стаса. Не знал, что здесь такая есть.
Оглядываюсь на свою команду. Мухтар и Петр вовсю флиртуют с
Миу. Причем, говорят по-русски. Охотничьи байки. Как Петр охотился на ящероподов в болотах Гранута. Миу то в восторге, то в ужасе. Ящероподы эти размером с собаку. Под утро от холода становятся настолько вялыми, что их можно брать за хвост и тащить хоть десять километров. Так на них обычно и охотятся. Мясо очень вкусно, но для человека малопитательно. Самая сложная часть охоты — найти зверюгу. Маскируются они мастерски.
Наступишь — не заметишь. Но в рассказе они быстрые, опасные и размером не меньше скакуна.
— Владыка перешел к главе второго клана, — информирует Стас.
— Голова колонны вошла в город.
Нас догоняет представитель желто-бордовых. Стас сообщает, что это их глава. Линда уступает ему место рядом со мной. Получаю приглашение на ночную рыбалку. Завязывается беседа. Здесь рыбу ловят, забрасывая сеть с берега. Обещаю показать спиннинг и надувную лодку. Марта смеется, что вместе и потонем. Надувные лодки не для прраттов.
— Женщина, хочешь сказать, иноземцы в чем-то превосходят нас?
Ой, кажется, сейчас будет скандал.
— Лучше или хуже — не знаю, — улыбается Марта во все тридцать два.
— Мы разные. Покажи ладонь. — И сама демонстрирует ладошку.
Не понимая, в чем подвох, Прратт демонстрирует свою. Так, как он зол, кончики когтей то появляются, то исчезают.
— Видишь, у меня когтей нет, а вы, чуть что, когти выпускаете,
— комментирует Марта.
— Да. И что?
— У надувной лодки борта тоненькие. Их делают из тряпки с пропиткой. Ты, уважаемый, их проткнешь — не заметишь.
Прратт смотрит на свои когти, словно в первый раз увидел. Переводит удивленный взгляд на меня.
— Марта права. Я об этом не подумал. Вам придется надевать толстые перчатки, что ли, — подтверждаю я. — Не бери в голову, что-нибудь придумаем.
Тут к нам подъезжает Владыка. Желто-бордовый деликатно уступает ему место и возвращается к своим.
— Рад, что вы все смогли присоединиться к нам, — говорит Владыка.
— К сожалению, не все. Стас остался в железном доме.
— С ним что-то случилось?
— Нет, он просто на дежурстве. Кто-то из нас всегда должен
оставаться на дежурстве. Если наши друзья захотят с нами поговорить, а никто не откликнется, возникнет паника. Они оповестят всех, кто поблизости, те бросят все дела и полетят нас спасать.
— Сразу?
— Ну, часа два-три будут вызывать, потом какое-то время уйдет на сборы. Но вылетят в тот же день. Такие у нас правила. Я ведь говорил, что мы посещаем очень опасные места. Это здесь повезло, можно отдохнуть душой и телом. А встречаются места, где ни на полвзоха нельзя расслабиться. Там с гор текут огненные реки, и с неба падают раскаленные камни. Там воздух пахнет серой, а вместо дождя на землю сыпется пепел.
— Я знаю, о чем ты говоришь, — кивнул Владыка. — Мы называем эти огненные горы вулканами.
— А о плавающих в океане ледяных горах ты слышал?
— Да, мореходы рассказывали о них.
— Тебя ничем не удивить, — развожу я руками.
— Ближе к площади вижу на крышах лучников и арбалетчиков в форме стражников Дворца, — сообщает Стас. — Обмениваются сигналами флажками. Ведут себя спокойно.
Привстаю на стременах, делаю вид, что высматриваю что-то впереди.
— Прости, друг, ты приказывал стражникам подняться на крыши домов?
— Надо Трруда спросить, — Фаррам тоже всматривается вперед. — Кого ты видел?
— Лучника и арбалетчика в форме охранников Дворца. Сейчас не вижу.
По нахмуренному лицу Владыки понимаю, что ему это не нравится.
— Линда, скачи вперед, найди Трруда, спроси, посылал ли он лучников на крыши, — командую я. Линда пришпоривает скакуна, но тут же придерживает.
— Я не знаю Трруда.
— Стас подскажет.
Кажется, глупость ляпнул. На бронежилетах нет видеокамер. Глаза Стаса — только три птицы. Уши — наши импланты. Ничего, Линда разберется.
Замечаю, что одна из птиц резко пикирует к голове колонны.
— Кортеж Владыки проходит под стрелками на крышах. Стрелки ведут себя спокойно, — докладывает Стас. — Смотрят вниз, но за оружие не хватаются.
Улица здесь широкая. Дома каменные, за деревянными заборами. Крыши плоские, используются как веранды. Несколько трехэтажных возвышаются по обеим сторонам улицы над двухэтажками. Понятно, ставить высотки без лифтов — себе дороже. Опять же, воду ведрами наверх таскать…
На крышах трехэтажек кто-то есть. Хозяева ли погулять вышли, или стражники — попробуй, разбери.
— К бою! — бьет по нервам вопль Стаса. — Прикройте Владыку!