— Сже-е-е-чь!
Нарушители традиции должны сгореть. Чтоб другим неповадно.
Они стояли, переплетя пальцы. У столба на просмолённых брёвнах. Ноги их — босы. Такова традиция.
А ветер с моря раздувал пламя на факелах, что держали стражники.
Город во всём следовал традициям. Двое нарушили одну из них. Не мог охотник любить дочь морского торговца. Не могла девочка из городской гильдии стать женой простого охотника. Сегодня они сгорят во имя традиции. Или сгорит она.
Мэр и глава ганзейских купцов стояли на балконе здания Мэрии, а внизу шумела заполненная народом площадь.
— Поджигаем? — с сомнением в голосе спросил мэр.
— Подождём чуток. Не может такого быть, чтобы ещё отступников не нашлось.
— Стойте! — через толпу пробивался парень в богатой одежде, таща следом за собой девушку, почти девочку, в простом заношенном платье. Перед помостом парень отстегнул кинжал и сбросил сапоги, а девчонка и так была босая. Восемь рук сплелось в последнем рукопожатии.
— Подождите нас!
На площадь из переулка выскочила ещё одна пара. Дорогу пробивала девушка в военной форме. Герду-лучницу узнали все и загомонили:
— Лекаря жалко! Что он в ней нашёл?!
Спутником девушки был новый лекарь, который смог вылечить старые болячки. Не то что его предшественник.
— Пожалуйста, дайте пройти, — раздалось под балконом. Перегнувшись через парапет, мэр увидел вихрастого мальчишку и не сдержал крепких выражений.
Его сын с рыжей дочкой кузнеца и лекарь с Гердой добрались до костра одновременно. Помогая друг другу, они присоединились к четвёрке.
Стрелки сошлись на двенадцати. Пальцы мэра впились в холодный камень. Время отдать приказ.
— Довольно терпеть! Сильвия! Ты со мной?
Одна из монахинь рванулась к костру, а навстречу ей от церкви бежал настоятель монастыря. Они встретились у покрытых смолой брёвен.
— Чтобы ты не сбежала со мной, родители отдали тебя в монастырь. А я пошёл за тобой, — голос настоятеля гремел над толпой как с амвона во время проповеди. — Пойдёшь ли ты сейчас за мной на костёр?
Тихое «Да!» услышала вся площадь.
Первый удар колокола возвестил наступление полудня. Второй удар заглушило пение. Перед этой парой толпа расступалась сама. А стражники помогли подняться на костёр хозяйке городского Дома свиданий и слепому скальду Олафу.
Последний аккорд арфы и последний удар колокола слились в одной ноте. Над площадью повисла тишина.
И в ней отчётливо прозвучал приказ мэра:
— Поджигай второй!
Четыре факела одновременно коснулись вязанок хвороста. Пламя охватило просмолённые брёвна и взметнулось к небу. А над площадью ширился крик:
— Их двенадцать! Сжечь традицию!
Огонь охватил женское тело, привязанное к столбу.
— Мы успели? — спросил скальд, и его ноздри затрепетали, ловя запах дыма.
Пламя бушевало на краю площади. Скоро от костра и соломенного тела в чёрном с золотом платье остался только пепел.
Традиция сгорела.
— Мы сожгли старую традицию и породили новую, — произнёс ганзеец.
— Никому не нужные традиции надо жечь, а пепел развеивать по ветру, — мэр с усмешкой наблюдал, как его жена собирает пепел в кувшинчик. Женщины! Зачем ей коллекция пепла?
— Мам! А мам? — долетел снизу звонкий голосок. — А какую традицию будут жечь завтра?
— Наказание за хулиганство не сожгут!
Мэр и купец переглянулись. И рассмеялись.
0
0